Пансионные записки. Продолжение

Любовь как наваждение

Шесть дней прошли в заботах о пропитании: доступным мне способом платного подвоза отдельных граждан от дома до работы, от работы домой, от любовниц к женам и от верных жен к любовницам. Попадались, иногда и женщины, осуществляющие аналогичные вояжи. Впрочем, мне было совершенно одинаково, лишь бы платили. Пол, возраст и социальное положение волновали меня в меньшей степени: бомжи, как правило, такси не заказывали.
Так что неделя протекла с пользой для желудка, автомобиля и моего относительно молодого и холостого мужского организма. Но я продолжал и к концу седьмого дня, то есть воскресенья 22 мая этого, же года, в разгар белых ночей, барражировал вдоль красавицы Невы, в районе набережной имени Кутузова, как раз перед Литейным мостом…
Да, забыл про погоду. Она была замечательная: теплая и уже с сиренью. Кто бывал в Петербурге, знают, что сирень – это почти главные кусты и цветы мая и июня. И, если она распускается в середине мая, то это значит, что дни стоят жаркие, а ночи теплые.
Так, про природу уже написал, а теперь, по законам жанра, следует говорить про любовь. А Любовь, она тут как тут, в виде красивой молодой женщины, стоящей на обочине в ожидании попутного транспорта. Понятно, что я остановился и пригласил девушку подвезти хоть на край земли.
- На край земли не надо, - сказала она, изящно усаживаясь на переднее сидение, - А чуть-чуть за окраину города прошу Вас, меня подвезти - в Юкки.
- Конечно, - ответил я и одновременно подумал:
- Лишние деньги, возможно не малые, не помешают,- и мысль завершилась фразой:
- В этом поселке миллионеров бедных людей не водится, а ее
дорогая одежда и запах очень дорогих духов, плюс неземная красота – это аргумент…
- Простите, - обратилась ко мне она, - Не могли бы Вы немного покатать меня по городу, по самым красивым, на Ваш вкус,
местам. Меня зовут Люба, а Вас?
- Александр, - хрипло ответил я и, почему-то назвал свою фамилию.
- Хорошее имя, - кивнула она и улыбнулась:
- А сейчас давайте помолчим, - как-то тепло попросила она.
Сидеть рядом с такой женщиной для мужчины, с заниженной самооценкой, как у меня – это уже повод для воспоминаний на ближайшие десять лет, а провести с ней на час больше, увеличивают их длительность в два раза. Поэтому, как вы понимаете, я согласился еще раньше, чем она закончила говорить.
Обычно я спокойно отношусь к клиенту, не разговариваю, если он не хочет и если мне задают вопросы, то вежливо отвечаю. Но здесь я стал волноваться, почти сразу. И еще, я отметил, что на дорогу мне смотреть совсем не хочется. И, только, большим усилием воли, исключительно в целях безопасности, я зафиксировал свою шею в направлении движения. Иногда, не буду скрывать, поворачивался в ее сторону, а глазом косил постоянно. Не мог налюбоваться.
Красота бывает разная: внешняя и, которая внутри. Чаще отдельно и очень редко, вместе. Я имею в виду женскую красоту. Но в данном конкретном случае мне показалось, что я вижу полную гармонию. Нет, не показалось, я был уверен.
- Какой же должен быть мужчина, чтобы соответствовать ей? – подумал я, рассмотрев, однако, и свою кандидатуру.
- Чем же я нехорош?
А не хорош я был по многим причинам: во-первых, только капитан в отставке. Во-вторых, беден, как капитан в отставке. В-третьих, никаких перспектив на обозримое будущее. Потому, как уже в отставке. Хотя, не сильно глуп: то есть, почти, умен. Почти, так как дослужился, всего лишь, до капитана. Внешние данные у меня тоже средние: рост 185, вес 85, шатен, глаза синие, черты лица весьма приятные, но не такие, которые отвечали бы рассматриваемому стандарту. Средний, в целом, мужчина, представляющий повышенный интерес только для женщин предбальзаковского возраста…
Но я везу свою спутницу и все-таки волнуюсь, не смотря на то, что вывод о своих перспективах уже сделал. Уже проехали весь Невский, перепрыгнули через Дворцовый на Стрелку Васильевского острова, мимо Петропавловки ушли на Кировский проспект, обогнули памятник Суворову слева и повернули направо: на Садовую. Дальше - медленно вдоль Марсова поля и Летнего сада мы ушли через Фонтанку к Литейному проспекту. Путь лег на север, к конечной точке, к Юккам и все время в тишине. Молчание было нарушено у поста ГАИ в Осиновой роще, где меня, понятно, остановили для проверки документов и определения степени моей трезвости. Разочарованный тем, что я вполне нормален и все с машиной в порядке, инспектор огорченно вернул документы, не пожелав, как принято, хорошей дороги. Затем, с помощью подсказок моей пассажирки, я через десять минут остановился у ворот ее дома.
- Александр, поднимитесь со мной, я рассчитаюсь, - пригласила меня Любовь.
Можете ли Вы представить меня, берущего деньги за счастье быть рядом с таким чудом? Если да, то Вы ошибетесь. Я никогда не брал за проезд с менее, но тоже очаровательных женщин. Но во двор я въехал, из машины я вышел и, как лунатик, я последовал за ней. Ругая себя за это.
Надо было бы описать великолепие дома, но я этого не сделаю, потому что ничего не помню. По вполне понятной причине, я видел, только, ее стройные ножки, изгибы тела, волнистые волосы, нежную шею и изумрудные глаза. Про все это спрашивайте, и я неустанно буду повторять: изумрудные глаза, изумрудные глаза…
Переход к чаю, шампанскому, музыке тел, окутанных шелковыми простынями и к такой короткой белой ночи, я не буду описывать, потому что хочу переживать это только в себе. Лично…
Утро наступило очень быстро. Но был еще день, ночь, день… и на, не помню какое утро, меня разбудил настойчивый звонок. Открыв, с огромным сожалением, глаза, я обнаружил себя, лежащим в собственной постели, на чистых, но не на шелковых простынях. По адресу прописки и постоянного проживания.
Звонок же разрывался от похмельного нетерпения…
А у дверей стоял, с, оплывшим от запоя, лицом темно-синий сосед неустанно и с надеждой повторяющий своим сиплым голосом очень знакомое:
- Санька, дай сотню, опохмелиться.
- Леха, - прорычал я, отдавая ему деньги, - Не звони больше так рано, я может быть не один, - и, продолжая рычать, окончательно проснулся. В девять утра 22 мая. А через три часа мне надо было ехать на встречу с родителями моей любимой.
И это был не сказочный сон…, а любовь, как наваждение.


