Глеб Соколов "Ужасы перистальтики" Роман. (Отрывок)

Г Л Е Б С О К О Л О В




"У Ж А С Ы П Е Р И С Т А Л Ь Т И К И"





Р О М А Н

(О т р ы в о к)




copyright©Соколов Глеб Станиславович Все права защищены





















1
Он открыл глаза. В первое мгновение не сообразил, что происходит, но тут же вскочил на кровати. Тишина!.. Его охватило дикое нервное напряжение - он проспал!.. Будильник молча стоял на своем месте. Проспал именно в тот раз, когда проспать нельзя было ни в коем случае. Он вскочил с кровати, подскочил к стулу, на который был наброшен его халат, схватил халат, начал одевать, тут же сообразил, что не халат надо одевать, а рубашку, галстук, костюм. Вслед за этим подумал, что надо хотя бы почистить зубы - кинулся чистить зубы. Дверь ванной комнаты ребром была направлена прямо навстречу ему. С размаху ударился головой, сдавленно вскрикнул и схватился за лицо, - удар пришелся по лбу, носу, губам. Он понял, что с разбитым лицом… Надо придумать оправдание тому, что он так ужасно опоздает в такой момент, использовав как-то это разбитое лицо!.. Какая чушь лезла в голову!.. Он еще не проснулся…
Он был у зеркала: следов удара не особенно много - в сущности, кроме красноты на лбу не было ничего. Он открыл воду, выдавил на щетку пасту из тюбика и принялся чистить зубы… Почистив зубы, в ужасной спешке оделся: особенно с трудом дались зимние вещи - молния у куртки никак не соединялась.
Он носил вокруг шеи длинный белый шарф, который никак не удавалось замотать, как того требовалось. Шарф наматывался то выше, чем надо, то ниже, сворачивался жгутом… Вкривь и вкось, совершенно не закрывая низ шеи и грудь! Ноги не лезли в тяжелые зимние ботинки - мешали туго затянутые шнурки, - накануне он с усилием, не ослабив шнуровки, стащил ботинки с ноги... Наконец, он неловкими движениями злясь и нервничая ослабил шнурки и затем долго не мог как надо зашнуровать ботинки… Все же он вышел из квартиры, запер дверь, спустился на лифте вниз...
Он шел к станции метро, навстречу попадались люди, которых часто встречал по утрам - вот как этого дядьку и эту тетку!.. Он уже совсем рядом со станцией…
Он был в плотной толпе, которая медленно двигалась к дверям метро, за которыми были уже турникеты и спуск на платформу. Все прозрачные двери раскрыты и ни одна из них ни на мгновение не закрывалась, - люди в них проходили непрерывной вереницей. С боков поджимали, перед ним, прямо перед его лицом была спина высоченного мужика в темно-коричневой дубленке, сзади кто-то все время чем-то слегка приударял ему по ногам, - кажется, каким-то пакетом. У самых дверей перед ним влезла какая-то женщина, он вынужден был замедлиться, замяться и тут же сзади ему наступили на ногу. Он ужасно нервничал - скорей! Скорей попасть на работу! Но двигаться хоть сколько-нибудь быстрее не было никакой возможности.
Наконец-то! Он был у турникета и пропустив через него свой проездной билет быстро прошел к лестнице на платформу. Разумеется, все люди, которые только что давились у дверей, были здесь… Все нервно ожидали поезда. По утрам на "-ской" всегда было много народа и в поезд приходилось вталкиваться, а не входить, но сегодня отчего-то было особенно людно… Странно, он вроде бы и проспал и вышел позже, следовательно, народа должно быть уже поменьше… Впрочем, все-то как раз выходят из дома немного позже его, так что как раз через некоторое время после того, как он уезжает с "-ской" и начинается особая давка. Поезда не было… Он занервничал еще больше. Остановившись, он через некоторое время обратил внимание, что тот самый высоченный мужик в темно-коричневой дубленке, за которым он входил на станцию, стоит здесь… Артем прошел метров на десять дальше по платформе. Здесь народа было ничуть не меньше: какие-то бабы, студенты с отвисшими за спиной рюкзаками, - а может быть они были еще и не студентами, а школьниками? - мужики с газетами…
Поезда все не было, народа собиралось все больше и больше.
"Ах, черт!" - он вспомнил, что забыл дома документы, которые накануне принес с работы. Это были очень важные документы - вернее копии документов, которые он сделал специально для себя, как рабочий вариант. Сейчас на том совещании, на которое он теперь очень сильно опоздает, без этих копий ему будет очень некомфортно…
С противоположной стороны платформы с грохотом подъехал поезд. Сквозь окна видно - народа в вагонах мало. Немногочисленные пассажиры вышли на платформу, еще меньше вошло... "Счастливчики!" Двери с шумом захлопнулись, поезд тронулся и с грохотом и свистом ушел в тоннель.
Из "их" тоннеля забила широкая струя воздуха, послышался какой-то дальний грохот, шум, но поезда видно не было. "Скорей! Скорей!" - неслось у него в голове.
"Черт! Что же я не взял такси! " - подумал он вдруг. И тут же себе ответил: "Да потому что на такси никуда сейчас не уедешь". Огромная пробка обычно начиналась еще где-то за "-ской". На метро утром было дольше, чем на машине. Это он знал наверняка!.. Но поезда не было!..
- Что-то случилось! - сказала негромко стоявшая рядом с ним тетка ни к кому не обращаясь - сама себе. Она посмотрела по сторонам и пошла куда-то дальше по перрону.
"Черт! Какая ерунда! Почему именно сегодня, когда проспал, обязательно должно было что-то случиться?! Почему нет поезда?!"
Из тоннеля опять пошел широкий вал воздуха, опять где-то там, в самой глубине жерла что-то зашумело, но быстро все стихло. Поезда все не было. Вдруг послышался обнадеживавший грохот и следом за ним на противоположный путь опять въехал поезд. Опять та же самая история - мало народа в вагонах, немногие вышли, еще меньше вошло…
Опять послышался далекий гул, который теперь был отчетлив и совершенно явственно усиливался. Народ на платформе зашевелился, задвигался, заподвигался ближе к краю. "Поезд!" - понял он, но приближаться к краю не стал, - у него была своя тактика…
Он поджидал, пока подойдет поезд, стоя чуть поодаль. Граждане старались встать к краю платформы как можно ближе, некоторые кучковались там, где, предполагали, окажутся двери. Тактика Замелькацкого основана на простом наблюдении: как ни старались граждане угадать, возле какого места откроются двери, удавалось не всем. Вдоль поезда к открывшейся двери быстро не переместишься, перед носом - другие граждане, а перед теми тоже кто-то стоит… Артем нарочно останавливался на некотором расстоянии от края, видел картину как на ладони, мог подскочить к открывшимся дверям и оказаться возле них ровно за теми, первыми, кто умудрился угадать…
Но на этот раз никакая тактика не помогала - народа было так много, что даже тех, кто угадал, было столько, что они уместиться в вагон, и без того уже битком набитый, не могли никак. Но тут опять-таки ему помог один момент, предугадать который заранее было невозможно: едва поезд открыл двери и из вагона никто не вышел, стоявшие на платформе опешили - народ в вагонах был набит так плотно, что впечатление было такое, что в этот поезд влезть уже невозможно никому даже при самом сильном желании. Несколько мгновений никто не двигался.
Замелькацкого же охватило отчаяние - он понимал, что опаздывает все сильнее и сильнее, - он ринулся к вагону, оттолкнул кого-то и едва ли не первым врезался в плотно сбитую массу людей, стоявших в вагоне у двери. Вместе с ним хлынули и остальные, толпа в мгновение задвинула его на целый метр вглубь вагона, войти в который еще несколько мгновений назад казалось просто невозможным. Двери начали закрываться - естественно, сразу они не закрылись, кто-то вынужден был выйти, а вернее вывалиться из вагона обратно на платформу.
Наконец, двери сощелкнулись. Поезд тронулся. Вот он начал разгоняться, ушел со станции в тоннель, сжатый со всех сторон Артем увидел, как замелькали за стеклами противоположных дверей какие-то тоннельные фонари, разогнавшийся поезд начал сбавлять ход, пошел медленнее, еще медленнее, начал со скрежетом и каким-то противным присвистыванием тормозить и наконец остановился. За окнами была тоннельная чернота. Кто-то рядом с Артемом, - он не видел, кто, - громко вздохнул. Поезд не двигался… В животе у Замелькацкого что-то пришло в движение… Он еще не успел осознать этого, как поезд дернулся, опять встал, зашипел, опять дернулся и медленно двинулся дальше. В этом медленном движении прошло несколько томительных минут, - поезд не останавливался но и не начинал разгоняться. Потом поезд остановился.
