Всё начинается с дождя (прожолжение)

***
Зима вступила в свои права, удивительным образом преобразив всё вокруг. То, что раньше казалось серым, мрачным стало белым, свежим. Словно усердная хозяйка перед большим праздником прибрала всё в доме и застелила везде белые покрывала и скатерти. Летящие в свете фонарей снежинки медленно танцевали какой-то загадочный танец под музыку, которую слышали только они одни. И, подчиняясь этой неслышной мелодии, ни одна из них не вырывалась из общего ритма. Этот танец завораживал, гипнотизировал и заставлял смотреть его вновь и вновь.
Вот только мужчина, выходивший из дверей солидного учреждения, не любовался этой красотой. Ему было не до того. Все его мысли были направлены на одно – вызволить любимую женщину, попавшую в беду. И, вызволив, остаться с ней навсегда. Благо, скоро закончится Рождественский пост, пройдут святки, Крещение. И вот тогда… Назар усилием воли остановил себя. Нельзя загадывать наперёд. Хоть он и не был суеверным, но понимал, есть вещи, к которым надо прислушиваться. Народную мудрость ещё никто не отменял. И он хорошо помнил заповедь Великого Святого – Преподобного Серафима Саровского: никому не доверяй своих сердечных тайн. Поэтому даже сын Глеб и его девушка не знали, что случилось с Анной и что именно решением её вопроса сейчас занимается он, Назар Калинцев.
А он, выяснив всё в отделении милиции, которое производило задержание Анны, которая сама же их вызвала, поехал в управление внутренних дел. Там нашёл нужного человека, который вёл её дело и, пользуясь кое-какими документами и именами, узнал всё, что было возможно, и взял разрешение на встречу с Анной. Сейчас он хотел купить всё необходимое, потому что понимал, что Анна ТУДА ничего не взяла. Она не знала, что ЭТО такое, и какие правила там действуют. Хорошо ещё, что Назар быстро узнал о происшествии и начал решительные действия. «Нет, бывают всё-таки плюсы и в моей профессии», – с этой мыслью он зашёл в магазин, чтобы купить продукты, средства личной гигиены и кое-что из предметов одежды, без которых женщине никак не обойтись. Собрав всё это, он поехал на самую окраину города, где располагался СИЗО. Быстро пройдя контроль, он поднялся на нужный этаж и, вызвав дежурного, показал разрешение на встречу и одно из своих удостоверений, чтобы никто не мешал разговаривать и не торопил.
Анну привели быстро. У Назара сжалось сердце при виде женщины. Она и так была худенькая, а сейчас даже худенькой её назвать было невозможно. Перед Назаром, низко опустив голову и плечи, стояла тень Анны. Но она, взглянув на него, быстро опустила глаза вниз, густо покраснев, и произнесла так тихо, что он скорее догадался, чем услышал:
– Зачем ты пришёл? Чтобы лишний раз сделать мне больно? Уходи, Назар.
Она повернулась и уже хотела попросить, чтобы её отвели назад, но мужчина опередил её, успев отрицательно покачать головой дежурному. Тот пожал плечами и вышел.
– Аннушка, родная, я здесь, чтобы вытащить тебя отсюда. Сегодня к тебе придёт адвокат, он сейчас в суде, поэтому не смог приехать вместе со мной.
– Не надо никого. Если я его убила, то и ответить должна по всей строгости. Но он получил своё.
Плечи её затряслись от рыданий. Назар обнял Анну и, пользуясь некоторыми привилегиями, сел не напротив неё, как того требовал порядок, а усадил женщину к себе на колени, чего в обычной жизни, конечно же, не допустил бы. Но сейчас было не до условностей. Женщина, впервые в жизни попавшая в такой переплёт, едва держалась не то что на ногах, но и за жизнь вообще. И Назар это прекрасно понимал. Он обнял Анну и начал тихонько гладить её по спине, пытаясь снять у неё страшное мышечное напряжение. А сам в это время начал тоже тихонько разговаривать с ней.
– Аннушка, успокойся. Во-первых, ты никого не убила. Жив этот мужлан. Живее всех живых. Более того, он даже не в больнице. Сидит дома и пьёт.
Женщину передёрнуло. Назар ещё крепче прижал её к себе, а потом попросил:
– Солнышко моё, попробуй вспомнить, как всё было в тот вечер. Я знаю, что тебе это очень тяжело. Аннушка, милая, но это надо. Чем больше я буду знать, тем легче мне будет действовать дальше. Сегодня я изучил все документы. Нанял тебе хорошего адвоката. Надеюсь, что завтра утром мы тебя отсюда заберём. Тебе что-нибудь из вещей надо? Я по дороге сюда заехал в магазин, купил кое-что…
– Ничего. Мне ничего не надо. Я у родителей давно не была. Что с ними будет, когда они узнают?
– Я сегодня съезжу к ним и скажу, что ты приболела, а не звонишь, потому что голос потеряла. СМСки не шлёшь, потому что не хочешь их волновать.
– Спасибо. Они СМСки читать не умеют. Только звонят.
Назар достал мобильник, дал Анне и сказал:
– Звони, только не говори ничего ПРО ЭТО. А потом я поговорю с тобой.
Анна набрала номер родителей и как только услышала голос мамы, плечи опять затряслись от рыданий. А в трубке прозвучало:
– Алё? Кто это?
– Мамочка! – Голос Анны было не узнать. Она говорила чуть слышно, рыдания душили её.
– Доченька, что с тобой? – Услышав в трубке непонятные звуки, тревожно спросила мать.
– Мамочка! У меня температура и горло болит. Мне говорить трудно.
– Анечка, доченька, давай я приеду. Ты ж, судя по голосу, совсем расклеилась. А мы с отцом думаем-гадаем, что с тобой приключилось? Почему не звонишь? А почему у тебя номер новый?
Анна посмотрела на Назара. Он понял, что она не знает, что ответить матери и взял трубку.
– Мария Павловна, здравствуйте. Это Назар. Не волнуйтесь. Она звонит с моего телефона. Но ей тяжело говорить. У неё страшная ангина. Вы не приезжайте сюда, я присмотрю за Аннушкой. Куплю всё, что надо: и лекарства, и продукты. Она пока к вам не поедет. А я приеду сегодня попозже, привезу продукты. А она приедет, когда совсем поправится. Что вам ещё надо?
Анна уткнулась носом в шею Назара. Он же, чувствуя, как по его шее потекли её слёзы, продолжал разговор с матерью.
– Надо лекарство отцу, но рецепт у нас в деревне.
– Скажите, как называется, я смогу купить без рецепта.
Мария Павловна назвала лекарство, и Назар опять передал трубку Анне.
– Мамочка, не волнуйтесь. Мне, правда, Назар помогает. Ну, всё. До свидания!
– До свидания, доченька. Поправляйся. Скажи Назару от нас спасибо.
– Хорошо. Целую.
Она отключилась и тогда Назар серьёзно сказал:
– Итак, Аннушка, в тот вечер к тебе пришёл…
Женщину опять передёрнуло. Назар взял в свою свободную руку руку Анны и легонько её сжал.
– Сашка. Тот самый, который два года за мной ухаживал, а потом женился на подруге. Он был здорово выпивши. От него несло перегаром.
– Да. Это зафиксировано в медицинской справке.
