Сборник стихотворений Юрия Хрущева. Избранное

ТВОИ ЦВЕТУЩИЕ СИРЕНИ

В руках вечерней тишины –
Твои весенние сирени.
Морозом будущей зимы –
К любви клонюсь я – на колени.

Соцветий пряные цветы
Мои глаза пленили синью.
Ах, где ж была так долго ты?!
Кого дурманила полынью?

Любви желанные уста –
Мечты счастливое волненье!
Моя душа сошла с креста,
Упав лицом в твои колени.

Возьми в ладони грусть мою,
Мои растраченные годы.
Я всю тебя – в себе люблю! –
Своей дождливой непогодой. –

Люблю опавшею листвой,
Искрящим инеем морозным.
Мне хорошо с твоей весной!
Нам ничего ещё – не поздно!

В руках предзимней наготы –
Твои цветущие сирени.
Соцветий – белые цветы –
Летят пургой к твоим коленям.
























* * *

Расскажи мне об утре в тумане,
О далёких ветрах и снегах.
До тебя дотянусь я стихами,
Стану тенью твоей в зеркалах.

Буду ночью твоей, буду светом,
Золотым в день рожденья вином.
Не встречайся глазами с поэтом,
Ты его не забудешь потом.

Ты не знаешь любви его жадной –
Кровожадной ревнивой вины.
Я зову тебя самой желанной –
Облюбованной песней весны! –

Я зову тебя тайно – слезами,
Заколдованной – счастьем – бедой.
И вишнёвой зари – небесами –
По-весеннему – талой водой…

Я проснусь на холодной постели
В истекающих дрожью стихах.
Мы хотели, ах, как мы хотели! –
Искупаться мечтой в жемчугах –

Пробуждать себя новым рассветом
С розоватым венчальным венцом.
Не встречайся глазами с поэтом –
Не губи его сердце лицом.
























НИ СЛОВА

Твои глаза в моих глазах.
Как мало нам от жизни надо.
Сжигает ветер в пух и прах,
Златые краски листопада.

А я всё жду, когда же ты
Раскроешь подлинность желанья.
В руках кромешной темноты –
Твоё ревнивое страданье.

Ты всё должна решить сама:
Стесненьем, разумом и сердцем.
Ох, неужели только тьма,
Тебя заставила раздеться?

И я молчу в твоих губах.
Дышу тобой – твоим дыханьем.
Ты всё потом прочтёшь в стихах,
Прочтёшь – себя – моим вниманьем. –

Прочтёшь и скажешь мне, любя,
Что я открыл тебя молчаньем.
И станешь всё снимать с себя,
Кольцом, сверкая – обручальным.

Ты вышла замуж – наугад. –
Ты выходила снова, снова…
А я сгорал как листопад,
Не говоря тебе – ни слова.


























* * *

Расскажи мне, милая, сердцем расскажи,
Ночкою, любимою душу развяжи.

Локоны цветущие брызнули на грудь.
Расскажи мне – ждущему, ну хоть что-нибудь.

Приласкай вниманием, обними рукой.
Я теку желанием – горною рекой.

Водопадом падаю я к твоим ногам,
Окрещённой правдою – всё – тебе отдам! –

Песню недопетую в проблесках теней,
Где весну раздетую тешил соловей. –

Тешил да печалился в золоте листвы, –
Оттого что нравился трелью синевы.

Вот и мне, красивая, ведома печаль.
Ох, ты, ночь любимая. – Тёмная вуаль.

































* * *

Давай, любовь поделим пополам –
Ты часть одна любви, я часть другая.
Страсть позовёт тебя к моим рукам,
Шепнув в серёжку: «Здравствуй, дорогая».

Ты скажешь мне, что ты совсем одна:
Во снах, дождях, туманах и морозах,
Что над окном холодная луна
В твои глаза рыдает жёлтой розой.

Ах, мне тебя так хочется согреть.
И от души твоей принять страданья.
Зиме в садах метелями свистеть,
Чтоб нам в ночах гореть – огнём желанья!

И я клянусь сгореть в тебе – дотла. –
Чтоб зародиться – снова – новым светом.
Пурга кругом округу замела,
Окрасив ночь искрящим белым цветом.