Отдых пошел своим чередом, а я впечатленный таким счастливым окончанием сказки решил написать в последующие дни очень лирический рассказ. На тему любви и про состояние ожидания чуда в предновогодние дни





















Придумалось к десятому дню в пансионате

Весь год проходит в будничной суете и только к середине декабря люди замедляют темп жизни и приходят в состояние ожидания чуда. Нет, внешне это совсем не заметно. Даже наоборот скорость жизни возрастает, но внутри, будь ты ребенок в первом сознательном возрасте или седой, стареющий гражданин, все равно ждешь, с замиранием сердца, исполнения своего самого сокровенного желания.
Ровно так происходит и со мной, вот уже без малого сорок пять лет. Я, например, считаю, что мои мечты материализуются не в ночь с 31 на 1, а в первый рабочий день, сразу после длинных и совершенно бестолковых праздников. Примерно десятого, одинадцатого или, как в нынешнем году, двенадцатого января. Правда, до этого времени ничего чудесного, в рамках очень желаемого, еще не случалось. Не считая, конечно, чуда моего появления на свет, радостного детства, первой любви, рождения сына и возвращения домой живым из дальнего плавания, что после тяжелой аварии, вообще-то, не предполагалось. Но это мы все относим к естественным проявлениям или божественному провидению и не всегда правильно оцениваем и ценим.
И все-таки я продолжу, потому как то, что сказано выше не совсем сочетается с предложенной темой. И вы, конечно, догадаетесь – не зря он начал этот разговор. Есть, похоже, что сказать и об этом же написать.
Да, и я приступаю.
Звонок в дверь в девять двенадцатого января, оторвал меня от третьего или четвертого сказочного сна. Степень раздражения от этой непредвиденной наглости была равна 12 баллам по шкале «моей ненависти, не вовремя, разбуженного человека к тому, кто это сделал». Вчера я славно потрудился, развозя на своей «девяточке», ослабших от праздников граждан, по разным районам города.
Пять лет я подрабатывал извозом, по причине того, что в сорок лет меня, в звании капитан-лейтенанта, уволили в запас, дав пенсию, которая кормила, но не давала возможности жить естественной жизнью не старого еще мужчины.
Таких страдальцев, в смысле уставших, однако щедрых клиентов, было много, и я вернулся домой к трем часам ночи, прилично заработав и также прилично утомившись. Но мысль о том, что начинается длинный, до конца месяца, выходной, и я могу пару – тройку дней и ночей посидеть на спине, грела мое тело одновременно с умеренно горячей водой в ванне. Потом было мгновенное погружение в сон, с надеждой, что он будет летаргическим часов пятнадцать – восемнадцать. Но звонок непрерывно и нервно звал к двери. Всунув ноги в тапочки, я проковылял в прихожую. Глазок, в который был направлен мой правый глаз, показал слегка оптически искаженное, но все, же весьма приятное женское изображение. Чувство раздражения стало понижаться до необходимого минимума.
- Подождите минуту, я оденусь, - сказал я. Не может же мужчина предстать перед противоположным и очаровательным полом в разобранном виде. Он, вид, должен быть приличным. Натянув джинсы и рубашку и, пригладив взлохмаченную шевелюру, я открыл дверь.
- Простите за ранний визит, - голосом, соответствующим красоте, произнесла девушка.
- Мне нужен Чухин Андрей Михайлович, - девушка улыбнулась.
Я сказал то, что и должен был:
- Он перед Вами, - и глуповато изобразил гримасу похожую на радушие, с одновременным изменением цвета лица в сторону стыдливо-красного.
Девушка, похоже, поняв мое смущение, ободрено и, как мне показалось, теплее, продлила улыбку. Как минимум в одном моем глазе светилось удивление и вопрос. Хотя я думаю, что в обоих и оно же, удивление, с тем же вопросом, отразилось на заспанной роже.
- Я по поручению адвокатской конторы «Бюллов и сыновья».
На немой вопрос, не меняющийся на моем лице с момента встречи, она ответила предложением впустить ее в дом и словами:
- Давайте все обсудим в спокойной обстановке. Может быть с чашкой кофе или чая?
- Конечно, - суетливо прохрипел я и жестом пригласил раннюю гостью войти.
Галантно приняв изящную дубленку, я провел девушку в гостиную. Хорошо, что воспитание и долговременная служба на флоте приучили меня к чистоте и порядку, поэтому грязные носки с другими атрибутами холостого мужчины не валялись, где попало, а располагались в строго отведенных местах. Да и обстановка была вполне приличная: мои покойные родители любили умеренную роскошь. Кроме всего прочего, кофе был, и шоколад с конфетами имелись, хороший коньяк с неплохим вином, также присутствовали.
Расположив нежданную и неожиданную красавицу в кресле, я отправился на кухню, где намолол зерна и изготовил крепкий кофе по-абхазски. Этому меня научил мой давнишний, из советских времен, гудаутский приятель Дима.
Кто понял жизнь, тот не спешит или суета мужчину не красит, поэтому разговор по существу начался сразу же после высокой оценки качества напитка, с первым же его глотком.
- Меня зовут Катерина фон Бюллов, но можно, без затей, Катя, - первой заговорила она, - И я по важному для Вас делу.
- ?. А в конторе Вы, конечно, не «братья»?
- Нет, дочь этих братьев и младший партнер, с полномочиями представлять интересы Вашего родственника, а вернее, Вашего деда Леонида Ивановича Чухина, умершего в Норвегии пять месяцев назад на 95 году жизни.
- Но,- возразил я, - Моего деда звали Иван и он погиб на войне.
И тут я вспомнил, что у деда был брат-близнец – Леонид. Они вместе ушли на фронт и по воле злого рока одновременно погибли в бою.
- Значит, он остался жив? – задумчиво спросил я у фон Кати.
- Да, по нашим данным Ваш дед, а Вы единственный его родственник, попал в плен, сидел в лагере, бежал, участвовал в сопротивлении, награжден и после победы не рискнул возвращаться в Россию. Если дальше коротко, то женился, завел собственное дело, однако детей не сообразил. Прожил он, как я уже сказала, больше девяноста лет и, до конца жизни управлял своей, достаточно крупной компанией. Умер он внезапно и завещания не оставил. Теперь, - она перешла на официальный тон, - Вам, Андрей, после традиционных формальностей, надлежит вступить в наследственные права, если, Вы, конечно, не откажетесь от этих прав.