Замелькацкий понял, что это конец. Его опоздание становилось все ужасней и ужасней. Если бы он просто вышел из дома значительно позже положенного времени - это было бы одно: он бы сильно опоздал к началу совещания, но он все же прибыл бы на работу в то время, когда бы оно еще шло. Теперь же, с таким медленным движением поезда, он мог появиться в офисе уже тогда, когда совещание уже закончится и все разойдутся. Что он будет делать и говорить тогда?..
Он задергался, собираясь достать из кармана мобильный телефон, но пошевелиться он мог едва-едва… Да и потом, - это он тут же сообразил, - в данную минуту звонить рано, в офисе еще никого нет. Он конечно может позвонить на мобильный, но доступен ли телефон Смирнова, которому он будет звонить. Да и что он скажет?! Что опаздывает?!.. Да это и так понятно! А почему?! Потому что проспал! Хорош работничек! - вот какое резюме будет на его счет выведено. Надо придумать что-то экстраординарное, что-то, что будет признано всеми как безусловно уважительная причина неявки. Но что?! Что можно придумать?!.. Взорвали бомбу? Взорвали поезд? Черт, что же можно придумать?!
Поезд тронулся и набирая скорость пошел по тоннелю. Он испытал какое-то облегчение. На какие-то мгновения все мысли просто испарились куда-то из его головы. Поезд едет!.. Это было такое удовольствие! Хоть он и был зажат со всех сторон людьми…
Поезд начал тормозить и вскоре остановился. Ничего особенного в этой остановке по сравнению с предыдущей не было, но он вдруг как-то совершенно уверенно почувствовал, что эта остановка будет долгой… Очень долгой!
Его охватила дикая паника, внутри все словно бы сдавило, он перестал дышать - вырваться, выйти, исчезнуть из этого поезда! Это необходимо было немедленно! Он задергался, заелозил, все это, впрочем, стоя на одном месте - те, кто были рядом, с тревогой уставились на него, но без удивления. Все тоже весьма нехорошо чувствовали себя в этом остановившемся в тоннеле поезде. Его поведение никого не удивляло здесь. Просто они видимо посчитали его самым слабым, сломавшимся и не выдержавшим раньше других. И тут - он так и думал, что это произойдет: у него скрутило живот.
Живот скрутило ужасно… Он прекрасно понимал, чем это закончится в следующую минуту. "Это - полный конец!" - подумал он. Ну что ж… "В конце-концов, это даже хорошо, что так случилось… Нет худа без добра… Если бы это не произошло, он бы наверняка добрался бы без особых сложностей до работы, опоздал бы, конечно, опоздал бы сильно, но не так, чтобы совсем не придти, были бы неприятности… А так он не придет вообще. В иных случаях лучше уж вообще не приходить. Сочинит невероятную историю про то, что с ним что-то такое невероятное случилось… В невероятные-то истории все обычно и верят охотнее всего…
Как это ни странно, как только он успокоился и смирился со своей судьбой, живот отпустило… Впрочем, почему же странно?! Как раз это вполне естественно…
Поезд тронулся и начал набирать ход: быстрее, быстрее… Но до обычной, регулярной скорости он не дошел и начал тормозить, стоявшие дальше к хвосту состава пассажиры начали давить на Артема. Замелькацкий на них-то уже не обращал внимания: обычно он злился, когда кто-то толкался или наступал ему на ногу. Теперь ему было плевать - все, что происходило вокруг было сейчас важно для него лишь в той степени, в которой это влияло на то, что происходило внутри его живота… Поезд заскрипел и зашипел в последний раз и замер.
Пока он чувствовал себя вполне сносно. Боже, да когда же они доберутся до следующей станции!.. Начало опять становиться тяжелее… Тяжелее, тяжелее - стремительно состояние его приближалось к критическому. "Сейчас станет легче, вот сейчас станет легче!" - убеждал себя он. Ведь он знал, что так должно произойти - должно стать легче. Так всегда бывало!..
Поезд дернулся, замер, опять дернулся и начал набирать ход, опять все быстрее и быстрее. Замелькали за окнами какие-то лампы, семафоры. "Значит, близко к станции…" - с надеждой подумал он. Опять, как только он отвлекся на эту мысль, ему стало легче, легчало так же стремительно, как двигался сейчас поезд, - он уже достиг обычной, регулярной хорошей скорости. Но приближения станции что-то все никак не чувствовалось, поезд понемножку все больше разгонялся, хотя должен был тормозить. "Вот сейчас, сейчас!" - подбадривал себя Артем.
О-па! Поезд начал сбавлять ход - как-то очень хорошо сбавлять, придавая уверенность - плавно, заранее, как он всегда делал перед станцией.
- Вы выходите?.. - бросил он куда-то никому, назад к двери.
Никто ему ничего не ответил и в этот момент поезд - это было слышно по изменившемуся гулу, - своими первыми вагонами начал выкатываться на станцию. Точно: станция!..
Тормозивший поезд остановился, двери раскрылись… И тут произошла странная вещь - Артем не вышел, даже не попытался выйти из вагона, и никто не вышел, все, значит, ехали дальше. На станции, разумеется, было полно народа. В вагон тут же начали пытаться влезть новые пассажиры, - тетки лезть даже не пытались, - умялись, утрамбовались какой-то здоровый дядька и пара молодых парней… Двери начали закрываться, - никак… Последовало обычное "Не держите двери!"
"Что же я наделал!" - с ужасом подумал Замелькацкий…
Все! Двери позади него закрылись, сейчас где-то там, в каком-то из вагонов состава наконец-то закроются двери, в которых зажало кого-нибудь или чью-то сумку и поезд тронется. Так и есть: поезд через несколько ужасных мгновений тронулся.
Стоявшие рядом с Замелькацким пассажиры нет-нет да и посматривали на него. Видимо, он пугал их… Боже, да ведь все не так просто!.. Следующий перегон - на этой ветке из самых длинных… Пока он чувствовал себя вполне сносно, но произойди что, - каково будет тем, кто стоит с ним рядом?! Впрочем, он даже не мог себе представить, как это все произойдет и как это все будет выглядеть… Но у него будут проблемы и другого толка…
Поезд уже набрал ход и шел достаточно быстро, не останавливаясь. Он по-прежнему достаточно сносно себя чувствовал, но вот опять начало постепенно становиться хуже и хуже. "Нет, все, это невозможно будет вытерпеть! Стоит поезду еще хоть на мгновение остановиться, хотя бы продемонстрировать какое-то неуверенное движение и он не вытерпит!" Его бросило в холодный пот, он смотрел в какую-то точку в прямоугольничке рекламного объявления над противоположными дверями. Поезд все шел и шел…
Ему неожиданно стало легче… Поезд прибавил скорости, так на хорошей скорости он шел какое-то время и вот он начал как-то очень приятно, как-то очень уверенно замедляться - это означало - станция!.. Замелькацкий постарался насколько мог повернуться к стоявшему за ним человеку и спросил:
- Вы выходите сейчас?..
Уже спрашивая он чувствовал, что происходит нечто неприятное и непредвиденное - поезд замедлялся все больше, а приятного изменения шума, который бы означал, что головные вагоны уже ворвались на станцию, все не было и не было.
- Нет! - как-то выпалил очень зло и раздраженно этот человек и практически одновременно с этим с шипением и скрежетом поезд остановился окончательно.
Замелькацкий замер. Опять ему начало становиться хуже. Хуже и хуже. Поезд стоял, в вагоне была полная тишина, ниоткуда не доносилось ни звука.
- Давайте-ка сейчас с вами поменяемся… А потом уже поздно будет! - суетливо задергавшись проговорил Замелькацкий, опять обернувшись к стоявшему за ним человеку. Его ужасной волной охватывала паника.
Человек не двигался с места и ничего не говорил, спокойно глядя на Замелькацкого.
- Давайте поменяемся! - еще раз проговорил Замелькацкий и суетливо зачастил:
- Сейчас пока поезд стоит надо поменяться… Потом начнет дергать, будет тяжело…
Человек, видимо, хотел было что-то возразить, но определенный смысл и некоторая логика в словах Замелькацкого были, поэтому он в последний момент передумал, ничего не сказал и действительно сделал какое-то неловкое движение - дернулся, словно давая этим понять, что он готов поменяться местами.
