Житие ты наше уральское. Ч.2,гл.7(продолжение 2)

Ю Р Ю З А Н Ь (продолжение)

-Хорошо как, Коль. Благодать!-
Они сидели у небольшого костерка, и каждый занимался своим делом. Аркадий что- то жевал и одновременно говорил, подперев рукой головушку с редкой порослью.
-Жаль, конечно, что не с ребятами… А, кстати, не помнишь, кто удумал отдельно идти?-
-Ну, кому ещё такие дурацкие розыгрыши на ум взбредут?-
Аркаша живо обернулся к собеседнику.
-Неужто Вовка? Мы ж тогда вдвоём сидели, без него!-
Николай устало посмотрел в Аркашины эллипсовидные чернющие глаза.
-Аркаш, поговорить больше не о чем, что ли?.. Ты предложил - я согласился. Надо же ребятам… «неизгладимые впечатления оставить…» Помнишь? Твои слова…-
-Как думаешь: оставили?-
-Судя по тому, как сиганули от пещеры - вполне… Степаныч с Вовкой узнают - головы нам за Толю оторвут! Ручаюсь! Не поздоровится…-
Аркаша вмиг поскучнел, опять вперился в звёздное небо.
-А чё они с ним, как с писаной торбой возятся? Он сегодня первым до берега додрапал! Живее всех живых! А они ему на катамаране ещё и подушку подкладывают!-
-Геморрой не терпит жесткость!-
-А- а, тогда понятно…- Перевалился на живот. – Да чего ты там всё стругаешь? Стругает, стругает…-
-Русалку вырезаю. Хороший чурбачок попался, липовый… Люблю липу.-
Николай поднял статуетку, внимательно осмотрел при свете костра.
-Что, над талией поднялся? Или со спины опустился?-
-Почему?-
-Да уж больно с любовью вырезаешь! Аж светишься!-
-Иди ты…-
Аркаша захихикал.
-А как думаешь, Коль, чего они так испугались: следа или черепа? Я думаю: черепа! Следы- то приедаются. Эх, нам бы ещё правый слепок!..-
Аркадий смолк на полуслове. В сознании страбоскопическими вспышками своего среди чужих фиксировался утренний след у машины. П Р А В Ы Й след!!!
-Дай фонарик!-
Подбежал к машине, скрылся в салоне.
-Оглашенный…-
Николай отложил статуетку в сторону, с трудом поднялся на затекших ногах, пошел на помощь.
-Чего ищешь?- спросил зарывшегося по пояс в шмотки Аркадия. – Ищешь- то чего?-
Тот с усилием подался назад, вытащил из – под низа слепок следа. Посветил фонариком. Присохшие комочки глины, травинка. Мокрица шевелится меж пальцев. След как след…
-Это какой след?-
-Шестьдесят четвёртый, наверное…-
-Я тебя спрашиваю: левый или правый?- раздражение в Аркашином голосе было неподдельным.
-Левый, конечно. Сам- то не видишь, что ли?- Николай тоже начал злиться.
-Сам- то я вижу… сам- то я вижу…- Аркаша сел. – Николай, а на стоянке- то, утром, правый был, понимаешь?- п р а в ы й!- Аркадий смотрел внимательно и пытливо. – Никола, сознайся: твоих рук дело? Ещё слепок сделал?-
Тот плюнул в сердцах.
-Дурак! Это только вы, городские, так шутковать любите! Идиоты! Нам , сельчанам, и голову не придёт!.. Там- то чего не сказал?-
-Я и внимания не обратил, какой след?! Думал: ты наследил случайно… А сейчас, как наяву, вспомнилось: п р а в ы й!-
-Стоп! Не ори! Думать надо! Айда, ребят сначала посмотрим.-
Поднялись на гребень, прильнули к биноклям.

. . .

-Ну, и как вам река, ребята?- поинтересовался за ужином Степаныч.
-Да путём всё, Степаныч! Офиногенно! Шикарная река!- восторженно отозвался оголодавший и обычно немногословный Сашка. – Одуреть можно! Я даже не ожидал! Блин, столько лет на Урале живу, а такого не ожидал! Даже Борнео в подмётки не годится, одни доки, доки, а здесь!..- зацокал языком, вытаскивая застрявшую в верхнем нёбе рыбную косточку. Прокашлялся. – И погода какая!.. И вода! И рыбалка! Спасибо, мужики! Только..- замялся малость. –Страшноватенько иногда… Чуть- чуть… Правда, ребята?- Залпом опрокинул свою дозу из кружки и вопросительно посмотрел вокруг.
