Над облаками.

Над облаками.
НЕ фантастический рассказ.
Когда смотришь на облака сверху и вблизи, кажется, что упади ты сейчас на них, -- не провалишся, а лишь утонешь как в перине; кажется, что даже можно ходить по этому ковру из серо-белой ваты. Да и вообще остаться жить. Ведь, кажется, здесь всегда царят мир, спокойствие и восторг. Наверно такие мысли приходят благодаря детским воспоминаниям, когда верилось, что на облаках живёт Боженька, там рай. Или, возможно, где то в самых потайных глубинах нашей души, живут воспоминания гораздо старше детских. Те, которые сохранились в самом духе человека, который помнит небеса. Чушь, конечно. Хотя...
Мерно гудели моторы. Мы все, около 100 человек, плыли на высоте около 8-9 километров. Внизу осталась земля, наша родная планета, с её заводами, газетами, параходами. С её вечной суетой.
Мой сосед справа был настоящий представитель этой земли. Высокий, статный, в хорошем костюме и обязательных очках. Держался он уверенно и, по всей видимости, нисколько не боялся полёта. Некоторое время он с умным лицом вглядывался в монитор своего ноутбука, затем закрыл крышку и стал глядеть по сторонам. Справа от него--в нашем ряду было по три кресла, -- сидел, вернее летел, ещё один пассажир, невзрачного вида гражданин, всю "дорогу" читавший библию, в красивом кожаном переплёте. Мне ещё подумалось тогда, что он, видимо, не очень доверял самолётам, и потому зарание и очень серьёзно готовился к возможным... осложнениям.
Вначале, высокий господин в очках (как выяснелось позже-- почти известный учёный), поочерёдно разглядывал нас, поворачивая голову то в мою, то в его сторону, с относительно постоянной амплитудой, но вскоре его интерес ко мне иссяк, и он стал искать повод завязать разговор с соседом справа. Признаюсь, нечто, сродни обиде или ревности даже колнуло мне сердце.
Конечно, делал это он весьма пристойно, ведь образец воспитанного человека тем и отличается от грубого завсегдая пивбара, навязывающего другому дискуссию, что введёт собеседника в мир самого приятного вида наслаждения -- общения, очень тонко, даже искусстно. А что каждый из нас хочет, если не предложить беседу другому, то быть в качестве, так сказать, "потерпевшего", сомневаться, уж поверте мне, не приходится. Исключения составляют единицы, остальные же, даже если и говорят, что нелюбители слушать "пустую болтовню", на самом деле подсознательно желают этого. Хотя бы для повода потом пожаловаться самому себе (если рядом никого нет), в несовершенстве этого мира, из за отсутствия в нём обычной тишины.
- Какая необычная и красивая у вас библия, -- произнес своё первое слово гражданин в очках, выражая искренние восхищение. Всё в лучших традициях школы Карнеги.
- Да-- ответил наш сосед, прервав чтение и закрывая книгу, что бы мы, вероятно, смогли лучше рассмотреть её. -- Такие специально сделанны для возможности взять священное писание с собой в дорогу.
- Скажите, это только Евангелие, или у вас два завета, старый и новый? -- показывая знание предмета, с интузиазмом произнёс высокий в очках.
- Хотите посмотреть? -- вместо ответа сказал невысокий и протянул книгу.
Высокий бережно взял библию в руки и лицо приобрело священное выражение. Полистав страницы, он вернул книгу и ещё раз выразил восхищение. Собеседник был завоёван.
- Да, -- глубокомысленно произнёс высокий после нужной паузы, -- историческая ценность библии очень и очень велика. Однако в полной мере это относится только к ветхому завету. Вы согласны? События описываемые в новом завете, спорны, с исторической точки зрения, ведь они множество раз переписывались людьми.
- Возможно вы правы, -- ответил наш сосед, -- но для верующих ценность несут не сколько исторические факты, сколько истинны. в этом плане новый завет несравненно выше.
- Позвольте спросить почему?
- Потому что он -- новый, -- улыбнулся невысокий, -- так сказать, самый последний список указаний Бога: как жить, как верить, как попасть в рай.
- И вы верите, что Бог, описанный здесь, на самом деле такой и есть?
- А вы разве нет?
- Я учёный, -- вместо ответа сказал высокий. -- Я верю в науку, в факты. Нет, я конечно допускаю существование некого высшего разума, но в огромной вселенной, к разгадке законов которой мы теперь подошли вплотную, нет места выдуманному людьми образу Бога. Всё это происходило в те времена, когда человек со страхом смотрел на небо, и считал, что молния, есть не что иное, как огненная колесница этого самого Бога. Наука же пытается постичь такие явления, с чисто физической стороны. Возможно, ещё во времена написания библии, учёные раскрыли бы истинное положение вещей, объяснили бы природу грозы, молнии, термоядерной реакции на солнце и других звёздах. Именно звёзд, а не богов. Полагаю, священникам всегда было выгодно держать людей в неведение, и учёных попросту сжигали. Но теперь времена изменились. Почему же мы с упрямым упорством должны продолжать верить в написанное тысячи лет назад?
- Вы не первый, от кого я слышу подобные рассуждения, -- снова улыбнулся невысокий.
