Пять уроков ботаники 2

VI. ОРХИДЕЯ

Я почему-то уверен, что этой главе достаточно названия, потому что Она описала все в другой жизни. А еще я надеюсь, что Она поймет иронию этих слов и даст мне знать об этом. «Потому что я ничего не забываю». Но Она точно не видела этого фильма.

Вышла мадьярка на берег Дуная
Бросила в воду цветок…

VII. ПЛОХАЯ ПРИМЕТА

Когда Она была другой, я ошибся. Я и так никогда не верил в приметы, особенно в дурные, а эту не знал вовсе.
- Как ты нашел меня? – Она приняла желтые георгины и засмеялась.
Через много лет она сказала, что очень испугалась в то утро, потому что дарить желтые цветы…
А я и сейчас толком не знаю. Не то к разлуке, не то к измене.
И по-прежнему не верю подобным приметам.

VIII. ПОПАВШИЙ В ГЕРБАРИЙ

А я лишь след застрявшего луча.
Я не оставлю даже слабой тени,
Средь высохших стеблей переплетений
Блуждая и тихонечко ворча.

А я лишь целлюлозы грамма два,
Которой никогда не испариться.
И мне росою больше не искриться,
Не слышать, что вокруг шумит трава.

А я лишь отпечаток лепестка,
Недостающее звено браслета,
Как отголосок солнечного лета,
Донесшегося к Вам издалека.

IX. О ЗАМОРСКИХ СВЕТАХ

Вы и представить не можете, как больно Вы попали в точку.
За Океаном есть жизнь. Это не Конец Света…
- Это не конец, Света, - сказал я себе, когда Она уехала за этот самый Тихий океан – в Ванкувер.

Нет!
Не разбудят губы на рассвете...
Не пожелать тебе спокойной ночи...
В стихи впервые вставлю имя.
Светик.
Теперь уж можно...

Слезы лижут очи
И за одну минуту наполняют
Подаренное счастье горьким горем,
Расплескиваясь то широким морем,
То, умещаясь в капле,
Как бывает, когда три дня собой заменят годы,
Когда одно руки прикосновенье
Превысит по теплу жару погоды,
Когда волос шелковых дуновенье
Вдруг переносит в райские сады.

Кто скажет, что я жить поторопился?
Иль опоздал?
Но нету в том беды,
Что пыл моей души не затупился.

С судьбою шутки плохи - всем известно.
Захочешь изменить ее - сломаешь.
И пороху не хватит, если честно.
Как горько, когда это понимаешь.

X. БЕЛЫЙ ВАЛЬС

Все лето звучал «Белый вальс».
Пусть не вальс, а просто Белый танец.
И каждый был мой, и не только Белый.
И не могло быть иначе.
А потом были счастливые Черные ночи.
Мы бродили под звездным небом до самого утра по лугам и тропинкам.
Она - единственная, пред кем я чувствую свою вину.
Может быть, потому что так и не поцеловал?
А если бы поцеловал, что бы случилось?
Тогда я хотя бы знал, где Она сейчас.