Как я встретила тебя

Как я встретила тебя Нина Романова Книга о молодой женщине, у которой в 35 лет вся жизнь пошла кувырком: смерть родителей, переезд в другой город, обман любимого мужчины, тяжелая болезнь. На новом месте она обретает новых друзей, которые помогают ей жить дальше. Она понимает спустя некоторое время, что нужно и можно двигаться дальше. И не смотря на свои многочисленные разочарования преодолевает неверие в себя и находит свою любовь. Глава первая Капельки воды по загорелому телу. Ветер легонько путается в чуть выгоревших волосах, мягко задевая лопатки и плечи. Я с удовольствием потягиваюсь и выгибаю все тело навстречу новому дню. Солнце окрашивает горизонт в нежные красные тона, розово-золотистая дорожка снова зовет в море. И я сразу ныряю в прохладную синеву. Хочется плыть все дальше и дальше, только вперед. Волны ласково качают тело. Я ложусь на спину и смотрю на чуть серое, начинающее голубеть небо. Качаюсь, качаюсь на волнах. Мир где-то там золотиться полоской пляжа. А мне и здесь хорошо. Интересно расслабляясь в волнах услышать ни с того ни с сего голос мужа: –Любишь утром упорхнуть от меня как та зеленая птичка. –Твой сон священен, сам говорил. Мы не много дрейфуем молча. Слова кажутся тяжеловесными, они нарушают хрупкость и легкость утра. Не сговариваясь, мы плывем по направлению к нашему островку. Маленький обнаженный остров, где почти ничего нет, кроме скалы, которая своими объятьями загораживает его от ветров. На берегу большие гладкие обточенные волнами камни. Днем они нагреваются от солнца как печь. Сейчас чуть теплые. Мы выбегаем из моря и зарываемся в песок, как морские черепахи, которые долго-долго плыли к этому благословенному берегу. Я перебираю песок руками, он бежит сквозь пальцы быстрыми тонкими струйками. Мне всегда нравились песочные часы. В них ясно видно ускользающее время. И когда последняя струйка сочиться через узкое горлышко, то так хочется ее остановить, но ты не можешь. С обычными часами такого не происходит. Ты смотришь на циферблат-вот 6 утра, вот 10, а вот уже полдень, а там и вечереет. Стрелки часов просто кружат по циферблату. Ну кружат себе и кружат, что с того, завтра новый день и новое время с нуля, все сначала. И кажется, что время бесконечно. Не сделал сегодня, будет же все тот-же циферблат, и те-же стрелки. Успеется еще. И так день за днем. Не замечаешь время. То есть замечаешь его поверхностно под свои нужды-на работу не опоздать или вовремя с нее свалить, сесть на нужный поезд или самолет, обеденный перерыв-в этом смысле. А ход времени гораздо глубже. Обычные часы с циферблатом и электронные часы обманывают тебя. Зачем напрягаться. Мелькают зелененькие или синие циферки, ну и пусть себе мелькают. Есть гораздо более важные вещи. И вроде ты занят и все время чем-то срочным и важным. Ежедневник полон бесконечным списком того и этого. И даже если везде поставить галочки-ух успел, сделал, дожал! Почему-то потом нет удовлетворения. А если не сделал и половины…Ну тут вообще, тем более если перфекционист-пиши пропало. И так каждый день загоняешься. Ты восклицаешь: «Вечно не хватает времени! Почему в сутках не 25 часов!». А тебе бы и 30 не хватило. А разобраться на что? Ты ворчливо обвиняешь время, часто бездарно тратя его на страхи и сомнения, также бездарно заглушая их алкоголем, играми, компьютером и телефоном. Песочные часы могли бы вернуть тебя в реальность. Но они такие редкие сейчас. Разве что можно было их встретить в каком-нибудь старинном физио кабинете районной поликлиники. Когда ты лежал на процедуре, и чтобы не гонять медсестру, ты раз за разом, сам, рукой переворачивал эти часы. И наблюдал за тонкой струйкой песка. Я перебираю морской песок сквозь пальцы с удовольствием и наслаждением. –Макс, я как большие песочные часы! Муж смотрит на меня сквозь узкие щелочки чуть приоткрытых век: –Не похожа. –Почему? –Они обычно стоят, а не лежат на животе или боку. –Вы мужчины все понимаете буквально. Я встаю во весь рост. Он смеется надо мной. –Ты похожа на корову. Прикольный комплимент. Сто лет назад я бы обиделась на такое сравнение. Сейчас мне стало интересно, почему вызываю такие ассоциации. –Ты вся в больших пятнах от мокрого песка. Он прилип к тебе то тут, то там. А коровы обычно пятнистые. –Но бывают и просто однообразно цветные. Например, коричневые, или черные. –Не, мне больше нравятся пятнистые. Он встает и обнимает меня, а потом легко зацеловывает лицо. –Ты соленая. –Да я соленая и жаркая. –Проверим? Мы лежим на кромке пляжа, волны аккуратной грядой облизывают его, как только что делал это Макс с моим телом. Суетливые и крикливые чайки устроили драку невдалеке. «Интересно, им что целого моря мало? Не поделили рыбку…» Макс предлагает построить замок-крепость из песка. Мы возимся как дети. Только совочков и ведерок не хватает. Зачерпываем горсти песка, смоченные морской водой. И наша центральная башня, и крепостной вал становятся все внушительнее. –Давай украсим стены ракушками. –А на центральную башню поставим вот это-Макс находит среди камней засохшую морскую звезду. –Морская крепость ни дать, ни взять! -я прыгаю около нашего сооружения на одной ножке. – Это что ритуальные танцы? Максим присоединяется ко мне бегая вокруг на полусогнутых ногах и издавая радостный клич. Он исчезает ненадолго и приносит морского ежа. –А вот и завтрак. У нас на островке есть тайник в камнях. Там припасен не большой нож, которым удобно фрукты резать. Не понятно зачем он нужен на этом острове, здесь даже обычных деревьев нет, не то, чтобы фруктовых. Но сегодня ножик пригодился. Мы ели свежую икру. Волны постепенно подмывали наш чудо-замок, его стены становились все более гладкими и покатыми. Море постепенно возвращала себе свои сокровища в виде ракушек и засохшей морской звезды. Я потягивалась, растягивала все свое тело, каждый сустав, каждую мышцу. Макс делал пальцы квадратиком, будто пытаясь сфотографировать мои асаны. Нам всегда было так хорошо на «утреннем острове»-он получил такое название. В интернете мы пытались найти его настоящее имя, но, к сожалению, он, наверное, был так мал, что его не потрудились перечислить в Википедии. –Как будет утренний по индонезийски? –Рagi –Рagi island… Звучит как имя старого друга. –Он и есть наш друг. –Жаль, что не каждое утро удается с ним поздороваться. – Это и хорошо. По друзьям тоже нужно иногда поскучать. Мы устраиваем ежедневную чайную церемонию на небольшой терраске рядом с домом. Здесь хорошо укрываться в самую жару в тени кокосовых и банановых пальм, пушистых древовидных папоротников и особенно мною любимых бунгевелий с розовыми и сиреневыми цветами. Традиция эта прижилась у нас сама собой. Раз в день пить ароматный зеленый чай с добавлением сушеных фруктов. Просто однажды разнообразия ради я заварила жасминовый чай в маленьком глиняном заварнике, и шутя, тихонько на подносе вместе с крошечными, почти кукольными чашками для чая принесла задумавшемуся над чем-то Максу. Я плавно и грациозно обдала кипятком чашки и налила чуть настоявшийся чай. Пили, вдыхая аромат и чуть задерживая во рту. Такие задушевные чаепития, как у купчихи в Мытищах, только без варенья и самовара. Рядом с нами нет ни компьютеров, ни телефонов. Просто я, Макс, чай, разговор о том о сем, лениво о разном. Я нахожу свой телефон оставленным беззаботно в холле. Десять пропущенных. –Макс, ты знаешь кто к нам прорывался, пока мы болтали? –Дай угадаю. Наверное, те ребята из Германии, с которыми мы вчера познакомились в баре? –Холодно. –Не угадал? –Не угадал. Макс берет свой телефон: –Ага, Димка!!! –Ну вот, не удалось тебя помучать. Макс набирает Диму, своего лучшего друга. –Привет брат. Как ты? В трубке слышится с некоторыми перерывами и помехами. –Что? не понял, тебя не очень слышно. Приезжаешь? -Макс берет огрызок простого карандаша и блокнот, лежащий на стеклянном столике, и быстро записывает. – Ждем тебя с нетерпением! Что? Привет Алинке? Передам, конечно, она тебе сердечки в воздухе рисует. Дима это не просто друг, а закадычный в квадрате дружище Макса. Люди говорят, что невозможно дружить так долго как они, но люди ошибаются. Дима – это выдумщик и большой романтик. Мы безуспешно пытались найти ему невесту еще будучи в России, но это оказалось не реальным. Закаленный холостяк. Он говорил, что ему проще снимать подружек на несколько дней, ну в крайнем случае на месяц два, и это удобно, если дольше, то начинается вынос мозга. Девчонки, конечно, балдели от его киношных ухаживаний: рестораны, букеты роз, признанья под луной. И это милейшее Димкино выражение лица. Уличить в неискренности невозможно. И он сам верил в то, что на текущий момент без ума влюблен в очередную пассию. И она конечно же мечта всей его одинокой жизни. Девчонок жаль, но его не переделаешь. Мы уже порядком запутались в очередной даме сердца нашего друга. И вот, он, через несколько дней прилетает к нам. Прикольно. Интересно с кем только? Макс, будто прочитал мои мысли: –Как думаешь с Маринкой или Ленкой? –За столько времени у него новой пассии не появилось? Сомневаюсь что-то. А потом он в самый последний момент на борту самолета может познакомиться со стюардессой и уговорить составить ему компанию. –Ну да, он такой-улыбался Макс. Я никак не могла понять как два таких разных человека могут стать близкими друзьями. Но видимо противоположности притягиваются. Макс в отличии от Димы не был вот