Дед и картошка

Все мужики в семье Ивановых были Иванами и имели отчество от Ивановичей.
Понятное дело, что много мужиков в этом роду не появлялось на свет, а по большей части девчата в люльках аукали, но если уж нарождался младенец мальчишеского пола, то нарекали его непременно так же, как отца его величали, деда, прадеда и дядьку по той же линии.
А потому, герой моего рассказа, приходясь родным сыном, внуком и правнуком все тех же Ивановых, что с берегов Оки, звался Иваном Ивановичем и должен был по законам своей совести иметь много детей и присмотреть для себя одну единственную, хозяйственную жену на всю свою жизнь.
Но, между тем, совсем еще молодой, по нынешним временам, но уже смышленый Ванька Иванов, окончил в Калуге инженерный университет и, отметив с товарищами свои именины, не поспешил задуматься о создании крепкой семьи, а шмыгнул прямиком в Москву, чтоб зарабатывать большие деньги на булки с маргарином, да жить в съемной избе.
Заехал он только на один денек домой, где повыли по нему бабка с матерью, да тетка Варвара, провожая в неизвестность, как в самый последний путь. Судить же семью, за вопли и за слезы, Ванька никак не смел. Ведь, про Москву среди Ивановых ничего хорошего сказать никто не решался, так как из столицы поступали одни неприятности, а до того, в семье Ивановых в Москве побывала только тетка Варвара Ивановна, проходившая в тамошней академии повышение по ветеринарной работе, за что на нее, по сей день, сердился дед Иван Иванович. И, не легонько сердился, раскуривая возле печки свою махорку, а нещадно матерился на дурную бабу, при всяком случае, когда речь заводилась про лечение скотины, потому как, всю охоту на зайцев ему эта Варвара разом и прекратила своими знаниями. Не иначе, как от ее шприцев и сдох лохматый охотничий кобель Ушастый, которого дед до того времени отпаивал от всяческой хвори только самогоном с перемешанными куриными яйцами.
- Выучилась, вот, и извела кобеля мне. – Упрекал дед Варвару, как только видел для этого удобный случай, на именинах или на других каких застольях среди родни.
- Чего городить то? Твоему кобелю, уже двенадцатый годок шел, угорел он от самогону твоего, - защищалась, как могла, Варвара, уважаемая всеми людьми и членами правления, в том числе.
- Мне, вот, без твоих иголок восемьдесят второй пошел. Близко не подходи, коли слягу, - топал на нее ногой дед.
Первые месяцы, когда еще от Ваньки поступали весточки на правленский телефон, дед Иван Иваныч, было, успокоился за внука и стал приговаривать, будто в него малец умом уродился, потому, как не пропал в этом кишмише и исправно сообщает о себе то, что с работой определился и на квартире устроился.
- Не враз Москва строилась, - успокаивал дед жену да дочку, - пущай пока окна заграничные людям ставит, а там видать будет. Может, оженим, да вернем на Оку. Здесь тоже головастые мужики в цене.
Но время шло, а Ванька не спешил деда порадовать ни женитьбой на хозяйственной молодушке, ни своим городским обличием, и звонить перестал уже, как с полгода.
- Не звонил, слышь, наш? – Спрашивал дед у бухгалтерши в правлении. – А какой номер у его в Москве, может справишься через Калугу?
- Не знаю, Иваныч, как и справиться. Теперь молодежь сотовой связью обзавелась. Может через депутата попытаться, он с Москвой часто совещается. – Размышляла бухгалтерша. – Адрес проживания знаете?
Адреса дед не знал, и депутату не доверял вовсе, а потому разозлился на глупую конторщицу, и, напоследок, поругал ее за сквозняк на ферме.
- Коровник чинить будете с депутатом вашим, али пускай поляжет скотина, пока он по Москвам дозванивается?
Ванька же нисколечко не винил себя за то, что совсем позабыл про своих родных, потому что до упаду замотался между двумя работами и закружился с девкой, не имея даже минутки, чтоб остановиться и вспомнить о том, откуда он родом и где его начало.
