Любовь цвета вечернего снега

Трасса была пустынна и одинока.
Прожектора не горели.
Бледно- малиновое солнце зацепилось вдали за лохматые
сосновые горы, выстелило на синем склоне длинные- длинные тени деревьев.
-Ну, что? Говорил же тебе: не будет никого!- Никита выглядел раздраженным. Эта затея- приехать загодя и покататься- ему сразу не нравилась. Что за удовольствие: кататься, как на кладбище?! Подъёмник не работает- значит, пешком наверх… И темнеет на глазах… -Говорил же…
-Ну, чего ты, Никита?- она застегнула шлем, улыбнулась виновато. –Прокатимся один раз, светло ещё… С середины, хотя бы…- Она подошла к нему, обняла за пояс, прижалась. –Чего ты…
Никита хмуро смотрел на предзакатное солнце и молчал. Всё как- то было не по душе: и поездка эта на трассу с друзьями, и глупая ссора с Дашкой в машине, и то, что друзья переиграли и приедут в домик лишь в полночь, и то, что поддался на Дашкины уговоры насчёт катания на ночь глядя…
А так хотелось сейчас сидеть сытым и добрым в тёплом домике, и чтобы на коленях светился ноутбук, а под- мышкой, свернувшись клубком, сидела бы эта пигалица.
Пигалица же сейчас стояла рядом и просительно таращилась на него из- под шлема.
Никита чувствовал себя правым, поэтому молча смотрел на горы и пробовал выдержать характер.
-Никит, Никит,- теребила его Дашка. –Ну, до середины поднимемся- и спустимся… Меньше часа уйдёт… Потренируешься перед соревнованиями… И поесть успеем сготовить…
-Я, может, и участвовать не буду,- буркнул он в ответ. –Три раза всего катался- то…
Дарья почувствовала слабину.
-У тебя здорово получится! Многие за год не могут научится, а ты только встал- и у тебя так здорово всё получается!.. Честное слово! Завтра, может, одни новички будут… Давай, потренируемся немножко, а?- Голос опять просящий. –Давай?.. –Она ещё крепче обняла его за пояс.
-Ну, давай, давай…
Он полез в машину за сноубордами.
А Дашка счастливыми глазами смотрела на его спину и улыбалась.

. . .

-Никита, ну, дай, я поведу! Хорошая дорога… И пустая… Где я ещё буду учиться?.. Я так никогда не научусь! Дай, я немного…
-Дашка, ты чего такая трудная?! Я сказал: не дам, трасса скользкая, дома покатаешься!
-Когда я там покатаюсь?- Дарья закусила удила. –Ты вечерами то на одну тренировку, то на другую, то ещё куда- нибудь!.. А днём машин полно…
-Не дам!- отрезал Никита. –Угробимся! Ты, вот, у отца спроси, можно ли…
Зазвонил мобильник. Никита поудобнее перехватил руль левой рукой, снизил скорость.
-Да!.. Привет… Подъезжаем, километров двадцать осталось… Понял… понял… хорошо…
Отключился.
-Толик ночью приедет… И Серый с Наташкой- тоже… Они сейчас в автосервисе, с двигателем что- то… Часа на три- четыре…
Дарья не отвечала, смотрела обиженно в окно.
Никита посмотрел на её профиль и продолжил:
-Чего ты обижаешься? У отца спроси, как зимой опасно на дороге…
-Ты вот сразу встал на борд и поехал! И всё нормально было!.. Я бы и на отцовской «Ниве» ездила, да у неё…
-Ага! Ездила бы!.. Руль домкратом поворачивать надо!..
-…да у неё руль тяжелый! А отец бы дал!
-Ничего бы он не дал! Сидел бы рядом и трясся от страха!
Километров пять проехали молча. Солнце ещё стояло высоко. Такое же блеклое, бесцветное, как и небо.
Внизу, в котловане показался городок.
-Никита,- обернулась к нему Дарья. –Давай заедем на трассу.- Голос был тихий и грустный. –Посмотрим… Может, скатимся по разу… Всё- равно торопиться некуда…
Никита, не отвечая, повернул руль влево, по указателю «Горнолыжная трасса, 5 км»

. . .

Чехол за что- то зацепился. Никита полностью залез в машину, потянулся рукой за сиденье, освободил чехол.
Шелестела печка, гоня тепло от двигателя. Вылезать не хотелось.
«Хочешь?- я убью соседей…» неслось из колонок.
-Даш, ты кофе будешь?
-Давай.
Попятился, выползая наружу.
-Держи…
Молча смотрели на уходящее солнце и тянули несладкий кофе из одного стаканчика.
-Ну?.. Пошли?
Ухватили сноуборды под мышки и потянулись друг за дружкой. Маленькая худенькая девчушка и такой же худой, но высоченный парень с досками наперевес. Две одинаковых крестообразных тени на склоне горы. И тени их тоже казались длинными- длинными…

. . .

