Малыш и Декарт

Вон он идет - ботинки блестят и воняют чем-то, брюки смешно топорщатся сбоку, не как у всех, на голове – смешная шапка. Я чую его издалека – сначала в промерзшем за ночь переходе слышны гулкие шаги, потом появляется нелепая фигура, широко размахивающая руками при ходьбе и бормочущая что-то себе под нос. В этот момент нужно заставить себя оторвать закоченевшее тело от кое-как нагретого бетона и проковылять ему навстречу, виновато помахивая хвостом и преданно заглядывая в глаза.
- Привет, Малыш, - он ласково треплет меня по загривку, оставляя в шерсти знакомый когда-то запах домашнего тепла - включенного на кухне газа, варящихся в алюминиевой кастрюльке сарделек и свежепринесенного из магазина хлеба. – Замерз, бедняга? Пойдем, отогреешься.
Он подходит к стеклянным дверям и, звеня связкой ключей, отпирает их. Я вежливо пропускаю его вперед и аккуратно протискиваюсь следом. В большом зале тепло и тихо. Скоро он включит эскалаторы, и народ побежит, суетясь, по своим делам. Но, все это позже. А сейчас, он торжественно вынимает из кармана сверток с аппетитными косточками, разворачивает его и кладет рядом со моим носом. Надо быстрей съесть угощение, пока не появился злой сержант. Ну, не любит он собак. Боится, почему-то. Хотя, виду не подает. Старается меня выгнать за двери. Тут важно увидеть его раньше и скользнуть ужом на эскалатор, ведущий вниз к поездам. А там – едь, куда хочешь.
- Михеич, а ведь ты для Малыша, что твой бог, - это тетя Маша – уборщица. – Появляешься ниоткуда, кормишь, поишь, а потом исчезаешь в никуда.
«А ведь и правда, - я стоял, зажав в зубах последнюю кость. – Раньше, в той, прошлой жизни, я был атеистом, как и все, или почти все, окружавшие меня люди. А сейчас впору задуматься, что есть Бог и что он значит для каждого живого существа в этом мире. И он есть. Иначе, я не помнил бы, кем был в прошлой жизни. Да-а, вот тебе, бабушка, и картезианский дуализм. А вот и мент пожаловал. Надо бежать, пока не получил форменным ботинком по ребрам».
- Пока, люди добрые. До завтра!
- Что-то Малыш сегодня разлаялся, - тетя Маша обернулась от эскалатора.
- Бить его некому, - удачно, на его взгляд, пошутил сержант. – А мне некогда.
- Тебе бы Пришвин, о вечном надо думать с такой фамилией, - Михеич запер свою каморку. – Что ты оставишь после себя?
- А что? – возмутился сержант. – Вона, дачу оставлю. Чай, тоже, не лаптем деланные.