ЖЕМЧУЖИНА (продолжение; А-4, стр. 5)

Старик привычно ходил по бесконечным хитросплетениям деревенских улочек дремавшей русской земли и творил добро, созидая новый мир участия и милосердия, великодушия и признательности. Вот только морщин прибавилось на его лице, и оно помрачнело; только седых волос прибавилось в бороде, и сам старик стал белёсым, если не прозрачным. И тогда все неожиданно увидели чистоту его помыслов, слов и свершений – чистоту его души, чистой, как родниковая вода, как глаза новорождённого ребёнка. Людям только от этого стало неловко, будто они подглядели чужую сокровенность, узнали чужую искренность, отчего почувствовали себя виноватыми, что поступали подло и дурно с этим стариком. Людям стало больно и стыдно за свои проступки, но расчётливый циничный ум, знающий всему свою цену и место, очень скоро навёл долженствующий порядок во многих смущённых сердцах. Люди вернулись в обыденный мир искусственных понятий и условностей, где человек оценивается по толщине собственного кошелька, и душа их уже не болела о вчерашних ошибках. Многие снова наяву забылись тяжёлым сном душевной слепоты, а кто-то, их было меньшинство, со всей тщательностью и заботой стали ухаживать за первыми ростками просветлённого разума.

Когда для многих ветер, отравленный миазмами их пустоцветных душ, вернулся на круги свои, с Вечным Стариком стали обращаться куда горше и злее, будто он сам был виноват во всех их несчастиях и в собственных случившихся бедах. «Не делай добра – не будет и зла», - говорят люди.

Не знаю, то ли срок подошёл бесконечному старику, и созрел плод его пребывания на этой сирой и убогой земле, то ли люди вконец и безнадёжно обложили его, словно загнанного волка, красными флажками своих придирок, презрения и предубеждения, брезгливости и вычурности, хамства и наглости, но Вечный Старик неожиданно исчез.

Случилось это так внезапно, что люди не поверили тому – и невольные палачи, и нечаянные союзники. И людям стало нестерпимо холодно на душе, неуютно. Хоть во дворе стояло златовласое и звонкое лето, но людские сердца покрылись инеем забвения и горечью невосполнимой утраты. Старика ждали день-другой, месяц, послали гонцов во все края великой русской земли, и когда они вернулись через три года с печальной вестью, что боле никто не видел на земных дорогах Вечного Старика, то старика нашли в чистом поле.

Он, как ребёнок, лежал лицом к солнцу, раскинув руки, словно хотел взлететь над озябшей пошлой землёй и согреть дыханием своей доброты или обнять, как единственного и любимого сына, весь жестокий, глупый и противоречивый мир людей, страдающих безумием наживы. Видимо, старик хотел оградить его своим сердцем от вздорных и тяжёлых превратностей Судьбы.

Никто не знал, сколько он здесь пролежал – три года или одну ночь, поскольку тленье нисколько не коснулось членов старика.

Решили старика похоронить всем миром, с пышной помпой и со всеми почестями, как высокое государственное лицо, отошедшее в мир иной. Вот только не нашлась последняя обитель для бренного тела старика. Правда, голову недолго ломали. Кто-то вспомнил, что в хозяйстве есть большой глиняный кувшин для замачивания сена. Кувшин этот давно прохудился, и его уже хотели выбросить, да вот выпал удобный случай похоронить в нём старика. Вроде бы и кувшин не выбросили без пользы, и дело благородное сделали.

Как говорится, сказано – сделано. Доставили тот кувшин, слегка очистили его от куриного помёта и пуха и бесцеремонно возложили туда безжизненное тело старика. Кувшин поместили на старую колымагу, место которой – в первой печи, и запрягли её в старую клячу, кому первый мясник поставил бы прижизненный памятник за несгибаемую волю. Зачем делать лишние траты, если они никогда не окупятся? Зачем заниматься делами, которые не приносят прибыли? Старик хоть и был вечным, как говорили веками люди, он всё-таки не вынес жестокой правды жизни и благоразумно уступил место золотому тельцу, который заменил людям истинный свет знаний любви и доброты человеческого духа.

Ничто не вечно под луной, кроме денег!

(Продолжение следует)