А, начало в человеке, как известно, не сильно то и свербит в печенке, пока совсем еще молод человек и шагает себе по ухабам дороги, и только изредка где-то пискнет у него вредная мыслишка про то, что тому великому началу надобно поклониться, но отгоняет эту мыслишку молодой человек, как сраную муху. Так же и наш Ванька царапал Москву подошвами своими, да забывал об отце с матерью, как и про деда с бабкой, покудова не пришло время жениться ему.
Это самое времечко, которое подоспело вдруг, он не сам и не сразу учуял ноздрями молодецкими, а совершенно случайно нащупал под платьицем у своей кралечки.
- Светка, ты у меня, пампушечкой стала, - трогал Ванька девчонку по всему телу.
- Третий месяц уже, - стыдливо улыбнулась Светка.
- Стало быть, так. – Зачесал репу Ванька, рассердившись на Светку неизвестно за что. – Надо ж собираться в деревню, отца с матерью в курс ставить, да денег просить на женитьбу.
Потому он такое с ходу брякнул, что парнем Ванька наш был честным, и увиливать от дел своих не собирался, только, как бы то ни было, а родню требовалось подготовить к такому событию.
- Вместе поедем к моим. Сейчас осень, мои картошку сдали, помогут. Свадьбу скромную сделаем, чтоб не затрачиваться сильно. А, там, видно будет, как вырулим.
В ноябре, когда уже четвертый месяц стал к Светкиному носу притягиваться, они и тронулись в путь электричками, чтоб дешевле было, и чтоб не растрясло Светку в старых автобусах. С собой пряжу везли для матери, да рубанок немецкий отцу, еще деду махорку высшего развеса, а бабке молитвенник новый купили в крепком переплете. Всякого еще и по мелочи набрали много, чтоб было и для тетки Варвары, и в руки прочей родне, что набежит на дедовскую самогонку.
Телеграмму не стали отбивать, чтоб не устраивать переполоха в доме, и к вечеру уже двигались вдоль почерневшего поля, неспешно, нежданно и негаданно, придерживаясь, друг за дружку, из-за холодного ветра да от волнения.
В тот самый вечер, когда еще до ужина бабы в кухне посудой громыхали, мужики деньги за картошку подсчитали, да дед совсем разозлился на всех, по той простой причине, что сорок тыщ взяли, а машину загубили.
- Мотор тепереча менять, шутка вам. Он столько и стоит, сколь выручили. Перегружать не следовало. Вам, баранам, сколь не говори, все на своем стоите. Бензину вам жалко стало. Сорвали машине сердце, дурни окаянные.
- Дык, думали, батя, как лучше, - пояснял деду Варварин муж,- экономили ж.
- Дык, дык да мандык, сидите теперя, бараны, зиму без гроша. Крышу чем починять будете, мандыком? Прицеп еще собирались менять на больший, а?
Дед не хотел больше толковать об этом ни со своим сыном, ни с Варькиным мужиком, а только накинул валенки на босые ноги и заорал на жену:
- Че, развела гегемонию, ужинать подавай. В хате тепла нету, по сей час.
- Садись, садись, не шуми шибко. – Отозвалась старуха, обтиравшая здоровенный нож тряпицей и не удержавшая его в руках.
- К гостям, - подняла нож Варвара, - кто-то к нам мылиться, на ночь глядя.
- Мимо просим, свои все дома уж, - рыкнул самый старший Иван Иванович.
Он уселся на табуретку сердитый и ни кого не желал глядеть, а только шумно почесывал голую и шершавую пятку об валеночный войлок и соображал про свое.
Самое время было, чтоб обмыть с мужиками картофельные барыши, да только рука деда не поднималась баловать сумасбродных дурней после случая с мотором.
В сенях раздался шум, послышались шаги по скрипучим половицам, и дед опять заорал в сторону кухни и Варвары:
- Сгноила кобеля, теперь, вот, шастают гости без всякого зову.