так распахнут миру. Иногда он напоминает мне книгу с неизвестным языком, но которую так хочется прочесть. И ты, водя ногтем по странице стараешься расшифровать хоть часть этого причудливого произведения. Он разный по-разному. Иногда веселиться как ребенок, иногда бывает задумчив, иногда может в свое удовольствие медитировать по пол дня и выдать такой глубины мысль, что ты потом сама ходишь, грузишься над ее осмыслением, а потом оказывается, что это просто шутка. Мое умное выражение лица веселит Макса. В этом случае он говорим мне: «Истина проста, детка. Все что слишком сложно-лож. Игры разума». Наши с Максом пути пересеклись на первый взгляд случайно. Как говориться ничего не предвещало. Но об этому чуть позже…До встречи с Максом я пережила «веселые» времена. Глава вторая Сейчас отмотаем на несколько лет назад… Тогда все мои начинания рушились как карточный домик, я была постоянно напряжена и озабочена завтрашним днем, финансами и разваливающимся любовным романом, который длился на тот момент ни много ни мало три года. Мы познакомились с Володей-тогдашней моей великой любовью, когда я прилетела в тропики, чтобы отдохнуть и расслабиться после нескольких лет без отпуска. Для меня впервые посетившей эти края, все было прекрасным и даже недельный проливной дождь, и неспокойное после него сероватое море, но такое теплое, что я и представить не могла, что вода бывает парной. Он приехал на байке. С волос стекала вода, а кожа была покрыта мелкими каплями влаги. В общем с первого взгляда я пропала. Психологи бы сказали, что я так легко вляпалась, потому что у меня был эмоциональный голод и давно не было мужчин. Смешно сказать, могут ли быть взрослые женщины под тридцать такими романтичными и не далекими. Могу с уверенности подтвердить, что да. Проверено на себе. И было то все мимолетно: взгляды, улыбки, легкий флирт, пару бокалов вина, выпитого в одном из дегустационных залов магазина и короткий разговор. Не было даже легкого поцелуя на прощанье. Он остался, потому что он там работал, а я улетела в Россию. После цветущего великолепия серый, ветренный апрель и опять натягиваю вязанную шапку на уши. Смешно и контрастно смотрится очень загорелое лицо и вязанная белая шапка. Ее все время хотелось снять. Благо что весна все-таки наступала. Через несколько дней он позвонил, я удивилась. Просто поболтали ни о чем, обменялись адресами в скайпе. Сердце приятно забилось от тропических воспоминаний. И вот тут все и закрутилось, и углубилось. Скайп стал моей ежедневной отдушиной среди серых рабочих будней. С утра я включала комп с надеждой увидеть «привет, как дела?». Если это сообщение было, тело было готово прыгать от радости, а рот растягивался сам собой в улыбке. И я писала, как у меня дела, писала целые сочинения и слала иногда фотографии. Я очень хотела общения с ним. Иногда оно, это общения было плотным, почти с утра и до ночи, иногда прерывалось на несколько дней, и тогда я чувствовала себя несчастной, потом злой, а потом в мыслях посылала его куда подальше ровно до того момента, пока он опять не появлялся в эфире. С той самой поры выражение «витать в облаках» очень мне знакомо. Я не только витала, но плавала, дрейфовала и парила в этом общении, ловя каждое слово, читая то, что читает он, даже ходила на концерт его любимой группы «Пикник». К слову сказать мне не понравились ни песни, ни музыка, но я написала что-то хвалебное по поводу концерта. Я стала интересоваться политикой и футболом, но за ним невозможно было угнаться. Просто феноменальная способность поглощать огромные порции информации и запоминать их. Но я старалась соответствовать. Анализировала чему мне надо подучиться, где подтянуть свои знания и умения. Полгода я ходила сама не своя. Особенно когда он не отвечал месяца полтора ни на письма, ни в скайпе. Я по тысячу раз в день смотрела в почтовый ящик-и там ничего. Это жаркое лето после поездки было в полной мере страдательным, и изредка счастливым. Я не замечала никого вокруг, обернувшись в пелену своего сладкого обмана. Потом много чего было за два года переписки, прозрения, разочарования, обещания и надежды. За время нашего романа прошла целая отдельная жизнь, очень трагичные для меня события и один переезд. Я покинула город, в котором прожила с рождения и переехала в Плес. Мне очень нравилась моя маленькая уютная квартирка в Плесе в старинном деревянном особняке. Он стоял на холме и окнами выходил на прекрасную Волгу. Подходил срок оплаты, а продаж (я продавала тогда резину и запчасти, работая в не большой фирме), как назло, не было. Лето, жара даже в средней полосе России расплавляет не только асфальт. Не до работы в общем. Сегодня вообще зарядил дождь. О прогулке можно было забыть. Я забралась на чердак своего дома. Не знаю, что меня туда понесло. Старая лестница скрипела, и мне казалось, что ступеньки провалятся. Но я успешно достигла крыши. В тот день я чувствовала себя особенно паршиво. На крыше, как и положено было пыльно, несколько лет, наверное, там никто не появлялся. От моих сандалий сразу же на полу нарисовались следы. «Ну и что ты тут собираешься отыскать?»-задала я сама себе вопрос. К одной из покатых стен был прислонен старый велосипед «Урал». Его рама полностью проржавела, местами сохранились куски синей краски. Я провела рукой по потрескавшейся седушке. Странно, но у меня в детстве велосипеда не было. Никакого. Ни трехколесного, ни тем более двухколесного. Мальчишки гоняли по двору, выпрашивая друг у друга покататься еще пять минуточек. Кто уже повзрослее усаживал на багажнике знакомую девочку. И они вместе нарезали круги по спортивной площадке. На стене висел выцветший ковер с двумя лебедями на пруду, сделанный как бы из шелковых ниток. Последний раз я видела такой у бабушки в сарае-ковер, и рядом большая гора угля, и куча всякой хозяйственной утвари. А вот и тот, кого я на самом деле искала, направляясь сюда-большой деревянный, кованный сундук. Замка не было. Хотя по смыслу предполагался большой ржавый замок. Я попыталась откинуть крышку-тяжелая. Еде-еле удалось. В нос ударил запах старого слежавшегося тряпья. «Интересно, зачем люди копят тряпки, причем такие которым уже по много-много лет. Ладно еще в старину передавали по наследству собственноручно сшитые сарафаны, а здесь обычный ширпотреб сорокалетней давности. Чего я вообще тут роюсь? Совсем видимо дело дрянь». Я хотела было захлопнуть крышку, но мое внимание внезапно привлек цветной бок кубика-рубрика, странно он был такой-же ярко оранжевый, пластик не потускнел. Рядом с кубиком обнаружился калейдоскоп и проектор для просмотра диафильмов. Я взяла в руки кубик рубик, он был полностью собран. Все цветные стороны красовались упорядоченно. Вот чего мне никогда не удавалось, так это собрать его. Я была очень нетерпелива, и если чего не выходило, то психовала и забрасывала. Вот и с кубиком та-же история. Калейдоскоп, другое дело. Маленькая трубка, обклеенная цветной бумагой, а внутри у нее зеркальные бока. Я прислонила его к лицу и стала поворачивать трубку, и узор, складывающийся из цветных элементов, расположенных за зеркалами, стал меняться. Мне всегда, казалось, это маленьким волшебством, крутанул-одна яркая картинка, чуть еще крутанул-другая. И я стояла на старом чердаке и крутила калейдоскоп. В деревянное окно стучали ветки мокрой черемухи, тусклая лампа чуть моргала от перепадов напряжения. Мне показалось, что при очередном прокручивании этой не хитрой игрушки появились желтые хризантемы, а вернее не хризантемы, а много-много одуванчиков. «Мы идем по нашему тихому, спокойному городку. Мама ведет меня за руку, мне года четыре. Желтые одуванчики давно превратились в пух и улетели. Зато был сезон другого пуха-тополей. Я в легком платье из большого и маленького гороха. Солнце потоком льется сквозь ветки тополей. Мы идем в парк, кататься на каруселях. Это такое счастье. Я не иду, а подпрыгиваю в предвкушении. Парк – это праздник, который бывает редко. И вот сегодня мой день. Мы покупаем билеты и катаемся на «Ромашке» по кругу, она поднимается высоко, мне кажется, что ногами могу задеть верхушки не высоких деревьев. А потом на цепочках, а потом на цветных лошадках. На карусель «Тюльпан» меня не пускают, потому что он крутиться как центрифуга, многим после него плохо, и вообще это не детская карусель. Она мне кажется страшной. А колесо обозрения нет. Хоть и высоко, но видно весь парк и центр города как на ладони. Я вцепляюсь ладошками в поручни, все-таки чуть-чуть страшновато. Потом вы идем в блинную, там стоим в очереди. И я выбираю с какой начинкой буду пить чай с блинами: со сметаной, медом или джемом. И вот мы чудом усаживаемся за освободившийся столик. Пьем чай. После едим мороженое пломбир с тонкими шоколадными стружками. Счастью нет предела и это самый лучший день за пол лета. В парке смеркается, загораются огни вечерней уличной дискотеки. Около забора собирается масса девчонок с боевым раскрасом на лице и все почему-то курят. «Вот халды»-бросает мама проходя мимо. Я не понимаю значения этого слова. Внутри почему-то сжимаюсь. «Ты у меня не будешь краситься и ходить на такие дискотеки». Маленькая пружинка внутри меня сжалась. С класса четвертого школы мы с подругой записываемся на кружок бальные танцы в дом пионеров. Наш хореограф Ирина Петровна отбирала из пришедших девочек перспективных для выступления. Это происходило всегда в конце