- Можно подумать? – я сделал неловкую попытку пошутить.
Однако моя собеседница не уловила юмора и слегка округлила на меня свои зеленые глаза. Ровно в этот момент и, вероятно, в связи с этим взглядом, я почувствовал сильное влечение к этой женщине. Мне захотелось быть с ней рядом не ночь, другую, третью, а значительно большее время, которое я количественно определил оставшейся жизнью. Проще говоря, влюбился, втюрился, запал - это внутри, но внешне я постарался не показывать, сосредоточив свои мысли в сторону неожиданного богатства. Хотя количество норвежских крон я еще не знал. Предвосхищая такого рода интерес, очаровательная совладелица юридического агентства, достала из своего изящного портфеля несколько листов бумаги и прочитала:
- Активы фирмы Вашего деда на сегодня составили сто миллионов норвежских крон: после него осталось поместье в районе города Мо-и-Рана, дом в Осло и вилла на острове Ля Гомера – это на Канарах, акции нефте-и-газодобывающих компаний и кое-что по мелочам! Так что Вы богаты.
- Когда? – уточнил я.
- Что, когда? – не поняла Катерина.
- Когда получать? – уточнил я свой вопрос.
- Ну, до этого, по законам Норвегии, должно пройти полгода. Начиная с сегодняшнего числа, Вам осталось три недели. После этого срока, если Вы не заявите о наследстве, все перейдет государству. Нам следует поспешить, - легкий и очень приятный, для моего слуха, акцент добавил, к ранее возникшему чувству, еще пару пунктов.
- Прибытие в Норвегию до конца этого срока является обязательным условием.
- Но у меня нет загранпаспорта, - испугался я, но виду не показал.
- По опыту моего бывшего сослуживца, который захотел поехать за рубеж, паспорт делают в течение трех месяцев. И то, если не был связан с большими секретами, - уже с огорчением и упавшим голосом, проронил я.
- Но, ведь, должен быть какой-то выход? – казалось, искренне расстроилась Катя.
- Выход будет один, - еще более севшим голосом добавил я, - Купить бутылку водки или лучше две и надраться.
- ?, - мой мрачный юмор был не понят.
Я взял себя в руки, вспомнив, что живу в особенной стране, где за деньги можно выписать паспорт марсианина в перламутровой обложке.
- Только, вот деньги? – это произнесено было вслух.
- Что, деньги? – уточнила Катерина.
- Надо дать, кому следует, и столько сколько попросят и тогда паспорт принесут на дом.
Наше национальное развлечение брать и давать взятки, было вне понимания этой красивой и очень иностранной женщины. Пришлось объяснить особенности российской коррупции: не поняла, но поверила на слово.
Я еще не знал, количество дензнаков, требующихся для ускоренной выписки документа, но был почти уверен, что сумма, в моем конкретном случае, будет с тремя или четырьмя нулями. Не в рублях, не в кронах и не в долларах, а в единой европейской валюте. Догадывался я, что нельзя называть искреннюю причину такой ускоренной заявки, тогда сумма аппетитно возрастет до пяти нулей.
Размышляя, таким вот валютно-коррупционным образом, я придумал, говоря военно-морским языком, план операции по поиску взяткобрателя, по способу дачи, по объяснению причины такой срочности и доставанию денег в этих же целях. Чиновника с такими способностями найти не сложно, но и не просто, несмотря на то, что почти все такие. Знакомых в ОВИРЕ у меня не было, и быть не могло.
- Но должна быть какая-то зацепка? – я напряг всю свою центральную нервную систему на воспоминания любого рода знакомых в этой сфере. И не зря: как-то, неделю тому, я вез четверых в загородную баню. В составе двух мужчин и такого же количества женщин. И это были не жены. Всплыло в памяти, что один, который помладше, иногда называл другого «товарищ полковник» и, что полковник всучил мне свою визитку с пьяными словами:
- В любое время звони, все решу.
- Где? Куда дел? Только бы не выкинул, - мысль с надеждой стучала везде и даже в кончиках пальцев. Судорожно обшарил куртку – нет, в карманах брюк – аналогично, извинился и выскочил на улицу и, чудо, нашел на полу, у педали сцепления. Такая необходимая по нынешнему времени картонка с золотым тиснением: начальник управления по борьбе… , думаю, что с коррупционными проявлениями.
- Точно по адресу, - утвердительно сообразил я.
- Взяткопосредник нашелся, на брателя он выведет, куда он денется, - пробормотал я и стал думать о следующем этапе, потому что второй - как дать, решаем.
Третий этап в моей задумке был простым: уговорить фон Бюллов Катю стать моей женой.
- Вы не замужем, - вопрос был задан именно так, потому что, если спросить: Вы имеете мужа, то и чаще всего будет – я замужем. Поэтому для получения отрицательного ответа надо спрашивать с частицей «НЕ», а для положительного – эту частицу не употреблять.
Непонимающе посмотрев на меня, как на старого ловеласа, Катя ответила, конечно, отрицательно. Правда, минуту я находился в напряжении, в моральном.
Пора было объяснить причину вопроса и вкратце изложить план. Хотя лучше всего – объясниться, но время еще не подошло. За один час такие дела не делаются, тем более с зарубежными женщинами.
Первые три четверти моего, а теперь нашего плана, были одобрены, и пришло время искать деньги. Способа было два – продать квартиру, но это могло занять, как минимум две недели и попросить в долг у Екатерины фон Бюллов, под расписку и с гарантией, что если я не получу наследство, то отдам с проданной квартиры. Таким образом, у меня вырисовывалась перспектива стать гражданином без определенного места жительства.
Все эти соображения, без Бомжа, конечно, я изложил моей, почти подельнице и получил разочаровывающее – нет.
- Деньги фирмы я не могу тратить без разрешения партнеров, а они на это своего согласия не дадут.
- Не дадут, дадут… дут, ут…, - эхом отозвалось в моей голове. Я понял, что мечты о лучшей жизни и о Катерине мгновенно превращаются в давно прошедшее время.
- Ну не был я миллионером до девяти утра сегодня все сорок пять лет, ну и не буду, - успокоил я себя, как доктор родственников только что умершего больного:
- Покойник перед смертью потел? Если потел, то все нормально.
Но, тут Катя лукаво улыбнулась и сказала:
- У меня есть личные сбережения и нам хватит на все.
Я кинулся писать расписку, но она остановила мой порыв:
- Не надо, Андрей, я верю в успех…