Назару хотелось спросить, почему прежде, чем открыть дверь, она не спросила: «Кто там?», а сходу открыла эту самую дверь. Но он решил не торопить события и не сбивать и так, чуть начавшую говорить, Анну. А женщина почти шёпотом продолжала:
– Как только я открыла дверь, он сказал: «Анька (при этих словах Анна сжалась, как от удара), я вернулся. Я понял, что ты лучше той…»
Она не смогла повторить слово, произнесённое Сашкой в адрес жены.
– Говори, Аннушка, говори.
– Я не успела ничего ответить, как он схватил меня в охапку, сцепил свои ручищи и… и… Я не могла вырваться из его рук. Тогда резко со всей силы наступила ему на ногу и, когда он от неожиданности отпустил руки, толкнула его и захлопнула дверь.
Она опять заплакала.
– Я думала, он уйдёт. А услышала: «Убила! Убила!» Я решила, что столкнула его с лестницы, и он умирает. От страха вызвала скорую, потом – милицию. Всё равно, они бы узнали, что это я.
– Почему ты мне не позвонила? Аннушка! Ты бы не сидела здесь эти дни. Ты жила бы в моей квартире.
– А Глеб?
– Не поверишь, но он хочет примирить нас с тобой.
– Это ты его заставил! Зачем, Назар?
– Нет. Он сам пришёл к этому. Я вообще запретил ему касаться наших отношений.
– Назар, я не могу здесь больше быть. – Это Анна почти прошептала и заплакала опять. – Мне страшно.
– Понимаю, моя хорошая. Понимаю. Но если бы ты сразу сообщила мне. Сегодня я постараюсь сделать всё возможное, чтобы хотя бы к вечеру забрать тебя домой.
– Я не хочу домой. Я боюсь домой. Я к маме хочу.
– Ты не забыла, что мы сказали маме, что ты больна? Ты не поедешь к себе домой. Ты поедешь ко мне домой. И будешь жить пока у меня.

***
Он просидел с Анной довольно долго, успев за это время даже немного покормить её тем, что купил в магазине. Но потом сказал:
– Аннушка, родная, я должен идти. Скоро приедет адвокат. Разговаривай с ним как со мной.
И, наклонившись, прошептал ей на ухо:
– Это мой хороший знакомый. Он тебя отсюда быстро вытянет. Мне надо подъехать в одно место. Это тоже по твоему вопросу, потом в аптеку – купить лекарство отцу, а потом отвезти его в деревню. Держись, солнышко. Я люблю тебя. И у нас всё будет хорошо. Совсем чуть-чуть осталось подождать. Держись, Аннушка.
Он нежно поцеловал женщину в щёку, довёл её до двери, передал сумку с вещами. Вышел лишь тогда, когда за Анной закрылась дверь. «Господи, помоги ей выдержать это суровое испытание! Помоги, ей, прошу тебя, Господи!» Шепча эту молитву, Назар поспешил к своей машине. Ему надо было заехать домой к этому самому Сашке, чтобы на любых условиях уговорить его забрать заявление, которое он написал на Анну, требуя компенсации морального ущерба. Назар понимал, что женщина не виновата. И заявление Сашки будет опротестовано любым мало-мальски сведущим адвокатом. А у него адвокат не мало-мальски сведущий, он – крупный специалист своего дела. Спасибо, «большой начальник» помог, познакомил когда-то. Тогда помощь была нужна адвокату. А теперь вот понадобилась Аннушке. Они уже несколько лет крепко дружили с Назаром, и постоянно поддерживали хорошие отношения. Иногда встречались – банька, стопарик, дружеская беседа и, гвоздь программы, – шахматы. Оба хорошо играли, но встреча за доской была не просто приятным времяпрепровождением для обоих. Это было и решение некоторых вопросов, и снятие усталости и напряжения от трудов праведных. Назар не хотел, чтобы Анна ещё хоть раз, хоть в суде, но встретилась с этим… На язык просились самые крепкие слова мужского лексикона, но мужчина героически себя сдержал.
Он подъехал к дому, где жил Сашка. Собрался уже выйти из машины, но тут зазвонил мобильный. По звонку Назар понял, что звонит Андрей Матвеевич, адвокат. Сняв трубку и поприветствовав его, Назар услышал вопрос:
– Ты где?
– У подъезда этого гадёныша.
Назар всё-таки не сдержался.
– Садись в машину и давай в СИЗО. Будем твою Анну забирать.
– Как?
– Нормально. Придём, покажем один документ и заберём. Без драки. Давай, только не гони – дороги скользкие.
– Еду, Матвеич. С меня баня и коньяк.
– Ты меня не спаивай. Я, как и ты, за рулём. А дома – жена и двое детей. А взятки не беру.
– Так я ж для профилактики гриппа.
– Езжай, давай. Шахмат хватит. Ну, так и быть – банька. Для профилактики.
– Ладушки. Выруливаю со двора.
Назару хотелось подпрыгнуть, как в детстве. Когда вдруг получается что-то, чего очень хотелось, но всё не складывалось, а потом вдруг – раз! И, как по мановению волшебной палочки, и свершилось. Вот тогда и прыжки были, и хлопки в ладоши. Но сейчас в руках была машина, на дороге – гололёд, а впереди – встреча с Анной. И не просто встреча. Сегодня он, наконец-то, заберёт её к себе.
Ему казалось, что время специально растягивается, что все светофоры, словно сговорившись, зажигают перед ним красный свет. Назар даже на одном из них, остановившись, в сердцах сказал вслух: «Амстердам, блин. Улица Красных Фонарей». Но не засмеялся своей шутке. Слишком суровая правда жизни была в реальности. Когда же, подъехав к зданию СИЗО, он увидел автомобиль Андрея Матвеевича, припарковался рядом и, заглушив двигатель, набрал номер коллеги.
– Мне куда идти?
– Жди у входа. Мы сейчас выйдем.
И опять время потянулось. Длинно, нудно, тоскливо. Ему казалось, что каждая последующая минута старается превзойти предыдущую по длительности. И конца этому соревнованию на медлительность не будет.
И тогда он начал мысленно петь. Это был один из приёмов, когда ожидание было томительным и тягостным, а занять себя чем-нибудь серьёзным и стоящим возможности не было. Этот приём не раз выручал Назара в трудную минуту. Сейчас он пел свою любимую «Мы с конём по полю идём…», расхаживая взад-вперёд у крыльца учреждения.
Наконец, двери открылись и в проёме показался сначала Андрей Матвеевич, а за ним, опустив голову вниз, шла Анна. Назар не сразу понял, что не так в этой паре. И только через пару секунд его озарило: адвокат шёл в костюме, а Аннушка – в дублёнке Андрея Матвеевича. Назар буквально подлетел к ним, но Андрей Матвеевич, скомандовал:
– Подгоняй машину. Женщину забрали в том, в чём она была дома. Ни пальто, ни шубы, ни сапог, – ничего тёплого у неё нет.
Назар на ходу, снимая свой пуховик, быстро ответил:
– Матвеич, держи и забирай, свою дублёнку, я сейчас.
Он дал ему свой пуховик и побежал за машиной. Быстро заведя её и, не дав двигателю прогреться, по-каскадёрски вывернул её на площадке и подогнал к самому крыльцу. Вышел из салона и, подойдя к Анне, которая уже стояла в его пуховике, обнял её за талию, как бы опирая на себя, и повёл к машине. Но, ступив на первую же ступеньку, Анна вдруг стала оседать. В какую-то долю секунды Назар понял, что она теряет сознание, повернулся, продолжая придерживать женщину, и подхватил её на руки. Андрей Матвеевич предложил:
– Я скорую вызову.
– Не надо, Андрей. Я сейчас её приведу в чувство. У меня есть аптечка. Ты мне только салон открой, переднюю дверцу. Я не закрывал машину.