занятия. У меня все внутри сжималось от двойственных чувств-я и хотела, чтобы меня выбрали, и одновременно очень этого боялась. Каждый раз глядя на сцену и видя, как люди танцуют, я им ужасно завидовала, и сама мечтала оказаться в нарядном блестящем платье. И вот уже какой год подряд как Ирина Петровна нас не выбирала. Приходили все новые девочки, и они становились звездочками, а мы как танцевали танец маленьких утят и разминку, так на этом и законсервировались. Мы стали неким фоном кружка. Нас посылали держать лестницу в холле для закрепления каких-то портретов. А танцевать красиво ой как хотелось. В общем я стала стесняться того, как я двигаюсь. И всячески избегала школьных дискотек, хотя там из движений было то два притопа, три прихлопа. Но это я сейчас понимаю. А тогда…Тогда я не могла себе позволить делать что-то плохо, а научить было некому. Вообще какие-то странные были школьные годы. Я их почти не помню. Все года слились в один серый поток. Школа, парты, уроки, домашние задания сиди каждый день за столом дома пока не сделаешь. Оценки только пятерки, четверки – это плохо. Однажды я схватила сразу три двойки! Да и по какому предмету! По русскому языку. Не знаю, что на меня нашло. Обычно с русским и литературой проблем не было. Я любила эти предметы. А тут такое. Мама, увидев смачные двойки, выведенные красной ручкой, была вне себя. Она взяла меня за ухо и отвела на квартирную площадку. Позвонила нашей соседке, и стала меня позорить. Мне было ужасно стыдно и обидно. Пружинка внутри меня сжалась еще. Когда после лета наступала осень, и нам в библиотеке выдавали гору учебников на год, я тащила их домой, придавленная этим грузом. Я отложила калейдоскоп. Воспоминания детства. Дождь все также барабанил в окно. Глава третья Для поднятия настроения я заглянула в холодильник: хорошо, что вчера зашла в магазинчик и купила несколько эклеров. Захотелось, чая с молоком и пирожными. Села на диван уютно устроившись с пирожными и стала щелкать каналами, промелькнула старая детская сказка, снятая польским режиссёром: «Три орешка для Золушки». Я ее так любила смотреть, когда была маленькой. Там же принц на белом коне скачет по снегу навстречу своей любимой Золушке и все у них заканчивается хорошо и любовь-морковь до последних дней. Вот так бы в жизни. Все девчонки о принце мечтают. Принцы, конечно, в реальном времени разных профессий и трудятся кто бизнесменами, кто большими чиновниками, кто просто богатыми мажорами, но все они непременно щедрые, любящие и готовые на край света за тобой. И им все равно какая ты худая, толстая, ковыряешься ли ты в носу, они принимают безоговорочно тебя такой как ты есть и ничего не требуют взамен. Сказка закончилась. Пирожные тоже. Делать ничего не хотелось, и я рано легла спать, но долго ворочалась, пытаясь заснуть. На всякий случай посмотрела на телефон нет ли каких-нибудь смс. Потом совсем выключила его, чтобы поминутно не тыкать кнопки от нахлынувшей тревоги. Сон кое как пришел, но был рваным, я постоянно просыпалась, мне было жарко, я откидывала махровую простынь, потом снова укутывалась в нее. Утром не хотя открыла глаза, свет заливал всю комнату. Сколько же времени? Я сделала движение, чтобы соскочить с кровати, и не тут-то было. Как только я подняла голову от подушки, комната поплыла перед глазами и меня затошнило. Голова резко упала опять на подушку. Паника. «Что со мной? Наверное, пред инсультное состояние? Папа три года назад умер от инсульта. Теперь моя очередь». Мысли путанным хаосом окружили меня. Липкий страх. Пот прошиб все тело. Попыталась повернуть голову налево, и снова комната поплыла перед глазами. В голове: «Надо что-то делать. Успокойся. Главное как-то дотянуться до телефона». Я нащупала его рукой, он лежал под подушкой. Скорая приехала довольно быстро. Хорошо, что вчера я не закрыла входную дверь, и мне не пришлось вставать с кровати. Меня осмотрели, сделали кардиограмму и сказали, что наверно я переутомилась, может быть депрессия, поставили успокоительный укол и уехали, посоветовав все-таки записаться к невропатологу. Встать с кровати стоило неимоверных усилий, это простое действие заняло у меня минут 15, но стояла я на ногах довольно твердо. Решила не терять времени и сразу записалась к платному специалисту. Там мне сделали кучу разных исследований, благо что за деньги все быстро и успокоили тем, что ничего страшного, может быть синдром позвоночной артерии, может быть всд. Выписали кучу таблеток, посоветовали массаж и отправили восвояси. Я чуть успокоилась. Но шли дни, вставать по-прежнему, было трудно, головокружения не проходили, а таблетки и массаж не помогали. Доктор удивлено смотрела на меня, и сказала иди-ка ты еще сделай мрт. Это не долго, зато точно все проясниться. И вот я чуть испуганная, начитавшись в интернете, что такое мрт иду в больницу. Меня укладывают в трубу с продувом, чтобы не казалось совсем, что ты лежишь в пластиковой мыльнице. Весь этот агрегат начинает работать, издавая разнообразные паршивые звуки с короткими временными затишьями. К концу дня мне дали результаты. Я начала читать заключение: очаг в лобной доле, киста размером…. Прибыв домой, я испуганно начала искать информацию, пытаясь расшифровать написанное, конечно-же понятней не стало и легче тоже. Доктор задумчиво все рассмотрела и сказала, что есть подозрения на рассеянный склероз, нужно будет наблюдать полгода и делать еще одно МРТ зимой. Сейчас очаг один и он может исчезнуть, а может быть и нет. Я ползла до дома несколько часов. Прекрасная Волга, зеленеющие сочные деревья после дождя, улыбающиеся люди слились у меня в одну полосу. Было ли страшно? Я скорее ничего не чувствовала, будто поставила себе внутреннее эмоциональное обезболивание. Совсем как тогда, два года назад, когда умерла мама. Она болела раком крови. В то утро, когда я уходила на работу, она упала, хорошо, что мне на руки. Я еле довела ее до кровати. Нужно было идти, ждал клиент. В обед я вызвала такси и быстро рванула домой. Позвонила сестре, она сразу примчалась. Мама лежала мокрая на кровати, вся в капельках холодного пота. Мы грели ее руки и ноги. Было очень одиноко и страшно. Но я сказала себе: «Надо быть сильной. Очень сильной, чтобы помочь маме». К обеду ей не много полегчало, я ушла ненадолго на работу. Вечером летела домой. На пороге меня встретили сестра и врачи. Я все поняла. Мама лежала на кровати и делала последние вздохи. Хотелось кричать, рыдать и орать, но я подавила в себе все это, не знаю зачем. После я не могла заплакать ни на похоронах, ни потом. Во мне стоял ступор безразличия. Моя душа приняла слишком большую дозу обезболивающего, чтобы не чувствовать страдания. Она онемела наполовину, потому что резко осталась одна без тех, кто сопровождал ее всю жизнь до этого момента. В теле железобетонно застыли не вырвавшиеся крики, страдания и рыдания, горе и отчаяние. Остался только липкий предательский страх, но и он замаскировался под железной волей и механическими действиями повседневности. Один мой друг сказал в тот момент: «Ты очень сильная баба». А мне не хотелось и не моглось быть сильной. Хотелось только, чтобы меня окружили заботой, чтобы подставили плечо, чтобы можно было как следует отгоревать потерю мамы и только год назад ушедшего папы. Но, к сожалению, не случилось. Хотя могло случиться. Дело в том, что Владимир, позвонил мне недели две спустя после похорон мамы, и совершенно неожиданно прозвучало его предложение: «Выходи за меня замуж». Боже мой, как же я желала раньше услышать эти слова, я была бы на седьмом небе от счастья, я бы прыгала и скакала. Сейчас я молчала, внутри боролось недоумение и страх. «Что, мечты сбываются? Почему я тогда не рада?» Он спросил: «Почему ты молчишь?». Я, конечно, ответила какую-то ерунду в духе, это так неожиданно, ты застал меня врасплох, и я конечно рада, но внутри было недоумение и страх. Владимир сказал, что приедет ко мне в ближайший месяц, и мы вместе улетим в далекую и прекрасную страну вечного лета. Звучало сказочно. Я не спала несколько ночей, шутка ли жизнь так быстро и резко меняется, в том числе и географически. Прошла довольно нервная неделя, вторая, но он не прилетел. Сначала говорил, что подбирает нормальные по цене билеты, потом было еще что-то, а потом я поняла, что до нового года Он не прилетит. Я увлеклась рисованием картин по номерам. Вид творчества, когда ты не умеешь рисовать, а хочешь, чтобы получались сразу красивые картины. Тогда стали появляться специально на холсте расчерченные картины, где проставлены на определенных областях номерки, которые обозначают цвет. И ты берешь акриловые краски и не задумываясь раскрашиваешь эти области. Вроде детской раскраски, только чуть посложнее. Я выбирала сюжеты: влюбленные целующиеся на фоне Эйфелевой башни в Париже, пара, танцующая страстное танго. Картины получились яркие красивые, полные страсти и жизни. Я насмотрелась фильм «Секрет», где говорилось, если хочешь привлечь в свою жизнь мужчину, нужно в том числе окружить себя в своем доме изображениями счастливых пар. Ну и к тебе притянется твой человек. Я повесила картины на стену. Счастливые целующие и танцующие мужчины и женщины. Прошел новый год, но и к лету он не приехал. Я уже не спрашивала его ни о чем и не ждала, хотя мы изредка созванивались по телефону и писали друг другу письма. Вроде сиюминутного желания «хотел и перехотел». Мне было