Художник

Он сидел в слабоосвещенной комнате, подперев голову рукой и смотрел на едва различимое в тени собственное отражение. На его журнальном столике лежал белый лист и несколько ярких ручек. Мужчина смотрел то на него, то на отражение, то на собственные босые ноги, которые чувствовали проникающий в комнату ночной сквозняк. Полная тишина, даже нет сообщений, хотя забыл, что просто поставил телефон на бесшумный режим. Что-то гложило его, душило, в голове вертелись куча разных мыслей. Сознание куда-то уплыло. Мозг отказывался думать, глаза тупо уставились вниз, рука уже лежала на коленях рядом с другой рукой, а тело откинулось на спинку кресла. Мужчина просто молчал. Ему хотелось что — то нарисовать на этом несчастном листке. Он нагнулся вперед и взял черную ручку, рисуя ей волнистые линии внизу. «Пусть это будет земля» — сказал шепотом он. Отложив ее, он взял другую, голубую. «А это небо» — ответил сам себе и нарисовал несколько корявых облаков, которые в темноте почти невозможно было увидеть, но коридорный свет позволял увидеть контуры ЕГО неба. «А теперь нужно дерево» — сказал пустоте он и взял зеленую ручку. Дерево вышло, конечно, не очень, ствол получился конусообразным, на конце острым, ветки абы как получились, корявые очень и страшные… Может виной такому безобразию печаль? «Отдых какой-то грустный» — мысленно говорил он пару часов назад. Вот основание дерева вышло, остались листья. Мужчина не стал вырисовывать каждый листик, вместо этого он провел ручкой по листку, рядом с нарисованными ветками и изобразил облакообразный контур своего дерева. «Чего-то не хватает, — заметил он. — Какой-то детский рисунок получился, можно подумать, что я рисую в первый раз, но это не так. Чего же не хватает? — задумался он и приложил ладонь к губам. А что у меня на душе? Осень уже или еще лето? Лето выдалось тяжелое и жаркое, пусть будет осень. А если осень? Солнце или дождь? А что сейчас на моем сердце? В эту самую минуту? Облачно, без осадков и местами солнце. Да, именно так». Он взял серую ручку и на левой части листа нарисовал несколько капелек, а на другой, уже оранжевой пастой — солнечные лучи. Мужчина вновь схватился за зеленую ручку и добавил несколько штрихов около дерева. «Трава», — сказал он и снова откинулся на кресло, поправив в ногах махровый халат. «Рисунок готов. Я не знаю, что еще там изобразить. Все, я устал, устал думать, что и как лучше». Он снова наклонился к рисунку и внимательно посмотрел на уже нечистый лист. Гелевые ручки рядом друг с другом сложил, это мгновение прервало его долгий плен, в котором он находится уже долгое время. Нет яркой сказки, она засохла и превратилась в тлен. Руки замкнулись и сложились на груди. «К черту этот рисунок!» — психанул он и резко встал с кресла. Взгляд уставил в открытое настежь окно, любуясь ночным небом. У него было желание, что-то изобразить на этом листке, то, что понравится именно ему, но вместо этого, получился корявый и безобразный рисунок, который он может, сомнет и выкинет в мусорное ведро или оставит… «Если осень, — заговорил он, — нужна опавшая листва». Он вернулся за столик и взял первую попавшуюся ручку и изобразил несколько листочков. «Вот, листва опавшая с травой целуется, так мало прожито, так много жаль!» — чуть ли не с криком сказал он пустой и прохладной квартире и резко встав с места, направился в спальню, где лежал выключенный на тумбочке телефон.

