Серая комната

Серая комната, под потолком короткий шнур, на котором крепится лампа дневного света, которая беспрестанно трещит и мелькает, создавая неприятное угнетающее ощущение. Сам потолок грязно-серый потрескавшийся местами с вывалившимися кусками штукатурки. Стены тоже создают весьма «приятное» впечатление. Они были покрашены, когда то в синий цвет, который со временем, стал серым и краска, которая раньше наверняка блестела, сейчас облупилась. Углы затянула паутина, которая кишит остатками улова пауков, скелетами мух. В комнате три окна, но куда они выходят неизвестно, потому, как они затянуты заклеены какими то старыми пожелтевшими газетами с внешней стороны. Рамы окон, источенные жуками, почти, что превратились в труху, но при этом как бы вы не старались выйти через окно в мир или хотя бы посмотреть, куда они выходят это просто невозможно. В одной из стен кирпичная кладка, судя по всему там, когда то была дверь. Пол, когда то возможно и был красив, но сейчас представлял собой жуткое зрелище истертых временем, шматов линолеума. В центре комнаты стоит массивный стол, на котором лежат стопки бумаг, ручки и пара книг, в истрепанных переплетах, одна из них библия. У одной из стен лежит старый матрас, на котором днем восседает старый разбитый артритом крыс, с розовыми подслеповатыми глазами. У противоположной стены ведро, являющееся отхожим местом, в центре ведра зияет темная дыра, ведущая, куда то вниз, а может и в никуда. За столом, на столь же массивным, как и стол, стулом человек. Человек лохмат и сутул. Его лохматая шевелюра блестит серебром. Сложно судить о его возрасте. С одной стороны по лицу разбегается паутина морщин, а с другой стороны кожа его молода. Так же и глаза с одной стороны хранят в себе всю мудрость человечества, а с другой стороны это глаза несмышленого ребенка. Все в облике этого человека двойственно глядя на него, возникает одновременно образ старца и образ несмышленого юнца.
(Продолжить)


Он не знал, когда он в последний раз видел солнце, людей и мир в целом. Он не знал, когда в последний раз ел. Весь его день сводился к тому, что он писал истории из жизни своей или чужой. Либо он перечитывал книги, что у него были вслух крысу, который слушал его очень внимательно. Либо сгонял крыса с матраса и проваливался в сон. Во сне он видел то, чего был лишен в реальности, он видел жизнь, течение времени и людей.

Как он оказался в этой комнате он помнил весьма смутно. Но вроде бы, он сам попросил замуровать его здесь, причем замуровать, так что б бегство было невозможным. Он попроси лишь стол, стул две книги и бумагу с ручками. Ему хотелось уединения. Он часто вспоминал что, оставшись один, он поначалу был безмерно счастлив, потом пришло отчаянье и недоумение, граничившее с безумием, он рычал как дикий зверь, бросался на стены, пытался выбить окна, но они не поддавались его напору, он рвал на себе одежду и волосы. Он понял, что одиночество и изоляция превращают его в безумца. Он боялся безумия. Поэтому он нашел в себе сил и просто смирился, с тем положением, в которое сам себя загнал. Единственное чего он не помнил, так это давал ли он распоряжение о том, что б его освободили, или нет.

Он не знал, сколько времени он тут провел. Сначала он вел календарь, но потом плюнул на эту затею, так как трудно вести календарь в комнате, где нет смены дня и ночи, и куда не проникает ни один звук из внешнего мира, где есть лишь мерцающая и трещащая лампа…

Он был лишен еды, но у него была вода, стекавшая по тоненькому желобку, из под рамы одного из окон. Вода стекала, точнее, капала в солдатскую алюминиевую кружку. Когда кружка наполнялась по края, подходил крыс и утолял свою жажду, а то, что оставалось, допивал человек. Иногда воды не было совсем, ни капли из желобка, тогда он вместе с крысой садился у кружки и начинал отчаянно молится богу воды и желобка, умоляя дать воды хоть на четверть кружки, что б ему и крысу было чем смочить горло. Иногда он не дожидался течения капель драгоценной влаги по желобку и терял сознание. И тогда, стоило лишь, появится воде и наполнить четверть кружки, крыс приводил его в чувство тыкаясь носом в его лицо, либо, кусая до крови мочки его ушей. В таких случаях крыс отдавал ему пальму первенства в утолении жажды, после чего он разбитый уползал на матрас и проваливался в сон. А крыс утолив свою жажду, приходил к нему и устраивался на его плече.

Он очень боялся, что когда кончатся листы бумаги, он сойдет с ума. Писал мелким шрифтом, оставляя совсем маленькие промежутки между строк. Чистых листов с каждым днем становилось все меньше и меньше.
- скоро бумага закончится - думал он – когда она кончится, я буду писать на книгах, затем на столе и на стуле, а потом я вскрою вены и буду писать кровью на стенах.