На середине трассы остановились, чтобы отдышаться.
Здесь гулял ветерок, покачивая лохматые лапы елей. Машину, стоящую внизу, скрывал трамплинный бугор «для чайников», построенный на спуске почти у самой долины.
-Дашка, давай отсюда спустимся. Тяжело без подъёмника…
-Давай,- легко согласилась та. Ей и самой уже не хотелось никуда карабкаться. Стало жарко. Футболка неприятно липла к спине. –Отдохнём только чуть- чуть…
Уселись в снег, привалились спинами друг к другу.
-Ты, как редиска, красная,- Никита поёрзал на снегу, прижался поплотнее к Дашке.
-А ты- как помидор.- Дашка откинула голову назад, уткнулась затылком в Никитин шлем. –Как недозревший помидор…
-Хороший у тебя юмор… Женский…
Замолчали. Дарья закрыла глаза.
Ныли с непривычки мышцы ног. Было тепло и уютно. И навалилась полудрёма, когда не понимаешь- где сон, а где явь.
Никита тоже сидел, не шевелясь, и глазел на горы. День всё продолжал цепляться за жизнь.
-Даш… А ты хочешь жить вечно?
Шуршание позёмки заглушало тихий Никитин голос, но Дашка всё- равно услышала.
-Ага… С тобой…
Он, не расслышав, обернулся к ней.
-Даш, я не понял…
Дарья с невидимой под тёмными очками улыбкой поднялась на ноги.
-Я говорю- покатили! А то ночь скоро… А мне тебя ещё кормить…
-О! О! Вспомнила!..- Никита тоже поднялся. –А как кататься- так голодным…
Он воинственно что- то вскрикнул и помчался вниз. «Россия, оле, оле!» донеслось до Дарьи. Она не спеша, зигзагами, заскользила следом. Никита давно уже исчез за бугром, а она, балдея от удовольствия, выписывала восьмёрки, падала, вновь катила. Въехала на бугор. Внизу маячила их машина. А сразу за трамплином, на трассе, черной неподвижной точкой лежал на снегу Никита.

. . .

Она затормозила метрах в десяти от него. Упала в снег, торопливо отстегнула крепления. А сердчишко уже заполонил неясный страх. И всё внутри дрожало. И руки дрожали. Бросилась к Никите, упала, снова побежала.
-Никита! Чего ты?!
Никита безмолвно лежал на спине. Лицо страшной неестественной белизной выделялось на фоне шлема и тёмных очков. И пузырилась пена в уголках рта.
-Никита! Чего ты?!!
Дашке казалось, что она кричит! А она всё это шептала тихо- тихо. Стояла рядом с ним на коленях и шепотом кричала. И начала тихонько подвывать.
С трудом расстегнула Никитин шлем, стянула его вместе с очками.
Глаза Никиты были закрыты, но к висками из- под сомкнутых век катились слезинки, застревали в коротких русых волосах и замерзали.
Спустившаяся с вершины позёмка сыпала в лица жесткой крупой.
-Никита!!!- бессильно завыла Дашка, не зная и не соображая, что делать.
Расстегнула молнию на его комбинезоне, прижалась к груди, пытаясь услышать биение сердца. Но слышала лишь частый колокол своего, дурацкого, мешающего слушать!.. И наполненного страхом и тоской!..
Оттерла ладошкой пену с его губ и попыталась пальцами открыть рот.
Ему нужен воздух!
Никите нужно дышать!!!
Зубы были плотно сжаты.
Массаж!!! Массаж сердца!!!
Она упёрлась руками ему на грудь и сделала несколько резких тычков. И, не переставая, ревела! Слёзы падали на Никитино лицо, смешивались с его слезами и вместе замерзали.
-Никита!!!
Она стукнула его по щеке. Затем по другой. Потом била и била, не переставая! И кричала во весь голос!
-Никита- а- а- а!!!
Голова Никиты безвольно моталась по снегу из стороны в сторону.
Сзади взвизгнули, тормозя, лыжи. Рядом появился какой- то парень.
-Что с ним? Упал? Всё цело?
Дарья полными слёз глазами посмотрела на незнакомца и продолжала бить Никиту по лицу.
-Он… не дышит!..

И в это время Никита судорожно вздохнул.
-Стоп! Стоп, говорю!
Парень вцепился в её руки.
-Хватит! Не надо больше!
Повернул легонько Никитину голову вбок, чтоб тот не захлебнулся рвотами, и слегка надавил тому несколько раз на грудную клетку.
Никиту начало рвать. Он заелозил, заёрзал ногами, перевернулся на живот и встал на колени. А его рвало и рвало. Дарья уткнулась ему в спину и плакала, трясясь всем телом.
Незнакомец встал, обтёр снегом запачканные ладони.
-Ну, вы даёте… Сейчас… полегчает ему… Задышал, главное… Ничего… Сейчас… В больницу ему надо, девушка…
Спазмы у Никиты прекратились. Он утерся. Сел на пятую точку и поднял голову. Глаза непонимающе и не узнавая никого смотрели то на Дарью, то на парня.
-Никита! Никита, ну, чего ты так пугаешь?..- прижалась к нему Дашка. –Лежишь, лежишь, не дышишь…
Она продолжала реветь, но глаза уже счастливо блестели.
-В больницу ему надо,- негромко повторил сзади парень. Присел рядом. –Ты как?.. Что случилось? Упал?.. Сотрясение у него, наверное…
-А… вы… кто?..- слова с трудом выходили из Никиты. –Кто… вы?..