очень грустно и уже безнадежно, но я до конца не могла отказаться от мечты про него. Внутренне я была похожа на алкоголика, пытающегося отказаться от бутылки. На некоторое время бросала писать ему. Меня ломало, я хотела его слов и сообщений в электронной почте. Потом отвечала на его письма. Как-то он написал: «Давай брошу эти тропики, переедем жить в Калининград. Я начну все с нуля». Я читала эти строки и понимала, что ничего этого не будет, ничего он не бросит. Да и оказавшись без работы, денег, привычного образа жизни он проклянет и меня, и эту страну, как он называл Россию и себя, всех оптом. Я мучалась, принимая очередной наркотик из его слов. Я понимала, что все это путанно, не правильно, мутно и плохо. И потихоньку отрывалась от него, отвечая на его письма все реже и реже. Я считала раз человек дважды отказался от меня-первый раз, когда сказал, что нам нужно расстаться и точка, это было после похорон папы, второй раз через год, когда не прилетел, сделав мне предложение. Вот так моя мечта растаяла как сон, как утренний туман… Любовь призрак, фантом, который я сама себе придумала, украсила и отдала три года жизни. Звучит сейчас смешно и театрально трагически, но страдания были натуральными. Ведь с ним мне наконец-то захотелось обычного женского бытия, что давно случилось у всех моих подруг. Захотелось ребенка, захотелось дом, захотелось мужа, который храпит рядом. Захотелось завтракать с ним, и иногда даже слушать его брюзжание, захотелось вечером смотреть вдвоем фильмы и есть что-то невообразимо вкусное или обыкновенное, например, свежие креветки со светлым пивом. Я уехала в Плес, просто так ткнув на карте России. Подумала, куда попаду пальцем-туда и поеду. Мне было все равно. Я продала квартиру, где прожила почти безвыездно всю жизнь. Сердце поначалу сжалось, когда чужие люди въехали и начали располагаться в когда-то бывшей моей комнате. Когда стали заносить чемоданы и вещи в мамину спальню. Но я как можно скорее закрыла дверь за этой частью жизни и быстро пошла прочь. Мой когда-то любимый и родной город стал тяготить меня своими воспоминаниями, которые всплывали на каждом шагу. Вот набережная, по которой мы когда-то гуляли с мамой. Помню уже очень давно, еще когда я была студенткой, я пригласила маму в ресторан китайской кухни, получив очередную стипендию. Мы заказали два больших блюда, острый горячий салат из капусты и мясо в кляре. Все было очень вкусно, это был один из первых ресторанов азиатской кухни у нас в городе и довольно дорогой. Потом мы шли по набережной реки, длинной и красивой. Наслаждались теплым осенним деньком. Стояло бабье лето, в воздухе кружила паутинка, под ногами шуршали желтые и красные опавшие листья, а солнышко ласково грело. Мама была в своем красивом голубом бархатном костюме. Она очень редко его надевала, наверное, потому что он был слишком хорош для повседневной носки. Мама не часто покупала себе новые вещи, приходилось все время экономить. И вот мы идем вместе по набережной, шуршим листьями и разговариваем о разном. «Как хорошо. Надо нам почаще вот так гулять вместе!» предложила я. И мы гуляли потом и без торжественных поводов, просто так вечером, обсуждая текущее. И вот, течение ее жизни прервалось. И я заморозилась и онемела. Мне кажется, что я была подобно яблоне, которая резко сбросила свои цветы. Я стала каменной и взрослой снаружи, с каркаса. Внутри все чувства были всмятку, мешанина, в которой не было ни умения, ни сил разбираться. Глава четвертая До того, как я ткнула ногтем в Плес, я ничего не слышала об этом городе. Только прочла в интернете как добраться до него, иные подробности пропустила мимо ушей, мне они не были интересны, было все равно в какой город ехать, лишь бы уехать поскорее. Почти все вещи, которые были у меня я продала с квартирой, оставив только не много личных и несколько фотографий из четырех больших пухлых семейных альбомов. Я помню, как вечером сидела и тупо рвала горы бумажных фотографий, сделанных когда-то давно по случаю и с любовью. Я смотрела на них: вот я в школе, в третьем классе на линейке, а вот мы всей семьей ходили в фотостудию, чтобы запечатлеться, а вот я лет пяти стою на озере с удочкой и большим карасем. Беру фото и рву, чтобы не тащить за собой тяжеленые альбомы. Позже я пожалею, что не сохранила многие фотографии. А сейчас я сижу в гостинице перед отлетом и рву, рву их механически и автоматически, нет эмоций, нет сожалений, все умерло. Я гуляю и стараюсь сохранить и запечатлеть в памяти все до сантиметра знакомые улочки родного города. Вот на этой набережной я провела всю юность, знакомилась с парнями, гуляла, хохотала, виляла хвостиком и влюбляла в себя. Вот на этой улице когда-то жила моя бабушка в деревянном доме, в проулке, теперь здесь стоит большой торговый центр. Ее дворика, где я собирала черемуху давно уж нет, и бабушки нет в живых лет двадцать как. А вот здесь когда-то жил мой любимый мужчина, к которому я бежала-летела на свидание в красивом серо-перламутровом кружевном платье. Мои каблучки стучали по асфальту, но мне казалось, что сердце стучит громче. А вот под этими кудрявым кустами мы целовались с ним майскими ночами. Его звали Паша, мне было 23, а ему 35. Да, вот так. Мама тогда сказала мне, очень большая разница в возрасте, вы не будете счастливы, ерунда все это. Был серьезны разговор, в результате которого я должна была отказаться от него, ради благоразумия и своего будущего. Мое сердце разрывалось от горя, когда я сказала Паше о расставании. Неделю беспробудно я писала стихи. Плакала, уткнувшись в подушку. Он просил меня родить ребенка. Лет пять спустя я узнала, что он женился, купил квартиру в ипотеку и у него родилась дочь. Потом он развелся. Его жена внешне чем-то была похожа на меня… Годы спустя я зашла на сайт знакомств, оставила там свое фото. Он не узнал меня, но написал будто другой женщине: «Давай познакомимся». Я разглядела фото и меня поразило «Пашка!». Мы обменялись телефонами, мой номер стационарного телефона показался ему знакомым, и он наконец все понял. Мы говорили с ним восемь лет спустя после нашего расставания, и я сидела с той-же телефонной трубкой в том-же коридоре той-же квартиры. Он предложил встретиться с ним в кофейне, я отказалась, в одну и туже реку дважды не войдешь. А вот улица, по которой я бежала честолюбивая и довольная! А как-же я выиграла фотоконкурс и стала не большой звездой новой газеты. Мне выплатили не бывалый для меня гонорар-500 баксов! Купила на них красивые кожаные итальянские ботинки на высоком каблуке и еще что-то по мелочи. А вот автошкола, где училась водить машину. А вот старый универмаг, который носил название когда-то давно «Военторг» и столовка, где мы иногда обедали, когда мама брала меня к себе в вечернюю школу на уроки, потому что дома меня не с кем было оставить. Я рисовала на задней парте синей шариковой ручкой в тетрадке в клеточку. А потом мы шли, и я по пути рвала одуванчики, мы заходили в эту военторговскую столовую и ели котлеты с толченкой, винегрет и компот с пирожком с капустой. А вот… платная клиника, куда я привела маму, и там мне сказали ее страшный диагноз. А вот и больница, где она лежала, а мы туда бегали в надежде, что может еще будет все хорошо, может быть все обойдется. Больно. Больно гулять по этим родным улицам, где каждый штрих напоминает, что все закончилось, и что их больше нет. Нет больше старенькой машинки, которую так любил папа, продан его гараж вместе с накопившимися старыми запчастями. Когда мы с сестрой разбирали гараж, казалось мы разбирали целую жизнь. Вывезли грузовик не нужных вещей, которые могли бы приносить много радости, но не принесли. На полке под потолком пылилась палатка, резиновая лодка и спальный мешок, снасти для рыбалки. Я помню лишь раз, когда мы семьей ездили на рыбалку, и мне было лет 5. Варили ароматную уху в котелке. Тогда мне не нравилась уха, я не понимала ее вкуса. И вот эти все вещи пролежали за ненадобностью лет 30, потому что было некогда летом съездить на рыбалку, все труды, заботы, все бегом, все скорее. И все, жизнь прошла. Палатка, лодка, удочки … В погребе засахарились многочисленные банки варенья со смородины, калины, ревеня. Трехлитровые банки огурцов со ржавыми крышками. Стекло банок тяжело грохалось и скрипело песком о бетонный пол гаража. Воспоминания сами лезут в голову, мне невыносимо, я хочу ехать. И я хожу по знакомым с детства улицам и прощаюсь с ними. Прощаюсь со старыми блочными пятиэтажками, где когда-то мелкой я жила, прощаюсь с рекой, прощаюсь с детством, юношеством и молодостью. Серым, тяжелым, морозным утром я сажусь в самолет до Москвы. И только там на борту могу наконец-то дышать спокойно. Я на огромной высоте, а все проблемы и горе далеко. Внизу осталось мое прошлое-прощай! А впереди неизвестность, но тем лучше. Я ехала в Плес из Москвы двое суток, хотя можно было за пять часов, расстояние всего 350 км. Так получилось, что вещей я взяла не много, и, хотя уже была поздняя осень, но мне вдруг захотелось посмотреть по пути Суздаль. В Плес въезжала на попутной машине полная впечатлений от увиденного. Город покорил тем, что здесь не было привычных многоэтажных высотных домов, будто попадаешь лет на 150 назад. Тишина и красота сразу окружили меня. Я почувствовала себя как дома. Дома… Тоже река, только больше, намного больше! Жёлтые листья еще не успели облететь с деревьев. И куда