Так он проводил свое время в заточении. По большей части он старался не позволять себе думать о том, что послужило причиной его добровольного заточения. Ведь что должно такого произойти в жизни человека, или что такого должен сделать сам человек, что бы вот так вот убежать ото всех, от человечества, от всего живого, это не уйти в монастырь, где какой бы уединенный и аскетический образ жизни не вели монахи, они все равно видят свет, день ночь, небо, людей, это просто попросить замуровать тебя…

Однажды после очередного пробуждения он вдруг понял, что не один в комнате. Он сел и долго тер глаза, потом минут пять щипал себя за самые болючие места на теле, даже попросил верного крыса укусить его, но ни чего не изменилось. За его столом, на его стуле кто то сидел. Он осмотрел окна, кирпичную кладку в стене, все оставалось неизменным.
- Бред, этого не может быть!!! Не по желобку же? Скорее всего, у меня температура, на фоне обезвоживания, или от накопившейся усталости – подумал он и откинулся снова на матрас, и через секунду уже блаженно храпел. Ему снился мир вне комнаты наполненный ароматами, звуками и самой жизнью. Когда он вновь проснулся и открыл глаза, этот некто по-прежнему восседал на его стуле, за его столом и улыбался. Он понял, что тереть глаза и проваливаться в сон бесполезно это ни чего не изменит.
- Кто ты?- спросил он
- Я? я то, да как тебе сказать? Ты посмотри внимательно, может, что и поймешь.
Он смотрел и ни чего не понимал
- может все же галлюцинация? Да, нет, не похоже…
Спустя время он все же спросил
- Послушай, я не намерен играть в игры. Меня интересует кто ты? И каким образом ты здесь?
Он побоялся обращаться к сидевшему перед ним человеку как к мужчине или женщине, потому как пол собеседника было определить невозможно ни по облику, ни по голосу. Так же и возраст трудно было понять, так как волосы были седы и лохматы, а черты лица выдавали в нем старца и юнца одновременно..
- Я твоя душа, если ты этого не понял, а как? Тебе этого лучше не знать. Тебя интересует мой возраст..хм.. я много старше чем твоя телесная оболочка, но вместе с тем я очень юна по сравнению с вселенной или богом. Тебя интересует мой пол? У души его нет, хотя впрочем, душа она моя, следовательно, женский. Тебя как я вижу, сильно волнует, не бред ли я? Не галлюцинация ли? Так вот отвечу, нет. Я твоя реальность такая же, как и все в этой комнате, как твой крыс и ты сам. И то, что ты будешь тереть свои глаза или проваливаться в сон тебя не спасет и не избавит от моего присутствия, если не веришь, подойди и дотронься.
Закончив свой монолог она вновь заулыбалась. Он вновь на всякий случай потер глаза и ущипнул себя, но, конечно же, ни чего от этого не изменилось. Он посмотрел на преданного крыса, тот как то встревожено на него смотрел
- эх, жаль, дружище, что ты не можешь говорить
крыс вильнул хвостом и отвернулся. Он встал с матраса и подошел к душе, дрожащей рукой, коснулся ее лица, и тут же ее отдернул. Лицо было теплым, следовательно, перед ним сидел живой человек, а не фантом.
- Ну что? Теперь веришь? Кстати твой крыс умеет говорить и многое тебе говорит, да только ты не слышишь, а может, не хочешь, хотя в нашем случае это пожалуй к лучшему
В его голове один за другим возникало куча вопросов
- Я прошу тебя, давай ты не будешь мучить меня своими дурацкими вопросами - попросила душа
- телепат - подумал он
- нет, я не телепат, я просто предвижу все то, что ты можешь и хочешь сказать, ведь я твоя душа.

