Осколки моей жизни. Стихотворение в прозе.

Человеческая жизнь похожа на хрустальный бокал со множеством граней. В некоторых гранях свет дробится на сотни причудливых радуг, наполняющих бокал искристым солнечным вином. Счастлив тот человек, которому довелось выпить хотя бы глоток этого вина.
Но есть в бокале и мёртвые грани матово-бледного хрусталя. Они затягивают в себя, как трясина, они выпивают до капли душу, они убивают людей – убивают своей пустотой.
В бокале нет чёрных граней, как нет в жизни абсолютной черноты. А тот, кто сказал, что жизнь состоит из чёрных и белых полос, должно быть, не знал, как страшен белый цвет.
Да, я знаю, чёрный – цвет забвения. Цвет вечного, ничем уже не нарушаемого покоя. Чёрный цвет – всё, ставшее ничем. Белый же – абсолютное ничто a priori. Белый цвет – это пустота, а я боюсь пустоты больше смерти.
А знаете, что такое пустота? Это всё тот же хрустальный бокал, некогда наполненный тем самым солнечным вином, дарующим людям счастье. Я выпила его до дна, и теперь мне остаётся только бросить свой бесполезный бокал на землю с высоты шестнадцатого этажа.
Этот бокал похож на нашу жизнь. Но осколки бокала можно, постаравшись, собрать воедино.
Осколки бокала, но не жизни.
И – слабое утешение! – по какой бы грани бокала человек не шёл, всё равно когда-то эта грань оборвётся, и последний человеческий шаг будет устремлён в никуда.
Исход всех наших чувств и дел на земле один – смерть.
И всем людям рано или поздно придётся с этим смириться.
Я до последней секунды пыталась убедить себя в этом, но всё же это было лишь повторением старых истин – неумелой попыткой самообмана. Попыткой забыться в словах, постичь смысл которых мне было невыносимо трудно.
Мне девятнадцать лет. Ровно час назад я решила умереть.
Я стою на балконе, опираясь одной рукой на его перила. Какая хрупкая, ненадёжная преграда. Чтобы перешагнуть её, не нужно ни силы, ни ловкости. Нужна только решимость. Нужна только вера, что я смогу.
А Я СМОГУ.
Я стою на балконе, глядя в тёмное небо невидящими глазами. Я даже не чувствую, как ледяные слёзы бегут по моим щекам.
Нет, я не плачу. Я никогда не плачу. Просто мои глаза слезятся от холодного резкого ветра.
Ещё один самообман – но теперь мне уже всё равно. Мне всё равно, потому что сегодня мой мир, мой хрупкий, но такой спокойный и уютный мир, звеня, разлетелся на куски.
Я не помню, как наступило это утро. Я не помню даже, как я оказалась на балконе. Я прожила в тумане последние пять часов моей неудавшейся жизни.
А час назад решила умереть.
Я хочу умереть не потому, что жизнь здесь невыносима, и не потому, что я надеюсь на лучшую жизнь за гранью человеческого существования. Я не верю даже, что я попаду в ад, чистилище, рай et cetera. Загробную жизнь придумали такие же смертные люди, которые хотели оставить себе слабую, призрачную надежду, что смерть не обрывает нить нашей жизни до конца. Они утешали себя, как утешаю я, стоя на балконе шестнадцатого этажа этим туманным весенним утром.
Я сама не понимаю, что творится у меня в душе. Я одновременно хочу умереть и… о Господи, я не знаю, как это объяснить!.. Наверное, я просто боюсь смерти, боюсь неизвестности, боюсь совершить последний решительный шаг в своей жизни.
Нужно собрать в кулак всю свою волю. Я смогу. Я СМОГУ. Я сильнее этого инстинктивного, почти животного страха смерти. Ещё один шаг – и больше ничего не будет. Я ведь так хотела умереть.
НЕТ!!!!!!!!
Голова начинает бешено кружиться, и меня словно бы затягивает в какой-то омут. Я наклоняюсь над перилами, и…
И руки сами собой, против моей воли, с силой сжимают перила. Я стою, ощущая в руке холод металла и тупую боль в побелевших пальцах. Эта боль немного меня отрезвляет.
