Житие ты наше уральское, Ч.1, гл.13(окончание)

Встреча


Сашка вышел из вагона, тормознулся у киоска с прессой.
 «Толстушку» и японские кроссворды.-
-Саня! Саня!-
Рука непроизвольно схватилась за внутренний карман с отпускными.
Вовка. Ну и видок! И куртка какая- то дурацкая на ём. Явно не по размеру.
-Сань, здорово! А я смотрю: ты это- иль не ты?! С трамвая, что ли?..-
-Почему- «с трамвая»?-
-Да рожа у тебя какая- то... трамвайная...-
-Ты это мне брось! Мистику разводить... «Трамвайная»...-
-А я — пешком! С Северка! Представляешь? С похмелюги страшенной- и пешком, в такое пекло. У Медведя праздновали день рождение.-
-У какого?- на всякий случай уточнил Александр.
-У Медведева. У Сашки. Помаленьку- помаленьку — а что- то тяжко мне с утреца...-
-Так опохмелился бы...-
Вовка погрустнел.
-Я зарок себе дал: до обеда, если праздник не продолжаем- ни капли в рот, ни... капли... Ни-ни! А то, поговаривают, это уже первая стадия...-
Вдалеке привокзальная церквушка сладостно прозвенела колоколами.
-Ох!- радостно вздохнул Володька. -Полдень! «Время собирать камни...»-
-Не кощунствуй!- строго прервал его верующий Александр.
Вовка стушевался.
-Да это я так... «от чувств-с»... время подошло... Ты на маршрутку? На Доватора? Давай, провожу.- И заговорил с жаром: -Я здесь, Сань, такое под Теренкулем нашел- Стоухэнд отдыхает! Жалко, с островом Веры на Тургояке опоздали.-
Все ж таки ему очень хотелось утереть нос «аркаимцам»!

Но ответить Александр не успел. Рядом с визгом затормозила машина. Ребята, хотя и двигались по тротуару, инстинктивно дернулись вправо.
Из потрепанного УАЗиКа- «таблетки» на них строго смотрело серое запыленное лицо Николая.
-Садитесь быстрее! Здесь остановка запрещена!- крикнул он. Сзади уже вовсю сигналили стоящие из- за его наглости машины. Ребята мигом влезли в салон, и Николай резво газанул с места.
-Нетерпеливые вы какие- то, челябинцы!- прокричал он с водительского сиденья. -Пару минут подождать не можете! О! И ещё обижаетесь!- кивнул он на поравнявшийся с ними БМВ. Из БМВ сквозь приоткрытые окна им что- то зло и неприлично кричали приличные с виду парни. Николай правой рукой порылся в бардачке, вытащил умело выточенный макет «Стечкина» и погрозил им сидящим в иномарке. -Я те попугаю!-
БМВ отстал.
-Николай! Знакомьтесь: это Александр!-
Мужики стрельнули друг на друга глазами, чинно пожали руки.
Володька огляделся. Зад машины по обыкновению был забит мешками и картонными коробками. На мешках полулежал незнакомый мужчина в костюме и при галстуке.
-Кто это там у тебя? Спит?-
-Да не спит, а в беспамятстве! Поплохело ему! Молния доканала!- перекричал Николай рёв двигателя на повороте. -Аркаша это! Шлиман!-
Володька, перехватываясь за сиденья, прошел назад. Аркаша был мертвенно- бледный, с крупными каплями пота на лбу и на щеках. Сашка опасливо поглядывал издали.
-Николай, ты куда повернул?!-
-В Ленинский, к Степанычу. Он сегодня дома...-
-Да ты что!!! В больницу надо! Он, кажись, не дышит! Или в землю закопать по пояс! Обнулить!-
-Да у вас вся Челяба сегодня, что ли, больная на голову?!- не оборачиваясь проорал Николай, но видно было по напрягшейся спине: злиться начал. -Просишь одного: «Помоги! У тебя дисконтная карточка есть, а мне пол- машины затоварить надо.» Как человека просишь!.. Так нет! Увидел в «Молнии» бесплатную дегустацию новой водки- всё!!! То ли товар грузить, то ли его! И половины, что хотел, не закупили! Теперь этот... «В больницу... обнулить...» Вот они ни разу друг с другом не встречались,- доверительно повернулся он к Александру. -а как будто из одной палаты!-
Санька согласно покивал головой: действительно, «как будто...» и осуждающе посмотрел на Вовку. Хотя буквально за секунду до этого мучительно вспоминал, в каких посадках удобнее копать яму «для обнуления».
Володька и сам уже учуял подзабытый им за три часа запах алкоголя, исходящий от Аркаши.
-Так вот ты какой, Аркаша Шлиман!- изумленно подумал он. -Простой, обычный человечек! Даже проще Тольки Мишанова... Алкаш доморощенный... Встретишь такого в городе- и не узнаешь. Богатым был бы... Не повезло...-
Аркаша блаженно заулыбался чему- то своему, морфейному.
-А к Степанычу накой?-
-Валентина харчо сварганила. Реанимировать будем хроника.-
Ребята сглотнули слюни. Владимир вспомнил, что последний раз питался двенадцать часов назад. И был это огуречный рассол перед ночной отключкой. «Чтоб осадить всё» молвил тогда именинник.
-Да и сами посидим. Я, ребятушки, такой первач везу- языки проглотите!
Своих на Сейшелы отправил отдыхать, заночую у братишки. Завтра, тем более, воскресенье... Карточка скидочная у меня,- он посмотрел на Шлимана в зеркало заднего вида. -Завтрись затоварю остатки вечером- и домой, к родным берёзам. А сегодня посидим...- Николай вопросительно покосился на ребят.
-Мне с Надеждой поговорить надо. Сутки дома не был.-
-Сутки- это серьёзно... Аркашу выгрузим- и к тебе. Рядом же! И Надюху с собой захватим! Полгода её не видел! Дашку с Улькой заодно посмотрю... Тебе обрезь- то от меня передали?-
-Передали, спасибо... Родила она опять...- Вовка нахмурился. -Я ей, дуре, говорил: «Что тебе не имётся? Поматросит- и бросит! Так и будешь гулять до старости?» Перед Лундстремом неудобно: сосед всё-таки, надеялся парень, надеялся, а свели с Коганом. Тот сделал своё дело- и хоть бы раз появился, сволочь.-
-А что, Коган тоже неплохой производитель.-
Вовка только махнул рукой.
-Саш, а ты?..-
Тот отчего- то засмущался.
-У меня двое... Пашка и Оксана... Взрослые уже...-
-Да я не об этом! Насчёт посиделок.-
-Неудобно мне как- то... Я же, кроме Володьки, не знаю никого... только по разговорам...-
-Володька Аркашку тоже никогда не видел! Однако, самогонку за одним столом пить будут. А ты теперь и меня знаешь. Считай, рекомендацию от двоих, как в партию, уже получил.-
-Мне б домой позвонить...-
-Без проблем! На, звони. Умеешь обращаться?- Николай протянул тому навороченный сотовый телефон.-
-Упрёмся- разберёмся.-
-Откуда у тебя такой?- удивился Вовка.
-Да это Аркашин! Я, от греха подальше, себе забрал, а то утеряет или утянут. Дорогущий, поди... У нас- то откуда такие... Нам такие без надобности. Связь до нас ещё не дошла, ни одной вышки поблизости. Этим только и спасаемся,- вытащил он из сумки спутниковую трубку.
-А она что, дешевле?- попробовал съязвить Владимир.
-Не- е, она бесплатная. Лесничество расщедрилось.-
-Я всё... Отпросился.- Сашка отключил телефон, аккуратно положил на панельку. - В магазин бы заехать, Николай. Неудобно как- то с пустыми руками...-
Тот посмотрел на него недоуменно.
-Я ж говорю: первач везу. И жратвы успели пол- машины набить, пока этот не скопытился. Пол- машины должно хватить... Как думаешь, Вольдемар?-
-И ещё харчо у Валентины...-
Теперь уже все трое сглотнули слюну.
-Не трави душу.-
Повернули с моста на «Меридиан»...