- Несомневаюсь. Это обычная логика.
- Иногда логика не лучший друг наш, иногда хочется игнорировать её голос: холодный, жестокий, беспощадный. Хочется, что бы случилось чудо.
- Слабый человек может быть и хочет, но сильные духом привыкли смотреть правде в глаза.
- Вам легко говорить, вы вероятно обладаете этим духом, сильной волей, а я и вправду не очень силён. Бывают случаи, когда я чувствую себя совершенно беспомощным, во всём этом злом мире.
Эти слова, которые произнёс невысокий, я обычно слышал только полными иронии. Но тут не смог уловить даже её тени. Высокий тоже не увидел ирониии (хотя, подозреваю, и не хотел), и он с величественным видом откинулся в кресле и посмотрел на свои часы. "Дорогие" -- сразу же отметил я автоматически.
- Однако долго длится наш полёт, -- сказал он, -- уже 2 часа. А до посадки ещё нескоро.
Мы все помолчали.
- Вот взять самолёт, -- неожиданно сказал высокий. -- Я понимаю, вы боитесь летать на нём, и это, осмелюсь сказать, тоже из за ваших убеждений. Я же, например, отношусь к этому спокойно, поскольку хорошо изучил и аэродинамику, и механику. Я ведь в какой то степени даже причастен к постройке этого чуда инженерии. Нет, не этого боинга, но имею научные труды в данной области. Я уверенно захожу на борт, потому что -- знаю, -- он поднял вверх палец. -- Понимаете меня, -- я не принимаю на веру слова, например, стюардессы, заверяющей меня, что самолёт взлетит и сядет. Я лично знаю, что данная конструкция, согласно законам природы, согласно подъёмной силы, возникающей благодаря разным давлениям воздуха под крылом и над ним, -- оторвётся от земли. Это закон. А закон нельзя изменить.
- Законы природы нельзя изменить, это верно, хотя и они во власти Бога, но ведь вы не можете гарантировать безотказную работу тех частей, которые изготовили люди. Это пока ещё не закон.
- Вы правы. Но и тут я спокоен, поскольку перед полётом использовал свой ум. Как? Я посмотрел статистику. Самолёт самый безопасный транспотрт, по сравнению, например, с автомобилем. Если на дорогах в мире погибают 80%, то в авиакатастрофах всего 2%.
- Но ведь остаются, эти 2%.
- Послушайте, но это же глупо, вы же взрослый человек, неужели вы и вправду столь панически боитесь летать?
- Да нет, кто вам сказал, что я боюсь...
- С нами ничего не случится, можете мне поверить, -- пребил его высокий. -- Тем более, что вы привыкли верить... чему то там. Поверте и мне, какая вам в сущности разница.
Невысокий улыбнулся.
- Мы в полной безопасности, -- добавил высокий и дружески похлопал верущего по плечу.
И вдруг, в этот момент случилось нечто, что наверняка покажется вымыслом, потому что было сущей правдой. Внезапно самолёт наш сильно трехнуло, через секунду ещё раз, а ещё через мгновение -- в котором все мы "выразительно" взглянули друг другу в глаза, -- кресла под нами стали проваливаться. Это было, конечно, лишь ощущение, но все, кто когда нибудь испытывал такое, знает как это жутко. Любой, даже не знакомый с законами тяготения, сразу понимает -- он падает. Исчезает чувство опоры, то, к чему человек привык, за что держится в этой жизни, считая непоколебимым, и это не обязательно кресло самолёта.
Да, мы падали. Я скорей готов был поверить в происходящее как в кошмарный сон, чем в реальность, случившуюся со мной. Со мной! Я взглянул в окно, у которого сидел, и увидел стремительно приближающиеся облака, ту самую серо - белую перину, по которой давеча мечтал прогулятся.
"Уважаемые пассажиры, просьба пристегнуть ремни безопасности" -- раздался голос стюардессы.
Самолёт в очередной раз трехнуло и я снова почувствовал, как меня тянет от кресла вверх. Вдруг с другой стороны раздался чей то крик, потом другие -- кричали в основном женщины, -- и как цепная реакция по салону понеслись возгласы: "горим"! "мотор горит"! "двигатель горит"! Люди сидевшие на другой стороне прильнули к окнам.
Помню я подумал в тот момент: "ерунда какая, поднимают панику", но глухой, короткий хлопок раздавшийся в тот момент, окончательно поставил всё на место. Заплакали дети.
" Уважаемые пассажиры, наш самолёт совершит вынужденную посадку. Командир корабля просит всех не потдаваться паники и оставаться на своих местах" -- услышал я вновь взволнованый голос стюардессы.
Плохо помню нашу посадку. Плохо помню что чувствовал, что переживал. Но одно врезалось навсегда в мою память: мой сосед, тот, что был справа, высокий господин в дорогом костюме, сжимал руки своего соседа, того, что читал библию и смотрел на него таким взглядом, что в одно короткое мгновение я сразу понял -- он ни за что не отпустит его.
А ещё я помню как подумал: "Господи, а что если всё же есть рай и есть ад?"
В тот день я не выяснил этого. Никто из 100 человек, летевших над облаками не выяснили этого.