Устроив Анну на переднем сидении, Назар достал нашатырь и, вскрыв ампулу, поднёс к носу Анны. Через секунду она дёрнулась, потом ещё раз. Потом открыла глаза и спросила:
– Что это?.. Где это?.. Мама… Мамочка…
– Аннушка, это я, Назар. Слышишь меня? Скажи мне. Слышишь?
– Да. Назар, слышу. А где мама?
– Мама в деревне. Ты же знаешь. И папа там. И Барсик твой.
– Барсик…
Сознание с трудом возвращалось к женщине, но Назар ещё раз дал ей вдохнуть нашатырь, протёр им её виски, и, когда Анна широко открыла глаза, он сказал:
– Ну, и Слава Богу. Едем домой, солнышко. Едем.
– Назар, а что с сумкой делать-то? – Андрей Матвеевич протягивал Назару сумку с вещами Анны.
– Матвеич, не в службу, а в дружбу – выкинь на любую помойку. Нам ЭТО (он пальцем показал на сумку с вещами, которую сам же сегодня Анне передавал) не надо. С прошлым будем рвать окончательно.
– Согласен. А по поводу заявления того типа не волнуйся. Это я возьму на себя, и твоей женщине не надо будет никуда ходить. И встречаться с ним тоже будет не надо.
– Матвеич, спасибо!
С этими словами Назар подошёл, пожал протянутую адвокатом руку и, улыбнувшись тому, подошёл к своей машине, закрыл дверцу, пристегнув Анну ремнём, потом сел за руль и плавно тронулся с места.
– Назар, а куда ты меня везёшь? – Анна говорила почти шёпотом, голова у женщины кружилась, язык заплетался во рту.
– К себе домой. По пути заедем в аптеку, я куплю лекарство, о котором говорила твоя мама. А потом отвезу тебя и повезу лекарство отцу.
– И я с тобой.
– Аннушка, ты не забыла, что у тебя «страшная ангина»? Ты представляешь, если родители увидят тебя такую, что будет?
– А твой сын?
– Скоро познакомлю вас. Он не в курсе того, что происходит, но то, что мы будем вместе – в курсе. И не возражает против этого.
– А ты не лжёшь?
– Аня, запомни раз и навсегда: я – человек честный; сам уважаю и ценю честных людей; от близких тоже требую предельной честности. И больше мне таких вопросов не задавай. А теперь скажи, только без слёз и истерик, что из вещей ты хочешь забрать из дома? И что лучше: или мы заезжаем в магазин, и ты покупаешь всё тебе необходимое на первое время, или едем за этим к тебе домой?
– У меня денег нет с собой.
– Этот вопрос пусть тебя не волнует. Я не буду смущать тебя, заходя с тобой в отделы? Если хочешь, рассчитываться ты будешь моей карточкой. Там достаточно средств. Даже, если ты захочешь купить нечто очень дорогое. А хочешь, дам наличные. Их тоже достаточно.
– Назар, не надо.
– Аннушка, ты – взрослая женщина, я – взрослый мужчина. Мы оба понимаем, что есть вещи, без которых ни один нормальный человек обходиться не может. Купи самое необходимое на первое время, пока ты будешь дома на больничном.
– На каком больничном?
– Ты никогда не была на больничном? Не знаешь, что это такое?
– У меня голова кругом идёт. Я ничего не воспринимаю.
– Ладушки. Тогда сегодня я куплю на своё усмотрение, а когда поправишься, покупать будем всё вместе. Или ты одна, если так уж стесняешься моего присутствия.
– Назар, я тебя не стесняюсь, но не оставляй меня одну с Глебом. Мне почему-то страшно.
– Хорошо. Сейчас что-нибудь придумаю.
Он набрал номер мобильного сына.
– Глеб, ты где сейчас?
– Сижу с Маргариткой в кафе. А что?
– Надеюсь, не мороженым девушку угощаешь?
– Нет. Мы едим салат и пиццу. А потом будем пить кофе. Моя подруга обожает со взбитыми сливками. А что, пап, случилось что?
– Нет, всё нормально. Просто хочу тебя попросить об одной услуге.
– Давай.
– Вы с Маргаритой прямо сейчас идёте к нам домой и присматриваете за Аннушкой, пока я доделаю кое-какие неотложные дела. Она больна. Её никуда нельзя выпускать. Она должна только лежать, есть или пить. А вы мне головами отвечаете за её сохранность. Оба!
– Понял. Идём.
Анна молчала. Разговор огорошил её. Она просто не знала, как реагировать на всё услышанное. Назар, поняв её состояние, сказал:
– Они тебе всё объяснят сами, а если нет – я объясню, когда вернусь из деревни. Ты в деревню не поедешь!
Это он сказал тоном, не терпящим возражения.

***
Когда же машина остановилась во дворе Назара, у входа в подъезд, Глеб и Маргарита уже стояли на крыльце. Они по дороге решили встретить отца и Анну прямо здесь. Но ни Глеб, ни Маргарита не ожидали увидеть столь измождённую женщину. Казалось, что жизнь едва теплится в ней. Молодые люди опешили от неожиданности. Но Назар не дал им долго приходить в себя. Командным голосом он произнёс:
– Глеб, открывай дверь. Маргарита, держи её, чтобы не захлопнулась.
После того, как его распоряжения были выполнены, а Глеб ещё успел, войдя в подъезд, вызвать лифт, Назар на руках внёс Анну, которая по-прежнему не держалась на ногах. Дома он уложил её в своей комнате на кровать, укрыл одеялом и сказал, присев на её край:
– Аннушка, знаю, что еда тебе сейчас не пойдёт, но горячий чай ты выпьешь. А потом я сделаю тебе укол… Ой, не делай только такие глаза. Тебе что, никогда уколы не делали? Надо. Ты после него уснёшь сном младенца.
Потом он попросил Маргариту приготовить чай, что та сделала быстро и с удовольствием. Она же принесла его и помогла Анне, поддерживая чашку, Женщина пила напиток через силу, Глеб в это время стоял рядом. Назар вышел в кухню, где он хранил домашнюю аптечку. Там приготовил всё для укола, который на скорой и в народе зовут «тройчатка». Абсолютно безвредный, но очень нужный и полезный при нервных расстройствах и некоторых других недугах. Вернувшись в комнату со шприцем в руках и жестом показав молодым, чтобы вышли, не смущали и без того смущённую донельзя Анну. Но упадок сил у неё был такой и шок от пережитого, что сопротивляться, что-то говорить сил уже не было. Назар профессионально сделал укол, опять укрыл женщину и произнёс тихонько:
– Всё, Аннушка. Всё плохое ушло. Начинается хорошее. Засыпай. Я к нашим в деревню.
Анна, засыпая, попыталась что-то прошептать, но Назар услышал лишь невнятное бормотание. Он невесело улыбнулся, вышел из комнаты и тихо дал указания Глебу и Маргарите приглядывать за Анной. После этого он поехал в аптеку, куда так и не заехал, пока вёз Анну домой, купил нужное лекарство; заехал за продуктами, понимая, что никто ничего старикам не возил, пока Анны у них не было. И отправился к ним. К его немалой радости дорога оказалась неплохо расчищенной и особых неудобств не доставляла. Профессионализм помогал бороться с лёгкой гололёдицей. Поэтому в деревню он доехал сравнительно легко. На подходе к двери он услышал уже не совсем щенячий «Гав!» и про себя подумал: «Подрастает Акбар Второй». Он постучал в дверь.