Уж вечер близится...


Собирались в этот раз, будто враг стоял у ворот и объявили всеобщую мобилизацию. Не было лишь Володькиной Дашки да жены Лёшки Мамлина. Анюта Мишанова так же отсутствовала по причине убытия третьего дня в славный город МУрманск, то есть МурмАнск к мужу, несчастному старшему лейтенанту ВВС Российской Федерации.
Анатолий рассказывал, что плач дочерний слышал аж от Златоуста. И весь день по всем радиоканалам Челябы звучали, как «Лебединное озеро» по телевидению во времена оные, однотипные «поздравления для Анны (в девичестве Мишановой) от друзей и родных в связи с убытием по месту службы...» Причём, звучали они, как возглас «да на кого ты нас покинула, кровинушка ты наша?! Летёху на Челябу променяла!!!». И звучали всего- то две, от которых уже к вечеру хотелось застрелиться, песни: «Увезу тебя я в тундру» и Митяевская «За Полярным кругом снег».
Не смотря на пол- машины Николаевских харчей и питья, каждый норовил что-нибудь принести с собой. Что-нибудь вкусненькое, необычное.
Николай поначалу скептически улыбался -несите, дескать, несите — затем стал злиться.
-Лёшка!- строго выговаривал он Мамлину, загораживая животом проход. -Какого лешего с сумками прёшься, а?!-
-Чего ты, Никола,- враз оробевшая громада Мамлина съёживалась. -Это ж текила! Её с солью... До пяток пробивает...-
-А это что?!-
-Буженина. Улька, говорят, пришла...-
-Ну, ты и сволочь!- Николай толкнул того на кухню. - Толя! Ленка! Да вы что, сдурели?! На месяц к Степанычу перебираетесь?..-
-Так говорят: Рика пришла...-
Николай скрипнул зубами и обречённо вздохнул
А замок веселился вовсю: клац, клац- ца- ца, клац- ца- ца, опа, дрица...
Народ прибывал. И прибывал весёлый- превесёлый! Им было радостно видеть друг друга. Им было хорошо друг с другом. И виделись, кажется, часто, а успели соскучиться. Потому, что им было и н т е р е с н о и л е г к о вместе!

«Собирались наскоро, обнимались ласково,
Пели, балагурили, пили и курили.
День прошёл, как не было- не поговорили.

Виделись- не виделись, ни на что обиделись,
Помирились, встретились, шуму натворили.
Год прошёл, как не было- не поговорили.

Так и жили наскоро, и дружили наскоро,
Не жалея, тратили, не скупясь дарили.
Жизнь прошла, как не было- не поговорили.»