* * *

Паспорт, за двадцать тысяч выписали при нас, поженили, правда, через неделю и то потому, что были формальности в норвежском консульстве (без этого штамп был бы поставлен непосредственно перед брачным ложем или в нем), а виза подоспела еще через одну неделю. До вожделенного наследства оставалось восемь дней. Сутки хода на пароме и семь часов на машине от Стокгольма до Осло. Поэтому я очень рассчитывал на потепление отношений: от симпатии ко мне до, хотя бы, влюбленности. С моей же стороны, готовность была полная. Но я уже об этом рассказывал.
В столице королевства Швеция мы решили задержаться, с целью, как сказала Екатерина фон Бюллов, показать мне, до этого невыездному и, поэтому темному человеку, красоту европейского города. Для отдыха в ночное время, Катя выбрала гостиницу «Ритц»». Однако отдых был не только ночным, что задержало нас там еще на три дня. Но об этом я не буду распространяться – это очень личное и интимное дело, касающееся исключительно двоих любящих друг друга, людей.
Любящих? Этот вопрос подтачивал меня изнутри, когда я думал: не из-за моих ли денег взаимность?
Сомнения были развеяны в первую ночь, нет утром, ее словами:
- Давай, милый, объединим наши капиталы. Только учти, я на десять миллионов богаче тебя. Так, что думай скорей, мое предложение действительно одну минуту.
Вот так: сорок пять лет в ожидании чуда и всю жизнь с чУдной и любимой.