Её открыл отец Анны.
– Почему не спрашиваете «Кто?» – Назар, прежде, чем поздороваться, задал вопрос и отец Анны гордо ответил:
– А у нас теперь охрана хорошая.
Акбар стоял и обнюхивал Назара. А он, разувшись, вошёл в комнату и первым делом вручил Виктору Михайловичу лекарство.
– Может, вам ещё какое-нибудь лекарство надо, а сказать стесняетесь, потому что дорого? Не стесняйтесь. Говорите. Надеюсь, в скором времени родственниками станем.
Назар улыбнулся, а Мария Павловна спросила:
– Это как?
– Вот так: как только Аннушка поправится, приедем с ней вместе, и я попрошу у вас её руки. Отдадите свою дочку за меня?
У Аниной матери слёзы выступили на глаза. Виктор Михайлович хранил молчание.
– Я не шучу. Так что думайте. А сейчас давайте, пока я не уехал, воду принесу. Что ещё надо?
Как только Назар вышел за водой, Мария Павловна бросилась к мужу с вопросом:
– Ну, что, Витя, делать будем?
– Что, что? Не знаю, что. Надо дождаться, когда он с Анюткой приедет, тогда и решим. Мужик, вроде, неплохой, мастеровой. Работы не боится. Если дочка согласна, мы ж не будем поперёк дороги им вставать. Годы-то её уходят. Может, это судьба её.
– Ой, Витенька, дай-то, Бог. Столько лет одна после того ирода.
– Не поминай его…
И замолк на полуслове, потому что в дверь входил Назар. Он поставил воду и спросил:
– А запасных вёдер нет? Я бы вам ещё принёс про запас. А то скользко. Вам тяжело будет носить воду.
Мать Анны пошла в кладовую и принесла два ведра. Назар и эти наполнил водой. Потом принёс две охапки дров на пару ближайших дней.
– Думайте, что следующий раз привезти? Или позвоните, когда понадобится. Я завтра на двое суток на работу заступаю. А потом приеду. Может, уже с Аннушкой. Хотя состояние у неё ещё тяжёлое. Но лекарства она принимает, постельный режим выдерживает.
– А чего у неё телефон домашний не отвечает?
Вопрос Виктора Михайловича застал Назара врасплох. Вот так можно проколоться на самой малости. Но он буквально в доли секунды решил, что надо сказать хоть часть правды.
– Она пока живёт у меня. Не волнуйтесь. Просто мне так проще ухаживать за ней. Если нет меня, присматривает мой сын Глеб и его девушка Маргарита. Так что Аннушка у нас всё время под присмотром. И Глеб, и Маргарита знают, что Анна станет моей женой. Ничего против не имеют.
Мать Анны опять всхлипнула, отец взглянул на неё исподлобья. Назар попрощался с родителями Анны, потрепал Акбара за загривок и вышел из дома.

***
Вернувшись домой, Назар первым делом узнал, как Анна. Глеб и Маргарита ему дружно ответили, что она крепко спит.
– Маргаритка, давай, пока Аннушка спит, я отвезу тебя домой. А то уже совсем стемнело.
– Давайте. А то я уже собиралась уходить, но Глеб меня одну не отпускает, а мой папа в командировке. Так бы я ему позвонила.
– Да не надо никому звонить. Когда я дома, всегда отвезу тебя домой. Надо ж беречь свою невестку.
– Ой, дядя Назар, не смущайте меня.
– А какое смущение? Я думаю, вопрос времени. Ну не стесняйся, не стесняйся. Скоро Глеб тебя возить будет. Когда права получаешь?
– Через неделю экзамен. И всё-о-о-о-о!
– Сдай сначала, а потом будет всё-о-о-о-о!
Назар с улыбкой передразнил сына, и они с Маргаритой вышли на улицу.
Уже совсем поздно вечером, когда Глеб ушёл спать, а Назар, сидя рядом с Анной, читал газету, женщина открыла глаза и, обведя комнату, спросила:
– Где я?
– У меня дома, Аннушка, у меня.
Анна посмотрела на мужчину и продолжила:
– А что я здесь делаю?
– Отдыхаешь и поправляешь здоровье. Ты что-нибудь хочешь?
– Чаю. Сладкого.
– А бульончика куриного? Тебе надо, чтобы силы восстанавливать.
– Спасибо, но, если можно, то только чай.
– Хорошо, но с бутербродом.
– Нет.
– Да, и не спорь. Через три дня я отвезу тебя в хороший пансионат. Поэтому ты должна встать на ноги к этому времени.
– Назар, лучше к маме с папой.
– Подожди несколько минут, я пойду, чай приготовлю.
С этими словами мужчина быстрым шагом прошёл в кухню. Привычным движением включил электрочайник, достал две чашки. Пока чайник закипал, приготовил пару бутербродов. Сложил всё на поднос и, как только вода закипела, налил в чашки кипяток и добавил заварку. Принеся чай Анне, он помог ей сесть, подложив подушку под спину. Лицо женщины зарумянилось, в глазах появился живой блеск. Но Назар знал, что последствия пережитого шока ещё довольно долго будут негативно отзываться на состоянии женщины. Поэтому он, позвонив одному из своих начальников и честно описав всю ситуацию, попросил того устроить Анне недельки две лечения в ведомственном пансионате. Учитывая безупречную работу Назара, его безотказность и надёжность, вопрос был решён положительно.
Выпив чай, Анна зажмурилась. На лице крупными каплями выступил пот. Назар встал, подошёл к шкафу и, открыв его, достал несколько небольших полотенец и махровый халат. Подойдя к Анне, он сказал:
– У тебя слабость после всего пережитого. Поэтому ты будешь потеть. Пот вытирай вот этими полотенцами. А сейчас переодень этот халат. Он мой. Тебе будет великоват, но это не страшно. Большой – не маленький. Я выйду. Или тебе помочь? Только не стесняйся и не делай такие глаза. Я и так знаю, что они у тебя красивые.
– Назар, спасибо тебе за всё. Что бы я без тебя делала?
Она откинулась на подушку. Сил не было даже вытереть пот со лба. Мужчина пошёл в ванную, намочил тёплой водой полотенце, пришёл и, невзирая на слабое сопротивление Анны, обтёр её этим полотенцем и быстро переодел в халат.
– Ничего, Аннушка, справимся. Завтра купим тебе бельё, одежду, всё, что нужно. И всё будет хорошо.
Ночью Назар спал урывками. Он то обтирал Анну, то давал ей пить, то подходил, если она начинала стонать или бредить. Утром же, собираясь на работу, он писал ей записку, когда зазвонил домашний телефон. Звонила Маргаритка. Глеб, собиравшийся на занятия, снял трубку.
– Привет, сокровище моё… А со мной не хочешь поговорить, только с папой?.. Ладно, даю ему трубку.
Глеб с притворным вздохом передал трубку отцу.
– Доброе утро, девочка. Что так рано?
– Дядя Назар, я знаю, что вы сегодня на работе, а Глеб – в университете. А не надо посидеть с вашей женщиной, с Анной? У меня сегодня нет первых двух пар, я могу к вам прийти. Помогу, если ей что-то будет надо.
– А у тебя точно пар нет? Или это будет второй и, надеюсь, последний случай ухода с пар?
– Честно. Вы же меня знаете.
– Знаю, но один раз уже был.
– Я скоро буду. Что мне надо будет делать?
