Мой единственный голос

Взялся я как-то сочинять пьесу о выборах.Тема, конечно, далеко не шекспировская.Но ведь и я не в прошлом веке живу.А в литературные классики совсем не мечу.Однако, давайте окунемся в нашу предвыборную фантасмагорию- сколько в ней живой неподдельной выдумки! В обязательном порядке кого-нибудь догола разденут, прилюдно изнасилуют, в морду подадут, а то и вовсе, ненароком, прихлопнут.А на подобное зрелище любопытная публика всегда найдется. Слезы да сопли избирателям особенно по душе.
Так вот. Усевшись за стол, не успеваю вывести на бумаге название своей новой драмы, а за спиной неожиданно толпа собирается.Галдят, ругаются.Это мои нетерпеливые персонажи на театральную сцену рвутся.
-Ти-х-хо! - резко осаживаю разбушевавшуюся толпу. - Вначале действие обозначу, опосля начну всех по углам разводить.
За спиной стихает.И я головой напрягаюсь, сижу, задумавшись. Не просто единую сюжетную линию по всему спектаклю провести и в желанное русло выправить.
Вот в голове, кажется,что-то высвечивает, гениальная мысль заводится. Хватаю со стола свою любимую авторучку, что поплотнее к бумаге припасть. И вдруг, в эту самую минуту, все оттуда же, сзади, из-за спины, совершенно неожиданно,как говорится, подленько, по-предательски,из-под тишка, кто-то меня как саданет. И ровнехонько в правую почку.
-Ох-ха...
В глазах словно жаркий огонь вспыхивает.В голове струны лопаются, мысли рвутся.Поплыл, что называется.Однако, я не наринге, приводить меня в чувства некому.Раскачиваясь, словно в лодке,медленно плыву к берегу, весла прилаживаю.
И тут в ушах, как бы издалека, слышится чей-то непонятный дребезжащий голос.Вначале тихо, потом вполне вразумительно:
- Мля-а. Я кандидат!
Ясное дело,почудилось.Никак этой предвыборной лихорадкой заразился.Вот и поют в ушах, словно черти на выданьи.Однако, кто -то крепко меня зацепил.Есть, видать. мастера.В любой позиции с прицела не собьются.
И тут снова у ушах голосят - все звонче, настойчивее:
-Мля-а! Я кандидат!.
Ну теперь ошибочки нет, не почудилось.И не крики, а натуральные вопли звериные. Втыкаю в ушную ракловину дрожащий от волнения палец, да и сам в ответ как рявкну:
- Кша-а! - Кто мне в ухо орет? Я вам не баба чугунная1 И не ступа без пестика, чтобы в моих ушах долбить!
Возмутился, словом.И тут догадался, что делать надо.Авторучка рядом, при мне, стило заточено.Дайка, думаю, уажу этому наглому горлопану на его законное место. Хватаю со стола свое любимое вечное пёрышко, китайское, с утолщением на конце, чтобы не скребло, не мазало на листе,когда буковки выводишь. И эти восточным оружием, словно метким штыком, с силой - тырк туда, за спину.
-Вот тебе, рожа козлиная! Не лезь, если не просят.
И тут ясно чувствую, как после моего резкого заднего выпада ручка как-то заметно потяжелела.И будто в чем-то застряла. Поднатужившись, вытягиваю свое орудие из-за стола, а на пёрышке и вправду натуральный козел сидит. Крепкий такой, жилистый. На тебе, думаю, вот и рожа козлиная.Ну прямо в воду глядел.
Налюбовавшись таким бесподобным природным очарованием, поворачиваю перед собой пёрышко поудобнее, прицеливаюь. чтобы ненароком не промахнуться, и указательным пальчиком щелк этого двурогого подлеца прямо по носу.И брезгливо смахиваю его с пера на заготовленную театральную сцену.
Ах, как он необыкновенно радуется.Высоко приподымает свой тренированный зад, задорно взлягивает, трясет кривыми рогами, и по кругу, по кругу - давай вытанцовывать.
-Мля-а, я кандидадт!
-Ори теперь - сколько глотка позволит!
Забавная эта звериная радость.Вроде не человек, а страсти и эмоции те же.
Не успеваюя вдовольупиться своей писательской ловкостью, а в ушах уже снова, и того громче:
МЛЯ-а, я кандидат.
Ну теперь мой способ охоты отлажен-хватай да коли.Снова хватаю авторучку, и смело пёрышком туда, за спину.И снова не промахнулся - опять козел с копытами. Больше не церемонясь, опять же пальчиком щелк - и на сцену.
А в ушах настойчиво:
- Мля-а, я кандидат!
А я его на пёрышко.
-Мля-а, я кандидат.