- Давайте, давайте, надо скорее… Сейчас поедет! - продолжал частить Замелькацкий.
Все вокруг как-то задергались, дернулся и стоявший у него за спиной человек, но народ в вагоне был спрессован настолько плотно, что сдвинуться с места или сдвинуть кого-нибудь с места можно было только приложив невероятные усилия.
Замелькацкий чувствовал, что он производит странное впечатление, что на него смотрят странно, но именно впечатление от этого собственного унижения и отвлекало его, пусть таким мрачным способом и ему становилось легче.
- Давайте, давайте!.. - продолжал он, чувствуя, что отпускает, что становится значительно легче.
Он сам на самом деле не двигался и не пытался никуда пройти, а только как-то дергался. Всеми в тайне из-за того что поезд стоял владело сильнейшее напряжение. Это его шевеление должно было нравится всем, - оно хоть как-то разгоняло гнетущую тишину, но вдруг:
- Да перестаньте вы! - вскрикнула какая-то молодая женщина. - Здесь невозможно никуда подвинуться. Будет станция, вас выпустят! Если мы вообще когда-нибудь доедем… Надоели уже!
Она кричала очень нервно!.. Нервно, зло!..
Замелькацкого отпустило. Он вдруг перестал дергаться, замер. Да, ему точно стало легче… Поезд тронулся и начал набирать скорость, буквально через несколько мгновений шум, с которым двигался состав, очень характерно изменился - головные вагоны уже бежали вдоль платформы станции.
Прошли секунды и их вагон тоже выкатился к платформе…
Он не очень хорошо помнил, как он протолкался к двери, ничего не соображая наступил на ноги дядьке, рвавшемуся в вагон, оттолкнул его, столкнулся еще с кем-то из штурмовавших вагон… Вот он, наконец, оказался на свободном пространстве. Поезд все еще стоял на станции, двери были открыты. Ему казалось, что на него смотрят, что его провожают взглядами, хотя, скорее всего, под натиском новых пассажиров тем, кто был сейчас в вагоне было совсем не до него. Чтобы избежать этих мнившихся ему взглядов, он пошел вдоль по платформе. Что ему теперь делать?..
Вся проблема его неожиданно прошла, улетучилась, испарилась… Подойдя к колонне, он встал возле нее… Проблема опять начала его беспокоить… В этот момент с противоположной стороны платформы на станцию въезжал поезд. Замелькацкий не стал дожидаться, когда ему станет еще хуже и быстрым шагом пошел к противоположному краю.
Когда поезд остановился и открыл двери, из вагонов вышло достаточно много народа. Замелькацкий вошел в вагон. Были свободные места, но садиться он не стал. Ему показалось, что стоя ему все же будет легче вынести свое положение. Двери закрылись, поезд тронулся… Ему становилось хуже, еще когда он шел по платформе, теперь же, в вагоне, состояние его только усугубилось. Но теперь он как-то не очень боялся того, что может произойти. Прислонившись плечом к двери он смотрел вниз - туда, где внизу у вагона вились линии проводов, никто не него не обращал внимания, он терпел, становилось все хуже, но терпел как-то равнодушно, прежней паники не было… Вот пик был пройден и стало отпускать, поезд въехал на станцию. Из вагона вышло еще несколько человек. Рядом с ним освободилось место. Он настолько осмелел, что подошел и осторожно сел на диванчик. Двери к этому времени уже закрылись, поезд тронулся. Следующая станция была его… В животе что-то такое продолжало происходить, но этот последний, четвертый за сегодняшнее утро перегон он проехал без прежних отчаянных атак - он ехал к дому, он был уже почти у дома и видимо то, что мучило его, чувствовало - здесь, на последнем перегоне уже невозможно нанести ему серьезный урон, даже в самом… В самом последнем и крайнем случае он выкрутится, вывернется - даже если это и произойдет, он как-нибудь да дойдет в таком положении до дома!.. Да, он дойдет!..
С того момента, когда он влез в поезд, чтобы ехать на работу, прошло, должно быть, меньше десяти минут. Но ему показалось, что вошел он в метро тому назад вечность... Поезд подъехал, двери раскрылись, - он вышел обратно на свою станцию. Все вернулось к тому, с чего началось. Со странным чувством он медленно пошел по станции, глядя на толпы взвинченных, нервничающих людей, ожидающих поезда у края платформы - перебой в движении продолжал действовать.
Краем глаза он уловил что-то важное - ах да, часы!.. Над жерлом тоннеля горели электронные часы - в сущности прошло не так много времени, если он прямо сейчас - на станцию выкатился очередной поезд - прямо сейчас поедет обратно, он скорее всего успеет к середине совещания… При мысли о том, что ему, возможно, придется пережить по дороге, неприятный холодок пробежал у него по спине… Нет!.. Он чувствовал, чувствовал свое состояние - не зря он вернулся обратно! - да, напор стал не таким сильным, но лишь потому, что это временное затишье перед новой, окончательной атакой - ведь прошло только десять минут… Да и потом, даже если он доберется до работы - что он там сделает? Кинется в заведение? Конечно, он мог бы воспользоваться каким-нибудь общественным… Да только где такое… Да и потом… Нет, он правильно сделал, что вернулся…
Он сошел с эскалатора. Он прошел к дверям и вышел на улицу… Дурацкое утро! Теперь надо будет придумать, что врать Сергею Васильевичу. Васильич - это был его начальник на фирме.
Господи! Что же такое с ним сегодня происходит?!.. Он остановился… Сзади на него тут же налетела какая-то тетка и наступив ему по очереди на оба задника, обогнула его и, смешно вскидывая ноги и размахивая на ходу дурацкой сумкой, поспешила дальше. Он даже не обратил на нее внимания…
Все очень просто - расстройство желудка - вот что с ним!.. Он торопясь пошел к дому. Идиотизм какой-то, маразм!.. Проспать и потом… Он вспомнил вагон, замирающий на перегоне поезд, себя, спрессованного со всех сторон другими пассажирами и унизительное, невероятное, с которым непонятно что делать ощущение, которое возникало внутри него и… Паника!.. Как приятно, что он вырвался из этого вагона, из этого метро!.. Он пошел быстрее… Сейчас, сейчас… Идти остается совсем немного… Он начал нарочно растравлять себя, припоминая, как он сдавленный, зажатый стоял в вагоне и холодный, унизительный пот прошибал его… "Вы выходите?" Конечно! Как же! Выходят они тебе!.. Там есть куда выйти!.. Сейчас, сейчас! Ты получишь удовольствие!.. Давненько он не переживал, черт возьми, таких острых ощущений!.. Да это же просто какой-то экстрим! Городской экстрим!.. Он все быстрее и быстрее бежал к дому… Здесь-то есть куда бежать, здесь пожалуйста - хоть на все четыре стороны! А вот ты попробуй там, в вагоне! Потерпи, зажатый со всех сторон, как селедка… Нет, там совсем не смешно… Пот прошибает, так невероятно трудно!.."
Он заскочил в чудесную комнатку, закрыл дверь… Ну, отсюда он теперь просто так не уйдет!.. Он должен отыграться за все испытанные муки!..
Артем Замелькацкий работал на фирме, которая занималась информационными технологиями. Последнее время у него были серьезные проблемы с руководством, поэтому сегодня ему очень важно было хорошо показать себя на том совещании, которое было посвящено продажам именно того товара, за который он на их фирме отвечал. И именно сегодня он, как назло, проспал!..
…Сколько прошло времени он не заметил, должно быть довольно много… Он вздрогнул от испуга: забыл!.. Ведь совещание и он на него не явился!..
…Закрывая за собой дверь чудесной комнатки он продолжал судорожно раздумывать над тем, что ему сказать, как объяснить причину того, что он взял и просто не пришел. И именно в этот момент его мобильный телефон заиграл мелодию вызова… Он поспешил в комнату. Схватив со стола телефон, нажал кнопку и поднес его к уху.
- Здравствуйте…
- Здравствуйте… - машинально ответил Замелькацкий, конечно же узнав голос владельца компании, который сам руководил в ней всеми делами, являясь ее директором.
- А вы где?.. - за тоном, за выражением голоса, с каким был задан этот вопрос, Замелькацкий увидел, угадал, как в эту секунду поднялись вверх брови директора, увидел его холодные, дьявольски умные глаза…
- Я… - если бы это просто "я"! Нет, Замелькацкий оказался застигнутым этим звонком врасплох и на свою беду произнес какое-то неуверенное "я-а…" По этому помимо его воли присоединившемуся "а" директор конечно же не мог не понять: он, Замелькацкий судорожно выдумывает, как выкрутиться, что соврать… И теперь после этого "я-а…" что он ни скажет, - все будет лишь более или менее умной ложью…
- У меня что-то с сердцем! - выпалил Замелькацкий. - Я вызвал скорую!.. Не знаю, что случилось… Как раз надо было выходить на работу… Сейчас отпустило. Как раз собирался позвонить вам…
- Понятно… - спокойно сказал директор.