Назар объяснил, что в случае чего надо делать, поблагодарил девушку за заботу и, позавтракав, зашёл в свою комнату, посмотреть, не проснулась ли Анна. Но она спала. Мужчина тихо вышел, прикрыв за собой дверь. Маргаритку должен был дождаться Глеб. Когда она пришла, он, открывая дверь, произнёс:
– Какое приятное утро. Заходи, Цветочек мой Маленький.
Маргарита улыбнулась:
– Я уж думала, что ты забыл, что звал меня так когда-то. В последнее время всё по имени да по имени.
– Неправда! Ещё было сокровище моё, солнышко.
– Да, точно. Приношу извинения.
– Принято. Ладно, я побежал, хотя очень хочется остаться.
Он чмокнул девушку в розовую и холодную с мороза щёчку и, надев куртку, вышел из квартиры.
А Маргарита разделась, поставила сумку на полку и прошла в комнату, где спала Анна. Увидев, что женщина ещё спит, она села у окна, взяв захваченный из дому журнал, и начала читать. Когда журнал подходил к концу, Анна зашевелилась. Маргарита отложила журнал и тихонько подошла к кровати. Женщина открыла глаза и встретила взгляд девушки.
– Доброе утро. Меня зовут Маргарита. Я побуду с вами немного. У меня нет первых двух пар, а дядя Назар сегодня на работе. Глеб на занятиях. Ну, вот. А я побуду с вами. Вам помочь чем-нибудь?
– Да, если можешь, покажи мне, где ванная и помоги дойти до неё. По-моему с меня ночью семь потов сошло.
– А вы сможете сами вымыться? Вы же на ногах не стоите. Давайте, может, сначала позавтракаете, сил наберётесь, а потом.
– Нет-нет. Спасибо, Маргарита. Имя у вас красивое. Я справлюсь. Должна.
– А можно я буду звать вас тётя Аня или по имени-отчеству лучше? Тогда скажите отчество. Только вы меня на вы не зовите. Хорошо?
– Хорошо. А меня называй, как тебе удобнее. Хочешь, зови тётя Аня, хочешь – Анна Викторовна. Мне любое будет приятно.
– Хорошо. Тогда сразу. Тётя Аня, извините меня за то, что я, сама того не ведая, выдала Глебу тайну про ваши отношения с дядей Назаром. Я думала, что Глеб всё знает, а оказалось, что нет. И это тогда спровоцировало столько всего нехорошего. И мы с Глебом поссорились, и вы с дядей Назаром. Да и Глеб с отцом тоже. Простите меня, пожалуйста! Я не хотела. Честно.
– Маргариточка, не переживай. Я не виню тебя ни в чём. Ты же без злого умысла. Слава Богу, всё утряслось, будем надеяться. Не переживай. Ну, совершаю попытку встать.
Анна сначала села, тихо поставила ноги на пол. Закружилась голова, но она зажмурила глаза и стала медленно считать. Через минуту глаза открыла. Стало легче. Анна медленно поднялась. Её шатало. Маргарита со страхом смотрела на женщину.
– Тётя Аня, может, не надо? Вы же чуть стоите.
– Нет-нет. Надо. И очень даже надо. Только где мне взять полотенце? Давай, глянем в шкафу. Я думаю, нас не будут ругать за это.
Она подошла к шкафу, открыла его, и взгляд сразу нашёл нужную стопку. Анна взяла полотенце. Потом медленно прошла в ванную. Маргарита сопровождала её до самой двери. А там Анна сказала:
– Не волнуйся. Я нормально себя чувствую. Лежать в ванной не буду, хотя очень хочется. Но сейчас приму только душ.
После душа Анне стало легче. Она вышла из него посвежевшая, раскрасневшаяся.
– Ну, вот. Теперь можно и по чайку. Ты со мной попьёшь?
– Вообще-то дядя Назар мне приказал вас накормить. А я боюсь его не послушаться. И вы меня не подводите.
– А знаешь, как говорили в старину, когда чай пили из самоваров? Говорили не попить чаю, а откушать. Так что приказ дяди Назара ты выполнишь. Мы с тобой откушаем чаю.
– Вы серьёзно?!
– Почитай литературу. Это выражение можно найти у многих писателей, описывавших быт помещиков или других зажиточных слоёв населения. Так что пошли в кухню. Будем чай кушать. Кстати, современные врачи-диетологи тоже говорят, что чай – это еда, а не питьё.
– Тётя Аня, а с вами интересно.
– Спасибо. Мне приятно. Мне с тобой тоже хорошо, легко и комфортно. Хотя обычно я себя неловко чувствую с новыми людьми. А вот с тобой мне легко.
Потом они пили чай, разговаривая о разных житейских делах. Вскоре Маргарита сказала:
– К сожалению, должна вас оставить. Мне пора на занятия. А может обнаглеть и слинять до конца дня? Позвоню старосте, скажу, что голова болит. А?
– Мысль интересная, но не надо. Я справлюсь сама, а тебе потом навёрстывать пропущенное будет нужно. Так что иди лучше.
– Вы правы. Я когда не сама пишу конспект, то потом не могу учить по чужим. Спасибо, Глеб помогает. Он – умница.
– Но ему же самому нужно учиться.
– Нужно. А ещё он в автошколе учится. Ему скоро экзамен сдавать на права. А потом дядя Назар сказал, что доверит ему свою машину.
– Ну, вот видишь. Пожалей своего Глеба. Пусть уж на права сдаст. А потом будет учиться за вас двоих.
Маргарита засмеялась и ответила:
– Хорошо.
Она рассказала и показала Анне, что та должна съесть, чтобы было видно, что приказ дяди Назара выполнен, и где это всё взять.
– Хорошо, Маргариточка, обещаю, что обязательно что-нибудь съем.
Когда за Маргаритой закрылась дверь, Анна подошла к телефону и набрала номер родителей.
– Мамочка, алло. Это я, Аня. Ты меня слышишь?
– Да, доченька. Слышу. Ты как?
– Мамочка, мне уже лучше. Я могу ходить по комнате, говорить. Но ещё очень слабая. Я пока ещё у Назара. Он сегодня на работе, сын в университете. А я одна дома.
– Анютка, а как ты там живёшь? Как жена?
– Мам, ну, о чём ты говоришь? Какая жена? Я сегодня первый раз на ноги встала. У меня отдельная комната. И я никому не мешаю.
«Будем надеяться», – мысленно добавила она, всё-таки думая про Глеба. Она поговорила с матерью, узнав, что Назар отвёз отцу лекарство, подвёз и продукты. По дому немного помог.
– Дай, Бог, ему здоровья. Хороший человек.
– Мамочка, я пойду, прилягу. Мне тяжело ещё долго стоять.
– Иди, доченька, иди. Поправляйся. Мы уж соскучились по тебе.
– А как там Младшенький Жирненький? Акбар Второй, я имею в виду.
– Растёт. Дед доволен. Гуляет с ним. Теперь уже я довольна. То, бывало, лежит и лежит. Только дымит в потолок. А теперь на улицу ходит. Вон и сейчас гуляют.
– Привет папе передай. Как только смогу, приеду сразу. Может, надо что, мамочка?
– Нет, пока всё есть. Назар нам много чего привёз. Старикам и не надо столько.
– Ну, вы же ему не сказали, что надо. Он и купил на своё усмотрение.
Анна улыбнулась, попрощалась с матерью и положила трубку. Потом прошла в кухню, открыла холодильник, но от вида еды её слегка замутило. Она решила подождать немного, и пошла, прилегла. Взгляд упал на журнал, оставленный Маргаритой. Анна поднялась, взяла его и, удобно устроившись, сначала просто пролистала «Караван историй», а потом начала читать, подумав, что её собственная история вполне достойна этого печатного издания. Примерно на его середине она незаметно для себя уснула.