Целуй ещё! – прошу тебя, сильней! –
За всё, что было и за всё – что будет,
И не студи заснеженностью дней,
Меня ничто теперь уж не остудит!

Страсть позвала тебя к моим рукам,
Шепнув в серёжку: «Здравствуй, дорогая!»
Давай, любовь поделим пополам?!–
Я – часть одна любви. Ты – часть другая.























* * *

Мне с одной – тобой – тепло
В этой тягости несносной.
Нам с любовью повезло,
Повезло, да, видно, поздно.

Ты влюблённость не ждала,
Не надеялась на встречу.
Кружит снежная юла
За рукав февральский вечер.

Я в глазах твоих пропал,
Захлебнулся поволокой,
Что ж так поздно я узнал –
Пыл любви твоей глубокой?! –

Красоту бездонных глаз –
Расцелованных другими,
Ты оставила мне – час! –
Под сиренями седыми –

Под оплавленной луной –
Обожжённой ночью жгучей.
Я не знаю что со мной.
Не жалей меня – не мучай.

Нам с любовью повезло. –
Повезло да видно поздно.
Отчего ж нам так тепло –
В этом холоде несносном?

























* * *

Ох, глаза твои красивые –
Растревожили покой.
Над рекой рассветы синие
Виснут красной бахромой.

Не томи моё желание,
Томным взглядом – не томи.
У меня в груди страдание –
Оборвать глаза твои. –

Как смородинные ягоды –
В август полные вина –
Оборвать губами слабыми –
Напиваясь допьяна!

Льётся утро переливами,
Льнёт желанною зарёй.
Что ж ты, волнами игривыми,
Расплескала мой покой?

Завлекла, махнув надеждою –
Сердцевидною листвой.
Не моя ты, липа нежная, –
Сладким духом – не со мной.

Потекут доджи осенние –
Потускневшею мечтой, –
По глазам моим растерянным –
Не целованным – тобой.


























ДОЖДЬ РАЗЛУКИ

Ты скоро, девочка, поймёшь,
Моё сокрытое молчанье.
Пронзает память, чёрный дождь,
Скорбя холодным причитаньем.

Тебе так хочется любить –
Высокой грудью обнажаться,
А плачь разлуки – будет лить
И со слезами улыбаться.

Но что же делать? – Я такой –
Листвой и мыслями как осень.
Попробуй сердце успокой,
Когда бессмертник яркость сбросил. –

Когда пунцовый листопад
Пропал под голою лианой,
И ничему в душе не рад –
Сгорая песней окаянной.

И что мне делать, как простить?
Ведь я и сам молю прощенья. –
За то, что хочется любить
И падать в омут прегрешенья.

А ты ранима и мила –
Своей застенчивостью зыбкой.
По окнам пасмурная мгла –
Течёт дождливою улыбкой.

























* * *

Глаза – сиренью голубой –
Тебе сказали – что хотели.
На вишнях – белою «зимой» –
Кружат кудрявые метели. –

Кружат и сыплются душой
Под ноги вешнему закату.
Мне – до беды – не хорошо –
Быть пред тобою виноватым –

За – то, что ты в моих стихах
Цветёшь под окнами впустую,
За – то, что я в рождённых снах
Встречаю чувством дорогую…

А ты всё клонишься к окну
Руками с белыми цветами.
Я полюбил в тебе – весну,
А в ней – чувствительное пламя!

Оно сожжёт меня дотла. –
Сожжёт и скажет: «До свиданья».
Как хорошо, что ты жила –
Своим цветущим ожиданьем!

Глаза – сиренью голубой –
Тебе сказали – что хотели.
Не отцветай, побудь со мной! –
Мне снятся девичьи метели.
























* * *

Фонарь блеснул в окно лучом,
И ночь коснулась покрывала.
Своим изнеженным плечом
Меня ты в грудь поцеловала. –

Зажала жадно тишину
В губах отдавшихся безмолвью,
А я ласкал твою вину, –
Склоняясь взглядом к изголовью.