- Сергей Васильевич, - заторопился Замелькацкий, чувствуя что директор сейчас повесит трубку. - Ну как там?
- Что?
- Совещание…
- Да вас вот ждали. А вы не пришли… Мы решили перенести на завтра… Время прежнее…
- Сергей Васильевич, ну извините!.. Ну я же объяснил… Сам не знаю, что произошло. Я вызвал скорую…
- Да… И что?..
- Ну вот…
- Ну ладно… Поправляйтесь…
Директор повесил трубку. Несколько мгновений Замелькацкий держал мобильный телефон в руке, потом положил его обратно на стол. Скверно, однако!.. Хуже и быть не может!.. Вызвал скорую, плохо было так, что даже на работу позвонить не мог, все собрались, как идиоты, на совещание, посвященное в сущности его вопросу, а он взял и не пришел, а теперь разговаривал вполне бодрым голосом, только сначала немного растерялся - "я-а…" - а потом ничего - разошелся, вопросы задавать начал - как, мол, там дела?.. Интересно, что подумал директор? Как он объяснил себе неявку Замелькацкого? Должна же у него в голове быть сейчас какая-то, хотя бы приблизительная версия, хотя бы какая-то область догадок… Да уж, скверно! Ему надо было упредить события: с самого начала позвонить первым…
Сказать: на совещание не приду, бегу обратно домой, скрутило живот!.. Замелькацкий нервно расхохотался. Да уж!..
…Он открыл глаза: темнота окружала его, сквозь расшторенные окна в комнату проникал рассеянный уличный свет, с кухни доносилось задыхающееся астматическое тиканье бабкиного будильника. Больше ни звука ни откуда не доносилось, если бы не будильник, в квартире стояла бы полная тишина…
Что-то странное происходило с ним - он должно быть очень переутомился… Поговорив с Васильичем он прилег на стоявший в его комнате старый диванчик - бог знает, с каких незапамятных времен он здесь стоял, - и тут же отрубился… Утром он проспал совещание… Надо же!.. Какая сонливость!..
Он смотрел на потолок: лепнина в виде гипсовых листьев, окаймлявшая его, была в некоторых местах замазана таким толстым слоем белил, что листья сливались друг с другом. Он переехал сюда меньше недели назад: квартира его бабушки, которая должна была отойти ему. До этого он жил с родителями и сестрой, но у той родился ребенок и в их маленькой квартирке стало шумно и тесно. Должно быть из-за ребенка сестры он и переутомился так сильно… Он встал с дивана и не зажигая света подошел к окну… Склон, поросший старыми парковыми деревьями, спускался вниз, дальше были теннисные корты, потом опять - какое-то подобие плохо ухоженного старого парка, еще дальше - футбольное поле со старыми трибунами, какие-то спортивные площадки, огороженные забором из металлической сетки.
Построенный в сталинское время дом, кажущийся огромным даже и по современным масштабам, стоял на горе, - перед фасадом шла неширокая улочка, тротуар и затем за высокой металлической оградой уступами спускался вниз парк.
Вдалеке - Замелькацкий только угадывал ее - была набережная, дома, еще одна набережная, новый, недавно построенный жилой комплекс на другом берегу реки… И еще дальше - огни, огонечки… Это были отсветы реклам, вывесок на дальней оживленной улице, Замелькацкий пытался представить ее. Наверное сейчас, к концу рабочего дня она уже забита толпами машин. Замелькацкий перевел взгляд ближе: темный парк с редкими, плохо светившимися фонарями… Непонятная, необъяснимая тоска стала вдруг охватывать его… Словно он маленький мальчик и он вдруг оказался на чужой, незнакомой улице и куда-то исчезли его родители и он смотрит вокруг на чужой, незнакомый город. Со странным, болезненным чувством он принялся рассматривать его - словно никогда прежде он не видел его и это первое, неожиданное свидание… Потом он много раз вспоминал это свое ощущение и оно всякий раз казалось ему мистическим и загадочным.
Он опустил глаза. Что это за машина?.. Он вздрогнул и вперился взглядом в автомобиль, подъехавший и остановившийся во дворе - он никогда не видел подобного автомобиля! Это был какой-то новый, совершенно неожиданный, совершенно небывалый прежде дизайн!.. А что это за марка?!.. Даже приблизительно он не мог угадать происхождение этого автомобиля - в какой стране делают такие?!.. Передняя дверь машины открылась и из нее вылез человек, - опять странное, болезненное ощущение ударило Замелькацкому по нервам - куртка и штаны на владельце автомобиля были какого-то невиданного им прежде фасона, по какой-то новой моде, от которой он отстал, о которой прежде не знал ничего…
Со смешанным чувством он отошел от окна… Так наверное чувствовал бы он себя если бы заснул летаргическим сном и очнулся от него в каком-то далеком, неведомом будущем, которое иначе, без летаргического сна ему никогда не суждено было увидеть, в котором ему не могло быть места, в котором его время должно быть далеким, исчезнувшим прошлым, а сам он… В комнате было темно… А может быть и правда?!.. Он опять вздрогнул, обернулся и подскочил к окну… Машины не было!.. Но подъехал какой-то старый облезлый грузовик - таких он видал предостаточно… Значит, он не в будущем, с ним не случалось летаргического сна и на дворе стоит время именно его жизни! Опять какая-то чушь так же как и сегодняшним утром, лезла ему в голову, Он потер лоб, провел ладонью по глазам, запустил руку в волосы… Что с ним происходит?!.. Что происходит вокруг?!.. Да ничего…

2
Он почувствовал голод. В квартире никого не было… Он медленно вышел в коридор. Тиканье будильника раздавалось здесь гораздо громче, чем в комнате. Вот и кухня… Только теперь он осознал, что не был здесь со вчерашнего вечера: утром он не позавтракал, придя домой, вскорости уснул.
На столе под фаянсовой кружкой - записка.
"Завтрак на плите. Все горячее. Ешь. Поехала в Чухлинку. С приветом. Бабушка PS Буду вечером."
Подойдя к плите он обнаружил давно застывшую манную кашу. В холодильнике не было ничего, кроме пакетиков с непонятным содержимым… Он отравился к метро - перекусить…
Сначала он заглянул в "Макдональдс": время было очень неудачным, в конце дня народа было слишком много… Не став ждать, он вышел обратно на улицу и бесцельно побрел вдоль торговых павильонов. В первый раз с тех пор, как переехал, брел здесь вот так… Он еще ничего не знал в этих местах. Взгляд упал на киоск, блестевший прилавком и поручнями из нержавеющей стали. За витриной была металлическая конструкция: в ней, один на другом - чебуреки и несколько видов пирожков.
Тут с ним произошла странная вещь: он не мог объяснить, чем понравился именно этот пирожок - с пузырьками жира и какими-то непонятными темными пятнами. И продавец хотел предложить другой, но Замелькацкий замахал - "Нет, нет!.."
Тогда продавец удивленно вскинул глаза:
- Какой вам?..
- Мне вот тот… - Замелькацкий уже показывал рукой на свой…
- Этот?!.. - продавец, молодой черноволосый парень со смышленым лицом и вострыми глазами, явно удивился.
Артем молчал и продавец, сняв другие пирожки с металлического приспособления, вытащил тот единственный, понравившийся Замелькацкому. Принял деньги, отсчитал сдачу и положил ее на стоявшее на прилавке блюдце.
Артем отошел с пирожком в сторону…
Вспомнил утреннюю историю. Лучше бы ему его не есть… Зачем он купил?.. Ерунда, от одного пирожка ничего не будет. Что может быть от одного единственного пирожка?..
…Скомкав промасленную бумагу, он выбросил ее в урну.
…Он уже был рядом с почтой. Вдруг вспомнил: давно хотел подписаться на журнал "Популярная механика", - все как-то не было времени. Почему бы не сходить сейчас?
Он подошел к почте, схватился за дверную ручку и потянул ее на себя, прошел внутрь, поднялся на две мраморные ступени, невероятно стертые и щербатые, скользнул взглядом по плакату, что-то там рекламировавшему и повернул налево.