ни кинешь взгляд, всюду готовая картина. Недаром художники так любят этот город в любой сезон. Глава пятая Я постучала в ворота обычного деревянного домика, что примостился на улице. Видно, что домик с историей построили, наверное, в начале прошлого века. Я забронировала в нем комнату через интернет. Дверь отворила хозяйка. Комната оказалась не большой и светлой, все чисто и аккуратно. Пахло ржаным хлебом. То, что надо на несколько дней. Я запланировала себе не большой отпуск, чтобы походить по городу и познакомиться с ним поближе, выбрать свое укромное место, которое станет мне домом. Хозяйку звали Анастасия Ивановна, добрая пышная женщина средних лет с тугой косой, подколотой в узел шпильками. Она угостила меня ужином: суп из белых душистых грибов и ржаные пирожки с яблоками и клюквой. Вот откуда такой знакомый запах! Запах бабушкиного дома. Она пекла хлеб и пирожки из ржаной муки. Они были настолько вкусными, что я вставала ночью, кралась к тазику с пирожками, чтобы съесть хотя бы один. Три черных кота с горящими зелеными глазами дежурили на лавке около стола. Я их побаивалась, особенно когда они выпрыгивали из черноты ночи неожиданно, как чертята. Но жажда пирожков была сильнее. И вот здесь в Плесе бабушкины пирожки. Солнце золотило деревянные ставни моей комнаты. Я открыла окно, чтобы вдохнуть свежего терпкого от мокрых листьев воздуха. Ветка калины чуть задела лицо, я сорвала несколько уже бурых подмороженных ягод и ощутила их горьковато-сладкий привкус. Потом я взахлеб гуляла по улочкам этого необычного города и влюблялась по уши в него. Почти с любой точки городка была видна прекрасная Волга. Город на холмах красоты неимоверной. Конечно, глупо было доверять пальцу, хотя бы и собственному свою дальнейшую судьбу, но он не подвел. Я задержалась у Анастасии Ивановны чуть больше времени. Исходила улочки Плеса, появились любимые укромные закоулки. Анастасия Ивановна поинтересовалась как-то: –Алина, надолго ли собираешься быть здесь? –На счет надолго не знаю, но год точно. Она слегка провела по чуть волнистым волосам: –Я вот что думаю, дочь зовет меня к себе в Европу, надумала там работать, да вот ляльку родила, а сама знаешь как там все дорого. Поеду ей помогать присматривать за внучкой.-она довольно улыбнулась. – Вот фото прислала-она показала фото на телефоне, где конечно ничего особо разобрать нельзя было кроме кучи кружав и маленького детского личика. У меня детей никогда не было, хотя не давно я так страстно желала ребенка от Него. Я отмахнулась от болезненных для меня воспоминаний. –Когда же Вы хотите ехать? –Да вот уже скоро, через неделю. Почему и затеяла разговор. Вижу, ходишь ты присматриваешься. –Да, хочу снять не большой дом. Столько красивых мест! –Не думала я сдавать свой дом внаем, но ты женщина порядочная, может быть рассмотришь, как вариант? О, я не ожидала, что мой вопрос решиться так быстро. Конечно, домов в найм хватало, но хозяева называли довольно высокую цену. –Анастасия Ивановна, вы мне просто подарок сделаете! -я обняла ее от души. И мы договорились, что я буду присматривать за домом и участком, пока она в отъезде. Тем более я привыкла уже к совей комнате, особенно меня восхищало, что каждое утро из распахнутых окон я вижу Волгу. Я жила и наслаждалась своим одиночеством. Даже научилась печь пирожки с груздями и квашеной капустой. Устроилась работать в не большую фирму, где кроме меня был начальник и бухгалтер. Более расширять круг общения не хотелось. Однажды гуляя по Плесу, я увидела знакомый профиль. Мне стало плохо, я разволновалась. «Неужели Он?». Встретилась глазами, да, очень похож. Даже не большая горбинка на переносице. «Надо же. Встрепенулась как. Что, еще что-то осталось?»-задала вопрос сама себе. Глава шестая Вечером я включила ноутбук, в почте лежало короткое письмо: «Поздравляю». Я рассмеялась. Раньше, когда у нас был роман, он все время забывал поздравить меня с днем рождения. Да, сегодня был мой день рождения. Мы отметили его на работе тортом, шампанским и бутербродами с нарезкой салями и большим красными красивыми, но совершено не пахнувшими ничем помидорами. Ну а что, где взять ароматный помидор в начале февраля? Я никогда не любила отмечать свой день рождения. А теперь особенно. Ведь уже никто не скажет: «С днем рождения, доченька!». Три года не слышу этих простых слов, и не получаю не хитрых, но дорогих для себя подарков. В первый год было особенно больно видеть за столом два пустующих места. И новый год я тоже не люблю. Это у мня с детства. Все закупают подарки, мандарины и шампанское, делают холодец. Я тоже раньше закупала и делала, но сам праздник не люблю. Пробивает полночь и создаться ощущение, что тебя обманули. И обманули по-крупному. Ты целый декабрь суетился, предвкушал, 31 декабря делала селедку под шубой и пек медовый торт. И вот куранты пробивают 12 раз, полночь, и…все, чуда не случилось в очередной раз. И снова карета превращается в тыкву, а нарядная елка в спиленную сосну с желтоватой хвоей. Не люблю это праздник, потому что я гарантированно на каникулах болела простудой, и даже иногда из-а этого не ходила на детские утренники, где должна была бы продемонстрировать наряд снежинки, водить хороводы и рассказывать стишки. Я была очень стеснительным ребенком, и мне гораздо уютнее было сидеть дома и слушать, как мне читают сказки, чем отплясывать перед дедом морозом. А потом как-то сразу наступал мой день рождения. Я еще раз прочитала Его «Поздравляю». Зачем? Моя рука тянулась ответить ему, но я остановила ее и зажмурившись удалила письмо в мусорную корзину. Потом подняла архив нашей с ним переписки и не распаковывая письма стала их удалять безвозвратно, не читая. Удаляла его стихи, признания, обещания и свои не сбывшиеся мечты. Открыла бутылку вина, налила бокал, и подняла тост за саму себя: «С днем рождения дорогая!» «Дошла, пью в одиночестве». Захотелось выйти на улицу и упасть в снег, что я и сделала. Горевшее лицо чуть охладилось. Я лежала навзничь на снегу раскинув руки и ноги и смотрела в звёздное небо. Так когда-то мы с подругой любили упасть в снег и кувыркаться в нем. Тогда шампанское пили для веселья. А теперь…чтобы заглушить тоску и одиночество. Подруга осталась в том городе, который я покинула. Она звонила днем, чтобы поздравить, мы поговорили с полчаса. Я сказала, что надо нам на следующий год собраться на нейтральной территории всем вместе, как когда-то, например в Москве. Наша студенческая компания разлетелась-разъехалась по всей стране, а кто-то жил и уже давно за рубежом. У всех своя взрослая жизнь. Только в «Одноклассниках» иногда мелькали редкие фотографии кто-куда съездил, кто родил еще ребенка, а кто купил квартиру в Питере или Москве. Я не веду страницу ни в «Одноклассниках», ни в «Контакте». Не делаю тысячи селфи. Хотя говорят, что сейчас человек кажется подозрительным если не выставляет своих фоток в социальных сетях. Значит что-то скрывает и вообще, как говорил наш студенческий друг Матвей «мутный какой-то». Просто мне не чем хвастаться, и я иногда завидую тем загорелым и белозубым снимкам, которые есть у других. Вот ведь, живут же люди, и жизнь во всех отношениях удалась. Мне лениво и не хочется делать снимки, максимум 20-30 привозила из последнего путешествия в Азию, ездили за год до моего переселения в Плес. Я считала если постоянно делать снимки, то некогда почувствовать, что плаваешь в море или ешь что-то невообразимо вкусное. В общем селфи отвлекают меня от ощущений. Я лежала на снегу и было совсем не холодно. Черное небо с тысячами горящих звезд засасывало меня. И только громкий лай собаки вернул меня к реальности. Я вернулась в дом. Жизнь продолжалась. Вроде обыкновенно. Я сбежала из родного города, но прихватила с собой багаж старых не разрешённых проблем. Думала не тревожить прошлое, все само пройдет, время лучший лекарь и так далее. Но нет. Не прошло, а взорвалось. Глава седьмая И вот прекрасным летним днем мне сказала врач невролог средних лет: «К сожалению, бла-бла-бла, сейчас, конечно, медицина шагнула, но это не излечимо. Но не расстраивайся, прогресс на месте не стоит, может быть придумают еще лекарства». Я шла, шла, шла, и хотелось, чтобы дороге не было конца. Но так не бывает. Придя домой, я остервенело начала мыть пол на кухне и рыдать, стало тоскливо и тяжело. Что делать дальше я не знала. Конечно, я начиталась тысячами страниц в интернете, и один ресурс был тяжелее другого. Пожизненно уколы, пожизненно фигово, и в перспективе маячит инвалидная коляска. Странно, но мне стали попадаться на улицах, буквально лезли в глаза изображения с инвалидными колясками. А я-то думала еще два года назад успеть родить Ему ребенка. Злой смех вырвался из меня. Какая ухмылка судьбы. Ты сама сейчас беспомощна как ребенок. И впереди маячит огромный железобетонный вопрос «что дальше то?» Лето, красивейшие виды, счастливые пары гуляют, смеются, шутят. А я иду по улице и завидую им. У меня уже этого ничего не будет. Никогда. Вот и сегодня я просто шла по одной из улиц уже любимого мною города. Голова чуть кружилась, а ноги налились тяжестью. На одной из улиц я заметила не обычный фасад здания, часть которого была выложена серым диким камнем, увитым кое-где листьями хмеля. И на самой стене красовался яркий рисунок больших сочных апельсинов и гранатов. Я подошла к двери-там висела табличка «заходите, если с миром». Я тронула дверь, она