Проснулась от стука закрывшейся двери. Анна прислушалась. В прихожей кто-то раздевался. Она не стала ничего спрашивать. Просто лежала, молча глядя на дверной проём. Через пару минут в нём показался Назар. Увидев Анну, он подошёл, присел на край кровати и взял её руку. Он с минуту глядел на женщину, она – на него. А потом тихо произнесла:
– Маргариточку не ругай. Она честно хотела меня накормить, рассказала и показала, где что взять. Но я сначала не хотела, потом уснула. Мы с ней утром чай покушали.
– Знаешь, если ты будешь кушать один чай, вряд ли тебя твои ноги будут долго носить. Тебе же надо силы восстанавливать. Думаешь, чуть полегчало и – всё. Можно забыть пережитое?
На слове «пережитое» Анна невольно сжалась. Назар, глядя в её глаза, продолжил:
– Не пугайся. Испытание было суровым. Но мы же его выдержали. Так вот силы восстанавливать надо в любом случае. Аннушка, я не ругаю тебя. Но ты же взрослая женщина.
– Назар, я хотела покушать немного, но меня замутило от вида еды. А потом я начала читать (она попыталась найти взглядом журнал), и незаметно уснула.
– Ты это ищешь?
Мужчина поднял журнал с пола.
– Да. Это Маргарита оставила. А я, когда она ушла на занятия, позвонила маме, а потом пошла, думала перекусить, чтобы ты её не ругал, но не смогла.
– Ладно, вставай. Пойдём, составишь мне компанию. Может, вдвоём будет веселее. Я на часок с работы отпросился. Ехал с вызова и по пути позвонил ребятам, сказал, что чуток задержусь. Я, кстати, тебе кое-что купил. Потом примеришь.
– Спасибо тебе. Назар, а как ты узнал, что со мной случилось?
У Анны защипало в глазах. Покраснение не укрылось от взгляда Назара. Он встал, не отпуская руку Анны, и сказал:
– Работа у меня такая – всё знать. Как-нибудь расскажу. Ну, поднимайся, посмотрим, какая ты героиня. Только не спеши.
– Да, я знаю.
Она медленно встала и, опираясь на руку Назара, пошла с ним в кухню.
Он усадил её на стул, а сам стал разогревать обед. Анна, молча, смотрела, как сноровисто Назар управляется с нарезкой овощей, хлеба. Как здорово и быстро приготовил гренки, как потом оказалось, для куриного бульона.
– Назар, – Анна осеклась, словно боясь говорить то, что хотела.
– Что, Аннушка, говори, не стесняйся.
– Назар, а что с моей квартирой?
– Ничего. Можно ехать хоть сегодня. Но я тебя не отпущу. Ты что-то хочешь там взять?
– Ну, хотя бы мобильный. А то сегодня маме звонила, а твой телефон ей не оставила. Если ей будет надо, она не будет знать, куда звонить.
– Будет. У них моя визитка со всеми телефонами. А мобильник можем съездить забрать. А хочешь, давай, новый купим.
– Ой, не надо. Мне и старого хватит. Я ехать туда боюсь. Мне всё время будет мерещиться … он. Господи, за что мне это?
Анна почти прошептала последнюю фразу. Назар решил разрядить обстановку и, улыбнувшись, сказал:
– Чтобы ты меня больше ценила.
– Не смейся.
– Я не смеюсь. Аня, выходи за меня замуж.
Это было сказано так просто и так искренне, что женщина, ни минуты не раздумывая, ответила:
– Хорошо.
И только потом, минуту спустя, сообразила, что именно она ответила. А мужчина, увидев смятение в её глазах, спросил тихо:
– Что? Опрометчиво? Хочешь ретироваться?
– Нет. Не хочу. Я действительно согласна. А Глеб?
– Аннушка, Глеб – взрослый парень. Он на меня рассердился за то, что о наших отношениях узнал от Маргариты, а не от меня. Думал, что я специально от него скрываю наше знакомство. Она сказала, что мы все поедем в Питер и тебя возьмём. Для него это было как гром средь ясного неба, что у отца есть женщина и он жениться собрался, а от сына всё скрыл. А я просто возможности не имел ему сказать. Вот так. Ну, он и вспылил. А потом, когда был в ссоре с Маргариткой, понял, как тяжело одному. Сам чуть не извёлся без своей девушки. Попросил у меня прощение за свой необдуманный поступок. А Маргаритка, кстати, сказала, что выйдет замуж за Глеба только после того, как мы поженимся. Так что от твоего решения зависит судьба ещё одной семьи.
– Я же сказала, что согласна. Что для этого надо?
Назар накрыл на стол и сел напротив Анны.
– Во-первых, подкрепиться, чтобы иметь силы для дальнейшей беседы. Приятного аппетита.
– Спасибо. А моя мама ещё говорит: «Ангела за трапезой!»
– Хорошо как. Я не знал такого. А отвечать надо на это пожелание?
– Незримо предстоит.
– Запомню.
Ужин прошёл тихо и спокойно. Позже, когда Анна и Назар пили чай, он сказал:
– Помнишь, я говорил про пансионат? Послезавтра я тебя туда отвезу. И не спорь со мной. Аннушка, ты пережила такой шок, что сама не отойдёшь от него. Тебе нужна качественная медпомощь. Три недели не так долго. (Большой начальник», который очень ценил и уважал Назара, в ответ на его просьбу о двух неделях лечения Анны в пансионате, добавил третью от себя). Зато подлечишься качественно. Если меня не отправят в это время в командировку, я буду на выходных к тебе подъезжать. На всех не обещаю, потому что надо будет и к родителям съездить, да и свои кое-какие дела есть. Но раза два приеду обязательно. Не грусти.
– Назар, а может, не надо? Ну, что мне плохо здесь?
– За то, что здесь тебе хорошо – спасибо. Но мне важно восстановить тебя. Это тебе сейчас кажется, что всё хорошо. Но, поверь, может наступить момент, когда всё это вернётся в памяти и крутить начнёт так, что мало не покажется. Поэтому, честное слово, так будет лучше. Я тоже не хочу с тобой расставаться даже на три недели. Но здоровье – важнее всего.
– А к родителям я не успею съездить перед отъездом?
– Завтра после работы съездим вместе. Идёт?
– Спасибо. Идёт.
– Ну, что. Пошли обновки примерять? Хотя в моём халате ты мне тоже нравишься.
– Представляю. Давай, я посуду вымою.
– Сегодня это сделаю я. А потом, когда полностью придёшь в себя, пожалуйста.
Хозяйничай, как хочешь и сколько хочешь.

***
На следующий день Анна уже легко ходила по квартире. Пока мужчин не было дома, протёрла пыль, найдя в ванной на полочке специальные салфетки. Сама приняла душ. По дому она ходила в новом домашнем костюме, который купил ей Назар и который был ей к лицу. Да и чувствовала она себя в нём комфортно. Во второй половине дня Анна решила попить чаю. Она улыбнулась, вспомнив, как накануне пила его с Маргариткой. «Какая милая девушка. И как трепетно к ней относится Назар. Бережёт, как родную дочь». Налив чай, Анна обнаружила, что от утреннего батона остался маленький кусочек. Тогда она посмотрела, есть ли в доме продукты, из которых можно что-нибудь испечь. «Как там в сказке? По амбарам помела, по сусекам поскребла…» Женщина улыбнулась своей шутке. Она нашла всё необходимое для самого простого бисквита. Не было только изюма, который она любила добавлять во многие свои выпечки. Зато была сметана, были какао и сливочное масло, что позволяло сделать глазурь, которая вполне могла заменить кремовую прослойку. Довольная своими находками, Анна выпила чай и начала готовить тесто для выпечки. Формы для выпечки бисквита в доме не было. Но, в нижнем отсеке газовой плиты нашлась глубокая чугунная сковорода, которая с успехом заменила форму.