3
Народа было человека четыре… Он подошел к конторке и встал в очередь за какой-то теткой… Нос его уловил отвратительный запах слишком давно немытого тела. В то же мгновение обратил внимание, что следом за старичком, что-то протягивавшим в окошко, стоит худая испитая бабка, с огромным синяком под глазом, с головой замотанной толстенным серым платком, в невообразимо грязном бежевом клетчатом пальтишке и стоптанных мужских башмаках. Тетка, следующая по очереди за бабкой, стоит от нее примерно в метре или даже в полутора, а вплотную к ней - та тетка, за которой стоит он. И даже до него сильно доносится исходящая от бабки вонь.
- Господи, как же их пускают… - словно отвечая его мыслям проговорила стоявшая перед ним тетка.
Та же, что была перед ней тут же обернулась:
- А как ее не пустишь! Она за пенсией пришла! - проговорила она негромко.
Старичок отошел от окошка и вонючая бабка действительно стала совать паспорт:
- Пенсия… - скрипучим голосом произнесла она, поправляя рукой платок.
Зал почты был очень странен. Высокий, огромный потолок: то, что было под этим потолком, казалось по сравнению с ним несоразмерным, ничтожным. Подходил к потолку только овальный стол - вокруг него вполне могло рассесться человек пятнадцать… Стол был придвинут к витрине, на нем стояли кадки с цветами, валялись справочники, подшивки газет, скомканные почтовые бланки.
- Это еще ладно!.. - по-прежнему негромко, но с выражением продолжала обернувшаяся тетка. - Вон сыну в школе сказали: будьте осторожны… Ничего не слышали?..
- Я-то?.. А что?.. - спросила тетка, стоявшая перед ним.
- Я ж говорю, сыну сказали!.. - словно раздражаясь непонятливостью собеседницы проговорила первая. - В школе!.. В нашем районе появился бомж… Его ловят, но не могут поймать… Все лицо его обезображено огромными наростами… И это заразно! Такая болезнь: обезображивает лицо!.. Детям сказали - увидите, держитесь подальше!.. А то…
- Мне кажется, этого не может быть…
- Да как не может быть?!.. Такие бородавки, знаете, бородавка на бородавке...
- Да кто у нас станет его ловить?! Гос-споди!.. Такие ходят… Вон, наркоман, СПИДом всех заражал… Слышали?!.. Заразил двести человек. А поймали его, когда хотел кровь сдать… Донор!.. Чтоб еще больше заразить!..
- Поймают, будьте уверены! Это очень заразно!.. Сейчас за таких взялись… А вы, кого знаете, всем расскажите - подальше пусть держатся!..
- Да ведь что толку! Он ведь, знаете, может и в магазин зайти, и еще куда-то, и в кафе…
- В магазине, положим, охранник есть…
- Ой, да эти охранники не хотят ни с чем связываться. Лишь бы их самих не трогали…
- Нет-нет, сейчас за них взялись!..
- За кого, за охранников?
- О, господи! Да я ж вам говорю: за бомжей! - раздраженно произнесла тетка. - Что вы в самом деле!.. Вы что, совсем что ли ничего не соображаете?!..
- Да это потому что вы непонятно объясняете: вы ж про охранника говорили!..
- Да ну вас! - тетка отвернулась.
Бабка по-прежнему торчала у окошка, пытаясь негнувшейся рукой вывести закорючку в ведомости… Прошло еще минут пять прежде чем она наконец, распространяя вокруг себя волны отвратительного запаха, переместилась от прилавка к столу. Наконец, пересчитав деньги, она поковыляла к двери…
- Так вы говорите, даже в школе детей предупредили!..
- Ну конечно! - воскликнула первая, уже стоявшая возле окошка. - Держитесь от него, сказали, подальше!.. Черт знает что!.. До чего дошли!.. Заразный бомж по городу бегает!.. Раньше такого никогда не было! Никогда!..
- Я вам хочу сказать: тоже было! Один раз такой случай был! Я вам хочу сказать…
- Да бросьте вы!.. Раньше такого не было!.. - тетка окончательно отвернулась от нее…
Через пятнадцать минут, держа в руке оплаченную квитанцию, он вышел с почты. Посмотрел по сторонам - улица была пустынна…
Он вернулся в квартиру. Бабки по-прежнему не было… Делать было совершенно нечего. Он начал ходить по просторной, но обветшалой квартире и заглядывать во все ящики и шкафы: ничего интересного, кругом какой-то старый хлам. В одной из тумбочек он нашел небольшую коллекцию игральных карт, выволок их оттуда, некоторое время рассматривал… Карты были заграничные, несколько колод - явно японского происхождения - с гравюрами… Зачем они бабке? Потом вспомнил, что она любила раскладывать пасьянсы… Он начал тасовать колоды и так и эдак… Потом попытался играть сам с собой в подкидного дурака…
- А-а, нашел! - раздалось над ухом.
Выпучив глаза, он вскочил, повалил стул, рассыпал карты… Рядом стояла бабка…
- Как?! Ты!..
- А ты что, разве не знаешь, здесь совсем не слышно, если кто-нибудь входит… В длинном коридоре все звуки гаснут. Да-а, такой дом, понимаешь, старый… Ты поел?
- Да, ба…
- Послушай, что я хочу тебе сказать… Куда все катится?!.. Народ совершенно озверел! Шла от метро, меня чуть не сшибли!.. Никто дорогу не уступает, все прут, как танки. Знаешь, мне кажется, это все приезжие!.. Москвичи никогда себя так раньше не вели!.. А эти… Ужасный народ!.. Откуда их столько понаехало?!.. Грубые, некультурные!..
Глядя на него, она замолчала. Некоторое время оба не произносили ни слова…
- Ба, я хотел тебя спросить: а есть такая болезнь, от которой на лице появляются наросты - бородавка на бородавке?.. Да, еще, ба: не надо этой твоей манной каши, я ее терпеть не могу…

4
Он не проспал. Начал спешно собираться: совещание было назначено на девять и он боялся опоздать даже на несколько минут. Директор приходил заранее и раздражался, если замечал, что кто-нибудь опаздывает. Бабка ему не мешала, - она уже проснулась, но из комнаты не выходила, - из-за ее двери доносились какие-то звуки: скрипела дверца шкафа, грохотали передвигаемые стулья.
Только теперь сообразил, что у него нет завтрака: в холодильнике было пусто, манную кашу он накануне отверг… Он решил не завтракать: пораньше выйдет, а там - возле работы в магазинчик, чего-нибудь купит, как-нибудь перекусит с чайком перед совещанием… Много времени на это не надо, а немного он сейчас себе добудет. Он заторопился, подскочил к окну, глянул на улицу: все тот же склон, поросший старыми деревьями, футбольное поле, спортивные площадки. Он вспомнил вчерашний вечер: вот так же он стоял у окна и смотрел на все это. Какая-то странная неприязнь к виду из окна мелькнула в нем... Он посмотрел потом на прибитый к деревянной раме градусник: началась оттепель, а значит с наматыванием шарфа можно не мучаться. Быстро собравшись он покинул квартиру…
Хоть и без шарфа, а от быстрой ходьбы он скоро запарился, но и до метро добежал удивительно быстро - прежде он даже и не предполагал, что здесь, при желании, можно так быстро добежать до метро. Будет теперь это знать, будет иметь это ввиду: ведь это же замечательно!.. От земли, от деревьев исходил теплый, влажный дух - совершенно весенний запах. Полный какого-то удивительно радостного чувства он вклинился в толпу, двигавшуюся к дверям метро, кого-то толкнул, наступил кому-то на ногу, успел занять место раньше кого-то. И тут вдруг в голове у него мелькнуло: а ведь никогда прежде с такой звериной радостью он не бежал из дома на работу! Да, хотелось! Хотелось на работу! Причиной тому был вчерашний день - целый день он пробыл дома, кровь в нем застоялась и теперь она бурлила, радостно требуя еще большей деятельности!
Он удивительно быстро продвигался в толпе у входа! Правда и то, что народа сейчас было немного меньше, чем когда он шел вчера - он все-таки вышел пораньше, - двери не были так безнадежно раскрыты, как накануне. Он прошел внутрь, торопливо направился к ближайшему смотревшему на него турникету. Уже когда он лез в карман за проездным билетом он испытал первую очень легкую атаку и сразу же вслед за этим невероятная паника охватила его. Но билет он, конечно же достать - достал, неловким движением ткнул его в прорезь турникета, он туда не попал, ткнул еще, уронил его… Наклонился за билетом, не сразу поднял его с каменного пола, какая-то тетка сходу налетела на него… Это был конец! Ничего не соображая, он все же просунул билет в прорезь, взял его, прошел за турникеты, сунул билет в карман… Он шел по платформе. Народу было достаточно, но он словно бы никого не видел: все тяжелее и тяжелее становилось ему.