-все же я должен задать тебе вопрос, который волнует меня больше всего - задумчиво произнес он – меня интересует, почему раньше ты не представала передо мной в человеческом обличье, где ты была раньше, ведь порой ты бывала мне нужна, почему именно сейчас?
- скажи, а ты помнишь, как и почему ты попал сюда?
-пожалуй, нет, но какое это имеет значение, и какое отношение к нам?
- тогда слушай и все поймешь. Ты жил как все не лучше не хуже. Тебя всегда окружали люди, люди были все разные, и хорошие и не очень. Тебе всегда хотелось им, что то дать, но ты не знал что, и отдавал им меня по кусочкам, отдавал, так как дают милостыню у церкви страждущим. Но трудно дать просто кусок души, пусть она и большая и ее на всех хватит. Каждый раз, раздавая меня людям, ты вырывал вместе со мной кусок своей плоти, кусок сердца, а это больно. И однажды ты устал от постоянной боли. Возможно, если бы ты брал что, то взамен тебе было бы проще, но ты не желал этого. Устав от того что страждущих много, а ты один, ты решил уничтожить меня. Нет, ты не продал меня дьяволу, как это делают другие. Ты просто отвернулся от меня, ты постарался изгнать меня из своего тела и тебе это удалось. Но и этого тебе показалось мало, ты в страхе, что кто то может попросить у тебя еще что-то. Просто убежал от всех и от себя в том числе. Ты нашел эту комнату, принес все необходимое тебе и замуровал себя сам, предварительно проверив крепость и надежность своей темницы. Ты знал человеческую сущность и понимал что ни чем не отличаешься от остальных, ты боялся что однажды ты сорвешься и проявишь малодушие постаравшись вырваться отсюда, поэтому ты сделал все для того что б это было невозможно. Я наблюдала за тобой, все-то время, пока ты был без меня, наблюдала незримо, ведь у меня нет телесной оболочки. Я больше не могла смотреть, как ты тут гниешь, и решила придти на помощь.
-но чем ты теперь можешь мне помочь? Ты можешь разрушить кирпичную кладку? Разбить окна? А может ты мне дашь твою бестелесность? Что бы я вышел.
- нет, я не собираюсь громить заслоны, которые ты создал сам. Ты создавал тебе их и рушить. И как ты видишь, оболочка моя отнюдь уже не бестелесна. Я здесь для того что б ты обрел вновь меня, а то бишь душу, что б мы вновь стали единым целым. Это и есть твой выход. Я смотрю, ты читаешь библию и призываешь бога, но он не слышит, потому что у тебя нет души.
-и как ты себе представляешь наше слияние? И зачем мне это? Мне хорошо и так.
- но ты же хочешь выйти отсюда?
- с чего ты это взяла? И почему ты вдруг решила, что если я читаю библию так это, потому что я призываю бога? Я читаю библию, только потому, боюсь разучиться грамотно, говорить и писать...

Они еще очень долго спорили и припирались, а крыс смотрел в это время на человека почти с человеческой тоской.. Пришло время, он лег на матрас пригласил душу устраиваться рядом, обнял ее, а крыс привычно взгромоздился на его плече. Когда проснулись, то пришлось делить воду уже на троих. Их дискуссии продолжались с момента пробуждения до момента сна.

Три разные концовки.

Концовка первая.

Однажды он проснулся. Души не было. Крыс сидел на краю матраса. А комнату заливал солнечный свет. Свет бил из проема, где, когда то была кирпичная кладка.
- надо же подумал он, все же душа была права, стоит нам слиться, и бог услышит, и я выйду, интересно, как нам это удалось?
И уже в следующую секунду он глубоко вдохнул, посадил крыса в карман рубахи и вышел в проем навстречу миру.
Крыс всячески пытался привести его в чувство, тыкался носом, кусал мочки ушей, но все было бесполезно. Он умер. Крыс печально забрался на его плечо. И долго по нему плакал, вспоминая, как они познакомились, как крыс предпочел человека своей стае. Как он прогнал стаю и охранял его. Как порой крысу казалось, что они единое целое, две половинки одного, что они души друг друга. Ему было очень жаль что они не могли говорить друг с другом. Потому что крысу казалось, что человек умер, потому что ему было не с кем, обмолвится даже словом, что он умер от одиночества. Поубивавшись крыс подбежал к стене и выбежал в маленькое отверстие в мир. С мыслями о том, что человек очень хотел выйти, но не смог, значит, за него это сделает он…
Концовка вторая.


Он потихоньку вырывался из власти сна. Почему то дышать было трудно. Глаза не открывались. Он слышал, какое то бормотание подле себя, что было странным.
-Душа понятно, но с кем она может говорить еще, неужели крыс научился говорить? Так надо, каким то образом открыть глаза, тогда возможно все встанет на свои места.
Тело предательски ныло и не слушалось. Когда он все же разлепил глаза, то долго прибывал в недоумении. Его окружали люди в белых халатах. И комната. Это была другая комната, не его. Эта была стерильно белой. Он лежал на кровати. От его рук отходили, какие то трубки, к каким то аппаратам. Рядом сидела молодая женщина.
- душа? Простонал он.
Врачи оживились. Молодая женщина заплакала. Это были слезы счастья.
-ну, с возвращением вас, вы долгое время были в коме и мы уже не думали о хорошем исходе дела. Теперь вы быстро пойдете на поправку.
-где крыс? Где мой крыс, где моя душа, где комната? Где я и как сюда попал? Врачи недоуменно переглянулись, пожали плечами.
-вы в больнице? Вас привезли на скорой после аварии, около месяца назад.
Он огляделся, на кровати сидел плюшевый мишка, а за руку его держала, все та же молодая женщина. Мысли путались и в голове был кавардак…

Концовка третья
.......................................