А я - на пёрышко! На пёрышко! На пёрышко! Всех до единого этих паршивых козлов на сцену повыставил. немало оказалось.Резвятся от радости.Выражая свои козлиные чувства, громко противно блякают, в мокрые носы друг дружке копытами бьют, острыми рогами в плоские морды молотят.Дикое необузданное зверье, что с них спрашивать.С дурной овцы хоть шерсти клок,а сдушного козла - ни молока, ни мяса.Однако, кое-что и умеют,особенно соблазнительно и страсно выпендриваться.
Приглядываюсь к одному повнимательнее: видный такой.По-козлиному представительный.Передняя холка бугром, на твердом лбу - вилы двурогие.А длинный мясистый язык - словно широченная совковая лопата.
-Вот! - радостно восклицаю я.- Тебе и отдам свой голос!
Снова хватаю со стола авторучку, прицеливаюся пёрыком, и сразмаху, словно стрелой - тик ему прямо в высунутый язык.И прочно пришпиливаю к нему свой разьединственный избирательный голос.
-Пользуйся.Может и правда депутатом станешь.
Радуется,подскакивает, бежит к ярко освещенной рампе.И уже спотрит вокруг как-то уверенно, твердо.
- В депутаты собрался? Эх,полюбил бы кандидата, депутатта хочется.Говорят, у депутат по полуволочится.
Молчит, насупившись.
-Не понял, что по полу волочится? Это у депутата подпартейными штанами - кошелек с деньгами.У тебя -то денежки есть? На одних рогах в депутаты не вьедешь.
Оживляется, головой трясет, соглашается.
Есть, стало быть, денежки.Понятно.
-Мля-а, я кандидат!
-Вот заладил. Я тебе свой голос отдал, вот голосом и выражайся.Ну, голосом, голосом.Быть или не быть,- совсем уж по-шекспировски от него требую.
Глядит на меня, словно зажевать собирается.И активно силится какое-то действие произвести.Его затуманенные глаза как бы светлеют, его горло напружинивается, что-то жестко скрипит,клокочет.И вдруг со свистом вырываются наруже резкие звуки. похожие на челоческие слова:
-Мля-а..Мочить...или не мочить... - и снова замолкает.
-Ух ты! И впрямь по бессмертному Гамлету! Ну, вали.
Козел радостно глядит на меня и уже громче, уверенне, почти совсем внятно орет:
- Ответ, как рог, и остр и прост! Конечно же мочить!
-Во дает!- От восторга дико, едва не по-козлиному, вкрикиваю я.-Это по-нашему.Наш козлик, наш.Свой в доску! Русская душа, родная кровушка! А какой талант! Классика цитирует - от зубов отскакивает. Нет, не затеряется мой голос.Правильно выбор сделан.
Мой горячий взволнованный оптимизм наполняет козла непобедимой стойкой уверенностью.Он выгибает свою шею упруги колесом, копытами сокотит, в бой готовится.Только отмашку дай - любого на рога поднимет.
...Чем закончилось это первое действие? Ясное дело - полной викторией! Лоб у моего кандидадта оказался крепче. И ляжки толще- лягает без промаха.
Вот прихожу я теперь с работы, намаюсь, нервы на пределе, жена недовольна.И я тут же бегу на кухню, чтобы перекусить, и с наслаждением включаю наше любимое радио.И вот уже из приемника, как бальзам на поцарапанную душу, льется до боли знакомое:
-МЛЯ-А! Я ДЕПУТАТ!
Потом устраиваюся поудобнее возле старенького телевизора, и вот она картинка моей желанной жизни с ее верным заботливым благодетелем.
- МЛЯ-А! Я ДЕПУТАТ!
А как звучит. Не песня - симфония.
Тут как-то в одной из передач заладили разговор на тему политкорректности.Это чтобы политики от народа не отрывались. Передача -к барьеру, кажется, называется.На сцене - два деревянных стойла, простите за неуместное сравнеие, словно для весенней случки скота.А между стойлами пастух-осеменатор прохаживается, телеведущий, стало быть.Стоит мой ненаглядный избранничек возле этого самого барьера, возле этой случной изгороди,передней зажиревшей лопаткой на барьер облокачивается.Не смотря на откровенный недвусмысленный станок, в который его заключили, держится надменно, уверенно, словно и впрямь на святое дело по продолжению рода изготовился.Поза небрежно вальяжная, в стекляных глазах бездонная пустота с оттенком холодного снисхождения.Телеведущий его ласково обхаживает, о чем-то с опаской, заискивая, распрашивает.Мой депутат в ответ наукообразные речи разводит.Дескать, народное доверие - это когда и депутата, и народную власть все крепко и безоговорочно любят.А спрашивают-то его как раз наоборот - о любви депутат к народу.Впрочем, возможно и я что-то не понимаю.
- А вот один ваш избиратель,- словно прочтя мои мысли, осторожно возражает телеведущий,- с вами не совсем согласен...