Раздался грохот: как раз по тому пути, по которому нужно ехать ему, на станцию въезжал поезд. Еще какие-нибудь секунды и ему надо будет лезть в вагон! Да что же он делает! Это невозможно!.. Он остановился, развернулся и ринулся к выходу со станции - как раз туда, откуда он только что пришел. Бешеное чувство радости охватило его: спасен! Невероятно, но он неожиданно спасся! Конечно: он же вышел раньше обычного - сейчас он так же быстро дойдет до дома, - теперь он знает, этот путь можно преодолевать гораздо быстрее, чем он предполагал сначала, сделает все дела и так же спешно ринется обратно. И никаких проблем не будет!..
Он несся так быстро, что сам не заметил, как оказался уже на поверхности, по дороге к дому. Паника и страх, которые он перед этим испытал, были столь велики, что он даже перестал думать о причине, которая все это вызвала… Нет-нет, она была, ему не показалось - теперь он вновь чувствовал это. Правда она была не очень значительна, но ясно, в какую проблему все это может вылиться, когда он будет зажат между другими пассажирами в набитом вагоне, стоящем на перегоне между станциями… Он пошел еще быстрее, чем до этого.
Уровень проблемы не увеличивался и не уменьшался - был ровно в том же состоянии, в каком продемонстрировал ему себя, когда он только входил на станцию… Он был почти уже у дома. Вдруг наконец до него дошло, как сильно он запыхался - сердце колотилось отчаянно… Вот и подъезд. Когда домофон запищал, он с силой рванул дверь на себя…
…Вытаращив глаза бабка спешила по коридору ему навстречу:
- Как ты меня напугал!..
Он не смотрел ей в глаза. Дойдя в спешке до туалета, сообразил, что ботинки снял, а куртку - нет… Заскочил в комнату, сбросил куртку. Он посмотрел на часы: странно, как ни бежал он, а дорога обратно от метро к дому почему-то заняла больше времени, чем от дома к метро… Странно! Неужели он в первый раз что-то напутал?!..
Ничего-ничего! Время все равно еще есть - ровно столько, чтобы успеть!.. Что же, черт возьми, происходит?! Ничего! Только то, что он вовремя выскочил из метро… Все нормально!
Он торопливо завершил дело, выскочил из туалета, не моя рук - в комнату, торопясь начал одевать куртку, в спешке конечно же никак не мог попасть в рукав… Остановился, встряхнул куртку, спокойно надел ее. Стараясь быть как можно сосредоточенней вышел в коридор, направился к двери. Бабка наперерез ему вышла из своей комнаты. Все это время она незаметно стояла на пороге, поджидая его...
- У тебя что, болит живот?.. Зря ты не ешь кашу!..
- Да отвяжись ты со своей кашей! - грубо сказал он и ринулся к двери.
Заохав она поковыляла за ним…
- Иди, иди! Я закрою, не волнуйся! А то опоздаешь!.. - проговорила она, закрывая за ним дверь.
- Да отвяжись ты со своим "опоздаешь"! - крикнул он уже с лестничной клетки, но тем не менее, не запирая двери, поторопился нырнуть в лифт…
"Эх, черт! Зря не засек, сколько же это все-таки занимает времени!" - подумал он, пройдя уже больше половины пути до метро. Он немного успокоился, настроение, как ни странно, было радостным. Радовала мысль про то, каких мук и сложностей избежал.
Оказалось, что народищу за эти двадцать - двадцать пять минут стало значительно больше. На этот раз он был не столь агрессивен и удачлив. Двери уже не закрывались, поток донес его до них… Но все равно, настроение у него было скорее хорошее, чем плохое - пусть он даже и остался без завтрака!
В ужасной давке, совершенно не нервничая, затолкался в вагон сразу с наслаждением начал прислушиваться к своему состоянию: совсем не так, как могло бы быть, не вернись он домой - сейчас он был готов ко всему. Вот остановись поезд, - в каком-то блаженном расслаблении и безучастности он будет переживать минуты в тоннеле, сколько бы их ни было… И пусть вокруг нервничают люди!..
Стоп! Он же опоздает на совещание, если поезд в тоннеле остановится… Он с тревогой принялся вслушиваться в гудение моторов, грохот состава… Все было в порядке, поезд резво несся… Вдруг гудение изменилось. Так и есть! Останавливается…
Мысль о совещании испортила все настроение. Он был спокоен, но наслаждаться своей уверенностью уже не мог, - думал о времени… Достаточно быстро поезд поехал вновь. "Хоть бы больше не останавливался!" - молил он.
Проехали несколько остановок, люди входили и выходили, в тоннеле больше не застревали. На последней остановке вышло много народа, вошло - всего несколько человек. Он подошел ближе к дверям. Пока они не закрылись, наблюдал, как медленно втягивается в старый отделанный мрамором вестибюль станции вышедшая из вагонов толпа.
Следующая была его… Невероятно! Опять прежнее беспокойство! Да сколько же можно!.. И хотя беспокойство было очень легким и тут же начало улетучиваться, настроение моментально испортилось. Черт побери, с этим переездом его организм окончательно расстроился!.. Что же делать?!.. Нет, на этот раз он ни на что не станет обращать внимание. Поезд въехал на станцию и остановился. Он вышел из вагона. Здесь ему предстояла пересадка. Пока он шел по вестибюлю, поднимался по лестнице, ехал на эскалаторе состояние его продолжало оставаться умеренно тревожным. Какие-то дурацкие, путанные мысли вертелись: все из-за переезда, а то вспоминал, как бабка выскочила закрывать за ним дверь. Представил директора, совещание, - как оно будет проходить? Ему было очень хреново: чувствовал - угроза, которая только-только была заявлена, не исчезнет сама собой, будет только увеличиваться, пока он помимо своей воли просто о ней не думал - не знал, чтобы он с ней сейчас смог сделать. Вернуться домой было уже нельзя. Едва он зашел в вагон, ему начало становиться хуже, поезд побежал в тоннеле и ему стало совсем тяжело - сильная, отчаянная атака, справиться с которой, казалось, невозможно - вот с чем пришлось ему иметь дело. Он справился. Через несколько минут его уже покрывал холодный пот. Второе утро подряд! Он прикрыл глаза. Он весь сосредоточился на своем кошмаре, он пытался думать о вчерашнем утре - тоже было плохо, ситуация была даже хуже, поезд стоял в тоннеле, он был зажат между другими пассажирами и ничего - все обошлось… Теперь, несмотря на все мысли, ему становилось хуже и хуже… Но теперь поезд все-таки бежит по рельсам и быстро бежит. Ехать ему совсем немного остановок. Вот и еще одна… Он даже не мог позволить себе выйти! Времени оставалось еле-еле, чтобы успеть на совещание. Этот директор, - вот чертов педант! - наверняка начнет его ровно в назначенный срок. Да и куда ему выходить?!.. Бегать по городу в поисках заведения?.. Где он сейчас его найдет?.. Впрочем, вот рядом со следующей станцией, буквально в полуминуте ходьбы он знает ресторан быстрого питания… Уже секунд десять он невидевшим взглядом смотрел в свое отражение на стекле. Какую муку можно разглядеть сейчас в его глазах, присмотрись кто-нибудь к нему повнимательнее?.. Он смежил веки… Нет, выходить из метро, возвращаться обратно, - там длинный эскалатор, ему проще доехать до работы… Теперь уже проще… Сколько ему еще добираться? Минуть пятнадцать-двадцать, - посчитать спокойно и точно он был не в состоянии, продолжавшаяся атака была очень сильной. А сколько он протерпел вчера? Да примерно столько же времени. И при этом, вполне вероятно, был способен протерпеть вдвое-втрое больше, хотя атаки были временами ничуть не менее сильные. Слава богу, поезд бежит быстро, ровно, без всяких заминок и, кажется, от станции к станции движется все быстрее и быстрее - наверное, график догоняет… Только бы никаких заминок с поездом! Тогда все будет нормально! Он успеет! Да, точно! Там, когда он выйдет из метро, уже до работы бежать будет как-то легче, веселее, там впереди уже будет удачное разрешение всего!.. На этой приятной мысли начало отпускать - все сильнее и сильнее…
Относительно благополучный период продолжался практически до середины последнего перегона, который ему предстояло одолеть в метро. Было трудно, но теперь он был окрылен мыслью, что перегон этот все же последний… Оказавшись на эскалаторе он принялся быстро подниматься вверх пешком… То ли от того, что он изо всех сил бежал вверх по эскалатору, толи от того, что он уж слишком вообразил себя уже находящимся в офисе, - а на самом деле ему было еще минут десять пешего ходу - самое малое, - но когда он вышел из метро его скрутило так, что все, что было с ним накануне, показалось ему просто детской игрой… Он понял, что это конец и еле-еле пошел дальше… В голове скакали мысли: он думал о том, что станет делать, когда это все же произойдет - возьмет такси? Но как ехать в такси в таком виде? Поедет на метро - и там, наверное, от него будут шарахаться! Ужас! Деться было некуда!.. Совершенно некуда! Здесь некуда было деться!..