И ветер рвал себя – навзрыд,
Ломая высохшие ивы.
Моей беды – уставший стыд –
Зовёт тебя – своею милой. –

Зовёт и лжёт – всему! – в глаза –
За то, что ты моё страданье,
За то, – что осень унесла –
В предзимье – летнее свиданье.

А ты меня опять прощать,
Желаешь мнимыми речами,
И на себе любовь встречать,
Сгорая белыми свечами.

Своим изнеженным плечом
Меня ты в грудь поцеловала.
Фонарь блеснул в окно лучом,
Упав лицом на покрывало.

























* * *

Я тебя нисколько не жалею.
Тишиной в душе не берегу.
У пруда багряную аллею
Закружили сумерки в снегу.

Под хмельную музыку ненастья –
Завывает сиплая метель,
И моё потерянное счастье
Заметает горестью потерь.

Что ж ты страстно гладишь мои руки,
Прилегая к сердцу головой?
Я совсем не чувствую разлуки –
Как когда-то жадностью былой –

Только, ей, – ничуть меня не жалко –
И кусая пальцы до крови,
Она жаждет всю мою изнанку –
Исступлённой похотью любви.

Я и сам себя уж не жалею. –
Обречённым чувством – не могу.
У пруда багряную аллею –
Утопили сумерки в снегу.




























* * *

Песня недопетая да глаза уставшие.
Яблоня раздетая – осенью опавшая.

Может, только снится мне это причитание?
На ладонь ресницами капает страдание.

Где ж тебя красивую нежат ветры пьяные?
Горькою рябиною – льют дожди багряные.

Всё пройдёт – забудется – жизнь моя ненастная.
Над соседней улицей вспыхнет зорька ясная.

И моя любимая на рассветных шорохах –
Осчастливит милого в солнечных подсолнухах.

А ко мне – уставшему – под окно сиренями,
Осенью опавшею – склонится забвение.

Песня недопетая – зори потемневшие.
Яблоня раздетая – под дождями грешными.


































* * *

Ах, гроза весенняя! Карие глаза!
Молодым спасением – я тебя назвал.

Таволгу душистую – всю к твоим ногам,
Что рекою быстрою кружит по лугам.

Льют дожди весенние на сирени свет.
Моему спасению – восемнадцать лет!

На рассвете радуга – красная дуга!
Омывает таволга – цветом берега. –

Заливает вешнею – девичьей водой. –
Жизнь мою сердешную с грешной головой.

Молодым спасением – я тебя назвал.
Не гляди в осенние – ты – мои глаза.



































* * *

Ты скажешь мне слова любви,
Волненье, обнажая взглядом. –
Как будто душу соловьи –
Сутра омыли пряным садом.

А я шепну тебе: «Прощай». –
Упав, разлукой на колени.
И глаз моих – отцветший май –
Блеснёт слезой стихотворений. –

Как дождь ненастною весной,
Стекаясь каплями на листьях –
До боли грустной белизной –
Бездонно отражаясь в мыслях.

И ты распущенной косой –
Соцветий – запахом – медовым –
Скользнешь прохладной тишиной,
Переливаясь светом новым. –

К тому – кто ждёт тебя давно, –
Вздыхая горькими ночами,
Сжигая чёрное вино –
Под сердцем красными свечами.

А липы цветом будут лить –
Ссыпаясь белыми бантами
И по тебе метелью выть,
Ломаясь вешними ветрами.



























НЕ ОБНИМАЙ МЕНЯ – НЕ СЛУШАЙ

Твоё весеннее тепло
Измена занесла снегами,
И до утра с луны мело
Под сердце белыми стихами.

Мело несносною зимой,
Морозом, обжигая душу.
Лебяжьей – тихою рукой
Не обнимай меня, не слушай.

Что я могу тебе сказать,
Когда дыханье плачет ивой?
Неправдой – можно целовать,
Но, невозможно стать счастливой.

А я хочу в тебе найти
Своё земное утешенье,
Запутать прошлые пути,
И позабыть опустошенье. –

Сокрыто жить в тебе одной,
Быть тишиной в груди и речью.
Пуржить безумною зимой
На волосы твои и плечи. –

Бурлить и застывать рекой –
Бездонной радостью и стужей.
Лебяжьей – белою рукой –
Не обнимай меня. – Не слушай.
