Ребята молча, но дружно, согласно кивали головами, набитыми дневными впечатлениями и ухой.
-Ничего, образуется всё,- как- то неуверенно ответил Вовка, оглянулся на Рику. Та ободряюще оскалилась. – Образуется!-
Толя же торопливо ел, пил и затравленно озирался на уже темнеющие за спиной густые заросли. Ракетница грела душу и левую почку, но он помнил: патрон всего один! Это нервировало и не давало расслабиться. Нервозность передалась всем, кроме собак, но все рассчитывали на неизбежное и благотворное воздействие микстуры под ушицу, и поэтому терпеливо ждали наступления спокойствия, релаксации и пароксизма.
-Степаныч, а вы что, всегда так потребляете на сплавах?- опять прервал чавкающее молчание Александр.
-Ну - у, ты что!- Степаныч был благодарен Сашке за это рекламное вкрапление в тревожную ленту жизни. – Упаси, Господь! По весне, при паводке да на речке с категорией никакого допинга не надо, адреналина и так хватает по горло! Это сейчас, летом, да на Юрюзани - что на озере Женевском: тишь да гладь! Сиди, любуйся да попивай, кто желает…-
-А я что- то больше Лох – Несс вспоминаю,- неловко пошутил Сергей, смутился этого и уткнулся в снасти: леску распутывать.
-Серёж, погоди ты с этой удочкой! Расскажи лучше, чего из казачества ушёл! Лет пять, наверное, посещал?..-
Серёжка от работы не оторвался, но рассказывать начал.
-Надоело. Я ж думал: делом занимаются… Раз приезжаю - обои клеим в конторе. Вечером - чай… Два приезжаю - плинтуса меняем, опосля- чай… И так- весь месяц: марафет- чай- говорильня…
Я атамана спрашиваю: делом- то когда займёмся? А он: так дело и делаем! Какое, спрашиваю? А он: быт налаживаем, проблемы обсуждаем. Проблематики! Сидят, водку трескают да шептунов пускают!- Помолчал раздраженно.
- «Во, говорит, срок у тебя испытательный прошел. Наш человек! Быть тебе подъесаулом и кошевым атаманом заместо Гната!» Проголосовали. Погоны вручили. Через год - крест юбилейный дали. Не просил - сами дали. Я им опять про работу, а они: в Нязепетровск поедем, контакты налаживать да опытом делиться. Каким опытом?! И контакты… «Сколь у тебя казачков в станице? А у тебя на хуторе? А у меня…» Один базар да майдан…
Милиция предлагала патрулировать с ними - отказались. Бесплатно, дескать. И прав никаких. И бюллютень не оплатят, если что… Сады охраняли - нас самих попёрли: один гонор да пьянка. Да картоху кое- где подкапали… Я предлагал для детишек вроде поискового отряда организовать, по местам боевой славы… Не до того, говорят, ремонт не закончили… Только у церквей по праздникам и светимся, как матрёшки. Аники - воины. Лубочное воинство. Стыдно.
Я понимаю: Ставропольский край. Ребята рядом с войной живут, службу несут… Или в Преднестровье… А у нас… Э- эх! У нас, если честно, одни музейщики да казачьи хоры и работают по- человечески, культуру казачью пропагандируют. А эти… Как у анонимных алкоголиков: все друг друга хвалят. Секция мягких игрушек,- грустно закончил он исповедь.
Все молчали. Такое горе все понимали! У каждого когда- то случалось - потерять напрасно часть жизни. Хоть на казачество… Хоть на ухаживание… Хоть на «Буран»…
-Да - а… да - а… общество…- подал голос Толя.
-Есть такое,- хмуро буркнул Сергей.
-Пращуров- то хоть нашёл? Помогли?-
-Сам нашел. В архив в форме пришел, а там… чисто женский коллектив. Ну, посодействовали… До прадедов всё раскопали.-
-Успокоился теперь? Или вязаньем займёшься?-
-Слушай, иди ты!..-
Налили. Скорбно выпили.
Уха остывала. Зудели комары. Плескалась мелочь в заливчике. Храпел Плюм. Плакала пока безголосая гитара. Лес предзакатной тенью накрывал реку. Сыто ухал филин. Или сова. Или сыч. Где- то далеко и дружно нарождался взвод работников МВД. Ни ветерка. Плюс 24.