За крайним отчаянием всегда следовало относительное облегчение… Незаметно для себя он прошел полдороги до офиса, худо ему только что было так, что он думал, что в офис уже не пойдет… Впереди он увидел одного из сотрудников их фирмы - он тоже спешил на работу… Смешно сказать: "тоже"!.. У него еще оставались силы повеселиться: он даже как-то усмехнулся над самим собой… Он подходил к офису… О том, чтобы пойти сразу куда-либо кроме одного вполне определенного места не могло быть и речи… Он наверняка опоздает на совещание, но другого варианта просто не было…

5
Если бы он не решил все же снять куртку, то все, возможно, сложилось бы по-другому, но он решил все же зайти на секундочку в комнату, в которой он сидел еще с одним сотрудником и повесить на вешалку куртку - без куртки ему, все же, в волшебной кабинке будет удобнее… Он так и сделал… Зашел, скинул куртку…
Вдруг в комнату вошел директор…
- Ты чего опаздываешь?!..
- Я не опаздываю… - он оторопел. Он действительно не опоздал: он не пришел заранее, но и не опоздал!..
- Я распечатал тут у тебя продажи за последний месяц…
Только тут он заметил, что компьютер его включен… Директор подскочил к его компьютеру, стоя покликал что-то мышкой - он не понял что и где…
- Пойдем, мы начали раньше… Уже все сидят… Мне через полчаса надо уезжать, - директор повел его за собой.
Если бы не это "полчаса" он бы, наверное, не пошел за директором в комнату совещаний. Но тут во-первых ему как раз в этот момент было полегче, потом он настолько оторопел от того, что директор роется в его компьютере, что вообще вся проблема на какие-то мгновения вылетела у него из головы, и тут это сказанное "полчаса" подтолкнуло его подумать "протерпел столько, полчаса еще вытерплю… Тем более, что здесь уже есть куда в случае чего деться, самое страшное не произойдет, в случае чего, извинюсь и на пять минут выйду". Директор что-то спрашивал, думая подобным образом, он что-то невпопад отвечал и так они дошли до комнаты переговоров…
- А ты чего не взял с принтера продажи?
- А? Что?
- Я же тебе сказал - возьми с принтера продажи… Я только что распечатал… Давай быстрей!
Директор зашел в комнату для переговоров. Все, действительно, с серьезными лицами и раскрытыми блокнотами сидели за круглым столом, - он увидел это в приоткрывшуюся дверь.
Ничего не соображая он развернулся и подошел к стоявшему у большого стола секретарей сетевому принтеру, начал собирать с него бумажки…
- Приве-ет! - донеслось до него.
Он поднял голову: одна из секретарей улыбалась ему.
- Ну надо же! Никого и ничего не замечает!.. Все наверное о продажах думает! - улыбнулась она ему.
- Привет! - еле слышно проговорил он, собрал, наконец, все бумажки и поспешил в переговорную…
Он поздоровался, уселся между двумя другими сотрудниками. Все были хмурыми, в воздухе витало - директор раздражен и всеми недоволен.
Замелькацкий начал раскладывать листы отчета… Руки его дрожали от напряжения - он почувствовал, что ему стремительно становится хуже. Директор сидел как раз напротив него: на его одутловатом лице застыла презрительная гримаса. Верхняя губа то и дело поднималась, словно он собирался сказать что-то и в последний момент раздумывал, дряблая, с нездоровым желтым оттенком кожа на его щеках каждый раз дергалась, глаза оставались цепкими и холодными.
Кроме него и Замелькацкого в комнате собралось еще три человека: начальница отдела и ее подчиненная - Федорова и Богачева и Маркин - один из продавцов оборудования из филиала фирмы, находившегося на расстоянии одного перегона по метро. Именно он в этот момент и разговаривал с Федоровой по поводу поставки оборудования одному из клиентов, которым занимался ее отдел. К теме совещания этот разговор никакого отношения не имел. Маркин и Федорова недолюбливали друг-друга и споры между ними возникали постоянно. Директор смотрел то на него, то на нее…
В голове мелькнула отчаянная мысль: вот сейчас, пока они говорят, встать, извиниться и выйти минут на пять. В этот момент директор проговорил:
- Давай, откомментируй продажи…
Маркин и Федорова тут же смолкли. Ему продолжало становиться хуже. В эту секунду он не мог думать ни о чем, кроме того, что происходило внутри него. Каким-то странным, непохожим на свой собственный голосом он, тем не менее, начал: он просто начал зачитывать цифры, значившиеся в распечатанном отчете… Это зачитывание было единственным, за что он мог хоть как-то уцепиться, потому что мысли в голове не было ни одной, кроме, разве что "Зачем же я так?! Мне надо было встать и выйти!" Но он продолжал зачитывать, постепенно повышая голос…
- Я же тебе сказал: откомментируй! Что ты нам тут читаешь! - раздраженно прервал его директор.
- Прочитать мы можем каждый у себя в кабинете! - тут же подхватила Федорова, предпенсионного возраста, но бодрая, очень хорошо одетая и уверенно державшаяся женщина, с копной густых, крашеных волос на голове.
Она не любила молодых сотрудников и не упускала возможности показать директору насколько они плохи и ненадежны.
- Да, но тут очень важный момент!.. - бодро понес он, потому что как раз в этот момент состояние его дошло до критической точки и он инстинктивно стремился хоть чем-то отвлечь себя.
Он начал всерьез взвинчивая голос говорить какую-то чушь, про то, что в этих цифрах он видит определенную тенденцию… Директор внимательно смотрел на него.
Тут вмешался Маркин, - ловкий умный продавец, - он, конечно же, не упустил случая высмеять коллегу, заодно подчеркнув еще раз собственный профессионализм и компетентность…
Все знали, что между Маркиным и директором постоянно происходят доходящие до крика споры. Касались они размеров Маркинских комиссионных. Тот получал их от заключенных сделок. Директор, хоть и нехотя, постоянно уступал Маркину, угрожавшему, что уйдет к конкурентам…
Все постоянно шептались, что Маркина вот-вот выгонят, что он балансирует на грани, но тот, тем не менее, до сих пор был в фирме и по-прежнему вел себя крайне независимо и нагло.
Маркин убедительно и умно начал доказывать, что все, что он, Замелькацкий, только что сказал - полная ерунда. Директор поддержал Маркина и с ехидной улыбочкой посмотрел на Замелькацкого. Кризис, тем временем, был пройден и у него начало отпускать. Это облегчение после того, как он был на грани казалось совершенно неминуемого конца окатило его по нервам столь благодатной волной, что он почувствовал счастье и ему все равно было, что и кто в данный момент говорит… Все это было неважно!.. Главное, ему стало легче…
Маркин продолжал распинаться. Он постепенно выводил свою собственную теорию по которой получалось, что все продажи того оборудования, которым занимался Замелькацкий были осуществлены только благодаря отделу, в котором работал он, Маркин, что когда, тем не менее, требовалась поддержка и какое-то сопровождение контрактов от него, Замелькацкого, он не делал этого так, как того требовалось, потому что они слишком разделены: Маркин никогда не может найти Замелькацкого, когда он ему требуется, а потому он, Маркин, давно уже предлагал включить его, Замелькацкого, в состав их отдела (для Замелькацкого это означало только одно - потерю самостоятельности и, наверняка, дополнительную нагрузку и придирки, которых, работая с Маркиным, избежать будет невозможно).
Но облегчение было недолгим. С ужасом он понял, что оно опять начинает напирать. Его начал покрывать ледяной пот… Впрочем, он и так его уже несколько раз за это утро окатывал его с ног до головы. Он заговорил, перебивая Маркина, чувствуя, что на этот раз ему на ужасной грани не удержаться и надо бы прямо сейчас вставать и выходить, потому что еще несколько секунд - и будет поздно! Но он продолжал говорить, судорожно развивая свою речь, совершенно не соображая, что он говорит, в голове было только это "Что же через секунду будет?! Как же этот ужас пройдет?! Надо немедленно встать и выйти! Но это значит - прервать свою речь! Господи!" Ладони его были противно липкими от пота. Должно быть, в эту секунду он был бледен, как мертвец!