...Битых полчаса Анатолий с Владимиром ревниво посматривали на дальний конец стола, где, будто кумушки, шушукались Сашка со Степанычем.
-Ни стыда, ни совести у людей,- Толя надул нижнюю губу. -Хоть бы женщин постеснялись. Одной компанией сидим, а они целый час своё что- то «шушушу, шушушу». Точно голландцы какие! Или австралийцы... А если б мы с тобой так?..-
Осмотрели друг друга критически.
-Нет, я с тобой «шушукаться» не буду!- категорически заявил Вовка.
-Ой- ё- ёй, какие мы привередливые!- отозвался с издевкой Толя. -На себя посмотри! Небритый скелет мальчик- с- пальчика! Порядочные люди увидят- не то что разговаривать- за одним столом сидеть не будут!-
Задумался. Помолчал. Добавил: -... в ресторане.- И, не прерываясь: -Вов! Ну, хоть ты им скажи! Тебя они послушают!-
-Наливай!-
Анатолий скоренько принялся разливать по рюмкам, попутно пытаясь перекричать общий гомон:
-Тихо! Тихо! Вовка тост скажет! Да тихо вы!-
Шум стих.
Вовка поднялся.
-Я чего сказать хочу... Как странно жизнь устроена... И почему так бывает: живут люди рядом друг с другом, знают понаслышке- и ни разу не встретились?..-
Из прихожей с шумом ввалились Аркаша, Плюмбум и Вдовин- мл. Володька не прерывался.-
-... Три года уже слышу: Аркаша, Аркаша, Шлиман, а вот... не судьба была... Или Степаныч... «Познакомь с Жедяевым, познакомь с Саней...» Сошлись, наконец, звёзды, встретились. А я вот гляжу на них и думаю: напрасно, наверно, сошлись... Не ко времени...-
Наступило молчание. Лишь Толя вдруг неожиданно икнул.
-Эскьюзьми, товарищи...-
Вовка поднял глаза от рюмки, обвёл всех взглядом и- была не была!- ляпнул:
-Некрасиво вы, ребята, поступаете! Некачественно! Общий сбор, а вам всё по фиг, фантики свои перебираете... Может, нам всем куда-нибудь отлучиться на время?-
Толя бухал его в это время кулаком в поясницу- ай, молодец! дал им!- поэтому Володька корчился от ударов и производил на окружающих несерьёзное впечатление. Лишь Степаныч да Саня Жедяев посуровели и слушали его внимательно. Степаныч даже поднялся для ответного слова.
-Ребят, ей- богу извините! Сами же знаете: никогда азартными играми не баловался, а здесь вот Александр про преферанс рассказал... Честное слово, не ожидал, что так затянет! Извините!-
-Всё, кирдык тебе, Волоха,- горько подумал Вовка, садясь обратно. -Сымай штаны. На пару они тебя разденут и в рабство по дешевке продадут. Потому что голый ты на хрен никому за дорого не нужен.- Закручинился- спасу нет! Но тут его взгляд упал на Мишанова. Тот о чем- то весело переговаривался с Надеждой.
-А что, если этого слоника Безухова приобщить?.. Завлечь, затянуть, так сказать... Мастерства все- равно не достигнет, а стрелки переведу... Его долго, олигарха, «раздевать»...
Но представив Толю на своём месте- голым и в колодках- он вдруг преисполнился к тому состраданием и любовью и отогнал нечистые помыслы. Одетый и не обыгранный Толя был роднее и милее. Володька обнял его за плечо.
-Толь, а, Толь... Как дела- то у тебя? Что новенького?- спросил он, будто и не виделись они каждый божий день.
Толя, отговорил с Володькиной Надеждой, развернулся, тоже обнял друга.
-Ничего... Корова отелилась- у Васьки башмаки прохудились... Ты- то как? Как семья? Здоровы ли?..-
-Да так... помаленьку... Вот... творить пытаюсь....- засмущался Вовка, не ожидавший от себя такого откровения.
-Что творишь?-
-Рассказы пишу.-
-Да ты что!- изумился Мишанов. -Длинные?-
-Нет, не очень...-
-Это хорошо! Краткость- сестра, так сказать... Я люблю лапидарность.19 На длинных в сон клонит... А короткие- в самый раз... А ещё лучше- анекдоты... И про что рассказы?-
-Так... обо всём... про жизнь... про нас...-
-И про меня есть?- оживился Толя.
-И про тебя немного...-
-Почему немного?- враз обиделся тот. -Я тебя, почитай, дольше всех, не считая Сашки Жедяева, знаю... О других тома пишешь, а обо мне- фиг да немножко!-
-Ты то откуда знаешь, сколько о ком?- удивился Володька.
-Да уж догадываюсь!- махнул Мишанов рукой. -У тебя Толя вечно, как троюродный! Как шампанское хорошее к Новому году или тортик на день рождения- так тут Толя самый перший друг для вас! А как для него что- то доброе сделать- «пошел на фиг, Новый год»! Никому не нужен: ни Степанычу, ни тебе, ни Лёхе... Не пришей кобыле хвост... Я с тобой после этого вообще разговаривать не хочу!-
Замолчал. Надулся, глядя в сторону. Пятидесятилетний Карлсон, который живёт в шестнадцатиэтажке.
Так же, не оборачиваясь, промолвил с обидой:
-Степаныч даже бомжей этих, «дачников черных»- и то к себе в бригаду плотниками пристроил. «Неча, дескать, бичевать по дачам да вино с соленьями таскать...»
А я попросился- шыш да кумыш! «Не каждый плотником- краснодеревщиком может быть, плошки да чашки делать... Ты нам на своём месте нужен...» Понимаю же, что белиберду несет- чего там за сложность: чашки делать?- а возразить ничего не могу, стою, как овца на заклании...-
-...баран на заклании...-
-...баран на заклании... А ты! ? Обещал на концерт этих... на бардов взять- билетов не досталось!.. Да что ж это за Биланы такие, что весь зал полон?- обернулся он к Вовке. На него глядел потертой спинкой пустой стул. Толя незлобно сматерился. По- немецки. Так как Анюта закончила инфак и много чего ему наговорила за время учёбы на языке Гёте и Шиллера.
Володьки в комнате не было.
-Степаныч!- повысил Толя голос. -А кто такие «барды»?-
-«Бард»- это кельтское слово. Означает «певец, пиит». Пришло к нам из Ирландии. А тебя что то связывает с Ирландией?- заинтересовался Степаныч.
-Не- ет... только рагу на сплавах... Лёшка делает...-
-Уже не мало! Считай, что и ирландскую, и англицкую историю познаёшь. Пока что через желудок, но всему своё время! Только не останавливайся! А то будет, как у классика: «...Он подарил мне стихи лорда Байрона и три пары перчаток тем дело и кончилось...» Ты лорда Байрона читал?-
Толя категорически замотал головой.
-А вы лорда Байрона читали?20- обратился Степаныч к посоловевшему братишке. Тот, согнав с лица дремотную улыбку, попытался привстать. Но тут в комнату опять ввалилась давешняя троица: Шлиман, Плюм и Сашка, изображая птицу- тройку. Коренным был Плюм, пристяжными- два ребёнка по краям. Один- в весёлом подпитии, другой- в щенячем восторге.
-Ребята, ну, прекращайте!- недовольно пробубнила Валентина. -Аркаш, распрягайся! Давайте в стойло! «Мелочи» уже спать пора.-
-Яволь, фрау Марта! 21- молодцевато взбрыкнул головой Шлиман и тройка «унеслась» в спальню. Ульрика фон Модус по- гувернантски строго посмотрела им вслед с дивана.
-Как ты был прав, Венечка, насчёт истины!- замирая от умиления подумал Анатолий. -Будто кто то сверху тебя по головке погладил... В вине она, в вине... И в водочке на кедровых орешках,- дополнил он то ли Венечку, то ли себя. -И радость, и доброта- тоже оттуда...- Растрогался. Но потом вспомнил одеколон и прочие парфюмы и опечалился: сию истину организм не воспринимал. Хотя пробовал в юности. До БФ-8 , правда, дело не дошло. Тяжело вздохнул: не вся истина ему подвластна.
Вовка незаметно объявился на стуле. Надежда, жена, потянулась к нему через Толину спину.
-Ты где был? Здесь Аркаша опять заскакивал...-
-Да распряг я их. Спят вповалку все трое. Саньку бы не помяли... А у Степаныча в туалете новая брошюрка появилась!- сообщил он, блестя глазами. -На, почитай! – он сунул её Анатолию и пошел на лоджию: курить. Брошюра его не интересовала. Он её сам и написал неделю назад по просьбе Степаныча.
Анатолий с Надеждой уткнулись в чтиво.

Э Т О И Н Т Е Р Е С Н О !
Любознательным на заметку.
Список литературы, рекомендуемый
на дачный сезон 2009 года.


1. «Унесенные ветром», Митчелл.
2. «Маленький Пук», сказки Южного Урала.
3. «Живительный источник жизни», статья доктора медицинских наук В.А.Описайло о пользе уринотерапии.
4. «Если щеколда закрылась снаружи», методичка из серии «Выживание в экстремальных условиях» под ред. А.В.Медвежатникова.
5. «Я знаю все твои трещинки...», статья психотерапевта В.А.Уборной о вреде рассматривания текстуры дверей в сидячем положении.
6. «Что делать, если кончилась бумага?», методичка из серии «Выживание в экстремальных условиях» под ред. А.В.Пальчикова.
7. «Дачный токсикоз», эссе В.А.Блюемштейн- Кривицкой
8. «Домик на околице», пособие по строительству суточных дачных санузлов из профнастила под ред. А. Г. Мишанова22
9. «Такой Запад нам не нужен!», сравнительный анализ жесткости украинской туалетной бумаги «Мягонька, як салу», лопуха российского обыкновенного и газеты «Гудок» от 16 августа 2009 года.
10. «Если ты не успел», советы «бывалых» под ред. А.В.Запашистого и В.А.Постирушкиной
11. «Портативная сероводородная бомба: миф или реальность?», рассказы очевидцев.
12. «Когда научимся делать качественное мумие?», по письмам читателей.
13. «Все леди делают это!», фантастический рассказ Тинто Брасса.
14. «Так жить нельзя!», роман А.В.Запорного.
15. «Так жить можно!», повесть В.А.Слабительного
16. «Надо ли вообще жить?», стихотворение А.В.Похмельных.


