Начало: поездка с тумбой

В семьдесят пять я остался девственником. Не в буквальном смысле, конечно, но многое из того, что сейчас делает каждый школьник, мне и не снилось. Или только что и снилось. Например, я никогда не садился за руль пьяным, хотя в выпить, и проехать мне довелось немало. Все когда-нибудь случается, сегодня впервые шатаясь, налетая на кусты и придерживая в брючном кармане недопитую бутылку, бреду к гаражу. С третьей или с седьмой попытки вставил ключ, повернул - поехали. В глазах двоится, плывет, гаражные двери не задел. Знакомая короткая улица, встал на знаке "стоп". Поворот налево, еще налево, я на узкой, но прямой дороге. Третий час ночи, пустота. Одна рука на руле, второй извлекаю бутылку. Вот так глоток. Еще одна вещь, которой я никогда не делал - нажать на педаль так, чтобы она уперлась в пол. Делаю впервые. Машина удивилась, никогда такого не случалось, но выполнила требуемое. Стрелки поползли вправо, приближаясь к красной зоне. Еще глоток. Машину затрясло, всегда такая послушная, она стала болтаться и подпрыгивать, руль неожиданно задрожал в руках. Ну да нам недалеко, до въезда в туннель, а мы берем правее, авось скала не развалится. Полиции и пожарным минимум работы, дорожному хозяйству ущерба никакого. Ах, моя хорошая, кончаю и тебя за собой тащу. У меня понятно, но тебе бы еще ездить да ездить. Глоток. Вот и туннель, желто-черные маркеры на створах, мы сейчас пролетим над обочиной, кюветом - фары уже на серой поверхности скалы. Слетаем на обочину. Толочок, машина не то что перестает слушаться руля, нет, руль перестает слушаться меня и с непреодолимой силой поворачивается вправо, вновь на мостовую. Кажется, у меня двоится в глазах, но почему тогда на руле не четыре, а три руки? Третья никак не моя - меньше, белей, жирней, с желтыми когтями да еще и в кольцах. Что? Я не один в кабине! Может, мой ангел-хранитель плевать хотел на этот диагноз и все прочее, делает, как ему боженька приказал? Если на пассажирском сидении ангел-хранитель, то я бы предпочел черта. Как говорят, хорошее сначала. Так вот - рядом женщина, нестарая, вполне мне в дочери годится. Модные дорогие очки. Но на этом хорошие новости заканчиваются. Боже, что за рожа! Бледная, обрюзгшая, щеки висят, как у мопса, маленькие глазки в жирных складках век, настоящий завуч младших классов провинциальной школы. Одежда подходящая, черный ситцевый халат уборщицы, на шее болтается крестик, из-под халата выпирает кривое пузо, подпирая обвисшие груди. Бесформенная дряблая тумба, да еще и губы накрашены, волосенки завиты, а плешь просвечивает. Однако сила изрядная, одной рукой против моих двух выравнивает машину и отводит от обочины. Тумба перегибается через ручной тормоз, второй рукой стаскивает мою правую ногу с педали. Машина с облегчением приходит в себя, сбрасывает обороты. Небрежым движением тумба корректирует курс, мы въезжаем в туннель строго по правилам, посередине своей полосы и без превышения скорости.

Окно открыто, с меня пот катит так, что встречный ветер отбрасывает в кабину, на заднее сидение. Больше ехать некуда. Говорят, надежда умирает последней. Чушь. Последними умирают рефлексы. Они за меня включают сигнал правого поворота, я съезжаю на обочину (тумба свою лапу с руля убрала), торможу и включаю мигающие аварийные сигналы. Поворачиваю ключ влево. Тишина. Меня мутит, все плывет перед глазами, давит переполненный мочевой пузырь. Открываю дверцу, отстегиваю ремень, нет, подняться и вылезти не по силам. Сейчас уссусь, кажется. Куда там, уже. Так и есть. А, все равно. Бутыль под рукой. Глоток, еще глоток.

Тумба вылезла из машины, обошла ее сзади, выволокла меня из машины. Ох, какая рожа! Я опустил глаза. Ну, так и есть: из под халата торчат две толстенные лапы, поросшие черно-рыжей шерстью, в землю нахально упираются громадные копыта. У лошадей таких копыт не бывает. Может, у слонов. Слушай, у слонов есть копыта? Меж мохнатых лап метет асфальт пышный хвост. Я вздыхаю с облегчением, коль это черт, то хоть что-то понять можно. Да и вообще свой парень.

Куда так спешишь, елейным голосом школьной библиотекарши спрашивает тумба. Слышен вой полиции, сзади фары и мигалка, видно моя попытка подражать Шумахеру зафиксирована камерами или датчиками. Но мы тихо стоим на обочине по всем правилам, с нас взятки гладки. Это за рулем пить нельзя, а опершись на машину - пожалуйста. Жаль, больше нечего. Куда спешишь, повторяет тумба. Меня шатает, трясет, я молчу, не в состоянии собраться с мыслями. Тумба разворачивается ко мне своей мерзкой рожей, снимает очки, и не спросясь, нахально надевает их мне на нос. Разворачивается и идет от машины, за кювет, в ночь, в лес с густым подлеском. Сначала неспеша, скрылась из вида, послышался треск, будто бульдозер прет по лесу на полной скорости. Скрылась из вида? Как бы не так. В ее очках я чеко вижу сквозь лес, сквозь темноту, как она гренадерским шагом прет напролом сквозь подлесок, мнет копытами мох и подосиновики, форсирует ручьи и рассекает холмы. Отворачиваюсь, сморю на свою машину, вижу как впервые, вижу сквозь капот, внутренние узлы и детали обозначены разной толщины пунктиром. Я взглянул на себя, внешне и внутренне, все начало проясняться. Не снимая очков, я плюхнулся на заднее сидение. Утро вечера мудреней.
...