* * *

Я в сумрак распахну окно
И этот миг – дождями – серый,
Как недопитое вино,
Приму душою омертвелой.

И осени моей – багрец,
Осыплет сердце листопадом,
Как будто вишня – под венец –
Пошла с любимым красным садом.

Листвой дрожащей шелестя,
Отговорив со мной ветвями –
По лужам жгучего дождя –
Босыми белыми ногами.

И чувством потупляя взгляд,
Скажу я тихо воздыханью:
Любил я вишенный закат
С густой лиловою печалью. –

Любил и сумрак, и рассвет,
И этот миг – дождями – блёклый,
Любил, как любит лишь – поэт –
Душой, расколотою в стёкла.





























* * *

Как страстно дышит твоя грудь
На облачении истомы.
Не торопись порыв вернуть
В беды манящие хоромы.

Во мне давно уж отцвели
Тюльпаны алыми свечами,
Где в пылком трауре любви
Я прогорел насквозь лучами.

А ты – по-прежнему – цветёшь,
Пахучей лилией всплывая.
По лепесткам весенний дождь –
Струится розой, дорогая.

И ветер рвёт в саду цветы –
Ревнивой ложью Донжуана.
В каком огне сожглись мечты, –
Развратом жаркого обмана? –

Кого пленила глубиной,
Ночами соком истекая?
Своей блондинистой бедой,
Ты довела меня – до края.

Но я хочу опять любить,
В петле запястий задыхаясь!
И на беду губами лить –
В тебя по-новому влюбляясь.



























* * *

Пусть другой обнимает твой голос,
Мне ж его суждено позабыть,
И волос твоих – вьющийся колос –
Не дано больше сердцем любить.

Отцвели наши сладкие липы
В серебристых ромашковых снах,
Где остались лишь горькие всхлипы –
Отзвучавшей сирени в садах.

Сколько было в тех вздохах волненья?!
Из грудей твоих пил я нектар!
И сплетали нам руки сомненья,
Погружая в бездонный угар.

Ты меня не простишь, не накажешь,
Не обмолвишься взглядом в ответ.
Помолившись – «за здравие» ляжешь –
Убегая глазами в рассвет.

Будешь тешиться – тем, – что желанна,
Станешь верить, – что любишь и ждёшь.
И по жаркому блеску обмана –
За предзимним туманом уйдёшь.


























* * *

Ты промолчишь зиме в ответ. –
Не скажешь, что тебя печалит.
Ночного снега – лунный цвет
Дорогу серую завалит.

И платья тонкого – шифон –
Блеснёт затейливым рисунком,
С плеча, стекая серебром,
Дрожа обманным предрассудком.

Тугим лиановым плющом
Сплетутся в узел наши руки,
И станет ночь молить: «Ещё» –
Любви – до будущей разлуки. –

Разлуки – той, – что принесла
К окну метелица снегами.
А ты – в печали – зацвела! –
Косою с алыми бантами.

И не хотела отдавать
Мою невинную измену –
Той, – что давно устала ждать,
Пред чувством, преклонив колено.

Ночного снега лунный свет
Дорогу серую завалит.
Ты промолчишь зиме в ответ –
Не скажешь, что тебя печалит.



























* * *

А зори наши плыли всё нежнее, –
Пахучими туманами росы
И ничего уж не было важнее –
Часов и дней, упавших на весы.

Когда твои жасминовые плечи
В закате млечном млели тишиной,
Весёлыми тюльпанами – навстречу –
Любви твоей – клонился голос мой.

И платья твоего подол вишнёвый
Скользил улыбкой по моим губам,
А я не знал, что я в тебя влюбленный,
Что всю любовь одной тебе отдам – отдам!

Твой друг навек забыт тобою. –
Его цветы ты бросила, смеясь –
И тихою весною голубою,
Как в первый раз, волнуясь, отдалась.

И ничего уж не было важнее –
Минут Земных, упавших на весы.
А зори! – розовели всё нежнее! –
Предутренними каплями росы.
