Он нес что-то про то, что та тенденция про которую он говорил - это вовсе не плод его воображения, что про эту тенденцию он вычитал из заграничных источников (он ничего такого нигде не читал!), что странно, как это Маркин не понимает, что продажи оборудования не могут не зависеть от сезона, так как есть периоды закрытия балансов и проч. (это звучало внешне правдоподобно и даже логично, но на самом деле ничего такого не было, продажи, вопреки логике, ни от какого сезона не зависели и он сам это лучше всех знал - иногда лучше всего покупали именно в тот момент, когда, казалось бы, клиентам должно быть совершенно не до покупок). В общем он сам, невольно, начал выводить и обосновывать систему там, где ее точно не было… Хотя!.. Иногда, ткнув пальцем в небо, можно нечаянно и попасть во что-нибудь…
Поджимало так сильно и отповедь была столь яростной, что Маркин опешил и, как понял Замелькацкий какой-то еще остававшейся свободной от происходившего с ним ужаса частью мозга, Маркин сдался, видимо решив, что все его нападки не пройдут.
И странно - Замелькацкий опять удержал все в себе и его опять отпустило. Большего наслаждения, чем в эту секунду он давно уже не испытывал, - ужасная лапа, сжимавшая его, разжалась… Невольно он сделал в своей речи паузу.
Директор - все-таки голова у него, надо было отдать должное, несмотря на всю раздражительность, работала отменно, - спокойно проговорил:
- Понимаешь, никакой тенденции, кроме той, что мы по твоему товару очень сильно отстаем, нет. Хотя и рынок и все преимущества по сравнению с конкурентами у нас есть…
Тут уж, после того, как сам директор при всех обозначил его вину, начала говорить Федорова - уж у ее-то речей тенденция всегда была только одна и совершенно предсказуемая: теперь получалось так, что во всех неудачах руководимого ей отдела виноват единственно он, Замелькацкий, потому что вовремя не встретился с тем, с кем она просила его встретиться, не предоставил данных, которые она просила его предоставить, не выбрал в переговорах ту линию, которую она просила его выбрать и так далее все в таком же духе.
Директор посмотрел на часы.
Измученный Замелькацкий тоже глянул на свои… Надежда охватила его - до истечения получаса, про которые обмолвился директор, оставалось не так уж и много.
- Что, спешишь куда-то? - неожиданно спросил директор, перебив Федорову (та тут же замолчала) и внимательно уставился на него.
Вопрос этот настолько поразил Замелькацкого, что вдруг его как будто окатили ледяной водой, и вся проблема прошла… По крайней мере так в ту секунду ему показалось… Ясно было, что директор не мог ни о чем догадываться, но все же!..
- Ты как себя чувствуешь? - вдруг проговорил директор.
- Что? - вытаращился Замелькацкий на него.
- Ну тебе вчера было плохо… Ты же сказал, сердце… Как сейчас чувствуешь себя?
- Хорошо… Нормально… - неожиданно бодро ответил Замелькацкий.
- Ой, здоровье - это самое главное! - запричитала Федорова. - Вот я занимаюсь теннисом, лыжами. Это помогает сохранять отличную форму! - конечно же не могла не подчеркнуть она.
- Ну вы когда меня с собой возьмете на лыжах, а?! - весело заговорил с ней директор, словно бы позабыв за секунду и о Замелькацком и о совещании. - Я вот все хочу на лыжах покататься!.. Как в школе, знаете, на уроках физкультуры… А то все приятели все этими горными занимаются… А я вот хочу на беговых, обычных, так, знаете ли, по рабоче-крестьянски…
- Ой, да бросьте вы, по рабоче-крестьянски… Да вся Норвегия только на беговых и катается… Мы вот недавно с мужем были там, у знакомых… - опять подчеркнула она свой активный образ жизни…
- Ну Мария Ивановна! Что же вы меня-то опять с собой не взяли! - весело воскликнул директор. - Ну я бы знакомых ваших конечно был не стал обременять, где-нибудь там рядом остановился в гостинице! Ну вот, опять не дали на лыжах покататься… - директор весело хлопнул ладонью по столу.
- В Норвегии! - воскликнул Маркин. - Сергей Васильевич! А чего вам эта Норвегия, вы поезжайте вон в Рязанскую область… Только лыжи получше смажьте… А то как за вами там мужички погонятся… - Маркин заржал.
- Все ты опошлишь! - покачал головой директор.
- Нет, а почему опошлишь?.. - возразил Маркин. - У меня вон у сына у одноклассника велосипед отобрали… Да-а, остановили в соседнем дворе, ссадили и привет!..
- Ой, ну Маркин опять эти свои ужасы начинает рассказывать - где ты их только выкапываешь…
- А он, Марь Иванна, просто вам завидует… Оправдывается, почему он спортом не занимается… Вон у него, смотрите, какой уже живот висит… Мол, с велосипеда садили, лыжи отобрали… Не на чем мол заниматься… - весело продолжал директор.
- Ой, да Маркина, пожалуй, ссадишь… - проворила Богачева. - Он сам у кого хочешь велосипед отберет…
- А вдогонку еще и лыжами по голове огреет!.. - заржал директор.
Один Замелькацкий не принимал участия в общем веселом разговоре.
- Не делайте из меня монстра!.. - проговорил Маркин. - Лыж у меня нет. Есть гантели. Но я их с собой не ношу. Так что не бойтесь…
- Иногда-то, признайся, все-таки носишь? - прищурившись, лукаво спросил директор.
- Ну если только в "Гарант" иду…
Все, кроме Замелькацкого, заржали: у их фирмы с "Гарантом" был долгосрочный контракт на поставку оборудования и запчастей, по которому "Гарант" непрерывно предъявлял всякие малообоснованные претензии…
- То-то я смотрю у тебя карманы оттопыриваются!..
- Сергей Васильевич, вы же знаете, там не только гантели!..
- Да уж, - проговорила Федорова. - Гантелями там вопроса не решишь…
- Нет, почему… Если они будут из золота! - опять весело заржал директор.
Все знали, что управляющий "Гаранта" получает от их фирмы постоянное вознаграждение.
Директор вдруг посмотрел на часы. Потом уставился на Замелькацкого:
- Будем считать совещание оконченным… Соберемся по тому же вопросу через неделю… А ты подготовь пока свои предложения, как увеличить продажи… Так сказать, о причинах колебания спроса мы от тебя теперь знаем, надо подумать, как им управлять…
Все поднялись. Опасаясь, что кто-нибудь, а может, даже сам директор продолжит с ним разговор, Замелькацкий неловко сгреб со стола свои бумажки и толком даже не сложив их, так и держа в руках эту бесформенную кипу торчавших друг из-за друга листков, поспешил прочь из зала для совещаний.
Выскочив за дверь, он, ни на кого не глядя - он прошел мимо секретарей - направился к двери туалета. Когда он взялся за ручку и открыл дверь, он обернулся: выйдя из переговорной, директор с ехидной улыбочкой смотрел на него… Замелькацкий дернулся и шагнул внутрь…
Он вышел из туалета. Дух его был, разумеется, в ужасном состоянии. Но особенно он в эти мгновения думал о последней сцене с директором - она произвела на него странное впечатление: неужели он обо всем догадался?! Но как?! Это невозможно!.. И чем это ему грозит?..
Он вошел к ним в комнату. Кроме него в ней сидел еще один и одно рабочее место было свободно - сотрудник, который на нем раньше сидел, уволился, а нового так и не взяли. Сейчас в комнате был только один человек - Смирнов, его ровесник. С ним у него были отношения лучше, чем с другими - те были просто коллегами, со Смирновым они были друзьями.
- Черт знает, кого набирают… Пока тебя не было…
- Я был на совещании.
- На это место привели новенькую.
- Ну и как тебе новенькая сотрудница?
- Она приехала из какого-то очень далекого городка…
- Что же, никого поближе не нашлось?
- Видишь ли, наше общество вымирает.
- Это всем известно…
- Да, именно, вымирает… Понимаешь… Все очень хреново. Я сейчас говорил с Фадеевым - это был начальник департамента персонала - брать совершенно некого. Нет сотрудников подходящей квалификации. Я вот только что прочитал тут на одном сайте - доля престарелого населения увеличива