Я смогу. Я должна. Я хочу умереть. Я хочу умереть не из-за «этой» или «той» жизни, а просто потому, что у меня никого – никого – никого больше нет на Земле. Одиночество для меня страшнее всего на свете.
Даже страшнее смерти.
И я должна, должна, должна умереть!..
"Глупости", - тихо говорит мне внутренний голос. – Ты ничего и никому не должна. Уходи с балкона, закрой дверь и забудь, забудь, забудь обо всём…»
Забыть? КАК мне забыть, что больше никто не ждёт меня вечером на кухне с чашкой горячего кофе? КАК забыть, что больше никто не встретит меня на пороге и не обнимет меня за плечи? КАК забыть, что больше никто не скажет мне: «Всё будет хорошо, не вешай носа!» КАК забыть, что больше нет в моей жизни человека, который может победить мой страх перед завтрашним днём?
Как забыть, как забыть, КАК?!!!!!
Он не умер. Он, наверное, всё так же живёт, дышит, улыбается. Наверное, он теперь встречает по вечерам другую женщину и говорит ей, что у неё всё будет хорошо.
И пусть, пусть!.. Я желаю ей только счастья. Пусть он дарит ей целый мир, пусть он дарит ей то, что некогда подарил мне. Пусть она пьёт из бокала солнечное вино, от которого так приятно кружится голова.
А я выпила свой бокал до дна.
И я смогу, смогу преодолеть саму себя и шагнуть вниз, в бесконечность. Я сильнее своей нерешительности, потому что назад у меня дороги нет.
Начавший игру со смертью должен теперь играть до конца – и по её правилам.
И я смогу соблюсти эти правила.
Моя жизнь закончилась. Вот так, неожиданно и странно, вчера, в половину седьмого вечера.
Он сказал мне: «Я ухожу навсегда».
Я подумала, что это сон, и я сейчас проснусь.
Но я не проснулась.
И теперь я стою на балконе, не чувствуя холода, не ощущая, как предрассветный туман касается моего лица.
Моя история банальна и проста. Меня предал любимый человек, и теперь я хочу умереть. Я хочу покончить с собой.
А мне от жизни нужна была самая малость – мне нужно было только, чтобы меня любили.
А он меня больше не любит. Он ушёл от меня, даже не объяснив, почему. Мне никогда в жизни не было так больно.
Мне чудится, что кто-то внизу зовёт меня. Я слышу его голос и, чувствуя, как сильно колотиться моё сердце, наклоняюсь вниз. Внизу никого нет.
Но уже поздно. Моё тело теряет равновесие, и я падаю, падаю, падаю в туманную, сумеречную бесконечность. Это ощущение полёта будет последним в моей жизни.
Я так давно хотела научиться летать.
И он позвал меня, позвал в мой последний полёт. Я шагнула за ним в пустоту. Я любила его. Я не могла иначе.
А если он меня не звал, значит, меня позвала моя собственная душа, в которой вчера умерло всё, кроме любви к нему.
А теперь моё тело лежит на холодном асфальте, а душа летит, летит в запредельное пространство абсолютного счастья. Моя душа теперь свободна. Теперь мне больше не нужно ничего.
И он мне теперь тоже не нужен.
А моё изломанное тело осталось далеко внизу, и, уже улетая прочь от этого места, я увидела, как вокруг меня, нет, не меня, а только земной моей, смертной и ничтожно малой части начинают суетиться люди. Последним, что я увидела, были капли крови на асфальте.
Капли крови. Осколки моей жизни.
А он… Через неделю он тоже покончил с собой, не в силах пережить мою смерть. Он так надеялся, что наши души встретятся, и он сможет попросить у меня прощения. Но мы не встретились.
Он так и не узнал, что я давно его простила за безграничное счастье полёта, за бесконечное синее небо, за весь тот мир, который он мне подарил.
Он любил меня. Теперь я это узнала.
Значит, не напрасно моя жизнь в то утро разбилась в осколки.