Одиннадцатый день


Вчера ничего гениального не создал, впрочем, я вообще ничего не написал. Рассказывать не о чем. Чувств, какие должны проявляться на курортах не возникает – возраст. Не мой, а средний по пансионату и он составляет примерно семьдесят лет. О природе не умею. О танцах написал. Сосед выдохся и шедевров уже не выдает.
О дне рождения, которое мы праздновали вчера в соседнем номере можно рассказать, но это будет грустно. Потому что кончился этот праздник не радостным расставанием, а легким сердечным приступом у именницы. И поэтому торт, мечты о котором я вынашивал с утра, остался не тронутым.
Оставалась одна надежда – приспать хороший сон, который не стыдно будет вставить в эту главу. И ко мне пришел он о конце детства и начале юности в обыкновенной ленинградской коммунальной квартире. А содержание сна я уже олитературил и представляю в виде следующей миниатюры под названием

Коммуналка

Какое чудесное время! Какие замечательные люди, распределенные по восьми комнатам.
В первой Петрович, бригадир грузчиков станции Варшавская-товарная. Семью свою из трех человек, он обеспечивал не только законной заработной платой, но подтаскиванием домой различных материальных ценностей, цельно стянутых их ненадежно запертых вагонов. Поэтому разнообразие товаров народного и промышленного потребления полностью заполняло его комнату, а что не помещалось, коробками стояло в общественном коридоре.
Детишки его, мальчик и девочка, успешно учились в школе и росли, будущими вполне советскими гражданами. Петрович мечтал их выучить, женить и успешно определить в последующей жизни. Это у него получилось. Валера, старший его наследник, получив верхнее строительное образование, стал очень научным сотрудником. Дочка, Елена, нарожав пару детей – успешно трудится на ниве домашнего хозяйства.
Вторую, за Петровичем комнату, занимал дядя Леша, рабочий Кировского завода, жена его и двое сыновей - Валера и Саша. Дядя Леша любил в субботу сходить в баню и после помывки выпить ноль пять в виде московской за два рубля восемьдесят семь копеек.
Братья были уже в возрасте, но не были обременены семьями. Поэтому, в летний период, когда родители были на даче, ежедневно таскали к себе женщин для осуществления здоровой половой жизни. Ежедневно, по очереди и разных. Звуки их сексуальной радости хорошо были слышны у нас в тридцатиметровой комнате, стенкой примыкающей к ним.
То есть следующими жильцами были мы. Мама, папа, брат и я.
Окна нашего жилья выходили на проспект, по которому постоянно гремели трамваи, периодически и, к сожалению, заглушающие стоны из соседней комнаты. О своей семье немного. Мама и папа работники киностудии Ленфильм. Режиссер и актер. Брат специалист по прокату металла и будущий серьезный предприниматель. А я, автор этих строк, уже созревший в своих мечтах стать военным моряком, почти юноша.
Если посмотреть на квартиру с входа, то напротив жили две дочки, Лена и Оля с мамой Ириной. Их отец и муж находился в состоянии периодического посещения детей, потому как жил с другой семьей.
В следующей комнате, узкой как вагон трамвая, жила настоящая владелица этого дома, уплотненная большевиками сразу после триумфальной победы революции. Очень гуманно с ней поступили: только потеснили, а могли бы и расстрелять. Звали ее Екатерина Ивановна. Очень добрая и заботливая была старушка. Подкармливала меня периодически очень вкусными пирожками с курагой. Когда я женился, то первую брачную ночь провел в ее апартаментах.
Еще одна клетка была занята замечательной грузино-русской семьей. Его звали Венгерий, а ее – Тамара. Говорили, что он бежал из Грузии от кровной мести. Но я думаю, что это легенда.
Венгерий, как все грузины, а я в этом уверен, был очень радушным и гостеприимным человеком. Когда к нему приезжали родственники, он приглашал всех соседей в гости. И я там бывал и даже пил вкусное домашнее вино и пел грузинские песни. Однажды, выпив чуть больше чем смог, я, как потом мне рассказывали, пропел на чистом грузинском «Расцветай под солнцем Грузия моя». На утро грузинский язык я забыл начисто. До сих пор. Потом Венгерий, выиграл в лотерею машину и купил кооперативную квартиру. Последний раз мы встретились в его магазине, где-то в восьмидесятом году. Случайно. Я зашел туда за какой-то покупкой, а ушел, вернее, унесен был оттуда, вследствие невозможности ходить самостоятельно, вместе с парочкой бутылок коньяка в желудке и в крови.
За Венгерием, в почти такой же комнате, проживала мадам Пятакова. Дородная женщина с усами и размером бюста номер, по памяти, девять. Хотя я могу ошибаться. В детстве все кажется большим. Когда ее звали к телефону фразой:
- Мадам Пятакову можно, - местный шутник, но точно не я, отвечал:
- Не знаю, не пробовал, - чем вводили ее в справедливый гнев.
В последней комнате жила бездетная и тихая семья. Я бы сказал безликая, потому что вспомнить их имена уже не могу.
Были еще ванная, одна, туалет в торце коридора, тоже один, огромная кухня на восемь столов и в прихожей столик для перекуров и с общественным телефоном. Был еще и черный ход.
Порядок использования мест общего пользования определялся естественными желаниями, расписанием и сложившимися устоями.
Замечательная была квартира, с хорошими людьми и юмором. Впрочем, она еще есть до сих пор.
Иногда, проезжая по Измайловскому проспекту, я с грусть смотрю на родные окна и думаю:
- Мне бы в то время. С Петровичем, Екатериной Ивановной, братьями, ведущими в летний период регулярную жизнь, гостеприимным грузином Венгерием и мадам Пятаковой с необъятным бюстом, который никто не пробовал.











































