Комисетта

Комисетта

Электричка, маневрируя на подъездных путях, чуть повернула, двери поехали, и девушка инстинктивно отдернула руку. Я видел, что до этого она опиралась рукой на панель, за которую теперь уходили двери электрички, а ее пальцы находились в щели между дверями и этой панелью. Когда двери дернулись, мне и самому стало на мгновение страшно за эти тонкие пальчики. Двери остановились, и ее рука вернулась на место. Я тоже уперся своей рукой в ту же панель, чуть выше руки девушки. Да нет, конструкция кажется вполне безопасной, щель довольно широкая, и пальцам ничто не грозит.
Затем уже потянувшиеся к выходу пассажиры снова привели дверь в движение, и теперь она быстро вдвинулась в проем, грозя ударить по нашим рукам. Мы оба отдернули руки. И снова, вернув руку на место и приглядевшись, я убедился, что и этот маневр дверей не грозил рукам, двери стопорились раньше, чем их край мог задеть руки. Надо же, продумано как конструкторами!
Какая-то овальная у нее ладошка. Пальцы ровные, пожалуй, даже длинные. Очень красивые и аккуратные ногти, покрытые светлым лаком. Чистые и свежие, хотя мы едем с дачи. Длинненькие непосредственно на пальцах, но за края выступают чуть-чуть. А я и не люблю, когда сильно выступают, да еще загнутые, как у хищной птицы.
Очередной маневр электрички, движение дверей, но теперь мы не убираем рук с упора, лишь моя рука, якобы от этих резких движений электрички, опускается чуть ниже и касается красивых пальчиков. Виноват, виноват, виноват. Впрочем, за действительной резкостью движений я не сумел почувствовать прелесть прикосновений. А она вряд ли вообще это заметила.
Это был нечаянный и необдуманный эксперимент. Обычно я не стараюсь коснуться чьих-либо рук сам, мне больше нравится, когда нечаянное касание совершает спутница. Вот ее рука держится за поручень чуть выше моей, но постепенно скользит ниже и ниже, а я тихо жду, когда резкое движение автобуса или троллейбуса заставит скользнуть эту милую ручку вниз. Иногда происходит не просто касание, но ее пальчики ухватываются за мою руку, девушка смущается, а я извинительно улыбаюсь и уступаю более удобное место на поручне ей, передвигая свою руку ниже или выше.
Этот спектакль разыгрывается в моем воображении. На самом деле, я думаю, девушка нисколько и не задумывается о предыстории и последствиях такого касания. Ну, дернулся автобус, задела кого-то, мысленно извинилась. А зачем иначе - не на ногу наступила. Да и не ее вина в этом.

А мне вспоминаются истории из романов девятнадцатого века, когда существовал целый этикет этих касаний (не в автобусах, конечно), когда поцелуй руки так ценился обеими сторонами.

Красивые пальцы свидетельствуют о неразвитой сексуальности. Но относится ли это к пальцам девушек?

С ее руки мой взгляд переносится на ее шею, на плечи, скрытые белым трикотажем футболки. Светлые завитки волос возле ушей. Все так близко, только чуть склони голову. Правда, красиво. Мое дыхание касается ее кожи и возвращается ко мне. А она ничего не знает, ничего не чувствует. Да и зачем ей это? Выйдет сейчас и растворится среди людей города. И я никогда не узнаю ее, если встречу. Да, я вижу ее сейчас лишь со спины, но у меня все равно никакой памяти на лица. И мне довольно этого вида.
Взгляд останавливается на полоске, пересекающей плечо. Это пропечатывается через белый трикотаж бретелька. Ровная узкая полоска опускается по спине вниз. Отчетливый бугорок на этой полоске обозначает специальный узел, регулирующий длину бретельки. Я мысленно вижу его устройство с маленькой пластмассовой пряжкой, представляю, как эта полоска материи слегка утопает в чуть смуглой от загара коже.
Уходя вперед, бретелька, очевидно, достигает чашечек, но моя мысль сейчас не идет вслед за бретелькой к этим чашечкам и к их чудному содержимому. Больше всего мне сейчас хочется поцеловать либо шею в светлых завитках волос, либо ровные пальчики с тонкими и длинными ноготками.

Выйдя из здания вокзала, я оборачиваюсь и в первый и в последний раз узнаю эту белую футболку.

* комисетта - футболка (исп.)