Во сне она увидала

Во сне она увидала, как в темных зеркалах отразился слабый свет горящих свечей и слоистое мерцание полувоздушных золотистых ее волос, которые она расчесывала костяным гребнем. Она смотрела на эти тени в зеркалах, на руку, державшую гребень; это завораживало, бездумно повторялось в полумраке снова и снова. Душная ночь, и очень темно, гроза надвигается, сдавливая пространство и даже, как будто сжимая время…
С утра шевелились занавески на окнах, было свежо, пахло пьяной землей. Сирень одуряюще лезла в окно, но ее пора уже прошла. Лениво протянула руку – новый день опускается на ладонь; а вот – костяной гребень, старый, как тысяча старух. На нем трещинки и щербинки, и хитрый узор; он залоснился от многих рук, его державших. Сколько волосяных струй проскользило сквозь эти зубцы? Сколько голов истлело в пыль, а он – все живет, хотя и его голова теряет зубы, свои костяные зубы.
Старая бабушка перед смертью подарила его мне. «Если будешь перед сном расчесывать свои волосы этим гребнем, никогда не состаришься, всегда будешь молодой, моя деточка, как сейчас», - «Бабушка, а ты тогда почему состарилась? Почему не расчесывала свои волосы перед сном?» - «Некогда мне было, ласточка, война ведь была, до себя ли было? Какой уж тут гребень», - «А моя мама?» - «Твоя мама была красавица, волосы были, как золотое облачко, вся она была легонькая, воздушная, и сердце доброе, золотое сердце. Она расчесывала свои кудри каждый вечер, каждый вечер…»
Бабушку похоронили, ее руки, пахнувшие корицей и чабрецом, мягкие, сухонькие, сложили на груди. Она стала легонькой, как облачко, и улетела от нас. Наверное, там она встретит мою маму. Идут-бредут два облачка – ванильное облачко и коричное облачко. И им так хорошо-хорошо, а я все думаю о них, молюсь, радуюсь, что им хорошо, и расчесываю свои волосы снова и снова. И совсем не старею. Совсем не старею: состарились мои подруги и их дети, мои любимые покидают меня один за другим, сменившись не однажды, состарившись, растратив весь свой пыл и силы, а я все так же молода, легка, как облачко, но горько мне моих любимых хоронить. Зачем мне нужен был проклятый гребень? Когда родная дочь годится мне в прабабки?!