открылась вовнутрь, звякнул малиновым звоном медный колокольчик. Как я и предполагала это была мастерская художника. Высокий, похожий на медведя по телосложению, здоровенные ручища и загорелый до черноты. Он широко и размашисто расписывал большую часть холста. Мне показалось, что он не заметил, как я вошла. Но нет. –Всегда приятно видеть девушку у себя в мастерской- он продолжал писать, не оборачиваясь на меня. –Как вы догадались, что вошла девушка? –Запах апельсина и цветов явно мужчине не принадлежит. Да и шажочки тихие аккуратные. Прокралась зачем? -он наконец-то взглянул на меня через плечо. –У вас на табличке написано заходить если с миром. –Да-да-засмеялся рисующий. -Меня Иваныч зовут-и он протянул мне свою огромную лапищу. –Алина. –Будем пить чай. Как раз хотел сделать перерыв, и ты тут пришла! Иваныч общался со мной как со своей старинной знакомой, будто мы расстались неделю назад. Он достал два хрустальных стакана и поставил их в медные подстаканники, такие в поездах когда-то носили проводники. Не хватало железных ложечек. И они появились вместе со сливовым вареньем. Мы чокнулись стаканчиками: «За знакомство!». Чай был очень ароматным, вкус смородинового листа успокаивал. –Иваныч, к тебе любой может зайти вот так запросто? –Как видишь, девушка Алина, ты же зашла. Но тебе можно сказать повезло. Обычно я редко здесь бываю. В основном выезжаю на Волгу и там пишу все что вижу. –Необычная у Вас мастерская. –Давай на ты, чего церемониться. Я кивнула., –Да, двери мои открыты. Я люблю общаться с добрыми людьми. –Почему у тебя на стене на улице апельсины и гранаты нарисованы? Не свойственные этой местности фрукты. – Вот поэтому они и есть. Знаешь, захотелось яркого и сочного набросать на серый камень. Не плохо ведь получилось? –О, да. Очень притягательно. –Ну вот, значит все правильно сделала-усмехнулся Иваныч. Интересно, сколько ему лет? Ни разу не угадаешь. Густая, но аккуратно стриженная борода. Взгляд проницательный, много мелких морщинок-смешинок вокруг серых глаз. –Гадаешь сколько мне лет? Я засмущалась. Как он узнал? –Ты просто с таким интересом изучаешь мое лицо. Не буду тебя интриговать, я же не женщина. Мне 47. В углу завозилось что-то и засопело. И наконец я увидела третьего участника нашего собрания. Это была лайка, пушистая серо-белая с пронзительными голубыми глазами. Лайка подошла к Иванычу и ткнулась носом в коленки. Он начал гладит и трепать ее шерсть «Петрович, хорошая собака. Скоро пойдем гулять». Услышав слово гулять Петрович заметно оживился. Интересно у Иваныча лайку зовут Петрович. Здесь всех по отчеству что ли именуют. –Иваныч, где у тебя кухня? Я твои хрустальные бокалы помою.-после нашей короткой чайной беседы я чувствовала себя здесь как дома. Мы вышли втроем из мастерской: я, Иваныч и Петрович. На улице заметно вечерело. Даже стало прохладнее, воздух был такой вкусный, что хотелось не дышать им, а пить большущими глотками. Так бывает после стремительного летнего ливня. Шли по мокрой траве, которая порой доходила до колена. Петрович то и дело останавливался то у куста, то у дерева, но потом неизменно догонял нас. – Вот мы и дома. –Хороший у тебя Алинка дом, на холме на реку выходит. Снимаешь наверное? –Да, второй год. –Я сразу понял не из наших ты мест. –Что так сразу видно? –Не сразу. Еще я заметил, что-то до мозга костей тревожит и пожирает тебя. Расскажешь сама, когда захочешь. А завтра я за тобой зайду днем. Собирайся по-походному. На мой вопрос куда, я ответа не получила. Иваныч только спросил: –Есть у тебе велосипед? Я пожала плечами: –Зачем мне велосипед, все равно ездить не умею. Иваныч удивился, будто я сказала какую-то несуразицу. Выражение его лица означало, что как это так может быть, что человек не умеет на велике кататься. –Замороченная ты, но ладно. Тогда будет план Б. Я открыла рот, чтобы уточнить, куда Иваныч намеревается меня пригласить. Но меня остановили: –Много сразу будешь знать, скоро состаришься. И так слишком умная. И они с Петровичем скрылись в проулке, оставив меня в совершенном неведении. Глава восьмая В субботнее утро всегда хотелось поспать подольше, но не тут-то было. Как обычно по расписанию я была разбужена соседскими петухами. Ну вот как тут поспишь! Я нехотя встала. Заварила стакан крепкого чая и проглотила пирожок. Мысли крутились около Иваныча и его сегодняшнего предприятия. «А может он вообще про тебя забыл». Но все-таки на всякий случай я одела походные брюки серо-зеленого цвета и ярко-голубую футболку. На всякий случай прихватила спрей от комаров. В купленную в начале лета плетеную корзинку я сложила всякой еды: жареного цыплёнка, малосольных огурцов и молодой вареной картошки, присыпанной укропом. Провела рукой по ручке плетеной корзинки. Всплыла картинка: вот я мелкая совсем сижу на руках у деда, потом сползаю с его колен, а он улыбается в бороду, берет алюминиевую проволоку и начинает плести корзинки. Некоторые получаются совещено большими, в них даже можно картошку собирать. А специально для меня он сделал совсем маленькую, чтобы я могла по грибы ходить. –Алинка! -голос Иваныча звучит из-под окна. Странно, меня Алинкой со времен дедушки не называл никто. Звучало не много грубовато, но Иванычу можно. В конце концов тоже мне важная персона. –Иваныч, ты что там в зарослях калины застрял? Помоги мне, корзинка тяжелая. Я вышла из дому, затворив за собой дверь. Иваныч взял мою корзинку: –Ты что на неделю куда собралась? Или месяц не ела? –Между прочим, не только для себя старалась. За забором стояла старая, но очень ухоженная «Победа» годов выпуска, наверное, шестидесятых. И мы погнали, иначе не скажешь. Хотя ехали с не большой скоростью. Иногда машина подпрыгивала на неровностях дорог, и их было не мало. Петрович сопел на заднем сиденье, высунув нос в открытое окно. –Позвольте все-таки полюбопытствовать куда мы направляемся? –Не бойся, будешь в целости и сохранности. Едем в самое красивое место. И он не ошибся. Хотя здесь все места красивые. Но это было волшебным. Вода ласково плескалась о берег. Песчаная коса была не очень длинной, но достаточно широкой. Все окружено зеленой растительностью. И неподалеку на полянке выпасались красивые длинноногие лошади. –Иваныч, это что лошадиный рай? Он усмехнулся: –Ну что-то вроде. –А лошади чьи? –Ты вместо того, чтобы вопросы задавать, лучше достань свои припасы, вкусно из корзинки пахнет. Он расстелил чистый брезент, на который была выложена еда. Иваныч достал запотевшую чуть мутную бутылку. –Не, не, не, я такое не пью. –Ну и не пей. Это берёзовый квас. Только чуть больше забродивший. –Дай попробовать. Иваныч налил в железную темно-синюю кружку со сколом не много кваса. Он был кисловатым, и приятно сладким, не много пузырился на языке. –Понравилось? Это мой фирменный. -и он налил еще. Ничего вкуснее я казалось не ела и не пила. –Иваныч, может быть искупаемся? -я вела себя очень странно для самой себя. Обычно я долго и церемонно сходилась с не знакомыми людьми. Не подпускала близко, так вроде безопасней. И вдруг сижу в совершенно глухом месте, с малознакомым мужчиной, с которым познакомилась только вчера и знаю его, по сути, несколько часов. Я скинула брюки и футболку. Вода на заходе солнца была удивительно теплая. Я плыла и наслаждалась ласковыми объятьями реки. Рядом греб лапами Петрович. Видно, что ему тоже было очень приятно, в августе в такой шубе как ни крути жарко. Я и лайка вышли из воды довольные и важные. – Вот эта парочка, залюбуешься, как две мокрые мыши, особенно ты Петрович. Собака взамен на хозяйский комплимент отряхнулась и обдала брызгами с головы до ног. –Петрович, ты не охамел ли? Пока мы наслаждались рекой Иваныч разжег костер. Солнышко заметно снижалось. Но еще ласково подсушивало мокрую кожу. Но скоро должны были налететь комары. Куда уж без них. Я подсела к костру: –Иваныч, зачем ты меня сюда притащил? И вообще, зачем тебе я? Он ворошил дрова: –Не знаю, когда ты вчера зашла в мастерскую, я подумал, что ты вроде неприкаянная. Что-то у тебя не так. –Предположим. А тебе что за дело? –Знаешь, иногда, и это происходит в один момент, я понимаю, что должен помочь конкретному живому существу. Мне понятнее не стало. А он продолжал: – Вот Петрович, красивая лайка правда? Он ко мне случайно попал. Мужики ехали на фуре из Якутии. А в кабине у них грязный худой щенок оказался. Не знали уже что с ним делать, купили по дешевке и тащили тысяч десять километров. Я его перекупил вдвое дороже. Думал не выдержит больше доходяга такой дороги, лапы откинет. Откачал. Теперь вот какой важный ходит. –Выходит, я вроде такого щенка? Иваныч окинул меня взглядом: –Ты не обижайся, но выходит. Только мне пока не понятно, что у тебя произошло. Я неожиданно для себя выпалила: –Неизлечимая болезнь произошла, только и всего. – И потоком бахнула всю свою историю. Иваныч слушал не перебивая. Не заметно наступили сумерки, костер ярко горел. Он вытер мои слезы большим застиранным носовым платком, пахнувшим табаком. –На, спальный мешок, захватил для тебя, там уютнее и теплее. –Я буду ночевать под открытым небом? –Ну извини, если что не так. –Иваныч! -радости не было предела. Я засыпала, подсчитывая звезды. Петрович примостился рядом со мной. – Вот предатель, ладно, охраняй ее хорошо. – это были последние слова, которые я еще услышала. Утром было на редкость солнечным и свежим. Мне захотелось пробежать по росе и с разбегу