Володька вернулся.
Надежда оторвала глаза от брошюры.
-Я тебе сказать что то хотела... что то важное... Блин, забыла!-
Он ласково погладил её по голове.
-Да ничего, Надюш... не огорчайся... Всё- равно как- то век доживать надо... Не бойся, я тебя не брошу... С такой тоже жить можно...-
-Вовка, прекрати! Обижусь!-
Народ постепенно перекочевал на огромную лоджию, порастолкался поудобнее, задымил и уставился на разорванный соседскими крышами горизонт.
Облако начало закрывать солнце: медленно, больше и больше, целиком. Серое. Вдалеке.
-Им хочется света,- растроганно проговорил Толя, глядя на предзакатные силуэты друзей за стеклом.
-Какую Свету?- не расслышал Володька.23 -Если с Миасского, то поздно- замужем. А если с Пограничной...-
-Да ты можешь помолчать?!- в один голос осадили его Надежда с Толей.
-Шутки твои солдафонские уже всем надоели!- продолжала его отчитывать уже одна Надежда. -Одно и тоже, одно и тоже!.. Самому- то не надоело?-
-Я вообще ничего говорить не буду,- обиделся Вовка. -Лучше менгиром стану...24-
Надежда с Толей смолкли. Такого слова они не знали. Поэтому далее ругаться поостереглись. И замолчали надолго. Что было привычно для Надежды и не приемлемо для Мишанова.
-А Аркаша- то... чего один?.. Не женат, что ли?..- робко начал мириться Толя.
Вовка отрицательно покачал головой. Он ещё дулся.
-Степаныч говорил- у него трагедия какая то была?.. Вовка, да расскажи! Хватит ребячиться!-
-Он тогда уфологией да скалолазанием увлекся,- нехотя начал Владимир. -На Таганае, на Зизельге, на Шиханах всё облазили... В «Пермский треугольник» съездили... А потом в Сванетию уехали, там какие- то сборы намечались... Ну, и влюбился Аркаша в местную красавицу... Что ты! Страсти такие были! В местных газетах писали!- Володька понемногу оживлялся. -По закону гор пришлые, как женихи, не котировались. Только своего роду- племени... Оставалось одно: красть! И увозить куда- нибудь на кулички! Чтоб родственники не нашли и месть не учинили. Только красть!-
Иннокентий Четвёртый завис над ними с раскрытым от интереса клювом, хотя слышал эту историю много раз.
-Все подключились: и скалолазы, и уфологи, и спелеологи, и альпинисты! Проследили маршруты его пассии. Время засекли, когда она за водой на родник горной тропой ходит, план действий разработали (а как же без плана? Без плана нельзя!)- Вовка сделал нужную паузу. - и ничего не вышло!-
Кешка с сожалением захлопнул клюв.
-Почему?- почему- то шепотом спросил Толя.
-Унести не смогли. Более двух центнеров весила!-
Надежда резко, с шумом, отодвинула стул и вышла на лоджию.
-Переживает,- глядя ей вслед проговорил Вовка. -Опять, поди, плакать будет. Сколько раз уж слышит, а всё переживает...-
Толя, сам очень и очень не худенький, силился- и не мог себе представить суженную за двести с лишним килограммов! Губы что- то беззвучно шептали, морщинки на лбу зашевелились, указывая на работу мозга при подсчитывании брутто- нетто невесты.
-Не удивляйся,- прервал эту бессмысленную работу Владимир. -Самки йети завсегда более двухсот килограммов весят.-
-Какие «эти самки»?- обиделся за Аркашину избранницу Толя. -Ты слова- то выбирай!-
-А я что, не сказал, что они «снежных людей» нашли? Вот память дурацкая! Сколько Санька Жедяев должен — помню, а про это сказать забыл! После пятидесяти только записной книжке доверять можно! Да и ей нельзя! У ребят тогда и записи, и фото-, и видеосъемки- всё утонуло при переправе через реку! Всё, что нажито непосильными маршрутами! Видеокамеры- две штуки! Фотоаппараты, цифровые, японские- два штуки! И они ещё пробовали бороться за звание первооткрывателей «снежных людей»!-
С лоджии вышли Степаныч с Надеждой. Подошли, молча нависли над ребятами.
-Степаныч, он правду говорит? Или опять трепется? -Толя умоляюще посмотрел на Степаныча.
-Смотря насчёт чего...-
-Говорит: Аркашина пассия больше двухсот килограммов весила!-
-Ну... если тебя только э т а интересует, то- да!
-И что- правда, не смогли её утащить?-
-Правда. Там очень трудный спуск. Шестая категория. А время было ограничено. Племя могло проснуться. Или без неё, или днём о тебе некролог в газете.-
-Да что ж он так в неё влюбился- то, в окаянную? Чем она околдовать- то смогла?-
-Кто?-
-Да эта... «еття»...-
-Кого?-
-Аркашу, кого ж ещё?-
-Вот так легенды и рождаются,- подал голос Владимир. -Я ему про Фому, а он мне... Ты своей кудрявой головой- то подумай: какая женщина весом за два с лишним центнера пойдёт за водой по стене 6- й категории?!-
Толя неуверенно промямлил:
-Француженка, может, и не пойдет... А моя... Ленка... может... и пойдет...-
-Видишь, сам сомневаешься!..-
-Брек! Ни черта понять не могу! Надежда, ты зачем меня позвала?-
-Этот вот,- кивнула она на мужа. -начал про Светку рассказывать, потом йети приплёл и всё в одну кучу свалил.-
-А от меня что надо- то?-
-Правду. Расскажи Толе, как всё было... Он же, как младенец, всему верит...-
Все уставились на «младенца». Тот покраснел.
-Ничего я не верю! Сроду больше одной видеокамеры в группе не было!-
-Это- да!.. Это я... преувеличил,- согласился Вовка.
-Вов, ну зачем тебе нужно было врать по пустякам?- упрекнул его Степаныч. -Столько лжи на свете...-
-Виноват. Дал волю фантазии. Но остальное- то?.. Светку выкрали? Выкрали! Писали об этом газеты? Писали! Йети утащить не смогли- было? Ты же сам калякал, что это трагедия для Аркаши была! Аппаратуру утопили? Свидетельств никаких нет? И где же я вру?-
Надежда безнадёжно покачала головой и вновь ушла на лоджию- созерцать.
-А чего же Аркаша сегодня один?-
-А кто с шестым ребёнком сидеть будет? Три месяца всего пацану. Вылитый Аркадий!-
-Такой же лысый?-
-Нет, такой же суетливый. Живчик.-
-Это что же он... в пятьдесят лет?.. шестого?..-
-Толь, чего ты... Он же из уральцев... А они, знаешь... Ни продразверсткой, ни антиалкогольной компанией не согнёшь!-
-Ага, особенно после 57 года. Аж светимся и лучимся. На общем фоне.-
-Э- э, это ты напрасно, Володька. Я тебе такие микрорентгены и в бункере у президента найду. Это всё из серии исторических баек и страшилок... Южный Урал фонит... все габровцы шутят... в Дубне все умные... все комики- лыжники...
Я, вот, ребята, историю вам одну расскажу из той же обоймы...
Открыли мы как- то лет восемь назад шиномонтажку в аэропорту...-
Народ, перебазировавшись с лоджии обратно на кухню, скривил лица в здоровом скепсисе.
-И перебортовку, конечно, делали...- то ли спросил, то ли проконстатировал Жедяев.
-Конечно! А у нас ещё парень работал, художник будущий- какую он аэорографию заделывал!.. Японцы смотреть прилетали! Вов, ты же знаешь эту историю! Подтверди!-
Володька, с трудом закрыв набитый пирогом рот, кивнул. Пока слушали Степаныча - прожевался.
-Вот это я наелся сегодня,- сомлевшим голосом прошептал он Надежде. - Как коровка на выпасе.-
- Ты вот эту рыбу ещё попробуй.-
-Надь, ну я что, поросёнок, что ли?..- он укоризненно посмотрел на жену.
-Ладно,- согласилась та. - Толя доест.- И продолжила слушать Степаныча. Степаныч же уже «дошел» к этому времени до развала - схождения... Народ не верил. И одновременно верил. И снова не верил. И опять верил.
Володька, знавший об этом не по наслышке уютно устроился в кресле и, незаметно для себя и окружающих, задремал.
И очнулся через несколько часом от громогласного басового «Ву-у-у-а!!!»
-Вот так они трубили в Ледниковый период!- закончил очередной рассказ Степаныч, убирая ото рта сложенные ладошки. И продолжил:
-Про Челябу тоже... Затвердили: «Татищев, Татищев»... Слов нет: великий мужик был! Но заложил- то он крепостицу на обжитом месте! Урочище уже 12 веков, как заселено было! Непостоянно, хило, но заселено!.. И это, ребятушки, безо всяких баек и легенд! По годочкам- то Казань и рядом не стояла! Порассказал бы я вам, да время позднее, спать пора. Четыре часа уже...-
Все разочарованно вздохнули и, нехотя, начали разбредаться по комнатам.
Надежда потянула Володьку за руку.
-Идём, Володь... Поздно... Сашка Жедяев у нас с Серёжкой ночуют...-
Постояльцы, молодцевато подбоченясь, обрюзгшими баронами маячили у дверей.
-Саша, мы рано завтра уйдём. Щенков сможешь покормить?- попросила она Жедяева. -А то у Рики молока не хватает...-
-Я готов!- обрадовался тот настоящей работе. -Что делать надо?-
-Ничего... делать... не надо,- почему то раздельно проговорил Владимир, с трудом вставая с кресла. Рика внимательным материнским взглядом строго за ним наблюдала. -Раздеваешься- и ложишься рядом с ними. Они сами всё сделают...-
-О, Господи, да иди уж ты!..- Надежда подталкивала мужа к выходу.
-Не упоминай всуе имя...- бубнил Вовка, осторожно переставляя ноги. Санька от дверей китайским болванчиком согласно кивал ему головой. Серёжка, по- инерции, вторил.
-Не упоминаю, не упоминаю...- Надежда продолжала поступательное движение вместе с мужем. -Саш, я тебе завтра объясню про кормёжку...-
Но тут Вовка вдруг притормозил и обернулся.
-Степаныч, а, может...-
-После, Володька, после... Всё расскажу, ей- ей, дай время...-
-Тогда будь здоров. До свидания. Валюш, до свидания.-
Рика оглянулась от дверей.
-Ты идешь?-
Он сфокусировал взгляд на собаке. Псина ты, бедолага ты моя...
-Иду, иду... Домой... Спать айда... Домой... Пенелопа...-
Подивился невесть откуда всплывшему в памяти слову. Пожал плечами. Вышел.