Готовя бисквит, Анна тихонько напевала сама себе и не услышала, как хлопнула входная дверь. Она уже достала готовый корж из духовки и поставила его остужаться. А сама принялась готовить глазурь. И в это время в кухню вошёл Глеб.
От неожиданности Анна вскрикнула и побледнела.
– Я напугал вас? Извините, я не хотел. Я думал, вы слышали, как я вошёл. Не пугайтесь так. Вы белее снега. Анна Викторовна, сядьте. Может, дать воды?
– Нет, спасибо, Глеб. Я просто от неожиданности. Сейчас пройдёт. Ты сегодня так рано.
– Да. У нас должен быть зачёт две пары. Но я его получил автоматом, поэтому время себе высвободил. А что это вы делаете?
– Да вот. Допила чай с остатком батона и решила вам с отцом в качестве компенсации испечь пирог. Знала бы, что ты придёшь так рано, испекла бы с самого утра. А так он ещё горячий и глазурь не готова.
– А можно без глазури?
– Ты торопишься?
– Да. У меня сегодня вождение в автошколе. Поэтому, если есть что, можно я быстро поем?
– Иди, мой руки. Я сейчас всё разогрею.
Сердце у Анны колотилось, руки дрожали, но она, стиснув зубы, старалась справиться с волнением. Всё-таки наедине с Глебом, который – она это хорошо понимала – ещё не совсем привык к её присутствию не только в их доме, но и в жизни отца, она первый раз была один на один. И вроде бы ничего страшного, но какой-то червячок сосал под ложечкой и мурашки дружной стайкой бегали вдоль позвоночника. Видимо, всё это явственно проступало у неё на лице, потому что Глеб, войдя в кухню, спросил:
– Может, мне лучше уйти, а то вы бледная такая.
– Не надо никуда уходить. Садись, кушай. Не обращай на меня внимания. Просто я ещё не привыкла к тому, что живу здесь. Так как-то всё складывается не совсем так, как хотелось бы. А к чаю я тебе бисквит отрежу. А глазурь потом пристрою на оставшуюся часть. Вечером попьёшь чай с настоящим.
– Спасибо. – Сказал Глеб, начиная обед.
– Приятного аппетита.
– Угу.
После обеда Глеб поблагодарил Анну, сказав, что бисквит вкусен и без глазури, и пошёл на вождение. А она прилегла, и долго ещё не могла прийти в себя от его неожиданного прихода. Но к возвращению Назара пришла в норму. И даже успела приготовить ужин, чему тот был несказанно рад.
После ужина Назар спросил:
– Ну, что? К родителям едем?
– Да. Но моя одежда… И обувь… Всё там.
Она опять напряглась. Назар, сев рядышком и положив голову Анны себе на плечо, сказал тихо:
– Я же рядом. А его уже нет. Он сидит под следствием.
– Как? Я ж его…
– Нет, Аннушка. Нет. Следователь опросил соседей и нашёл того человека, с кем он вошёл в кодовую дверь. А потом тот же сосед указал, в какую дверь он позвонил. Мало того, он переступил порог твоей квартиры. Это тоже видел твой сосед. А это при разумном подходе квалифицируется как незаконное вторжение. Потом он обхватил тебя так, что ты не могла пошевелиться. Это ты сама рассказала. А это уже нападение. Уже два серьёзных нарушения. К тому же он был пьян, что подтверждено медицинским освидетельствованием. А это отягчающее обстоятельство. Теперь думай сама: твоей силы хватит, чтобы здорового мужика пробросить через лестничную площадку и лестничный пролёт? Да ещё, чтобы после этого он, пролетев всё это, грохнувшись на спину, или как там он рухнул, остался жив, цел и невредим? Скорая не нашла у него никаких серьёзных повреждений. Да и несерьёзных тоже. А то, что он орал, было хорошо разыгранным спектаклем. Он-то надеялся, что ты примешь его. А когда ты его выгнала, он решил, видно начитавшись дешёвых детективов, сымитировать твоё на него нападение, чтобы подать на материальную компенсацию за причинение морального ущерба. Он погряз в долгах, не платит алименты, нигде не работает. Но на допросах его быстро раскололи. К сожалению, пока это выяснялось, и я ничего не знал, тебе пришлось пострадать. Но за это нарушение виновные понесли наказание. Так что на компенсацию можешь подавать ты.
– Назар, да ни за что в жизни!!! Забыть бы эту гадость раз и навсегда! И никаких напоминаний. Никаких компенсаций ни от кого я не хочу, и ничего писать не буду.
– Я знал, что ты – умница. Я зарабатываю хорошо. Нам с тобой хватит.
– Мне моей зарплаты тоже на жизнь хватало. Ой, я ж на работе не была столько времени. Что там думают? Меня же уволят за прогулы!
– Не волнуйся, Аннушка. Андрей Матвеевич, адвокат, был у тебя на работе, имел разговор с твоим начальником. Твой директор в курсе того, что ты находишься на больничном, как пострадавшая от нападения пьяного хулигана. Сейчас проходишь курс лечения. И всё.
– Назар, как у тебя это получилось?
– Не у меня. Я только забрал тебя. Остальное – работа адвоката и следственных органов. Просто, справедливость должна восторжествовать. Это – работа тех, кто получает за это деньги. И никакого подвоха. Всё рано или поздно пришло бы к этому. Просто мы с Андреем Матвеевичем ускорили процесс. Печати на твоей двери нет уже давно. Соседи в курсе, что ты – пострадавшая. Но жить ты там одна всё равно больше не будешь. Собирайся. Сейчас поедем, заберёшь всё необходимое, чтобы завтра с утра я мог отвезти тебя в пансионат.
Анна тихо встала и пошла переодеться. Но тут же вышла со словами:
– А ключ-то в квартире! Я ж когда вышла, дверь захлопнула. А запасные у родителей в деревне.
– Ну, тогда сначала поедем к ним.
– Но у меня же ни пальто, ни сапог нету. Всё в той квартире!
– Аня, давай, я съезжу один, заберу ключи, потом заеду за тобой, и съездим за вещами.
– Нет, давай, я поеду так. Ну, придумаем что-нибудь.
– Ладно. Ты только подожди, пока я прогрею машину, чтобы ты не замёрзла. А в принципе можешь надеть мой пуховик. У меня есть другая куртка. А сапоги можем заехать купить. Как тебе такой расклад?
– Я согласна. А что мы скажем родителям по поводу твоей куртки.
– Ну, они же знают, что ты живёшь у меня.
– Ладно, поехали.

***
Родители и вправду удивились не совсем обычному виду дочери. Но она сказала:
– Я пальто сдала в химчистку. В магазине на меня пролили майонез, когда я стояла рассчитываться. А я увидела это только дома. А в сапогах набойка отлетела. Ремонтируют долго, вот Назар мне сделал подарок – купил новые.