Двенадцатый день

Перед поездкой в пансионат я взял на себя повышенные обязательства написать три произведения. Первое - это «Пансионные записки», второе – продолжить приключенческую повесть «Жизнь наоборот» и третье перевести стихотворение Рильке
«Вечер». Что касается заметок, то я их честно пишу. Приключения не идут в голову, а перевод затруднен тем, что никак не могу сделать хороший подстрочник. Посудите сами, легко ли это сделать, когда словарь с собой не взял, интернет не работает, а голове к старости осталось очень мало немецких слов.
Если не верите, то проверьте лично:

Abend

Der Abend wechselt langsam die Gewänder,
die ihm ein Rand von alten Bäumen hält;
du schaust: und von dir scheiden sich die Länder,
ein himmelfahrendes und eins, das fällt;
und lassen dich, zu keinem ganz gehörend,
nicht ganz so dunkel wie das Haus, das schweigt,
nicht ganz so sicher Ewiges beschwörend
wie das, was Stern wird jede Nacht und steigt -
und lassen dir (unsäglich zu entwirrn)
dein Leben bang und riesenhaft und reifend,
so daß es, bald begrenzt und bald begreifend,
abwechselnd Stein in dir wird und Gestir

Первые четыре строчки вырисовываются примерно так

Вечер

Цепляясь за крону деревьев, день вечеру власть отдает,
вокруг все темнее и небо, своим одеялом из туч,
свет дня от меня отдаляет, оставив единственный луч,
тот луч, что в надежде сомнений: в далекие страны зовет…


Продолжение не получается, как и не получается начало. Поэтому, извините, пошел слагать стихи на заданную тему, про вечер.
Но завтра вас ждет сюрприз.









Тринадцатый день или член комсомола

Старый политический анекдот, который мне рассказал сосед, привел меня в состояние повышенной смешливости и я, будучи уверенным в том, что и вам будет весело, рассказываю его прямо сейчас. Однако предупреждаю, что байка эта почти приличная и тем, кто не любит такого рода истории, то пусть пропустит эту главу. Тех, кто ханжа, не предупреждаю. Они прочтут, но потом обязательно скажут свое обычное: Фи, как не прилично. Но я рискну.

В советское время, когда страна была большой и многонациональной, коммунистическая партия и ленинский комсомол
были руководящими и направляющими силами. В ряды этих организаций постоянно стремились лучшие люди из рабочих, служащих и передовых интеллигентов. Перед тем как принять таких сознательных и идейно подкованных граждан, проходили партийные и комсомольские собрания. На таких собраниях шло активное обсуждение моральных и политических качеств кандидатов и в конце каждого выступления, оратор говорил следующие слова:
- Я рекомендую принять, например, Марию Иванову, членом партии или комсомола.
В национальных республиках Средней Азии, говорили эти слова со своим неповторимым акцентом и, иногда, не совсем правильно на языке межнационального общения. На русском, то есть, языке.
Что там скрывать, простые азиатские люди не очень хорошо учили великий и могучий. Но это не мешало им быть очень сознательными, идейно подкованными и сильно политически грамотными.
Теперь, тихонько зайдем на комсомольское собрание, где только что выступил секретарь организации, русский по национальности, и слово взял местный комбайнер Абдулла. Товарищ Абдулла, рассказав про то, какая хорошая и идейная Маша Иванова, произнес слова рекомендации, которые в оригинале прозвучали так:
- Я ракомдую Машку Иванову на комсомольский член!

Восклицательный знак я поставил, потому что слова были от чистого сердца и сказаны были идейно эмоционально.
Закончив записывать эту историю, я в своих мыслях вернулся к переводу с немецкого и надеюсь, что к исходу дня меня посетит вдохновения или, еще лучше - рифмованное вдохновение.
И оно, вдохновение посетило вот в таком виде

вечер
Цепляясь за крону деревьев, день вечеру власть отдает
сереет, темнеет, чернеет и ночь покрывалом своим
свет дня, от меня отдаляя с надеждой куда-то зовет
туда, где далекие страны, где вечер не станет родным

а дом мой стоит одиноко, мой дом, что так грустно молчит
звезда на краю небосвода, и свет ее виден едва
душа и в смятенье и грусти, а сердце тревожно стучит
и к дому родному дорога, в тот вечер почти не видна

стемнело, на всем небосводе рассыпаны щедрой рукой
ярчайшие звезды, а я пороге все меньше и меньше грущу
ночь вечер меняет и к ночи приходит желанный покой
приходит покой, тот желанный, который в ночи я ищу

Это стихотворение нельзя назвать переводом, но можно представить, как вольную трактовку мыслей замечательного поэта Райнера Мария Рильке. А может быть, я угадал? Как вы думаете?




































Вне плана или просто о людях.


