Ты посадишь мои волосы?

Ты посадишь мои волосы? Валерия Гречина Маня и Гоша – ученики 6 класса, оба они чувствуют себя в школе чужими и оба боятся потерять волосы. Но может, если посадить волосы – они прорастут? Эта история о дружбе, предательстве и первой влюбленности. Валерия Гречина Ты посадишь мои волосы? Валерия Гречина Ты посадишь мои волосы? (маленькая повесть) Жила-была девочка с длинными-предлинными волосами. Она шла, а волосы текли за ней, как ручей. Гладкие и блестящие. Иногда она на них наступала и спотыкалась. И все жители города спотыкались. И однажды им это надоело. Пока она спала, они подкрались незаметно с ножницами.. Бритва «Лысым везет, не надо мыть голову, протер тряпочкой и готово, – думала Маня, намыливая свою гриву. – Раз у меня грива – значит я лев, царь зверей». Она невидимо примеряла корону. –– Что-то я плешиветь начал, – сказал папа, смачивая водой и приглаживая волосы. На голове появились голые шершавые островки. Совсем как атлас. Папа сбрил волосы и стал лысым. Не гладким, а с еле заметным пушком. Маня гладила папину голову и смеялась: –– Ежик, ежик. Мане исполнилось одиннадцать. Она ждала, что ей подарят куклу. Или собаку. Или платье с розочками. От волнения она кусала губы. Папа вручил ей коробку, она раскрыла ее и увидела белый футляр. А в нем – что-то продолговатое, черно-серебристое. С острыми зубчиками на конце. –– Бритва, – объяснил папа. Когда Маня осталась одна, она взяла куклу Барби c длинными золотистыми волосами и сбрила с нее все волосы. Бабушка Маней ее называла бабушка. Она жила далеко и приезжала нечасто. Привозила каждый раз одинаковые свитера, и Маня их складывала в стопочку. –– Кожа да кости, – вздыхала бабушка при встрече и шла на кухню печь блины и травить тараканов. Это она умудрялась делать почти одновременно. Сначала обмазывала кухню коричневой пахучей смесью, которая моментально становилась вязкой как смола. Потом месила тесто и пекла тонкие, дырчатые блины. Бабушка еще и тапочки норовила прокипятить, ей казалось, что во всех тапочках живут грибки. И она с ними должна бороться. Папа, конечно, не одобрял, чтобы она кипятила тапки на кухне. Мама тоже не одобряла – боялась за свою кастрюлю для борща. Но бабушка не любила церемониться, она все делала четко, быстро и напролом. Маня иногда думала, что бабушка была бы неплохой амазонкой. Но и со своими бабушкиными обязанностями она справлялась неплохо. По крайней мере, тараканов становилось все меньше, а свитеров все больше. Зеркало У Мани была старшая сестра Дина. Она была холодная, как эскимо из холодильника. Дина смотрела на Маню всегда сверху вниз. Как-то раз сестра красила губы и сказала Мане: –– Лучше бы тебя вовсе не было. Мане хотелось разбить зеркало, в которое смотрелась Дина. И чтобы она сама разбилась, на тысячи осколков. Маня знала, что родители ждали мальчика, а родилась она. «Может, и вправду лучше бы меня не было»? – думала иногда Маня. Малек Гошу Малькова в классе не любили. Он был длинный, рыжий, умный. Ходил всегда в одном и том же свитере с отвисшими рукавами. «Я для них просто малек. Маленький и незаметный. Я на голову выше всех в классе, но я просто малек», – думал он. На переменах Гоша сидел один, забившись в угол. Однажды его вызвали к доске читать стихотворение. «Пушкин, Няня» – начал Гоша. Но на слове – «подруга», что-то пошло не так. «Па-па-па», – пытался выговорить Гоша. Но слово застряло – и ни туда, ни сюда. Он сжал кулаки, но это не помогло. Капля пота упала на нос, он ее даже не заметил. Он пытался подтолкнуть слово, но снова получилось: «Па-па-па». –– Заржавел, надо смазать, – засмеялись в классе. –– «Подруга дней моих суровых», – вдруг выговорил Гоша. –– А где твоя подруга?, – выкрикнул с последней парты Эдик