Володька собрал грязные чашки, присел на берегу с сигаретой и принялся за мытьё. Подошла Улька, улеглась рядышком, тяжело и блаженно вздохнула, уставилась на бледную луну.
Тихое и чистое «В зените лето на излёте пуховых вьюг, пуховых вьюг…» донеслось от костра. Вовка прекратил мытьё и снова закурил. На часы не хотелось смотреть совершенно. Ничего не хотелось.
Да и не Вовка это сидел в вечерней тишине у уральской речки, а замершая частичка мироздания. Мушка в янтаре. Вне времени. Время остановилось вместе с сердцем и секундной стрелкой.
Струилась вода. Ветер шептался с ветвями. Тлела сигарета. А он парил над всем этим вместе с темнотой, звёздами и Космосом.
Тихо подошел Сашка, остановился рядом и положил руку ему на плечо. Так, втроём, они и молчали вместе с Вечностью.
-Вов,- тихо- тихо спросил Сашка. – А ночью клюёт на червя?-
Сигарета обожгла пальцы. Вовка вздрогнул.
- «Мам, я какать хочу…»- кстати вспомнилось ему Шаовское. Он посмотрел на Сашу. Уставшие от дыма Сашкины глаза слезились и смотрели на него вопросительно и наивно. – Как ты, Сань, вовремя. Как патрон в «русской» рулетке.-
Бытие всё- таки выперло вперёд, угробило, сгнобило на корню проснувшееся было сознание. Наивность в Сашкиных глазах сменилась недоумением. Вовка вздохнул.
-Да ничего… это я так, просыпаюсь… закемарил малость… А насчёт клёва - не знаю… Лёху спроси.-
У костра наметилось оживление. Смолкла гитара. Донеслась негромкая пока перебранка.
-Айда, Саш, послушаем…-
Сгребли чистую посуду, поплелись к остальным.
Толя возвышался надо всеми, жестикулировал и с напором настаивал на ночном дежурстве.
-Мужики! Вы что, совсем обалдели?! Черепа вокруг валяются, следы, шерсть!.. Одежду видели в пещере?! Видели, как измохратили кого- то, упокой его душу?.. Ты и вчера, Степаныч, упирался, что в след не веришь! А сегодня - что? Глюки у всех? Мерещится всем? Шестьдесят четвёртый, да ещё с шерстью - барабашка оставил?! Вы как хотите, а дежурить будем! Будем!!! Парами! Иначе я не усну! На Ульку они надеются… Да её колбасой поманят - и бери нас тёпленькими!-
-Это точно!- мысленно согласился Володька, вспомнив давний сон. – Хотя… колбаса- то откуда у йети, в тайге?!- Оглянулся на Рику. На лунной зелёной дорожке силуэтом маячили лишь уши спящей собаки.
-Ладно, ладно, Толя, успокойся. Подежурим. По двое разобьёмся - и до шести. В шесть уже светло.- Степаныч примиряюще похлопал того по ноге, усадил рядом. – Только не волнуйся. Ну, кто с кем желает? Или жребий бросим?-
-Не - е, это слепой случай,- возразил кто- то. – Что мы, синоптики?-
-Сейчас,- Степаныч мельком посмотрел на созвездие ЕН 3,62. -без семи одиннадцать. Ежели с двенадцати до шести караулить - по полтора часа смена выходит на восьмерых.-
-Ребят, давайте я с Плюмом,- подал голос Владимир.
-А я… если она не против… с Рикой…- застеснялся отчего- то Сашка.
-Во! Уже две пары!-
-Степаныч! А я с тобой!- попросился Лёшка Мамлин.
Серёжка с Толей переглянулись.
-Что ж, ребята, судьба,- развёл руками Степаныч. – Да вам не привыкать! Бдили же вместе в саду?! Ну, и сейчас побдите вместе!-
Толя сглотнул застрявший в горле комок.
-Эта… Серый… мне же много нельзя сейчас… нельзя…-
Серёжка, собранный и подтянутый, как подъесаул в запасе, утешил:
-Не боись, Толя, прорвёмся! 0,5 возьмём. Я в дозоре тожеть много не потребляю.-
-Вот первыми и будете,- проконстантировал Степаныч, убив одного буриданова барана. Обнял за плечи напрягшегося от чувств-с тощего Серёжку. Сказал проникновенно, переходя на выдуманную мову:
-Ты уж, сынок, не подкачай меня. Вот и тебе случАй выпал! Токо на тебя одного и надеюсь, надёжа ты наша! Умище да смекалка - вот твои козыри и сила! Здеся тебе осина не поможет! Нету здеся осины - сосняк один!-
У Степаныча умело заблестели глаза. С трудом выдавленная предпенсионная слезинка скатилась вниз.