Постамбула

Я никогда не видел Степаныча в таком состоянии.
Он молча читал, то краснея, то белея, то нервно, по- мюллеровски дёргая головой.
Затем он начал возбужденно носиться по моей крохотной «трёшке», роняя по пути стулья, торшеры и Ульрику фон Модус из дома Алленс. И, дёргаясь уже всеми конечностями, громко орать. Причём, грубо и грязно. По- непечатному. Чего никогда ещё в моём присутствии не бывало. Впрочем, я думаю, и в моём не присутствии- тоже. Потом он резко затих, закурил и обычным голосом произнёс:
 «Цирцея» Джойсова что- то вдруг навеяла. На слух проверял.-
Я, на всякий случай, согласно кивнул головой, не понимая о чём идет речь. Я никогда не слышал «Цирцею». Я даже такого композитора- Джойс- не слышал ни разу.
-Александр Македонский тоже был великим полководцем,- только и мог сказать я, поднимая стул.
-Так вот. Прочитал я твою писанину. Слов нет- правдиво! Бездарным языком, но передано всё верно. Но знаешь, что меня насторожило? Первое: какая- то ощутимая вторичность. Только там было связано то ли с инкубатором, то ли со свинофермой, то ли с роддомом. Не помню. Давно это было. Второе: трансмутация. Какое- то неуёмное сползание из «инь» в «янь»! Или наоборот, боюсь напутать. Но ты даже гордое и звучное «Челябинск» умудрился заменить на женское и мягкое «Челяба»! Ты! Ты, истинный выдержанный уралец! Зачем? Кому нужна эта жеманность, эта податливость, эти обтекаемость и пушистость?!
«Улька, Улька»... Рика! Р- р- рика! Чувствуешь разницу? Благородство от этого раскатистого «р- р- р!» так и прёт! Соответственно, повышается и внимание читателя! Становится страшно, неуютно, но, главное- завлекающе интересно смотреть на этот собачий оскал и гадать: цапнет- не цапнет? А ты- «Улька»...-
Урожденная фон Модус, сидя обиженно с отдавленной лапой у дивана, подняла морду и обнажила клыки.
-О! О! Видишь?!- с восторгом произнёс Степаныч, пересаживаясь на всякий случай за дальний конец стола. -То же и с Челябинском... Если у автора в опусе «женское» начало, то конец должен быть от противного- решительный, твёрдый по- мужски!-
Я поморщился от вульгарности.
-Ты рожу- то не криви! Сам просил правду... резать! Во-первых: я имею в виду опус. Во- вторых: цитирую!-
Я примерно догадывался, кого он цитирует.
-В- третьих: печатный лист и не такую бредятину и пошлость стерпит! Да не о тебе я!..- кивнул он рукой на меня, пытавшегося возразить. -Пошлости то у тебя почти нет...- Задумался. -Знаешь, что я сейчас вспомнил? Как служил... Тридцать лет прошло... Воинская часть 42377. 50 километров от города Березняки. Тайга, глушь... До ближайшей деревни Дурино десять километров... И «точка»- сорок человек. Почти все- ребята из Средней Азии. Образование минимальное. А в солдатской уборной- трехстишие написано. Без ошибок. Маленький такой «толчковый» шедевр...Танка- хокку...
-Ну, так прочитай...-
-Да оно... с картинками... Ладно, раз уж тебя коробит от мата... заменю... поймёшь.
«Не те «дяди», которые корысти ради,
А те «дяди», которые имущие, но дающие!
Вот те «дяди» сущие!»
Я молчал, очарованный мелодичностью солдатского фольклора. Повеяло амфибрахиями и гекзометрами. Январский, промёрзший до скрипа туалет, тайга, десять классов на всех- и это стихотворение...
-Может, офицеры...- неуверенно спросил я.
-Эх, Вовка, Вовка...- тяжело вздохнул Степаныч. -Это раньше из служивых Давыдовы да Лермонтовы выходили! Ты сейчас хоть одного приличного поэта- военного знаешь? То- то! Да у них и свой, тёплый, толчок был. А в тепле да сытости мало что хорошего пишется. Невзгоды да неустроенность надобны. А я к чему всё начал- то... Вот стишок этот... тридцать лет в голове сидит. А многое из того, что прочитал- бей ниже пояса- не вспомню! Не то что имена авторов- содержание не помню! Вишь, как память человеческая избирательна... С твоей бы писаниной не случилось чего подобного... Ты для чего всё это на бумагу- то накатал?-
-Основополагающей идеей своего произведения я считал...-
-Я сейчас уйду. Или в лоб дам. Выбирай.-
-Степаныч,- я вообще сник. -Я не знаю... Степаныч, это откуда изнутри лезет и лезет! И на бумагу просится... Господи, стыдно- то как! Я и не спать пробовал... И пить... Не помогает ничего! Ещё хуже становится! Не доспишь или наберёшься- т а к о е в голову лезет... Кафка! И не запишешь, потому что не в состоянии! А поутру всё забывается. Или каким- то далёким становится. Господи, да не о том я! Не могу я без этого, Степаныч! Сначала считал- для себя. А затем захотелось, что б и другие... Что б знали... И про Аркаим, и про «дачников», и про гаражи... Это ж тоже наш город... И про то, как жили мы... Забудется же всё!-
-«Нэ тягло, нэ тягло- потом як попэрло...» Значит, всё- таки для истории пишешь...- Степаныч был упорный до обалдения.
Я промолчал.
-И ещё... Не хватает у тебя драматизма. Не хватает- и всё! А это- или через калейдоскопичную смену событий, или через нагнетание ситуации...-
-Так что же,- криво усмехнулся я. -мне тебя в реанимацию положить?-
