Утро

Море сидело на большом прибрежном валуне и, болтая ногами, било по воде, поднимая тучу брызг. Туча возмутилась:
- Прекрати швыряться! Я и так уже настолько переполнена, что приходится сидеть с тобой рядом.
- Вот и сиди, - зевнуло море, - а то мне одному скучно.
- Ой, кто бы говорил про скуку? Уж кому-кому, а тебе всегда есть чем заняться. Это у меня изо дня в день одно и то же, а у тебя всегда что-то новенькое….
- Новенькое! – хмыкнуло море, - За миллионы лет, новенькое давно стало стареньким и настолько приелось, что аж тошнит.
- Тошнит! – теперь уже хмыкнула туча, - знакомое состояние, надеюсь, как от него избавить тебя учить не надо - два пальца и все дела.
- Это у тебя все дела, потому что на землю, а у меня, по большому счету и некуда – всё в себя, всё в себе.
- Отдай земле – ей не привыкать.
- Ха, земле! Не говори мне о ней, не порть настроение! Она настолько обнаглела, что не только пытается всё ненужное спихнуть в меня, но ещё и меня пытается спихнуть, стерва.
Валун, на котором они сидели, дрогнул и, море чуть съехало вниз.
- Вот! Видишь? – возмущенно рявкнуло море и злобно плеснуло волной на прибрежные камни. Волна, как ни в чем не бывало, скатилась назад и, послушной собачкой легла у ног.
- Да, пошла ты! – огрызнулось море и опять залезло на валун.
- Да, брось ты, - примиряющим тоном сказала туча и чуть приподнялась, - кажется, мне немного полегчало. Слышь, там вон к тебе кто-то спускается.
- А мне без разницы, - сплюнуло море на землю целым фонтаном брызг.
- Не вредничай, девушка не виновата в твоих с землей разногласиях.
- Девушка? Вот как раз она и есть главная зачинщица всего того, что здесь происходит, и не только здесь. Вселенная – огромное женское чрево, которое только и делает, что рожает, заполняя пустоту. Скоро ночи станут намного светлее дня, потому что звезды густо засеют небо и закроют собой солнце.
- Кстати о солнце, - сказала туча, которая поднялась уже достаточно высоко, - скоро рассвет, я вижу розовую полоску и, она подползает сюда. Наверное, девушка хочет его встретить – люди это любят. Ладно, пока нет ветра, я потихоньку поплыву.
- Плыви, плыви серое…, - проворчало море и, скатившись с валуна, принялось наблюдать за девушкой.
Та пробиралась меж камней сначала достаточно быстро и легко, но чем светлее становилось небо, тем труднее и медленнее удавалось ей преодолевать препятствия. Наконец она достигла мелкой береговой гальки, но от этого идти ей стало не легче. Видно было, что каждый шаг дается с превеликим трудом, словно ступать приходилось по раскаленным углям. Полоска горизонта постепенно приобрела розовую окраску и тут, девушка, сделав последний шаг и громко вскрикнув, упала, не дойдя до моря совсем немного. Превозмогая боль, она попыталась встать, но это было бесполезно - ног не было, а вместо них трепыхался, сверкая серебристой чешуей, изящный рыбий хвост. Когда тонкий овал оранжевой дольки уронил на волны огненную дорожку, девушка ещё пыталась ползти, но силы были на исходе. Хватая ртом воздух, как рыба, она сделала последний рывок и замерла у самой кромки воды.
Море ещё какое-то время спокойно смотрело на, лежавшую без движения, русалку, а потом, раскачавшись, выплеснуло на неё целые пригоршни волн. Та задышала и, открыв глаза, улыбнулась:
- Спасибо, папа.