* * *

А потом – когда стало синее
К посветлевшей к утру тишине,
Ты не стала мне ближе – теплее,
Даже в самом горячем вине. –

Даже в мыслях, – что звали в начало,
Где печали не знала весна,
Где весёлой волной у причала,
Отражаясь, играла Луна.

Рви же в клочья небесная сила,
Майских роз – белоснежную жуть!
Ты меня – никогда не любила,
Не ложилась кудрями на грудь. –

Не шептала мне в губы любовью,
Не просила, стесняясь, стыда…,
Не была обнажённою новью
В возбуждённых руках – никогда!

И вино уж давно мне не в радость –
Не пьянит, не дурманит – ничуть.
И душе ничего не осталось. –
Только – роз – белоснежная жуть.





























* * *

Всё прошло, отшумело, отпело,
Отгорело краснеющей хной.
Как-то робко по-детски несмело
Ты вину мою гладишь рукой.

Поцелуев мелькнувшие тени
Я себе на рукав навязал.
Облетевшей листвою осенней –
Ничего – никому – не сказал.

Не сказал, что зелёная туя,
Почернела слезами – в туман,
Что давно никого не люблю я,
Даже самый правдивый обман.

Что не верю ни черту, ни Богу.
Грешной мыслью гляжусь в Образа,
Что ночами хожу на дорогу,
Отпуская в скитанье глаза.

Не снимай с себя бисер шифона,
В изголовье, звеня бубенцом
От такого щемящего звона,
Я опять захмелею лицом.

Снова стану земной и любимый –
Обречённый тобой. Иль другой.
И солгу, называя счастливой –
Ту, – которая будет со мной.

























* * *

А ты лицом совсем одна.
В ладонях горечь униженья.
И ночи долгие – без сна –
Вина шампанского – круженье.

Душа под панцирем твоим –
В твою же превратилась муку
И сигарет багряный дым
Съедает боль голодной скукой.

Нарядов властные цвета
Блеснули отсветом коротким.
И жадных денег суета –
Вздохнула – пленом – однобоким.

На расклешённых каблуках,
Ты в ночь спускаешься в опаске
И в круглолицых зеркалах
С собой встречаешься – без маски.

Как страшно жить – в себе – без сна,
Когда всё небо проклинаешь.
А по реке плывёт весна!
Ты ничего о ней – не знаешь?!

И я опять сбегу в полынь –
К любви никем неповторимой.
Ах, обратись глазами – в синь! –
Чтоб называть тебя: Любимой.
























* * *

Не лги себе, ведь по губам холодным –
Струится свет правдивого огня,
И отрешённым эхом – отдалённым
Ты всё ещё аукаешь меня.

Ты вся ещё в ревнивых ожиданьях,
Хотя давно душой устала ждать
И в неподдельных рвущихся метаньях –
Скрипеть зубами в голую кровать.

А я тебя простить, увы, не в силах
За чуждый лик рассеянной луны,
За холод рук заломленных в изгибах
Над теменем усопшей тишины.

Мой грубый голос – на «любви» зацветший –
Ласкает вздох – разнузданно-хмельной –
Той, – что когда-то называлась гейшей
В заплёванной мужицкой проходной.

Её «любовь» сладка как мёд пиона,
Горчит кистями вымерзших рябин,
Бурлит духами душного притона –
Раскрашенных игрой креплёных вин.

Но мне одна она теперь желанна –
Искусственною мимикою поз.
Глубинами разврата океана… –
С глазами осыпающихся роз.

























* * *

Прошла атака майских гроз –
Ветров напавшее проклятье,
Где в кипяток горючих слёз
Ты опустила мук запястья.

Не дождалась в саду любви
И рук живых прикосновенье…
Обманом спели соловьи –
Рассыпав жемчуг ожерелья…

И платья новенький букет
Уж не горит червлёной мастью…
К чему гореть, коль силы нет
Над неродным любовным «счастьем?»

Забыть… и выбросить слова…,
Открыв окно в безмолвье ночи,
Чужому расстелить со зла
Себя разорванную в клочья.

Одеться наспех на крыльце,
Блеснув подаренною брошью. –
Обиду, изменив в лице,
Кристальной улыбнувшись ложью.