-Не подкачай, сынок! Толя - на тебе! Знаешь, какой это груз ответственности? Пудов на семь! Береги его…-
-Придурки.- Толя надулся, отвернулся в сторону. – Вов, ну хоть ты поиграй на гитаре!-
Тот с удовольствием присел к костру, затянулся сигареткой напоследок, хлебнул заварки. Манерно откашлялся.
-Суханов. «Приведения».-
И раздалось над рекой:
«В полях, где стужей веет от земли.
Два приведенья только что прошли…»
Все сидели тихо, наслаждаясь песней. Лишь пальцы некоторых исподволь, непроизвольно залезли под свитера и рубашки и судорожно сжали крестики на кайтанах. На всякий случай.

. . .
-О дают!- позавидовал Аркаша. – ни хрена они, Коль, не испугаются! Водку пьют да песни горланят! Да уху горячую хлебают! Пролетели мы со своим розыгрышем! Ч - чёрт! Уж лучше б всем вместе!.. Обидно!-
-Обидно,- согласился Никола, сползая вслед за ним с гребня. – Но чего сейчас- то… поздно уже… Ты лучше скажи, что про отпечаток думаешь? Про правый. Может, ещё кто- то шутит?-
-Кто?! У тебя что, барабашка в машине живёт? «Кузовной»? Во, точно, «Кузовной»! Он и следит! И гадит…-
-Тебя одного хватает. Вдвоём ещё гадить будете…-
-Ну, а кто тогда?-
-Не знаю! НЕ – ЗНА - Ю!-

. . .

- Вовка! Вставай! Волоха, подъём!-
Александр кое- как растряс его за ногу, заставил приподняться.
-Чего тебе?-
-«Чего»… На смену пора! Три уже!-
-А- а… Сейчас, иду.-
Владимир наощупь отыскал свои полукеды за сто десять семьдесят и с трудом зашнуровался. Впотьмах нашарил Блюмовские лапы и потащил того за собой к выходу. Пока расстёгивал полог - Блюм снова уполз на спальник. Пришлось повторно перелазить через Лёшку, забирать Плюма.
Караульщики сидели у костра и терпеливо ждали пересдачу поста. Полупроснувшийся Плюм искательно обнюхался, Толин рюкзак не обнаружил и оправился на ближайший кустик с сохнувшим и пахнувшим чесноком Толиным комбинезоном.
-Всё, ребята, мы готовы.- Вовка широко позевнул. – Спать- то как хочется!- мечтательно произнёс он, потянулся с хрустом. – Всё, ребята, идите.-
-Покурим напоследок?- предложил Саня.
-Давай!-
Володька прикурил. Поднёс зажженную спичку к Саниной сигарете.
-Мать честная! Чего у тебя с рожей? Кто тебя так?- Он испуганно отшатнулся. Саня криво усмехнулся. Левый глаз украшал темный аккуратный, будто циркулем нарисованный фингал.
-Гвардия наша… Нельзя, всё- таки, двух больных в одну смену ставить. То ли делать нечего было, то ли в штаны наложили - весь лагерь веревкой огородили. И ещё банок на неё навешали, представляешь? Я, когда грохнулся, думал - всех разбужу!-
-Нет, ничего не слышал.-
-Это хорошо. Так ведь хотя бы предупредили! Как все порядочные люди! А эти - шмыгнули в палатку - и всё!-
-Перебрали, может, лишнего?-
-Да они даже не притронулись к ней! Вон, полная стоит!-
-Тогда просто забыли?.. Всяко бывает. Не обижайся. Побереги Тольку. Для него и так с этим сплавом шоковая ситуация, не видишь что ли? Постоянно напряжен… как перед кабинетом дантиста… или уролога…
-Да дай ты мне прикурить, в конце концов… Жалобщик нашелся. А мне что с «фонарём» делать?-
-Гордо носить! Бодягу, Сань, не брали. Пятаков тоже нет. Железяку какую- нибудь холодную…-
-Да прикладывал уже… Не помогает…-
-А сейчас и тем паче не поможет. Сиди, кури…-
Сидели рядышком, глядели на реку. Плюм - и тот затих, сидел рядом и тоже смотрел на реку.