-Нет, в реанимацию не надо,- быстро ответил Степаныч. -Вернее, меня не надо... А вот если ты Толе Мишанову фурункул здоровущий на причинное место присобачил- это уже что- то!-
-Нет, - ответил я спокойно. -Я ни- че- го придумывать не буду. Как было
В С Ё на самом деле- так и останется. Ни единого слова не поменяю! Что говорили, как думали, чего творили- всё оставлю...-
-Смотри, ты «банкуешь»...- Карточная зараза всё- таки влезла в него. -Добра хотел...-
-Спасибо, Степаныч. Не привык сочинять, прости уж...-
-Чего так упёрся- то?-
Я молчал.
-Ладно... чего там,- махнул он рукой. -А, может, Володька, и прав ты... Посмотрим, что там Клио себе отберёт... От меня- то что ты хочешь?
-Степаныч, я всё закончил, что задумал и чувствую- не хватает чего- то! Непонятки какие- то, намёки... И не переделывается, хоть тресни! Самому- то ясно, про что писал, что имел ввиду, а людям... Может, поможешь, прояснишь в конце как- нибудь?-
- «Как- нибудь»- это вон пусть Толя туалеты суточные из профнастила делает в саду. Я, если возьмусь, чтоб без обид, понял? И почему меня просишь, а не Саню Жедяева? Или Малышенкова... Ребята начитанные, даже интеллигенты... хоть и в первом поколении...-
-Ну их! Просил уже! Один измывается: «Вот стою я перед тобой, простой российский мент в отставке25, ничего, кроме Гиппиус в подлиннике не читал...»-
-Это кто такой?-
Мы уставились друг на друга.
-Слушай, Степаныч, может, и вправду не давать тебе редактировать? Ты даже Гиппиус в подлиннике не читал...-
-Ну, а Саня Жедяев?- прервал он меня.
-А этот вообще глумиться начал! Для начала денег в долг попросил! Затем мытарем каким- то обозвал... Я ему почти целую главу посвятил, столько времени угробил...-
-Да- а, не помнят наши люди добра, не помнят... А сколь раз ты ему в преферанс поддавался...-
Меня аж зазнобило от воспоминаний.
-...Да и, честно говоря, не ему ты посвятил свою главку, а воспоминаниям своим да ощущениям давнишним... Но откуда в твои годики такая пассионарность?! Не пойму...-
-Ты берёшься?-
-Берусь!- Степаныч решительно хлопнул ладошкой по рукописи. Рррика вздрогнула. -Только, как договаривались: ни слова единого моего не менять! Раз. Концовку делаю не размазанную и про- женскую, а «чисто- конкретно» мужскую! Чтоб выделялась и запоминалась. Два. Всё. Пойду. Дел ещё по уши, столько дерьма разгребать...-
-Но- но!-
-Да у Толи! Соседи, наконец, приезжают. Анатолий и попросил свои шмотки от них в гараж перевезти на Серёжкиной «Газели».-
-А чего меня не позвали?-
-Дык все знают, что пишешь! Твори! Чего зря музу шпынять? Обидится- совсем уйдёт. Они ж такие... Капризные... Как на третьем месяце...-
-Как знают?!-
- Ты же Толе обмолвился?.. Ну, а что знает Толя, то знает и … родившийся в 59- м. Да брось ты! Он же от чистого сердца. Спокойствие твоё бережёт.-
-Ага! А как ругаться с Рикой перед родами- так это тоже от доброты своей? Ей вообще волноваться нельзя было, а он... И ещё колбасой откупиться хотел, олигарх несчастный! Я- то с его Анютой перед родами ни разу не ругался! Даже семечками, помню, угощал! Я ж не какой- нибудь изувер.-
-Это он, конечно, виноват. С беременными лучше не связываться. Над тактичностью ему ещё работать и работать. Ничего, дело наживное. Я тебе вот что ещё хотел сказать, Вовка. Читай побольше. Хорошие книги читай, а не эту... разную,- кивнул он на раскрытый томик. Пелевин. «Голубое сало»... -Жизнь, Вовка, так коротка... Поверь мне хотя бы раз. Не то что годиков- минут жалко будет!-
Я обиделся.
-Тебе, может, мура, а мне, может, интересно!-
-А ты сравни потом! Куваева почитай.-
-Кого?-
-Куваева. Олега. Федосеева. Токареву.-
-Токареву я всю прочитал!-
-...Бакланова. Конецкого. Ко- нец- ко- го! Не Корецкого! Забудь Корецкого! Виктор Конецкий. Стаута. Ильина. Стругацких. Гумилёвых. Амаду. Маркеса. Умберто Эко...-
-Ну, ты!.. Кто ж их не читал?!-
-Ещё читай!!! Может, окончательно вылечишься!-
-Я тоже ругаться умею.-
-Здесь, Володька, не до обид. Ты же «Шансон» слушаешь? Знаешь же, что есть Кричевские, Королёвы, Жэки -Бобы и прочие «ботинки- полуботинки», как говаривал Трофим?. И есть сам Трофим... Третьяков... Митяев... Окуджава... Высокое есть... И в литературе аналогично... Мура тем и сильна, что засасывает. А мозг бездействует, потому что не о чем ему там думать. И эмоции, как в анабиозе: ни расплакаться до слёз, ни расхохотаться от души. Так... интересненько- и всё... Понимаешь? Всё! Загляни в конец «книги» - и утих интерес. А что да как меж концом и началом складывалось- абсолютно до фени! Конец- делу венец, обо всём рассказал. А ещё хуже книги с «заумью», дерьмом да эстетствующим снобизмом...-
-В смысле?..-
-Ну, ты же читаешь,- опять кивнул он на раскрытую книгу. -Эдичку ещё в компанию возьми... Ладно, пойду я... Устал что- то... Потом договорим... Здесь тебе по- другому доказывать надо... Отделять зёрна от плевел.-
Он попрощался.
И ушел.






Послесловие и комментарии к главе 13 «Жития...», написанные
Степанычем в ночь на 23 октября 2009 года.