И вновь искать любви мечту,
Идя сквозь вешнее цветенье,
Идя, внимая немоту…
В своё последнее терпенье.



























* * *

Под окнами сгорели георгины
Пунцово-фиолетовым огнём.
Ты так мила, наивна и ранима,
Ты так смела в возмездии своём.

А осень льёт дождями затяжными
И листопад в коричневых слезах.
Мы обменялись взглядами чужими
С немым недоумением в глазах.

Какой ты стала властной и далёкой –
Прогнавшей напрочь всю мою любовь –
Вздыхая – чуждо – тайной подоплёкой…
Себя змеёю загрызаешь – в кровь.

Но дразнишь и зовёшь меня губами,
Держа в ладонях вызревшую грудь,
И на пороге скрипнув сапогами,
Уходишь, чтоб найти кого-нибудь.

Душа моя, что общего с любовью,
Имеет встреча… под чужим зонтом?
Ты вся – во мне! – своей дождливой болью,
Как наши георгины – под окном.






























* * *

Чего ж, ты хочешь, ожидая, –
Могильных рук моих и глаз –
Её молитвой, проклиная
За молодой красивый час? –

Убить меня? Подрезать крылья,
Пустить по миру колесом,
Иль обратить судьбу, в насилье? –
Бледнея каменным лицом.

Как ты страшна своим молчаньем,
Скрывая глаз зелёный дым
К киоту с Образом печальным
Подходишь – голосом грудным…

И хладно шепчешь, причитая –
Читая библии завет.
Такая, кажется, простая… –
На перепутье прошлых лет.

А в окна изморозью чёрной
Летит дождливая заря
И на иконе золоченной –
Слеза Небесного Царя.






























* * *

Смешенье лет, круженье грёз.
Последний поцелуй у гроба.
Холодный блеск горячих слёз,
Глухого голоса – утроба.

Распятье Светлого Христа.
Заутрени святое пенье,
И ты красива да чиста –
Как неземное сотворенье!

А я – отпетый – бородой…
Уж не коснусь, любви слезами
И под бледнеющей луной
Не убегу в рассвет глазами.

Церковный дым скупых кадил
Совсем не тот, что дым сиреней!
Я жизнь Земную полюбил –
Огнём своих стихотворений!

И всю её отдал – в стихах! –
Чтоб ты простила и забыла,
Чтоб жёлтой розой на губах
Вздыхала память: «Я любила…»

Холодный блеск горячих слёз,
Немого голоса утроба.
Смешенье лет, круженье грёз…
Сирень лиловая – у гроба…

























* * *

Разомкнутые кольца рук
Глаза, прикрытые ветрами…,
Я не судьба твоя, не друг,
И не любовник вечерами…

Меня ты тишью не простишь,
Не обожжёшь кричащим телом…
В немую осень промолчишь
Тяжёлым взглядом – онемелым.

С лица, зачёсывая прядь –
Печали, придавая строгость, –
Желаешь явное скрывать:
И ветреность свою, и робость…

В непонимании святом,
Не жаждешь слов, не прогоняешь…
В закате медно-золотом,
Искрясь, серьгами прогораешь.

И ослепительно молчишь
Сокрыто-изумлённым светом,
Где яркой мысли – юркий стриж –
Взлетает крашеным рассветом.

И тем всё дальше от меня
Уходишь, брызгая духами –
Не отрекаясь, не виня…,
И не даря себя – стихами.

























* * *

Любви моей последний день –
Сгорает в розовом закате.
А ты – как трепетная тень
В прозрачной блузке на кровати.

Настанет утро, ты уйдёшь –
В забвенье – серою дорогой
И всё с собою заберёшь,
Простив меня улыбкой строгой.

И я останусь в тишине
С моим мучителем и Богом… –
Останусь в мыслях и вине –
Нежданным гостем за порогом…

И буду молча провожать
В безмолвье все его… творенья,
И за рукав себя держать
Глазами полными терпенья.

Как горько знать, что ты чужой
Лицом… чужой на белом свете…
Тебя подругой и женой
Пусть называют розы эти! –

Что догорают за окном
В последнем – ласковом закате,
И плачут розовым вином
На ненадеванное платье.