Улька поднялась, встряхнулась и поплелась в палатку. У входа оглянулась.
-Да знаю я, знаю!- махнул на неё рукой Вовка. – «Не кормить… не отпускать… не баловать…». Всё знаю! Иди, спи!-
Рика втянулась в палатку.
-Как тебе с ней? Не конфликтовали?-
-Не, нормально всё…- рассеянно ответил Александр, думая о своём.
-А чего спать не идёшь? Самое время.-
-Ты мне, Вовка, вот чего ответь…- не слушая его, продолжал Александр. – Ты мне скажи, почему так спокойно и хорошо рядом со Степанычем? Ведь он всего на год старше меня, а будто… к печке в мороз прикасаешься, а?-
-Юродивых да блаженных на Руси всегда любили.-
-Дурак. Я серьёзно. Какая- то… я не знаю… святость, что ли, рядом с ним… или аура…-
-Ага, «святость». Дух неземной и нетленный. Сорокоградусный… Святость святое подразумевает, а он…- отчего- то раздраженно и обиженно отозвался Владимир. – Пьёт, как грузчик. Хоть бы раз тост пропустил! Пост - не пост - жрёт в три горла, как Рика в беременность! Матькается… иногда. «Святость»… Мелешь языком…-
-А ты чего злишься? Я что- то обидное сказал? Поговорить хотел с тобой, как с человеком. Не хочешь - не надо. Просто, ты его лучше всех знаешь, друганы всё- таки…-
Сумрачно замолчали. Блюм деловито долизывал чью- то чашку.
-Сань, ты не обижайся. Это я так, не со зла…- Вовка снова закурил, уже третью подряд. – Завидую я ему - вот и всё.- Мельком взглянул на Александра. – Хочешь - верь, хочешь- не верь.-
-А я верю,- вдруг ответил Сашка. – Я сам завидую…-
-Понимаешь, такой же, как мы… Я его лет тридцать знаю, как с армии пришел. Ты тогда по морям шастал, не было тебя в Челябе… Не поверишь: детишки тогда ещё на нём висли. Не играет, не балуется с ними, сидит, трепет что- то, а- не оторвать… Облепят всего, как приклеенные… Только в рот не заглядывают. Как Бонифацию. Да что дети! «Ежики» эти, по тринадцать- семнадцать лет- то же самое… Сам знаешь, какой это возраст. Все вокруг «козлы» и «придурки», никто жить не умеет, кроме них… А он - как вне категорий. Авторитет - и всё…
И взрослые… Тоже… как дети…-
-Интересно с ним - потому, наверное…-
Вовка покачал головой.
-С нами- то, я думаю, тоже интересно. И знаем не меньше, и видели побольше, чем он… А Толя вообще рассказчик от бога! Другое здесь… Как- то по- другому он жизнь любит, что ли… Ни разу от него нытья не слышал. С некоторыми поговоришь - мама, не горюй! Вечный ной да плач по жизни по своей! Один негатив! Всё погано! И как же, думаешь, милок, у тебя жизнь- то прошла в таком дерьме мыслительном?! И всё это каким- то разом и тебя начинает окутывать. Как осенью: куда не вступи - всё грязь найдёшь! И подспудно дурная мысль в башку лезет: а может и, вправду, не существует другой жизни?.. А со Степанычем жить хочется.

…В четыре ноль- ноль Владимир, подсвечивая себе фонариком, залез в палатку.
Мамлин, тонко чувствуя ночной фен - шуй, спал строго по диагонали, сдвинув своим мощным телом к выходу всех, даже Толю с Сашкой. Народ жалобно попискивал и поскуливал во сне и складировал озябшие ноги на Ульрику фон Модус. Та, морщась от нахлынувших вдруг ароматов, отворачивала морду к выходу, но упорно не просыпалась. Владимир разбудил Степаныча, выразительно постучал фонариком по часам.
-Угу. Иду.-
Выползли наружу.
-Вовка, я здесь, знаешь, что во сне подумал? Надоело в биатлон проигрывать! А до Олимпиады меньше года! Профукаем, к лешему всё золото с этим Бьорндаленом! А что, если компанию объявить в Интернете? Всемирную!
«ГОД БЕЗ ОЛЕ - ЭЙНАРА БЬОРНДАЛЕНА В БИАТЛОНЕ!!!»
Как думаешь, поддержат? Ты же спец в компьюторах!
