Грустная сказка

Он смотрит на нее через мокрое от дождя окно. Она кивком пригласила его войти, но он отказался. Он все реже приходит к ней. Кажется, он ее забывает. Свет лучится из его ясных, но давно потерявших свой изначальный цвет, глаз. Жаль, что он умер. Теперь она не может к нему прикоснуться.
Она лежит на своей кровати. Ей кажется, будто она картина, висящая на стене в джунглях. Заброшенная деревня, призраки стариков, девушек с кувшинами, маленьких детей под вспышками молний. Голоса в запаздывающем громе. Жизнь одного осеннего ливня. Люстра-паук подбирается к ее телу, чтобы зародить в нем тысячи своих новых жизней. Они высосут ее по капле, а потом выберутся наружу. Телевизор-бездна притягивает своей чернотой в глубине зеркала-озера. Провода-лианы и окно-небо. В которое смотрит он. На небе мокрые разводы.
Сегодня теплый вечер. Несмотря на то, что осень. Но от его присутствия капельки на стекле начинают превращаться в льдинки. Он не видит этого. Он смотрит на нее. Но ей не хочется быть картиной. Даже для него.
Встает. Мир переворачивается, а паук ретируется обратно на потолок. Стеклянные украшения позвякивают и кидают отблески на стены. Лианы мерно гудят, а бездна все также безмолвна и загадочна. В озере появляется ее отражение и разбегается мелкой рябью по его поверхности.
"Акварель", – подумалось ей. – "Я люблю акварель…"
Она дотрагивается до глади зеркала. Нежно проводит по нему, оставляя в толще стела расцветающие разводы телесного цвета. Подносит руку к глазам. Смотрит как краска стекает вниз до локтя и каплей собирается на его острие. Ладонь и пальцы становятся белыми как бумага, на которой нарисовали карандашом мельчайшие линии и складочки, тени и шрамы, уникальные отпечатки. Она опускается обратно на кровать не опуская все также руку и оставляя маленькие пятнышки краски на паркете, простыне, на своем теле. Оборачивается к нему.
Он там. Он смотрит. Его лицо безразлично. Его ничего не трогает. Но она его любит. И не может без него. Она не может его отпустить. Из-за нее он все еще здесь, на этой земле, вместо того, чтобы исчезнуть в иных пространствах.
***
Ему нет дела до ее любви, он хочет свободы. Его личность почти перестала существовать. Он не помнит, почему каждый раз возвращается к этому окну. Что притягивает его сюда. Что он видит. Ничего… Раньше ему было намного интереснее здесь. Да. Это он помнит. Раньше он был здесь во многих местах сразу. Он был в ней, а она – везде. Картины менялись, миры переплетались, огонь вспыхивал искрами. Потом она исчезла, и он, смотря в окно, видел только пустую комнату. Для него не существовало понятия времени. Но он чувствовал, что ее не было долго. Тогда впервые, заглянув за стекло, он не мог понять, зачем он здесь.
Она вернулась. Но вернулась другой. Она сама стала картиной, всего лишь картиной, краски на бумаге. Не более. Не было больше изменений, путешествий. Лишь изредка она вспыхивала снова, но также быстро гасла. Нет сил. И памяти нет. Больше нет. Отпусти…
***
Она стояла под дождем черно-белым эскизом и смотрела на маленькие маникюрные ножницы, которые держала в руке. Краски смешались с грязью и растеклись бурой лужей.
Она сделала маленький надрез на безымянном пальце. Острые ножницы хорошо режут бумагу. Она вырезала из своей груди красивую белую птицу и подняла ее вверх к небу. Птица встрепенулась, взмахнула крыльями и взлетела. Дождь огибал ее струями, придавал форму, нежно гладил.
Она посмотрела вослед птице. Поднялась обратно в свою квартиру и свернулась клубком на кровати. Красные пятна расползались вокруг нее на белой простыне.
Она в последний раз обернулась посмотреть на него.
Но его не было.
Он стал красивой белой птицей, оторванной от груди и вырезанной из жизни.
А она всегда была одинокой.