Коровин. –– Тишина в классе! – рявкнула учительница. И все разом замолкли. «Я просто малек», – пытался утешить себя Гоша, сидя на перемене и обхватив голову руками. Ему так хотелось снова стать незаметным, а еще лучше – исчезнуть. Разговор Гоша сидел на уроке, как всегда, на первой парте и смотрел в одну точку – то ли на карту, висящую на доске, то ли на тощую учительницу по географии, которая даже юбку носила всегда с ремнем. И вдруг как подскочит и выбежит из класса. Даже географичка испугалась: что это с ним? А потом говорит: –– Кузнецова, сходи, посмотри. Маня сидела как раз рядом с дверью. Она вышла, но Гошу не увидела. Побежала вниз по лестнице, смотрит – внизу кто-то сидит. Подошла ближе. Гоша сидел, опустив голову на колени. –– Что с тобой? –– Ничего. Зачем пришла? Маня села рядом. –– Что с тобой? Гоша поднял голову, под носом были ссохшиеся поползни крови. Ноздрю он прикрывал ладонью. –– На, держи платок, – предложила Маня. –– Уже не надо. Так они просидели до конца урока. Гошу как будто прорвало – он говорил и говорил. О том, как раньше жил в Тамбове, как копал картошку после уроков на бабушкином огороде. Как теперь живет в Москве с мамой и отчимом. Как отчим его бьет, как вчера стукнул по носу. От него можно спрятаться только в туалете. И уроки приходится делать прямо на унитазе. Маня показала ему закуток под лестницей, где проводит все перемены. –– Я тоже сюда буду ходить. Можно? 6 «Б» класс Они учились в 6 «Б» классе. –– «Б» – это почти «А», – рассуждала Маня. – И хорошо, что не «Г» и не «Ж». В школе еще был класс «Е». И те, кто учились в этом классе, радовались, что учатся не в «Ё». Но 5 «Б» был все-таки особенным. Там был теннисист по фамилии Дворник: высокий, стриженный под горшок. В школу он почти не ходил, зато ходила его мама: большая, с длинным, острым носом и тонкими губами. Зимой она носила такую же большую, как она сама, шубу. Запиралась с Алиной Федоровной в кабинете, и выходила с лоснящимся от пота лицом. А у Алины Федоровны на шее появлялась новая золотая цепочка. –– Вот станет наш Пашка великим. Великий теннисист по фамилии Дворник. Звучит? – спрашивала Маня. – Звучит! – одобрял Гоша. Был Максим Соловьев. Невысокий, широкоплечий, с ровной осанкой и характером – «себе на уме». Все девчонки по нему тайно сохли. И даже худая крючковатая отличница Светка Чувилина, которая не давала никому списывать, была от него без ума. Была художница Ника. Маленькая, толстенькая, с сальной, спадающей на один глаз сосулькой челки. Она всегда держала во рту огрызок карандаша. Кусала его, слюнявила, казалось, и вовсе проглотит. Как-то раз мальчишки отняли у нее блокнот, а там на каждой странице – Максим Соловьев. Вот смеху то было. А Ника спряталась за челкой. Заколка Маня не стеснялась своих выпирающих ребер – за кофтой все равно не видно. А вот расщелины между зубами стеснялась, она была прямо посередине. Улыбнешься – и сразу видно, как будто по зубам кто-то треснул, съешь салат, и сразу смотришься в зеркало – нет ли между зубов петрушки? А это ведь глупо, каждый раз смотреться в зеркало. У Мани были волосы длинные, светлые, часть выгорела на солнце и стала совсем белесой, часть осталась русой. Волосы не держала ни она заколка, Маня завязывала хвост на затылке и вечно так ходила. Мама повела ее в парикмахерскую. –– Сделайте покороче, – сказала мама тетеньке с ножницами. Маня с опаской посмотрела на ножницы. На нее надели плащ, похожий на дождевик, на шею прилепили белую ленту. Она прикрыла глаза и думала о заколке с бабочкой, которую видела на витрине магазина, бабочка была на пружинке, тронешь ее – и она машет крыльями. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=57239856&lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.