Основополагающей идеей данного произведения (имеется ввиду Глава под номером 13) я считаю краткий нелепый экскурс по Челябинску «от забора», так сказать, «и до обеда».
«От забора»- то у автора худо- бедно получилось. А что касаемо «до обеда»- как бы не так! Паллиатив какой- то! Нет упоминаний ни о пугачёвщине, ни о «водочном бунте» 90- х годов, ни о благостном правлении Ярёмы Квёлого- Четырнадцатого, прозванным башкирами «балагур- батыром», что в переводе на эвенкийский означает «вождь, сидящий у костра после принятия настойки мухомора в год большого урожая почесука».
А проезд через Челябинск Владимира Ильича Ульянова- Ленина, Пугачёвой, Солженицына?..
А участие в строительстве нашей железной дороги Гарина- Михайловского?..
А многострадальные кандальники, бредущие по Сибирскому тракту, ныне «Мередиану»?..
Господи! Да каждый камешек Южного Урала наполнен историей, как почти нигде более в России! И, видимо, только узкий кругозор да катастрофический недостаток знаний помешали автору представить сие на страницах своего опуса. А ведь сколько раз было говорено ему в приватных беседах: «Учись, пенёк, учись!!!» И ведь яркий пример у автора перед глазами: курс дрессировки- и из плебейки получается настоящая леди фон Модус, человек человеком! А до него всё не доходит...Уже и морковкино заговление прошло, а его «Нива» и поныне там! Упёртый и ленивый до обалдения человечек!
Хлебный рынок упомянул, а то, что рядом, почти под задним его местом стояли острог, пороховой погреб и подвал казенной питейной за два века до этого- ему по барабану! И о какой же исторической хронологии можно говорить при такой фрагментарности изложения событий больным на всю голову человеком?!
С другой стороны, я его понимаю. Обширность территории- не только беда, но одновременно и гордость человека российского! Как же здесь что- то не запамятовать, ежели только в границы о д н о г о Челябинска впихнулись и Монако со всеми фишками, и Мальта с орденами, крестами, соколами, жезлами, и пресловутый Лихтенштейн с его 0 : 1 и 0 : 3?!
Поневоле что- то ускользает от внимания.

Время действия- почти весь тягомотный длиннющий день 26 июля 2009 года.
Место действия- Челябинск. Этим- то и определяется своеобразная техника построения эпизода, разбитого бездарно и как попало, то есть, как заблагорассудилось автору.
По схеме параллелей сцена соответствует 666 песне «Скитания Денатурата», чья изменённая натура блуждает после возлияния по миру не видя света белого, но, в конце концов, обретает себя в процессе общения с себе подобными, созерцания окружающей действительности и принятия послеобеденной лечебной чарки.
На примере этого эпизода видно, как подвижны и необязательны для читательского восприятия мифологические параллели: у каждого свои особенности организма и свои утренние заморочки.
Центральный образ эпизода- водная стихия, упоминаемая множество раз в прямом смысле («пил воду», «бликующая вода», «Миасс робко полоскался волнами», «Несет меня течение»), в переносном («обтекало «Тойоту», «как пить дать», «поток слюны», «помыть руки с мылом») и так же в различных эллиптических и угловатых оборотах («Водопьянова её фамилия... свежая кровь», «потная рюмка», «закапанная скатерть», «разрешившаяся от бремени поливалка», «к дождю», «мокрое в носках», «10 капель валерианки», «вспотел отчего- то», «уринотерапия не приемлима», «не стираю бельё», «в баньку бы с тобой»).
Текст эпизода перенасыщен именами: Гойко Митич, Апполидор Сиракузский, Розенбаум, Захар, Гобсек, Гашек, Франц- Иосиф, Вера, Венечка, Сова, Катрена, а так же упоминаниями о городских достопримечательностях и тривиальных местах, так как дело было в Челябе.
«Искусство» эпизода- питие. Поэтому текст насыщен различного рода предметами, символами, размышлениями и разговорами о питие, как таковом, то есть о «искусстве в искусстве».
Орган, который символически представляет эпизод- голова до обеда и желудок- после.
Цвет- чёрный до обеда и розовый- после.
Основные, смыслонесущие символы- канувший в Лету Указ Горбачева Михаила Сергеевича «О мерах по борьбе с пьянством...» и Одиссей, так ни разу и не появившийся на страницах данной главы, что придаёт действию, как нам кажется, особый драматизм.


1 «...в 45 страниц» Пагинация у тебя явно страдает. В «Детском мире» продаются счетные палочки...
2 «...мудрый Виктор Конецкий» Прочитал, всё- таки!
3 «...полном её отсутствии в хозяйстве» В «хозяйстве» у Александра даже водительских прав нет, не то, что автомобиля. «Он голодранец».
4 «...Да поясницу посмотреть!» Это делается в присутствии свидетелей.
Запрашиваются ВСЕ документы, затем зевака обездвиживается и только после этого смотрят поясницу. Но и тогда: не факт, что фамилия его Мищенко. Паспорт, и только паспорт! А вообще- то у тебя в голове так всё перепуталось! Не надо путать героев, тем более не своих.
5 «...Лотофиг хренов!» Владимир путает по незнанию лотофага с лотофигом. Лотофаги- библейское мирное племя, щедро угощающее гостей «медвяным» лотосом и изобильным питием. Так же по причине катастрофической неграмотности он называет друзей «фак»ами, не ведая, что правильно «феак», то есть представитель мирного счастливого племени, проводящего время в пирах, танцах и пении.
6 «...Неужели до сих пор пахнет?» Саша, не то слово!..
7 «...Жмот!» Здесь автор прав.
8 «...А смотрят, почему то, на меня» Саша! Почему такое удивление? Не от кота же валерианой пахло?!
9 «...чная- ная- ая- я...» Лучше «почта- очта- чта- та- а». Но не настаиваю.
10 «...Всего два года разницы» К этому времени у немцев уже были устоявшиеся прозвища «Ганс» и «Фриц». Финские же Кюости или Каарле были труднопроизносимы. Посему- «белофины».
11 «...как в «фуфаечке» Здесь Владимир плагиатствует и плагиатирует. Сие есть Николая Васильевича Гоголя.
12 «Улыбаясь постельно». Откуда сия мура?» От верблюда. Это не
мура. «Композиторов» читать надобно.
13 «...Транвай и консомол» Ещё ты говорил «мотопёд» и «чучелО».
14 «...Третья гоп- ля третья!» Видимо, аллюзия на детскую считалочку «Сорок один- шёл гражданин, сорок два- шла его жена, сорок три- в комнату зашли...» и т.д. Либо на фильм Тарантино «Убить Билла».
15 «Захар телят не гонял» Захаров Владимир, друг детства. Телят никогда не гонял.
16 «Готтентоты шли и шли...» Автор искажает цитату: «Зулусы шли и шли...»
17 «... Сова с Катреной поднялись на этом» Савичев Владимир и Катренко Сергей, товарищи детства.
18 «...был «Экспресс» батя плотничал» Отец автора, Александр Павлович, работал плотником в магазине «Экспресс» в 1975 году.
19 «...лапидарность» Владимир, не выдумывай! Анатолий не знает таких слов!
20 «А вы лорда Байрона читали?» Несколько измененная фраза из «Начала», обращенная к Паше Чуриковой
21 «Яволь, фрау Марта» Видимо, расхожая фраза из какого- то черно- белого фильма. Аркаша ещё много таких буржуйских словечек знает.
22 «Домик на околице» … под ред. А. Г. Мишанова Фрагментарная ссылка на главку из неопубликованного автором произведения «Садовые байки, или Бахусиада», 2008 год, где Анатолий Мишанов выведен под не менее дурацкой фамилией «Мишалкин».
23 «Какую Свету?»- не расслышал Вовка. Он действительно в это время страдал ушами после подводной охоты на оз. Улагач. Мог и не расслышать
24 «Менгиром лучше стану» Обособленный, не понятно для чего возведённый человеком одиночный столб.
25 «...простой российский мент в отставке...» Что за фраза!? Что значит «простой мент»? Где ты видел простых ментов? Это гаишники у нас простые...