Депутат явно не ожидает такого поворота беседы.Это кто может думать иначе и говорить об этом вслух, в его присуствии.От неожиданности смолкае прямо на полуслове. Наступает незапланированная неловкая пауза.
В эту минуту я с пристальным любопытством смотрю на своего недавнего театрального козла.Но уже совсем другого, неузнаваемого.И наши взгляды невольно встречаются, как тогда, в тот памятный день его жизни, когда перед его первым выходом на широкую сцену, я учил его произносить первые раздельные человеческие слова, и он усердно старался, подавив в себе известную козлиную гордоть.
И я вижу, что в эту минуту затянувшегося пристального обмена взглядами, он вдруг узнает меня.в его холодных остекленевших глазахспыхивает чуть заметная яркая искорка.Мне даже кажется, что вних появляется некая человеческая теплота.
Однако я непоправимо ошибаюсь.В считанную долю секунды эта малая светлая искорка разгорается ярким странным огнем, брызгая вокруг летящими жаркими лучами, заливая его круглые немигающие глаза бурлящей бешеной кровью.
Все происходит неожиданно.Прямо в телевизионном стойле, ухватившись за крепкий барьер, он как-то стремительно разворачивается, подпрыгивает вверх задом и, взыграв упитанной холкой, прямо сквозь стоящий передо мной старенький телевизор, своим фирменным левым боковым плотно и точно лепит мне под правую челюсть....
Вероятнее всего, я очухиваюсь доволь не скоро.Лежу снова на полу, память отшибло, в голове треск, словно ее надвое распиливают.
Наступает, наконец, едва заметное просветление.Начинаю на отдельные звуки реагировать.И вот откуда-то, словно сверху, издалека, словно из холодного темного космоса, слышу, наконец, узнаваемый голос.Властный, уверенный.Это мой главнй театральный герой свой заключительный монолог зачитывает:
-Мля-а! А ты, баран, козла не зли! В моей родной стране, без ложной скромности, козлы всегда в большой цене.
С непередаваемым душевным волнением выслушиваю эту заключительную часть своего окончательного приговора.Отдышавшись, поднимаюсь с пола, ловлю зыбкое неустойчивое равновесие.
-Это как получается? - В обидном зпале соскакивает с моего языка запоздалое возмущение.-Моим же голосом - и мне под правую челюсть.
Войдя в этакое эктремальное состояние, решительно хватаю со стола свое китайское перо - и вперед, в штыковую.С хрустом, сколько есть мочи,вонзаю острое перо в мельтешащего в телевизоре своего обидчика.Но где там! Мое тонкое пёрышко туж же сломалось: теперь этого подлго козлиного краснобая таким обыкновеннм оружием не достанешь.
Опустив беспомощно руки, на грани окончательного полубезумия, отупело размышляю о случившемся.А ведь сам во всем миноват.Простачок тщедушный .Додумалс, свой единственный голос первому встречному козлу отдавать.Лоб, видите ли у него шире, и задняя холка крепче, и копыта ярче блестят.И это называется неоспоримые аргументы... Ладно, Что это я совсем здравого рассудка лишился.
Впрочем, тут и про себя скажу.Если так, по жизни, без прикрас, так мало ли всяких тупых надоедливых баранов возле телевизра сидят, своих любимых ненаглядных козлов слушают.Вся страна, словно сплошное баранье лежбище. И по квартирам сидят, и по улицам бродят бестолковой бараньей дурью маются. Ату их! Ату! И мой ненаглядный родименький козленок тут совсем не при чем.
Думаю я вот так, открыто и честно - о себе, о тех, кто рядом живет, кто в последнее время тихо и незаметно ушел из этого мира, и сердце кровью обливается - так мне становится жаль своего козла. И как это я мог о нем так несправедливо подумать.Ведь если по-существу разобраться, по задуманным нашим понятиям, то ведь он, бедолага, позабыв о своем благополучии, весь, от переднего круглого лба, до заднего заостренного копыта, только и делает, что в неотложных заботах горит.За нас, убогоньких, недобитых баранов, ратует.А мы вместо благодарности его же за это больно ибезжалостно костерим, с глупыми вопросами к нему лезем.А ведь у него, между прочим, и своя закрытая личная жизнь существует.Но в нее я вмешиваться совсем не буду.
А если вспомнить о недавних выборах, то, честно говоря, сколько же ему довелось на своем пути разных баранов завалить - уму непостижимо.И это правильно.Каждому барану - свой хлев.Живи мирно, скреби этот забор своими загаженными боками и не рыпайся.
Кстати, о выборах.Тут моему козлу победная виктория совсем небезоговорочно досталась.Не за явным, как говорится, преимууществом.Всего -то в один голос. И лично меня это особенно радует.Этот единственный решающий голос в его блестящей победе на выбрах мой был. Мо-о-й!.