- Какие ж мы гости? – Громыхнул Ванька железным запором. – Свои к вам прибыли. Отворяй крючок, дедуня. Чего закрылись?
Варвара ойкнула на всю хату и первой кинулась к дверям, поперек всех старших, чем опять насолила деду в самую душу.
- Я ж говорила, что гости на пороге.
- Пшла, тля надоедная, – цыкнул на нее дед, и засеменил открывать увесистый крючок, приговаривая сквозь выступившую слезу, - внучок, Ванюша наш, явился.
В хате все задвигались и забегали, пробираясь мимо растопыренного деда поближе к Ваньке да к незнакомой девчонке, что стояла молча с ним рядом.
- Ладно, вам, чего плачете, - смущался Ванька, отвыкших в Москве от таких сердечных встреч со слезами и с родственными поцелуями, - вот, знакомьтесь со Светой, моей будущей женой.
Бабы послушались Ваньку и дружно оторвались от него, чтоб так же, по – родственному, поздороваться с девушкой в серенькой шубке и в вязаной шапочке.
- Мы вам подарки привезли. Можно раздеться? Жарко у вас. – Лепетала Светка, зажатая Ванькиной родней.
- Скидывай, скидывай шубку, - торопилась бабка, - приседай тут, к печке, грейся. Может, валенки накинешь?
- Ей, тепло требуется, ребеночка мы ожидаем. – Сразу брякнул Ванька, вытаскивая из сумок всем подарки. – Это тебе, дедуня. А, этот инструмент бате. Вот пряжа для матери, а тете Варе перчатки, а вот книжка бабане, чтоб молиться.
Светка, обескураженная Ванькиным сообщением о беременности, сжалась возле печки буквально в комочек, и только таращила глаза на то, как все домашние разглядывают обновки и никто не сердиться на нее за распутство, допущенное раньше времени.
- Давай, девонька, к столу прибивайся, вечереть будем. – Окликнул Светку дед. – Наливай, сын, по стаканчику, за доброе начало.
После первого стаканчика Ванькин отец налил еще по стаканчику, да под сальце с прошлогодними грибочками добавил всем по третьему разу, после чего дед уже дал ход и главному разговору.
- Значит, Ванюша, мальца ожидаете?
- На днях четыре месяца будет. Мы уже на учет встали у доктора.
- Эт, так сказать, хорошая весть. Хорошая. Ну, и хватит гулевать, жениться пора.
- Пора, дедуня. В декабре б хотели, в самый раз. Через месяц я премию годовую на работе получу, и распишемся тогда. Может, и вы чего подкинете. Свадьбу символическую сделаем, в кафе, человек на десять.
- Че ж, постно так? Нешто мы внука женить скупимся?
- Да, я подумал, что не стоит вас обременять сильно. Света учится еще на дизайнера. Четвертый курс. У Светы нету отца, а мать болеет, вот и получается, что свадьба должна быть скромная.
- А, мы то на что! – Строго сказал для всех дед, и поглядел на своего сына, да на Варвариного мужа. – Управляйтесь, мужики, со всеми делами до будущих выходных. И, отгуляем, как положено, а бабы наряды прикупят за неделю. Расписываться в конторе надобно. Картошку сдали, деньжата есть! Неча тянуть!
Бабы еще долго не ложились спать, и все сидели в горнице, да мозговали про то, как Светочку нарядить получше, да самим обновиться с кофтами, да с обувкой, пока дед был добрым и дозволял потратиться по такому случаю.
- Хватит языками брякать, - гаркнул на них дед, переворачивающийся на диване, по случаю махорочного кашля, - раскудахтались, дуры. Девку морите с дороги без сна, ей покой надобно.
- Все, бать, ложимся. – Пообещала Варвара.
- И, чтоб, не скупились на чем. Купляйте ей все, как положено. Домандыкались уже с экономией.