Умилительно видеть как люди, чей возраст уже состоит из всех периодов жизни, радуются, плавают, танцуют и влюбляются. Если бы здесь находился мой сын – юноша до тридцати, то он бы покрутил у виска и сказал:
- С ума посходили, - но я, как человек, находящийся в предстарческом возрасте, смотрю на все это, как на лучшие проявления жизни и по-человечески сопереживаю за этих людей, чья жизнь была отдана стране и семьям.
Сосед мой Миша, человек очень оптимистичный по жизни, хотя и есть проблемы со здоровьем. Эти проблемы еще вчера решались по плану сразу же после пансионата, но через неделю отдыха он неожиданно узнает, что на этот год квоты на высокотехнологические операции для таких больных сняли. Сразу же представил лицо лидера нации, который в эти дни очень часто вещал о валоризации пенсий и про заботу о людях, вспомнил про статью конституции страны, где говорится, что Россия – социальное государство и представил себе это государство в виде сыто-довольных лиц чиновников и депутатов.
Еще раньше я написал рассказик, который, если вставить в эту главу, очень будет в тему. Поэтому, предлагаю прочитать его, обратив особое внимание на финал.




Дни, когда сбываются приметы


Сколько раз в год случается такое календарное событие, я не знаю, но с пятницы тринадцатого мая - это произошло дважды. Приметы, которые лениво работают в обычные дни, активизируются по пятницам и, особенно, по пятницам тринадцатого. Встал не с той ноги, разбил зеркало, встретил бабу с пустыми ведрами и перешел дорогу кошке черного цвета - все может случиться в городе, исключая, правда, женщину с коромыслом, но, когда хотя бы одно из перечисленных событий происходит в пятницу тринадцатого - жди неприятностей или чудес, что, естественно, лучше.
Вот, именно, с такими мыслями я проснулся, посмотрел на календарь, уверился, что не ошибся в определении даты, встал, засунув тапок не в левую ногу, как обычно, а в симметричную, качаясь, двинулся в сторону ванной комнаты и по дороге задел зеркало, слабо висящее на стене. Осколки его брызнули в разные стороны и отразили в себе много растерянных, раздраженных и заспанных лиц, похожих на мое. Настроение, в связи с этим, качнулось на понижение, но еще не до минимума, а порез на щеке, сделанный бритвой в дрожащей руке, выразил его, раздражение, тремя не очень литературными словами. Сгоревшая яичница, как дежурный завтрак холостяка, и ожег языка горячим чаем, эхом, этих многократно повторяемых слов, отозвалось в пустой квартире. Стоило бы прекратить действия, направленные на достижение дневного плана, но я, решив, что неприятности выбраны полностью, закрыл за собой входную дверь.
Уборщица нашего подъезда поднималась навстречу мне, легко неся в каждой руке по одному пустому ведру. Коромысла, правда, не было, но швабра присутствовала.
- Ничего себя, - плюс три знакомых слова, произнесенных почти вслух, уборщица не услышала, но, посмотрев на меня, поняла и осторожно, на всякий случай, отодвинулась в сторону.
Чуть замешкавшись и, получив дверью по задней части организма, я вылетел на свежий и морозный воздух.
- Ну, все, … твою мать, - облегченно выдохнул я, и бросил взгляд на свою "Девяточку", на крыше которой удобно и нагло устроилась черная, как ночь в Африке, кошка. Когда она лениво спрыгнула на землю, вернее на землю, покрытую пушистым снегом, я уверился, что это кошка, а не кот. Потому, что спрыгнула, а не "он спрыгнул" и, прошла, а не "он прошел", вокруг машины, замкнув своими четкими следами полную окружность. Теперь пройти в авто, минуя этот магический круг, не получалось. Так что последняя примета насчет того, что "черная кошка дорогу перебежала", случилась.
- Полный набор и … твою мать, - прозвучало во дворе.
Сосед, изумленно посмотрел на меня и, повторив три аналогичных слова, сказал:
- Чего ты с утра материшься?
На что я справедливо заметил, что такие слова произносятся не по времени дня, а в соответствии с эмоциональным состоянием души. После этого заявления я поведал про череду случившихся примет, обратив его внимание на число и день недели.
- Тогда, можно, … твою мать, - с пониманием изрек сосед и помог привести машину в рабочее состояние, потому как она не завелась естественным способом.
Следующая неприятность ожидала меня при выезде со двора. Это была потеря двухсот бензиновых и последних рублей, отданных инспектору из рук в руки, без квитанции за не пристегнутый ремень, что означало: если не будет пассажира, то придется возвращаться домой на хлеб без масла с колбасой и чай без заварки.
Но надежда еще была вместе с двумя десятками километров, если верить показаниям датчика уровня топлива. Однако кризис, который поразил все стороны жизни, включая повышенную экономность граждан, эту надежду переводил на теорию вероятности или на пятницу тринадцатого.
Вот, и она, пятница тринадцатого: все трамваи встали, на радость мне. Два часа работы и бак моей машины захлебнулся от избытка бензина, а движок благодарно отозвался на этот подарок ровным урчанием. Теперь, надо было бы потрудиться на и продукты питания, и на товары народно-бытового потребления. Но не тут, то было: дали электричество и рельсовые и троллевые средства доставки людей в места работы, отдыха и встреч, стали это делать вместо меня. Поэтому, последующее барражирование по местам обычного нахождения клиентов проходило с коэффициентом полезного действия, равном нулю. Проще говоря, моим планам пообедать, поужинать и, так далее, не суждено было сбыться…
Вечерело и стало смеркаться. Расстояние до дома и количество топлива на покрытие его приближалось к полному равенству, а денежных знаков в моем кармане не прибавилось. Впрочем, и не уменьшилось: их просто не было. Занимать не у кого, ранняя, в смысле рано полученная за выслугу в армии, пенсия почти еще молодого человека должна была бы прийти в самом начале следующего месяца, а жить-то надо?
И, тут снова, как в майском сне, старушка на обочине.
- Опять, что ли слет волшебниц?* - подумалось мне, и я остановился с надеждой на чудо.
- Ты, мать? - спросил я у нее.
- Так, ведь, тринадцатое, пятница, на дворе, - ответила она, смеясь и усаживаясь на переднее сидение.
- А ты опять без средств?
- Обычное дело, - буркнул я и продолжил:
- Только не надо казино, наследства и маленького Леху. Давай сразу деньгами.
- Так у нас не бывает, надо поучаствовать в какой-нибудь волшебной шутке, - убедительно ответила старушка, постепенно превращаясь в молодую и очень красивую Свету. Щипать ее я не стал, а себя для контроля ущипнул. Убедившись, что это не сон, я продолжил движение к месту постоянной своей дислокации.
- Нет, - сказала Света, - Давай в центр, повеселимся.
- Так, бензина-то нет, - посетовал я, показывая ей на стрелку датчика, которая, почему-то показывала на полный бак.
- Чай, не просто едешь, а с волшебницей, - лукаво рассмеялась Света, - Однако скучно, в голову ничего не идет. Может быть, сам чего-нибудь подскажешь?
Я стал перебирать в голове сюжеты русских народных сказок, сказок братьев Гримм, Шарля Перро, легенды Крыма и народов Севера - ничего стоящего не находилось.
- Может, еще раз осуществим постановку со "Старой доброй феей?". Хотя, надоело. Да и здесь шарманщиков не бывает. Слушай, завтра, ведь, День влюбленных.
- Я не очень понимаю этот праздник, не наш он, - я пожалел наших влюбленных: фея может не очень хорошо пошутить над ними.
- Ладно, не будем, - прочитала Света мои сомнения, - Думай.
А меня как заклинило. В обычной жизни я не страдаю отсутствием чувства юмора, да и разыграть друга не прочь, а тут ничего.
- Придумал! - воскликнул я, вспомнив сказочных персонажей нашего времени: честных чиновников, - Сделай так, чтобы взятки, которые получали эти ребята, превратились в пыль и, чтобы у них на ушах выросли волосы.
- А это интересно? - ответила волшебница и испарилась в неизвестном направлении…
Я вернулся домой, предварительно заехав магазин (оказывается, Света наполнила мой бумажник трехмесячной пенсией) и, приготовив себе ужин, уютно расположился в кресле у телевизора…
На экране замелькали растерянные и пыльные лица наших государственных деятелей с ушами, густо покрытыми растительностью. Почти поголовно. Самые мохнатые уши носили депутаты и милиционеры. Очень не шли, волосы на этом месте, женщинам, занимающим такие важные посты. Диссонансом смотрелись дикторы телевидения и простые граждане с голыми ушами, у которых безволосые корреспонденты брали на улицах интервью…
Потом громко заиграла музыка, предваряющая прогноз погоды, и я проснулся.
На календаре было тринадцатое февраля, выпавшее в этом году на пятницу.


