Как горох с фасолью воевал. Эпизод 9.
ГКумохин | | Категория: Проза
Своё Спасибо, еще не выражали.
Как горох с фасолью воевал.
Э. 9. Больше не Сказка.
С того времени, как я начал придумывать свою сказку и рассказывать ее внучатам, прошло несколько дней. Днем я занимался с внучатами, кормил и обихаживал. А по ночам, когда ребятишки мои засыпали, я начинал придумывать следующих эпизод сказки из жизни овощей, чтобы утром рассказать внучатам придуманные мною истории.
Конец моей сказки неумолимо приближался, и я уже подумывал, чем бы ее завершить.
На следующее утро нас разбудили звуки выстрелов из стрелкового оружия, которые отличались от уже привычного обстрела тяжелых минометов. Сердце у меня сжалось в нехорошем предчувствии.
Я начал рассказывать последние эпизоды сказки, придуманные как раз накануне, и только закончил, как у выхода наверху раздался сильный шум: кто-то ломился к нам в двери, закрытые изнутри. Ребятишки мои бросились было открывать, но я поймал их, и зажал рты, чтобы они не выдали себя. В это время сорванная с петель утлая дверца отлетела в сторону, и чья-то массивная фигура заслонила яркий дневной свет.
- Есть кто живой? - голос показался мне знакомым, но я медлил с ответом. Там наверху не хотели ждать: - Выходи, а то я гранату брошу! - Есть, есть! - громко ответил я. А шепотом приказал старшему внуку: - Сидите здесь, до моего прихода…,- немного помедлил и сказал, - или пока ополченцы не придут. Понятно? - Да, деда, - ответил мой понятливый внук, - ты только скажи: чем твоя сказка закончилась?
- Наступила осень,- громко, чтобы слышали внуки, ответил я, уже поднимаясь по лестнице,- и все они попали в обмолот.
Наверху ожидало меня жутковатого вида чучело в натовской форме, шевронами с «трезубцем», надписью «Айдар» и «балаклавой» на голове. - С кем это ты, старик, разговариваешь? - с подозрением спросило у меня «чучело». - Не с кем мне разговаривать, один я здесь сижу, сказки сам себе рассказываю,- отвечаю я, а тем временем оторванную дверцу к проему прислоняю.
В голове у меня одна только мысль: любой ценой увести его подальше от моих птенцов. - Сказки, говоришь? Я вот тоже люблю сказки рассказывать. Угадай, как меня зовут? - он сдернул «балаклаву» и насладился произведенным эффектом.
- Думаешь, угадал? А вот и нет! Я Смерть твоя, старик!
- Ты вот что: делай, что хочешь, только отведи меня куда-нибудь подальше, что бы мои близкие, когда они вернутся, не узнали, куда я исчез,- прошу я внезапно охрипшим голосом. А этот гад продолжает куражиться: - Ты просто мысли мои читаешь, старик! Мне и самому неохота тащить тебя на то место, где нам приказали всех «жмуриков» собирать. Лучше уж ты сам туда придешь.
И вот идем мы прямо по проезжей части к центру села, старательно обходя воронки от снарядов и стараясь не смотреть в сторону свежих пожарищ. Наконец, пришли к мощеной булыжником площади в центре села. Здесь же была автобусная остановка и полуразрушенный памятник Ленину на высоком постаменте.
В небольшом сквере перед постаментом, как ни в чем не бывало, цвели крупные красные и белые розы. Проходя мимо, я дотронулся до одного цветка, и тот неожиданно рассыпался от легкого прикосновения, обронив на траву пригоршню кроваво-красных лепестков.
И тут я вспомнил, как младший внучек, городской житель, оказавшись у нас в садике, среди роз, балуясь, набирал целые кулачки лепестков и, подбрасывая их над собой, рассыпал на белую песчаную дорожку. От этого воспоминания стало тепло и легко у меня на душе.
- Ну, молись, старик! - приказал каратель. Я послушно осенил себя крестом и чуть слышно пробормотал: - Господи, прими мою душу, и не оставь моих родных и близких! - И это все? - удивился каратель.