И напоследок. Я прошу извинения, что комментарии получились выборочными, так как следовало помечать «звёздочками» чуть ли не каждое слово либо фразу. Но нельзя объять необъятную белиберду , навороченную автором в последней, тринадцатой главе.
Во- первых: он путается в именах, событиях, фактах и фразах.
Во- вторых: если и в первоисточниках порой ничего нельзя понять и сам черт там ногу сломал, то в аллюзорном пересказе автора- тем более! Он изгаляется и издевается (порой с любовью, но всегда неуклюже, хамовато и безыскусно) над первоисточниками, вкладывая в это какой- то особый, душевнобольной, понятный только ему одному авторский смысл.
Я специально, для успокоения собственной души и совести, вновь перечитал Фрейда, Маркеса, Борхеса, Юнга, Булгакова, Милна, Носова, «прослушал» Джойса, послушал Сашу Малышенкова, Евгения Петросяна и «Аншлаг», но пробелы в «потоке сознания» все- равно остались. Что ж (прошу прощения у автора, это образное выражение), порой и глупцы ставят в тупик мудрецов своими вопросами, не имеющими ответов. Маленький пример.
1. У автора: «Кончиться бы где- нибудь с подушкой на полу»
2. У второисточника: «Заберите подушку и пусть кончается на полу...»
3. У первоисточника: что- то схожее со второисточником.
4. В д е й с т в и т е л ь н о с т и то дело было так:... Хотя...ладно... ни к месту...
О другом хотелось сказать: что автор хотел показать этой фразой? Что букв, как и нот, ограниченное количество, и слова, как и фразы, не могут не повторяться?!
Ну, первоисточнику, Золя, понятное дело, неверно пересказали реально имевший место эпизод.
Ну, второисточник либо просто посмеялся, либо показал свою эрудицию.
А третеисточник, автор наш доморощенный, чего добивался? Кичился знакомством с творчеством первых двух? Интеллект выпячивал, так сказать, выпендриваясь? Не поверю! Я знаю Владимира давно, с ясельных пор, горшки наши рядом стояли. Я знаю и духовную его пищу, его помыслы и чаяния! И никакого высокомерия и снобизма по отношению к другим я за это время у него не заметил! Наоборот!!! Он очень приземлён! Штаны на коленях вечно грязные, волосы не чёсаны, табачищем несёт за версту!
Может, он вкладывал какой- то скрытый завуалированный смысл? Не думаю. Накой? К чему? Чай, не тридцать седьмой... Да и не Ионеску наш автор, не Аксёнов... далеко не Аксёнов...
Тогда непонятно: на кой ляд глубоко больному не опохмелившемуся человеку кончаться именно с подушкой и именно на полу? На лавочке, под сенью кущ, в планетарии- где угодно! Но почему на полу?.. С подушкой?.. И таких примеров несчётное количество!
Посему, не сделав и малой толики обещанного, откланиваюсь и стыдливо умываю руки. Всё. ЕТС.

От автора.

Во-первых строках своего заключения автор просит у возможного Читателя глубочайших извинений за «Послесловие и комментарии...», а так же прочие словесные выкрутасы и загогулины моего друга Степаныча. В обыденной жизни это доступный пониманию любого человек. Был. До недавнего времени. До тех пор, пока кто- то из близких друзей не оставил у него в туалетной комнате «Словарь русского языка» С. И. Ожегова. С его друзьями такое случается. Три года назад кто- то оставлял «Телефонный справочник г. Челябинска». После того случая Степаныч «вылечился» лишь через полгода. Надобно было и сейчас подождать полгода до нового «излечения», но... Время- не- ждёт.

Автор выражает признательность за помощь в создании данного труда, даже несмотря на их молчаливое несогласие, протест и категорическое отмежевание от данного вспоможения следующим товарищам:
-Николаю Васильевичу Гоголю
-Гомеру
-братьям Стругацким
-О Генри
-Борису Акунину
-Джерому Клапке Джерому
-Леониду Филатову
-Василию Шукшину
-Михаилу Булгакову
-Вениамину Ерофееву
-Владимиру Богомолову
и многим- многим другим- за счастье читать и безвозмездно пользоваться их произведениями;
-Каземиру Малевичу, величайшему мистификатору прошлого столетия- за грандиозную шутку в области геометрии;
-Джемсу Джойсу, великому труженнику пера- за составление юмористического кроссворда в 700 п.л., не разгаданного и поныне;
-жене Надежде, живущей бок о бок с автором в период эпистолярного недержания по прИсказке старшины в/ч 42377 Мыколы Перетятько: «Не способствуете- так хотя бы не воспрепятствуйте»;
-мифологам, гидропоникам и номодистам Южного Урала- за своеобразную, порой фантастическую трактовку феномена под названием «Аркаим»;
-Ульрике фон Модус из дома Алленс- за верность, преданность и терпеливость при принудительных ночных слушаниях авторских читок;
-Когану - за здоровое потомство;
-Николаю, брату Степаныча- за своевременно присланные в щенный период и момент творческого спада косточки и обрезь;
-каналу ТНТ- за радость от возможности не включать его;
-Жедяеву Александру- за своевременно отданный долг восьмилетней давности и единовременное пребывание с автором на земле этой, грешной и счастливой;
-Александру Малышенкову, майору, бывшему старшему дознавателю отдела дознания УВД Ленинского района города Челябинска- за ночные консультации в области эсхотологии, эзотерии, экуминистики, синтаксиса, юриспруденции, лингвистики, онейромантики, ауспиции, миомантии, ведения допросов с пристрастием от 1 до 4 степени( наглядно), оказания первой помощи после таковых(срочно и наглядно), мартирологии и ещё многих и многих удивительных наук и квазинаук, подвластных лишь мировым ученым да российским органам;
-Анатолию Мишанову- за счастье ничего о нём не придумывать;
-Степанычу- за некоторую доминанту в данном опусе и за етс всего произведения, хотя, Степаныч, признаюсь тебе честно: 1. Гиппиус- это женщина. И пишет она на р у с с к о м языке. 2. Етс.- это «ет цетера», т. е. «так далее», а не «конец», как ты думал. Пенёк ты всё- таки, пенёк!
-В.Асмолову- за начало этой главы;
-жизни- за позволение человеку так радостно лабать на трубе;
-В. и Вад. Мищукам- за конец всего данного «Жития...»


«...И не совпадали эти пути ни у кого из грешных...»



«У нас не спрашивают: хочется- не хочется?..
Так хохочи, пока хохочется, чудак.
Пока не кончится твоё, пока не кончится
Тик- так, тик- так, тик- так-так, тик- так...»

1 апреля 2009- 23 октября 2009г.

К О Н Е Ц (наверное)…