*- обычно по пятницам тринадцатого в различных местах нашей необъятной родины, да во всем мире, проходит слет волшебников. Они осуществляют различные волшебные шутки, о которых я, как непосредственный участник, рассказал в сне под названием «Любовь, как наваждение». Кто внимательно читал «Пансионные записки», тот знает, что эти сны я видел пятой ночью.






Последняя неделя отдыха


Можно было бы написать такие слова: на этом записи неожиданно обрываются, но я верный своему обещанию представлю вам законченное стихотворение «Вечер». Прочитайте его вслух и с выражением.


Цепляясь за крону деревьев, день вечеру власть отдает,
сереет, темнеет, чернеет и ночь покрывалом своим,
свет дня, от меня отдаляя с надеждой, куда-то зовет,
туда, где далекие страны, где вечер не станет родным,

мой дом одинокий, мой дом, что так грустно молчит,
но в доме не мрачно и край небосвода слегка осветила луна,
мне грустно, душа беспокойна и сердце волнуясь, стучит
и к дому родному дорога, в тот вечер почти не видна,

стемнело, на всем небосводе рассыпаны щедрой рукой
ярчайшие звезды, а я на пороге один и все меньше грущу,
ночь вечер сменяет и грусть затихает, приходит покой,
приходит покой, тот желанный, который в ночи я ищу.


Третьего дня при выходе из бассейна поскользнулся и сломал указательный палец крайней ноги, расположенной справа, если смотреть со спины и слева при рассматривании меня спереди. В связи с этим обстоятельством, писать пансионные записки расхотелось и замечталось лежать в койке и с удовольствием постанывать. Что я и начинаю делать.
До встречи, Александр Надеждин.