Я и забыл, что отключил телефон. Странно. Что-то в последнее время я становлюсь рассеянным. Как обычно, тишина. Ни одного сообщения, а ведь бывает вал. Скучно. Рисунок не получился. Какая-то тоска! С меня хреновый художник. Что? Дождь пошел что ли? Вот и небо плачет. Может выпить? Разбавить свое уныние текилой? А, не хочу! Ночь, а сна нет, и наверно не будет. Яркая лента «инстаграмма» слепит глаза. Да, нате вам мои лайки! Не жалко! К черту! Я опять психанул. Где этот рисунок проклятый? Где рисунок, блин?! Ах, я ж его свернул вот недавно на четыре части! Ничего не получилось изобразить! Дерево страшное, какие-то каракули! Меня разрывает что-то на части, будто бы в меня кто-то вселился. Нет, надо выпить! Где лайм, где чертова соль! Хоть бутылка на месте! Все – таки с алкоголем как-то веселее, ненавижу грусть. Ее было достаточно в моей жизни! Ну что там нам показывает телевизор. Нет, порно не хочу, не возбуждает меня сегодня это, какая-то новостная хрень, а пусть будет, лишь бы не тишина! Ну, за меня что ли? За нового художника!
Где эти ручки? Куда я их дел? А, вот они. Я немного пьян. Третий час ночи и работающий телик. Свет в коридоре по – прежнему горит. На улице моросит дождь. Меня окутала тишина, а тьма уже сто раз поцеловала взасос. Вот они сладкие! Так, опять куда-то переместилась пачка листов. А, все нашел. Так, сосредоточься! Нарисуй, что сейчас чувствуешь… Изобрази свое состояние души. Душа? Ах, как я не люблю все эти разговоры про душу. Дорога, душа моя дорога! Вот широкая и бесконечная! Чем больше отдаешься, тем меньше получаешь, чем дальше едешь, тем она все интересней! Черная дорога. Фонари! Кружки и палки – свет, который иногда гаснет в ней или кто-то гасит и весь путь во мгле. Жаль, что я не умею рисовать машину, да она и не нужна здесь. Что внутри сейчас … Мозг начинает плыть… Туман… Снова каракули. Все туман, все моя жизнь туман! Сегодня я такой, завтра я другой. Я заблудился что-то в себе. Мне нравится быть светлым, и нравится быть темным, нравится быть простым и одновременно сложным, моя судьба похожа на лабиринт. Я все бегу и бегу по нему, точнее колешу на дорогих тачках. Гоняющий в лабиринте блин! Но что самое главное, меня в его уголках всегда ждут, хотя иногда мне это не нравится и очень утомляет, но ждут… Я 25 лет гоняюсь по нему, что хотел – уже получил, за чем гнался – так и не догнал или упустил… Это все чертова текила… Дурацкие мысли. Да никакой я не художник, так глупые рисунки, которые я сейчас порву и выкину. Омм, зеленый змей зажал мое тело в белом халате в своем хвосте, кажется, слабею и начинаю сильно грустить… Нет, не хочу слез и абсолютного одиночества. Я хочу веселиться! Танцы, можно даже стриптиз, да и еще несколько бутылок, чтобы напиться от собственной жалости к самому себе… Вы ни черта не знаете, как плохо человеку-празднику иногда бывает, когда все душит, когда даже деньги не в состоянии развеселить, хотя … Вы все такие же, такие странные и такие со своими потемками в душах и рисунки у вас, так же корявые, просто вы себе льстите, а я – нет, по крайней мере – сегодня нет, я уже напился и лежу на диване. Глаза мои устремлены в потолок! У меня все хорошо, я не плачу, да это от только что выжитого лайма, глаза слезятся… У меня лучше всех и я завтра буду делать то, что хочу. Я сам по себе. Я ничей и даже не ВАШ, как люблю говорить. Ахх, какой сильный лайм, ничего не могу поделать со слезами. Уже даже встал с дивана и сел за то кресло, на котором непонятно как оказался какой-то рисунок. Ах, вспомнил, я его рисовал весной, которая была для меня особенной, когда в моем сердце зажегся огонек, и моя душа была светлой, даже деревья вышли очень красивыми, как и цветы, которые я вижу на каждом своем концерте, а на небе улыбалось солнце, которое своими яркими лучиками дразнило ночами… Я не художник все равно, я такой же, как вы, просто иногда пою, а иногда … Не знаю, что иногда, может скажете что-то Вы? Доброй ночи.