окунуться в реку. Что я и сделала. –Не знал, что ты русалка, чуть что сразу в воду. -Иваныч махал рукой приглашая к импровизированному столу. На полянке дымился котелок и пахло свежей ухой. – Это алаверды твоей корзинке. –Когда успел рыбу наловить? –Кто рано встает сама знаешь, Бог дает. –Мне кажется, что ты и не ложился. Мы ели на рассвете ароматнейшую свежайшую жирную уху. –Вкусно? –Мм, не то слово! Не знала, что бывает такая вкуснятина. Я оглянулась, лошади все так-же паслись на травке. –Чьи все-таки лошадки? –Моего друга, он здесь не далеко живет. Для души разводит. –Можно ли с ними познакомиться? –Да сколько угодно. Я подошла к гнедой кобылке. Протянула ей кусочек ржаного хлеба с солью. И долго гладила по шее шелковистую ухоженную шерстку. Рядом суетился жеребёнок. Он пытался жевать край моей футболки. Было смешно, забавно и не много щекотно. Иваныч подошел к нам: –Прокатиться хочешь? У меня загорелись глаза: –Ну конечно! Только боюсь. –Что за девушка, велосипеда у нее не было, на лошадях не каталась. Ты вообще, чем занималась? –Вообще-то на лошадях я могу шагом и рысью. –Ну вот достижение! Хоть что-то! –Но седла ведь нет. –А ты без седла. –Да я упаду. Иваныч подсадил меня, пока я судорожно цеплялась за гриву. И я все-таки оказалась верхом на лошади. Она была такая теплая. Лошадь тихим шагом шла по полю. Я не много расслабилась, хотя всем своим телом ощущала каждый ее шаг. Высокая трава мягко задевала ноги. Так мы и дошли до конюшни, где нас и встретил по всей видимости хозяин: –Ласточка, умница, сама пришла и еще гостью привезла! -лошадка тихонько заржала. А я сидела верхом, как кавалерист, не зная, что делать дальше. Иваныча давно не было видно, он как посадил меня на лошадь, так и скрылся из вида. Надо было как-то представиться: –Я Алина, дня доброго! А вы, наверное, Петр? –Петр. Откуда путь держишь на моей лошадке, Алина? Я уже собралась начать свой рассказ, как из-за поворота показалась «Победа». –А вон оно что! Иваныч, в своем репертуаре! – Петр вел Ласточку за поводья по направлению к машине. Я не совсем поняла, что значит в «своем репертуаре», но для Петра это не было видимо загадкой. Иваныч вышел из машины, и открыл заднюю дверку. Петрович пулей выскочил и прогалопировал к ближайшим кустам. Петр и Иваныч по-приятельски обнялись. –Давно не появлялся. Но я сразу понял, что ты где-то рядом, когда красивую девушку на своей кобылке увидел. Я по-прежнему сидела верхом, боясь соскочить. Иваныч помог мне, и я неуклюже сползла со спины Ласточки. Ноги от непривычного сидения верхом еще и без седла болели. –Ну что целая? – Иваныч придерживал поводья, пока я слазила. –Умеешь, ты уговаривать. Петр чуть посмеивался над нами обоими: –Ты его еще не знаешь, тот еще перец. Потом мы пили чай на открытой летней веранде. Иваныч философствовал: –Ты пойми, Алина, в жизни всегда есть момент, когда ты видишь, что то, чего ты давно хотела, наконец, появилось. Это может быть какая-то встреча с нужным тебе человеком, или путешествие, или возможность чему-то поучиться, или предложение руки и сердца, да мало ли чего. И вот ты думаешь, ну да все хорошо, это точно мое, но я еще немножечко подумаю, все тщательно взвешу и потом… И ошибка в том, что ты полагаешь, что возможность предоставляется тебе бесконечно долго. Но в жизни случается с точностью до наоборот. Все проходит слишком быстро. Был шанс – и нет его. Поэтому, когда видишь, что-то стоящее появилось на твоем горизонте то – бери сразу и не раздумывай! –Так все просто? –В жизни все гораздо проще, чем мы думаем. Реальность проста как этот кусочек ржаного хлеба с вареньем. Только наш ум привык все усложнять и раздувать из мухи слона. Вот ты, например, очень хотела прокатиться верхом, но боялась. И если бы не эффект неожиданности, который я тебе устроил, ты бы стояла и раздумывала, ну типа: «нет, нет, только не сегодня, я еще не готова. Забыла, как это делается. Страшно, упаду». –Иваныч, ты не художник, а психолог, все точно, что я могла бы подумать озвучил. –А он у нас и психолог, и художник в одном лице – Петр продолжил: – Все что Иваныч только что сказал, чистая правда. Сейчас мы сидим на природе, на красивой веранде и чаек пьем. А еще три года назад я был жителем большого города. Программистом в офисе от рассвета до заката трудился. Но внутри постоянная тихая тревога была. Просыпаюсь с утра, и все вроде привычно и хорошо, стабильно, работа понятная, доходы большие, но вот как-то не так. Потом днем втягиваешься в процесс, и нормально. И вот поехали мы с супругой в воскресенье в Плес, как увидели не большой, домик в пригороде, а особенно его окрестности, все, буквально заболели этим местом. –Кстати, где Машенька? – поинтересовался Иваныч. –Поехала с ребятами по магазинам, скоро должна вернуться. Ну а так вот, загорелись мы. Но как ни крути переезд дело серьезное, решили как обычно все обдумать, рассчитать, взвесить. Чем больше думали, тем страшнее становилось. И вопросы в голову лезут: «А на что жить? А чем заниматься? Да там работы никакой». И родственники пальцем у виска показывали, ненормальные мол, живут как сыр в масле, чего еще надо. В общем, месяца два прошло. Звоним мы продавцу, думаем, была, ни была, может быть продал, чего мы так тогда мучаемся. Набираю, а он говорит: «Да есть покупатель, ищет не достающую сумму». Уточняю цену. Выясняется, что стоимость поднялась на 2 миллиона рублей с тех пор. И тут у меня перещелкнуло в мозгах: «Ну, сколько можно еще сидеть и ждать. Вот оно, то, что ты все время хотел. Посидишь еще и уйдет». Я слушала Петра затаив дыхание. –Снимаю все деньги, которые накопили, продаю машину, беру ипотеку. В общем, еле успел выкупить дом. И был счастлив до умопомрачения, переплатив за него. – Вот видишь, Алина, какая цена за медлительность и страх? –В моем случае пара лимонов – смеялся Петр. –Но ведь самое поразительное, что люди живут всю жизнь с ожиданием чуда. Сами не зная, чего хотят. Хотелка в голове отключилась еще в детстве. И мучаются, вроде все нормально, но противно на душе. –Да, Иваныч, ты прав. Мне еще повезло, что мечта еще с юности была построить конюшню и разводить лошадей. Но тогда родители заявили -сначала закончи вуз, получи специальность и прочее в том же духе. Закончил, потом на работу и покатилось. –Да, Петр, чтобы решиться на такое, нужно быть очень смелым человеком. –Не смелым, Алин, а дураком, что столько лет не своей жизнью прожил. Но и прежняя профессия пригодилась. Сайт свой сделал. Буду людей учить верховой езде и туристов на выходные по берегам Волги, да по Плесу катать. Петр протянул мне визитку: –Приезжай, когда захочешь, всегда будем рады тебе. Я взяла желтый кусочек картона с изображением лошадки: –Мне как-то неудобно. Просто сейчас нет лишних денег. –А я не из-за денег приглашаю. Просто катайся сколько душе угодно. Держи еще несколько визиток, знакомым раздашь. –У меня и знакомых то не особо. – Вот и будет повод расширить круг друзей. «Удивительный человек Иваныч»-раздумывала я, дома помешивая борщ: «Провели вчерашний вечер и сегодняшний день вместе, как лучшие друзья, а знакомы то мы всего три дня. Зачем я ему?» Мои размышления прервал телефонный звонок: –Алинка, свет мой, мне нужно срочно уехать в командировку на неделю. Петровича не на кого оставить, заберешь его завтра? Я слегка опешила. Собаки мне нравятся, но у нас дома всегда жили только коты. А Петрович – это большая такая лайка. –Иваныч… –Справишься, не сомневаюсь. Приходи завтра в десять утра, все расскажу. «Ну вот тебе здравствуйте, отказа естественно не принимается». Глава девятая В доме у Иваныча наблюдался легкий хаос. –У тебя Мамай пронесся. –И не говори, не могу собираться. Вечно вещи пропадают куда-то. –Рюкзачок совсем не большой, что его собирать, десять минут и все готово. –В следующий раз, позову, поможешь все упаковать. Сейчас такси ждет. Иваныч подвел меня к холодильнику и показал, где лежать большие говяжьи кости и куриные окорока. –Крупа в шкафу. На всякий случай, сухой корм в кладовке. Вот ключ. Но Петрович не любит эти магазинные корма, это я так. –А кладовка то где? – Вот видишь, дверь синяя? Я разглядела в дальнем углу комнаты не большую дверь. Петрович стоял рядом, вилял хвостом, а потом положил передние лапы на плечи хозяину, пытаясь облизать все лицо. –Перович, уймись, неделю всего не увидимся. Лучше присматривай за Алинкой, оставляю ее на тебя. Лайка посмотрела на меня своими пронзительными голубыми глазами, как-бы соглашаясь с хозяином, что за мной нужно присматривать. –Все, присядем на дорожку. Иваныч сел на высокий барный табурет, я на краешек кресла, а Петрович, между нами. За окном сигналило такси. Мы с Петровичем долго стояли, провожая уже исчезнувшую из вида машину. –Пойдем, погуляем? предложила я. Я шла вслед за Петровичем, он бежал немого впереди, все время, оглядываясь, чтобы я не отставала. Я думала, что уже изучила все закоулки Плеса, но ошибалась. Петрович, как опытный экскурсовод водил меня по местам, одно красивее другого. На одном мы задержались подольше. Сидели на холме, провожая теплоходы. Хотелось перенестись на белую палубу, чтобы стать участником речного круиза. Когда мне было 12 лет, папа подарил путевку на две недели на большой речной теплоход, на детскую смену, что-то типа пионерлагеря, но гораздо круче. Мы путешествовали по реке, останавливаясь на несколько часов в крупных городах. Выходили на берег на экскурсию, и