- У бога, наверное, и без меня полно дел, что ему надоедать? - смиренно ответил я и увидел почти в упор наведенный автомат…
Э. 9. Больше не Сказка.
С того времени, как я начал придумывать свою сказку и рассказывать ее внучатам, прошло несколько дней. Днем я занимался с внучатами, кормил и обихаживал. А по ночам, когда ребятишки мои засыпали, я начинал придумывать следующих эпизод сказки из жизни овощей, чтобы утром рассказать внучатам придуманные мною истории.
Конец моей сказки неумолимо приближался, и я уже подумывал, чем бы ее завершить.
На следующее утро нас разбудили звуки выстрелов из стрелкового оружия, которые отличались от уже привычного обстрела тяжелых минометов. Сердце у меня сжалось в нехорошем предчувствии.
Я начал рассказывать последние эпизоды сказки, придуманные как раз накануне, и только закончил, как у выхода наверху раздался сильный шум: кто-то ломился к нам в двери, закрытые изнутри. Ребятишки мои бросились было открывать, но я поймал их, и зажал рты, чтобы они не выдали себя. В это время сорванная с петель утлая дверца отлетела в сторону, и чья-то массивная фигура заслонила яркий дневной свет.
- Есть кто живой? - голос показался мне знакомым, но я медлил с ответом. Там наверху не хотели ждать: - Выходи, а то я гранату брошу! - Есть, есть! - громко ответил я. А шепотом приказал старшему внуку: - Сидите здесь, до моего прихода…,- немного помедлил и сказал, - или пока ополченцы не придут. Понятно? - Да, деда, - ответил мой понятливый внук, - ты только скажи: чем твоя сказка закончилась?
- Наступила осень,- громко, чтобы слышали внуки, ответил я, уже поднимаясь по лестнице,- и все они попали в обмолот.
Наверху ожидало меня жутковатого вида чучело в натовской форме, шевронами с «трезубцем», надписью «Айдар» и «балаклавой» на голове. - С кем это ты, старик, разговариваешь? - с подозрением спросило у меня «чучело». - Не с кем мне разговаривать, один я здесь сижу, сказки сам себе рассказываю,- отвечаю я, а тем временем оторванную дверцу к проему прислоняю.
В голове у меня одна только мысль: любой ценой увести его подальше от моих птенцов. - Сказки, говоришь? Я вот тоже люблю сказки рассказывать. Угадай, как меня зовут? - он сдернул «балаклаву» и насладился произведенным эффектом.
- Думаешь, угадал? А вот и нет! Я Смерть твоя, старик!
- Ты вот что: делай, что хочешь, только отведи меня куда-нибудь подальше, что бы мои близкие, когда они вернутся, не узнали, куда я исчез,- прошу я внезапно охрипшим голосом. А этот гад продолжает куражиться: - Ты просто мысли мои читаешь, старик! Мне и самому неохота тащить тебя на то место, где нам приказали всех «жмуриков» собирать. Лучше уж ты сам туда придешь.
И вот идем мы прямо по проезжей части к центру села, старательно обходя воронки от снарядов и стараясь не смотреть в сторону свежих пожарищ. Наконец, пришли к мощеной булыжником площади в центре села. Здесь же была автобусная остановка и полуразрушенный памятник Ленину на высоком постаменте.
В небольшом сквере перед постаментом, как ни в чем не бывало, цвели крупные красные и белые розы. Проходя мимо, я дотронулся до одного цветка, и тот неожиданно рассыпался от легкого прикосновения, обронив на траву пригоршню кроваво-красных лепестков.
И тут я вспомнил, как младший внучек, городской житель, оказавшись у нас в садике, среди роз, балуясь, набирал целые кулачки лепестков и, подбрасывая их над собой, рассыпал на белую песчаную дорожку. От этого воспоминания стало тепло и легко у меня на душе.
- Ну, молись, старик! - приказал каратель. Я послушно осенил себя крестом и чуть слышно пробормотал: - Господи, прими мою душу, и не оставь моих родных и близких! - И это все? - удивился каратель.
- У бога, наверное, и без меня полно дел, что ему надоедать? - смиренно ответил я и увидел почти в упор наведенный автомат…
Своё Спасибо, еще не выражали.
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем.
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии в данной новости.