Семь жизней одного меня. О пользе физкультуры.

Семь жизней одного меня.

О пользе физкультуры.

В восьмом классе я был еще низковат для своего возраста. Поэтому восклицание при знакомстве моем с новым классом «Солидный фраер!» было, вроде как, и не про меня.

Правда, за последний год я подрос и окреп.
Сказались занятия в секции гимнастики, в которую буквально за руку привел меня отец.

Но сначала весной он устроил у нас в саду гимнастический снаряд: турник или перекладину. Два столба и железная труба между ними.

Отец подпрыгнул, ухватился за трубу и резко подтянул ноги к перекладине, а затем также резко разогнулся, потом подтянулся и выбросил ноги вперед и вверх. В следующее мгновение он уже был высоко наверху, упираясь прямыми руками о турник. - Вот видишь,- сказал он, спрыгнув на землю и слегка запыхавшись, - это упражнение называется «склепка». Делать его на турнике я обучал своих солдат. Теперь пришла пора научиться тебе, сын мой.

Он подсадил меня, я уцепился за перекладину и пробовал подтянуться, но у меня ничего не получилось. Тогда я попробовал раскачаться и чуть не упал. - Держи большой палец напротив остальных, вот так,- показал отец.

Все последующие дни я каждую свободную минуту проводил на турнике. Сначала я учился просто подтягиваться и подносить ноги к перекладине. Затем, делать это упражнение, предварительно раскачавшись. Наконец, объединив все вместе. На ладонях у меня то и дело лопались водянки, сначала бесцветные, а потом с кровью. Ноги повыше щиколоток я тоже много раз разбивал до крови. Заматывал какими-нибудь тряпками и снова разбивал. В конце концов, на косточках ног у меня даже образовались заметные вмятинки, но я все-таки научился делать эту проклятую «склепку»!

Когда я продемонстрировал отцу без остановки это упражнение десять раз подряд, он сказал «молодец», и отвел меня в секцию гимнастики при Доме офицеров.

В секции гимнастики было два тренера. Они были похожи друг на друга: оба одинакового роста, мускулистые, один был русый, а другой черноволосый. Оба - мастера спорта. Тот, который светлый, видимо, отвечал за новичков.

Он мельком взглянул на меня и определил к новичкам. Сначала, после разминки, у нас была акробатика. Разучивали кувырки вперед и назад. Здесь я ничем не мог блеснуть. Затем, перешли к снарядам.

Первыми шли брусья. Учились делать подъем разгибом из виса снизу на концах брусьев. Сначала тренер показал нам это упражнение. Он без видимых усилий взлетел над снарядом и зафиксировал угол. Потом подходили мы. Каждый следующий по очереди страховал предыдущего.

Я понял, что это упражнение похоже на отцовскую склепку на турнике, поэтому, лихо разбежавшись, наверняка выполнил бы упражнение самостоятельно. Однако страхующий меня крупный полноватый мальчик, такой же, как и я, переросток, придал мне сзади дополнительное ускорение. Поэтому я не только выскочил на прямые руки над брусьями, но и, перекрутившись, рыбкой полетел вниз.

Я ударился левой щекой о край металлического крепления снаряда и потерял сознание. Очнулся я от того, что кто-то прикладывал снег к горящей как огонь щеке. Меня усадили на лавочку. А затем, убедившись, что я окончательно пришел в себя, отправили домой.

По-видимому, никто из тренеров не ожидал увидеть меня больше в спортзале. Поэтому, когда опухоль спала, и я снова появился на занятии, я впервые поймал на себе заинтересованный взгляд тренера и меня перевели в следующую группу.

Заниматься в секции мне нравилось. Как-то после удачно выполненного нового элемента – соскока с брусьев, светлый тренер сказал темному: - А из этого длинноногого может выйти толк.

Летом большинство ребят из секции отпустили на каникулы. Только нескольким разрядникам предложили заниматься на летнем стадионе. Из новичков в этой группе оказался один я. До сих пор с удовольствием вспоминаю эти тренировки. Я привыкал тянуться за ребятами, которые были намного опытнее меня и у меня многое начало получаться. А главное, я привык к физическим нагрузкам, понимать, как это здорово, когда ты чувствуешь, как наливаются твои мышцы.

После занятий мы отправлялись в бассейн. Вода в нем была прохладной даже в жаркое лето, а поближе к осени – так просто обжигала. И это нам очень нравилось. Тренировки на открытом воздухе не закончились для нас и в сентябре. Единственное неудобство состояло в том, что в бассейне спустили воду, и нам пришлось перебраться на Латорицу, берег которой был совсем рядом.

Возле свай бывшего деревянного моста было довольно глубоко, и мы с удовольствием продолжали нырять и плавать, несмотря на то, что на большом градуснике, показывающем температуру в реке, столбик подсиненной жидкости опускался все ниже и ниже. Последнее значение, которое он показывал накануне моего отъезда на Днепр, составляло 9 градусов.

В Табурищах по утрам я вскакивал раньше всех, выбегал в одних трусах во двор, делал физзарядку, а затем умывался до пояса водой из колодца.
Когда выпал снег, а зима в том году была в Украине холодная и снежная, я заменил последнюю процедуру обтиранием снегом. Я не болел и только однажды, когда я сначала обтерся снегом, а потом начал делать упражнения на морозном ветру, на шее вскочил крупный фурункул.

В новом городе не оказалось тренера мужской гимнастики. Была только тренер гимнастики женской и девчоночья секция, а при ней пара ребят - энтузиастов. Разумеется, я тут же к ним присоединился. Старшим из нас был Вова Смирнов, я оказался средним, а самым младшим был Юра Воробьев, которого все звали не иначе, как Воробей.

Занятия проходили в спортзале нашей школы в вечернее время. Иногда к нам приходил, видимо по согласованию с руководством, совсем взрослый дядя по прозвищу «Подъемразгибом». Это был сорокалетний убежденный холостяк, плотный, но не толстый, поросший на груди и спине жесткой курчавой порослью волос. После разминки выполнял на брусьях одно и то же упражнение: подъем разгибом из упора на руках. Зато исполнял он его в темпе и помногу раз подряд. Отдохнет и подойдет еще раз, и опять: подъем разгибом, подъем разгибом.

Если не считать «Подъемаразгибом», мы были предоставлены сами себе. Поэтому каждый делал только то, что мог. А упражнения на снарядах, как оказалось, мы умели делать приблизительно одинаковые, по первому юношескому разряду. Все зависело только от морально-волевых качеств.

Поэтому на всех соревнованиях первым был Власов, он и в жизни был такой: отличник, по-моему, сын какого-то начальника на ГЭС.

Воробей, как обычно, отставал. Это был высокий, хлипкий парень, с тонким, почти девчоночьим голосом и таким же характером. Его вечно обижали местные хулиганы, и мы частенько с Власовым ходили его провожать.