Степаныч скалился прокуренными зубами на сереющий восток и слегка, по - китайски, ушушничал у костра, разминая ещё дремлющие члены.
-Конечно, поддержат!- согласился Вовка. – И наши, и шведы, и немцы… Норвежцы, может, заерепенятся. Но кто така Норвегия? Видел я её на карте. Да и совесть надо иметь! Давай, Степаныч! Я - «за»! Двумя руками! Интрига хотя бы появилась! А ещё можно «Футбол без Словении!»! А?!-
-…И ещё! «Финал - для Хорватии и России!»-
-Справедливо!-
Развеселились. Проснулись, наконец.
Отоспавшийся и помолодевший Лёшка глупо хихикал, наливая по кружкам. Рука тряслась, и «бальзам» проливался на клеёнку.
Плюм, учуяв запах, потянулся к столу.
-Попредержи характер. Мал ишшо.- Степаныч за шкирку спровадил того на колени. – «Колёсами» побалуйся.- Отрезал тому кружок копчёной колбасы. – Рике ни слова!- предупредил он всех.
-А о чём ты ещё во сне думал?-
-О гороскопе…-
-Во даёшь!-
-А чего… Никогда не интересовался… Мне уж за пятьдесят, а лишь недавно узнал, что я - козерог!-
-Вот уж не ожидал от Валентины!-
-Идиёт! Это… атрибут такой… как фамилия, на всю жизнь. Значит, как козерогу, быть мне мудрым, расчётливым…-
-…и упёртым!-
Степаныч смешался.
-Не помню. Может, и такое написано… Не помню. Ладно, давайте за биатлон!-
Подняли кружки.
-Главное: мы добились постановки вопроса. А постановка вопроса содержит в себе решение его в неявном виде! Будем!-
Вовка чокнулся, но так и замер с поднятой кружкой.
-О! Ты! Сказал!- покачал он головой. – Я потом запишу, сможешь повторить?-
Степаныч запил «бальзам» водичкой.
-Плюм, уймись! Не дам больше! Мамка учует! Уймись. Это, Вовка, Гумилёв. Хорошо излагает. Тебе до него далеко пока…-
-Слушай, ну что у тебя за манера такая: обязательно обидеть надо человека?!-
-А чем я его обидел- то? Что с тобой сравнил? Так он сам когда- то молодой был, неопытный!-
Вовка только поднял глаза к небу, ища у Вселенной защиты от этого седого баламута. Но небо молчало, улыбаясь.
Выпил.
Спать почти не хотелось. Поговорить хотелось.
Лёшка подкачивал лодку - сети проверять. На лице до сих пор блуждала идиотская улыбка от утренней интернетовской задумки. Он пробовал как- нибудь развить в голове эту задумку, но «хрюканье» лодочной «лягушки» постоянно сбивало с мысли. Ничего путного пока не надумывалось.
«Утрешняя голова должна быть лёгкой, звонкой и чистой» вспомнил он Степаныча. Поэтому думать вообще перестал и полностью переключился на подкачку. Те же, у костра, продолжали говорильню.
-Чего, накропал сегодня что- нибудь?-
Так… немного… У тебя, кстати, бодяга есть? Саня фингал схлопотал ночью. Споткнулся.-
-А твоя «кобыла» куда смотрела? На фига её с Сашкой поставили, ворон считать?-
-Сашка говорит: звездопад смотрела. По радио объявили: Леониды какие- то летят… Следующие - только через 19 лет. Не доживёт…-
-Да…-
Помолчали.
-Правильно, что смотрела,- задумчиво сказал Степаныч. – Хрен с ним, с фингалом. Невелика плата- синяк… Не будет у неё больше в жизни Леонидов… Никогда… Я б всю жизнь с синяком ходил, лишь бы все звездопад видели… хотя бы раз в жизни…-
-Помрут, что ли, все без звездопадов твоих?..-
-Нет, конечно… жить будут…-
Не глядя на Вовку, Степаныч поднялся с Плюмом на руках и пошел помогать Лёшке.
Тоскливый протяжный вой взорвал тишину ночи. Ребята встали, как вкопанные. Лёшка так испуганно и замер с поднятой над «лягушкой» ногой. А вслед за воем послышался и грохот камнепада.
Постояли, послушали наступившую тишину.
-Ладно, спать пойду. Плюмку дай, дрыхнет уже.-
И больше ни о чём в эту ночь они со Степанычем не говорили.