Говоря это всё, она выкладывала продукты в холодильник, потому что знала: и мама, и отец, по лицу поймут, что дочь говорит неправду. А Назар только и подумал: «Молодец, Аннушка! Так держать». Он в это время сидел рядом с отцом Анны. Перед ними на полу лежал Акбар Второй. А у него между передних лап, свернувшись калачиком и положив на эти самые лапы голову, мирно посапывал Барсик. Картина была идиллическая. Родители были несказанно рады, что дочь поправилась. Назар и Анна договорились, что родителям о её злоключениях ничего рассказывать не будут. Единственное, что он сказал, так это то, что он на три недели увозит Аню в санаторий. А потом, когда все дела были сделаны, взяты запасные ключи, и семья сидела, пила чай, Назар обратился к отцу Ани:
– Виктор Михайлович, помнишь наш разговор, когда я говорил, что хочу, чтобы Анна стала моей женой. Так вот сегодня я прошу у вас с Марией Павловной вашего родительского благословения на наш брак. Мы люди не первой молодости, но ещё и не старики. И пока есть хоть одни родители, я обязан это сделать. Аня своё согласие мне дала. Слово за вами.
Анна покраснела, мать всхлипнула, Виктор Михайлович крякнул, потом встал и позвал мать в другую комнату. Они вышли оттуда через пару минут с Казанской иконой Божией Матери. Этой иконой родители и благословили Назара и Анну на брак. Когда они сидели в машине, Назар сказал:
– Ну, вот, Аннушка. Я же говорил, что у нас начинается всё хорошее.
– Не сглазь.
– Не сглажу. А ты чего-то боишься?
– Не знаю. Когда ты рядом, я спокойна. Но когда тебя нет, мне страшно. Ну, не то, чтобы страшно, но как-то не по себе. Не понимаю своего состояния.
– Может, ты просто никогда раньше не жила не в своей квартире. И тебя это смущает? Плюс последствия пережитого.
– Возможно. Я, наверное, просто привыкла жить одна.
– С котом.
– Не смейся.
– Я не смеюсь. Я, кстати, помню, что обещал тебе котёнка подарить. Вот вернёшься из пансионата, и у тебя появится новый питомец.
– Если бы ты знал, как я не хочу туда ехать.
– Надо, Аннушка, надо. Не волнуйся ты так. Смотри: завтра я тебя отвезу, помогу устроиться. Через недельку приеду. Уже половина времени пройдёт. А там и вторая, и третья неделя промчится. И я приеду тебя забирать. А ещё нам надо завтра заявление подать. Пока ты будешь в пансионате, уже пройдут три недели. Зачем нам время терять? Ну, что заезжаем к тебе?

***
Назар свернул на такую знакомую Анне улицу, въехал во двор, заглушил двигатель. Помог женщине выйти. Возле двери Анна вцепилась в руку Назару. Он чуть сжал её ладонь со словами:
– Ну-ну, не бойся, маленький.
От такого неожиданного обращения Анне стало легко и спокойно. Они вместе с мужчиной перешагнули порог квартиры. Назар включил свет.
– Как необычно. Будто и не было ничего. – Анна сказала это, обведя квартиру глазами. – Надо цветы полить, а то они, бедные, завяли совсем. Может, и не отойдут.
Они прошли в комнату. Мужчина сел на диван, женщина прошла в кухню, взяла кувшин и, набрав воды, стала поливать цветы. Потом она собрала свои вещи, которые ей могли пригодиться.
– Аня, проверь холодильник. Может, оттуда надо что-то забрать. А его отключим. Чего он будет зря электричество мотать?
– Назар, а где мы будем жить, когда… Ну, ты понимаешь.
– Аня, а почему ты боишься говорить об этом? Это что – тайна какая-то? Или мы совершаем что-то запретное. Тебя, между прочим, родители благословили. Поэтому говори смелее, не стесняйся. А где бы ты хотела?
– Не знаю. Но хочу отдельно. Я ужасно стесняюсь твоего Глеба. Он взрослый. Сам скоро женится. А тут мы.
– Аннушка, – Назар опять перешёл на уменьшительно-ласкательное имя. – Я не против того, чтобы жить отдельно. Хочешь, будем жить в твоей квартире, а Глеб останется в моей. Хотя, я бы хотел поддержать его ещё немного, пока он не встанет на ноги. Но раз он тебя так стесняет, то…
– Нет, Назар, смотри как лучше. Я переборю себя. Всё равно ведь общаться будем постоянно. Может, когда они с Маргаритой поженятся, тогда и разъедемся.
– Давай, так. Завтра мы подаём заявление. Ты едешь в пансионат. За эти три недели и решим, как и где мы будем жить.
– Хорошо. А ты поговори с Глебом. Спроси, как он хочет. А то опять вспылит, что всё решили без него.
– Вообще-то отец – я. И наш брак – это тоже скорее моё дело. Я его не оставляю, не бросаю на произвол судьбы. Но и позволить ему решать за меня мои проблемы пока не могу. Я сам в состоянии это сделать. А он, как сын, должен принимать мои решения с пониманием и со смирением.
– И всё-таки поговори с ним.
– Хорошо. А мы сегодня сделаем это вместе. Всё. Поехали домой.
– Как интересно. Вроде бы я дома, а ты говоришь – поехали домой. И знаешь, мне хочется ехать. Сама себе удивляюсь.
– Молодец. Учишься быть женой.
– Назар!
– Ладно-ладно. Не буду. Но мне приятно.
Он отключил холодильник, выгрузив из него все продукты. Вынул штекер из телевизора. В общем, проверил всё на предмет безопасности. Сказывалась специфика работы. В машине Анна шумно и облегчённо вздохнула. Назар серьёзно посмотрел на неё, но не сказал ничего.

***
В пансионат они добрались к обеду. С устройством вопросов не возникло. Анна с удовольствием согласилась на одноместный номер. Разговор с главврачом проходил в присутствии Назара. Было назначено обследование, лечение. Некоторые процедуры и обследования были платные, но этот вопрос был решён Назаром однозначно – всё, что надо делать, сколько бы ни стоило, делаться будет. Анне, в первый раз попавшей в подобное учреждение, было немного не по себе. Но когда все вопросы были улажены и она, проводив Назара и пожелав ему счастливой дороги, вернулась в свою комнату, то постепенно успокоилась. Она взяла листок, на котором было расписано время процедур и номера кабинетов, где их надо было проходить. Прочитав его, она поняла, что свободное время будет только вечером. Но Анну это не смутило. В комнате был телевизор. Назар купил ей несколько разных журналов.
Она разложила вещи, переоделась в новый уютный домашний костюм, купленный ей опять-таки Назаром в придачу к купленному ранее. Положила на стол свой мобильный телефон. Устроившись с ногами на кровати, Анна взяла журналы. И тут из одного из них выпал конверт. Она подняла его с пола, удивившись его плотности. А, открыв, тихо ахнула. В конверте лежали деньги и записка, написанная ровным каллиграфическим почерком: «Аннушка, я знаю, что по-хорошему ты бы эти деньги не взяла. Но мало ли какие расходы могут появиться неожиданно. Поэтому пользуйся и ни о чём не думай. Покупай всё, что будет нужно. Не стесняй себя ни в чём. Не скучай. Люблю. Целую. Назар». И снизу нарисована смешная грозная рожица. Анна невольно рассмеялась. Она положила часть денег в кошелёк, а вторую часть в дорожную сумку, в которой привезла вещи. «И куда мне здесь деньги? За всё уплачено. Все квитанции сданы. Остаётся только пройти всё, что назначено и принять все прописанные процедуры». С этими мыслями Анна начала листать журналы.
***