. . .

Она шмыгала носом и пялилась на замороженную дорогу. Было страшно на этом ледовом серпантине, особенно, когда встречные слепили фарами.
Никита, откинув голову на дверцу, дремал рядом. Память вернулась к нему ещё там, на горе. Минут через пять он уже узнал Дарью.
-Даша,- сказал он. –Дарья…
И взгляд потихоньку прояснялся.
-Дашка, что случилось?.. Ничего не помню…Катался… И не помню ничего…
-Упал ты, Никита… Давай, я тебе шлем одену- холодно…
Дарья всё так же непроизвольно продолжала плакать. –Поедем, Никита… В больницу надо…
Они вдвоём с незнакомцем подняли Никиту, усадили в машину. Впихнули кое- как в багажник и салон сноуборды с лыжами.
-Я не умею водить,- как бы извиняясь проговорил парень.
-Ничего, ничего…. Я поведу…- Дашка уже немного успокоилась. –Вы знаете, где больница?..
-Да, я вам покажу…

. . .

Незнакомец сидел за спиной и негромко подсказывал:
-Метров через сто- налево… плотину пересечём- опять налево… прямо… опять налево… всё, приехали…
Двухэтажное кирпичное здание с тусклой лампочкой над входом.
-Никита, родной… Просыпайся, приехали…
Так же, придерживая его под руки, вошли в приёмный покой.
Им повезло: очереди не было.
Врач долго и внимательно осматривал Никиту, светил в зрачки, ощупывал, задавал вопросы.
-Одевайтесь. Ложиться ему надо, девушка… Сотрясение у него сильное…
-Я не лягу!- тихо, но решительно заявил Никита, натягивая свитер. –Мне уже лучше! Выпишите что- нибудь… Мы завтра уже уезжаем… Дома долечусь…
-Смотрите,- врач пожал плечами. Выписал рецепт. –Я вам сейчас укольчик поставлю, подождите…
Он вышел за лекарством.
Дарья машинально поправила закатавшийся на Никите свитер.
-Никит, может… правда… в больницу?..
-Да не выдумывай ты! Прошло уже всё! Поедем сейчас… А этот парень, с нами- кто он?..
-Не знаю. Тоже катался…
Пришел врач, поставил укол.
-Аптека- через улицу, за светофором…
Вышли в коридор. Незнакомец сидел на скамье и терпеливо их дожидался.
-Ну, что?..
-Нормально всё… Главное- переломов нет! Но как я грохнулся?!. Ничего не помню!..
-Ты и меня- то вспомнить не мог…
Никита виновато взглянул на неё и не ответил.
-Вы местный?.. Мы сейчас подвезём вас. В аптеку только заедем…
-Да нет… не надо… я рядом здесь живу… Лыжи бы только взять…
-О, Господи, они же в машине!.. Может, довезти, всё- таки?..
-Нет, я, правда, рядом живу… Вы- то где устроились?
-У друзей квартира здесь… Ключи дали… Они позже приедут… Мы пока… сготовим что- нибудь…
Всё- таки, Никите было не по себе. Слова давались как- то с трудом…
Парень настороженно посмотрел на него.
-Девушка, вы на всякий случай запишите мой телефон. Забейте к себе в мобильник…
Он продиктовал.
-А имя?
-Сева. Ну, будьте здоровы!.. До свидания!
-Спасибо вам, Сева,- Никита протянул ему ладонь. -Спасибо…
-Спасибо,- эхом вторила Дарья.
-Ничего… Удачи вам...
Парень ушел.
Темень для восьми часов вечера была непривычной: густой и вязкой. Видимо, из-за того, что не горело уличное освещение. И почему- то пахло весенней свежестью…
-Ну, что, малёк, поедем?..
-Поехали. Только за рулём - я!.. Ладно?..

. . .

Фары редких машин причудливо передвигали тени на потолке.
Дарья лежала на спине и заворожено, не мигая, смотрела на игру света и тьмы.
Никита, свернувшись клубком, тревожно сопел рядышком.
…Они рано покинули друзей, сославшись на усталость. В соседней комнате до сих пор слышались музыка и звяканье посуды.
Никита тревожно застонал во сне, затих…
-Ты смотри: такой длиннющий, а весь под- мышкой уместился…- с улыбкой подумала Дашка. А глаза отчего- то наполнились слезами. Они беспрестанно катились, стекая на подушку. Она гладила и гладила стриженную Никитину голову - и беззвучно плакала…
И не видела уже теней на потолке.
А видела лишь один вечерний снег на синем жестком склоне.
И всё крепче и крепче прижимала к себе спящего Никиту.