чтобы купить что-то вкусненькое. В одном из городов попали на центральный рынок, я взяла коричневатый, густой, вкусно пахнувший топленым молоком варенец и сразу его съела. В другом городе все покупали соленую рыбу, а потом складывали ее в трюм на хранение до прихода обратно домой. Так к концу путешествия все судно пропахло соленой, копченой рыбой и икрой. «На теплоходе музыка играет, а я одна стою на берегу»– вспомнились слова старой песни. Но вообще-то я была не одна, а с Петровичем. Он уже был готов идти дальше. –Ты не проголодался? Петрович тряхнул головой, призывая продолжить прогулку. «Интересный у меня сегодня пушистый гид. Куда только ведет?». Вскоре, за поворотом показался большой деревянный двухэтажный дом с огромными окнами и кружевными наличниками, и ставнями. «Ох, какая красота! Не думала, что деревянные дома такими бывают. Терем не иначе». Петрович заскочил в открытую калитку. –Петрович, ты куда? – мне ничего не оставалось делать, как тоже войти во двор. Я услышала красивое пение и звуки пианино. На деревянном балконе показалась женщина лет 40. Ее внешность была яркой: высокая брюнетка, с волнистыми густыми волосами по плечи, с широкими бедрами и узкой почти девичьей талией. Она громко возюкалась с собакой: –Петрович, ты, что опять Иваныча в командировку отправил? А что он нас не предупредил? Она разговаривала с лайкой будто тот, мог ей ответить. Наконец, женщина обратила внимание на меня: –Девушка, что вы тихонько стоите у калитки, проходите в дом. Меня Татьяна Ермолаевна зовут. Вас Петрович сюда привел? Я кивнула: –Да. А меня Алина. Я поднялась по деревянной лестнице с резными перилам наверх, на большой уютный балкон-веранду. –Алина, давай на «ты». –Давай. Я стала привыкать, как здесь просто и легко люди переходят на «ты». И общение сразу становиться душевным. –Петрович, ты оголодал? –Да, мне пора его накормить. –Поест здесь. С утра кучу всего наварила. Как знала, сделала хаш, думаю, он против не будет. А ты Алина садись здесь. Тамара Ермолаевна пододвинула плетеное кресло с уютной вышитой восточным узором подушечкой. Петрович затрусил в кухню в предвкушении любимого угощения. –Хитрюга! –из кухни слышалось чавканье и довольное урчание. Во дор влетели дети. Я сначала не поняла сколько. Они наперебой закричали «Мама, мама, мамочка». И помчались, обгоняя друг друга по лестнице вверх. Я сидела в некотором смущении и замешательстве. И легкая тень зависти пробежала внутри. Еще недавно я хотела родить ребенка от Него. Ну да что там. Девочка, постарше пробегая мимо крикнула мне: «Привет». А мальчишки пронеслись напрямую в кухню. Все пятеро были загоревшие и крепкие. На икрах ног поблескивали песчинки, прилипшие к мокрым ногам на пляже. –Как водичка сегодня? –Мамулечка, теплая-претеплая! Петрович, ура! Пойдем с нами гулять. –Куда гулять, только вернулись. –Ну мамулечка, ну пожалуйста…. –Ладно, только сейчас мойте руки и обедать. Обо, мне казалось, забыли. Но нет: –Алина, помоги мне пожалуйста. Я прошла в кухню. На столе лежала горка розовых крупных помидор и огурцы. Я принялась резать легкий летний овощной салат. Тамара Ермолаева раскладывала по тарелкам желтый круглый рассыпающийся картофель, политый сливочным маслом и сверху усыпанный жаренными подосиновиками и белыми грибами. У меня потекли слюнки. –Давай мы их быстренько накормим, и после сами пообедаем. –Давай-согласилась я. -Не много пробыв в этом доме я чувствовала себя своей, будто сто лет всех знаю. Ребята наскоро поели и тут же убежали на реку вместе с Петровичем. –Как вы умудряетесь за всеми уследить? Четыре сыночка и лапочка дочка. Мы сидели на балконе-веранде и ели умопомрачительно вкусный хаш с зеленью и картошечку с грибами. –Ну как, это когда один ребенок сначала тяжело и не понятно, а когда их много, привыкаешь-хохотнула Тамара Ермолаевна-Тем более трое не мои. –Соседские ребята? –Нет, все наши. Наверное, большое изумление застыло у меня на лице. –Ну, что ты удивляешься. Хотя, конечно, для обычных людей может звучать диковато. Ладно-махнула она рукой-Не буду мучать тебя. В общем, они все братья и сестры, но мамы у них две. А папа один. –Иваныч? –Иваныч, куда от него деваться. –Тогда, где еще одна жена? –Бывшая-поправила меня Тамара Ермолаевна.-Должна приехать вечерним поездом. Живет во Владимире. А летом и осенью мы стараемся большой семьей собраться. То, что я слышала казалось для меня совершенно диким и неожиданным. И я не нашла ничего лучше, как спросить: –Как же зовут вторую супругу? –Нателла. –Мальчик помладше и девочка мои. А три старших это ее. Но, конечно, мы их не делим. У них две мамы. Они нас так и называют: мама Тома и мама Ната. –И вот этот сказочный дом Иваныч построил для вас? –Ну а для кого-же. –Тогда почему он в отдельной квартире-мастерской живет? –Художники, Алина, народ своеобразный. Так ему больше нравится. Когда хочет к нам приходит, может неделями жить, а может раз в месяц появиться. Мы не обижаемся. Я сидела и переваривала услышанное: «Ай да Иваныч!». Тамара Ермолаевна продолжала: –Мы его очень любим. И это не потому, что он нам дом огромный построил, да еще и в дивном месте, и не потому, что он нам денег дает. Не было бы этого, мы бы все равно его любили бы. Вот такой не обычный у меня обед получился. Тамара Ермолаевна предложила: –Пойдем прогуляемся? Я была не против. Интересно, отметила про себя, в последние несколько дней я почти на все предложения отвечаю «да» и случается это легко и непринужденно. Раньше бы я точно дальше калитки не прошла бы. Мы неспешно шли по улице. Я сорвала ивовую веточку, чтобы отгонять комаров. –Тебе, наверное, интересно, как я познакомилась с Иванычем? Татьяна Ермолаевна чуть кивнула. –Случайно зашла в его яркую мастерскую. И Иваныч сразу пригласил меня в ночной поход. -Я чуть прикусила язык. –Не переживай, знаю, что вы просто так звезды считали. Да, и если не просто, то это не мое дело. –Ты так спокойно относитесь к тому, что Иваныч знакомиться с женщинами? Неужели не ревнуешь? –А зачем? Он же не моя собственность. Ему хорошо, и нам тоже. Знаю, что у него много разных знакомых женщин во многих городах, и не только в России, но и за границей. Я молчала, в очередной раз думая: «Тогда я-то Иванычу на кой сдалась?» Тамара Ермолаевна словно услышала меня: –Алин, мне кажется, что Иваныч почувствовал, что-то с тобой не так. Он человек отзывчивый и всегда готов прийти на помощь. –Ты хочешь сказать, что он меня просто пожалел? –Ничего я такого не хочу сказать. Не пожалел, а почувствовал, что тебе нужна помощь. За разговорами мы оказались на не большом уютном речном пляже. –Давай искупаемся? -предложила Тамара Ермолаевна. –У меня купальника нет. –Бюстгальтер с плавками есть? –Ну да. –Тогда, и думать нечего, смотри какая вода теплая. Тамара Ермолаевна разделась и нырнула с ходу в воду. Я подошла, окунула ноги в реку и почувствовала приятную теплоту нагретой солнцем воды. «Блин, у меня белье как назло белое». Я оглянулась-вокруг никого не оказалось, разделась и быстро зашла в воду и поплыла. Невыразимое блаженство испытываешь, когда плаваешь на закате солнца. Вода теплая как парное молоко нежно обволакивает со всех сторон. Золотистая солнечная дорожка уходящего солнца, и последние его лучи-просто сказка. Становится так хорошо, будто нет ничего, только ты, вода и солнце. Мы с Томой, так она попросила себя называть, чтобы не напрягать наше общение, сидели на берегу и сушили мокрые от воды волосы. Даже комары не могли испортить этого чудесного вечера. –Что ты завтра делаешь? «Знакомый вопрос»– улыбнулась я про себя. –Ничего особенного, книжки почитаю. –Завтра день рождения у моего сыночка Лешика. Приходи. –Мне приятно, что ты приглашаешь. –Алин, давай без церемоний. С Натой познакомишься. Она своеобразная, но добрая. –А что Леша хочет в подарок? –Ой, ну много что он хочет. Особенно торт с клубникой, вишней и взбитыми сливками. Сама обычно кулинарю, но такая красота только в кондитерской «У Соболевых» продается. –Ну и отлично! Значит с подарком проблем нет! Я встала, чтобы размять ноги. Тамара присоединилась. Мы, пританцовывая шли по длинной песчаной косе, довольные сегодняшним вечером. Глава десятая Кондитерскую у «Соболевых» я знала очень хорошо. И была там частым посетителем. Тортики – это моя слабость. Я готова была есть их каждый день. Окружающие завидовали, потому что я уплетала все за обе щеки и при этом ни капли не толстела. Но сейчас мне было сказано: убрать мучное, включая хлеб, из моей жизни. Я открыла заветную дверь кондитерской. Из зала умопомрачительно пахло ванилью, шоколадом, вишней в коньяке, миндалем и прочими вкусностями. Слюнки текли от одного вида этой роскоши. Я увидела шедевральный торт, заказанный Лешкой в подарок. Он стоял посреди витрины на круглой расписанной под «гжель» большой тарелке на ножке. –Привет Вероника.-я хорошо знала всех продавцов, и они меня тоже. –Привет, что-то давно тебя не было. Случилось что? Я только вздохнула: –Случилось. Мне запретили есть тортики. И вы потеряли своего постоянного клиента. Но сегодня я покупаю «Ягодный вернисаж». –Королевский выбор. –Да уж, мой любимый. Одному мальчику в подарок на день рождения. –О, а давай на тортик еще цифры добавим. Это быстро. У нас тут есть готовый набор из безе. Сколько ему лет исполниться? Тома говорила вчера, что 10, ну точно! –10 лет. –У сладкоежки круглая дата. На, держи тебе еще в подарок коробочку шоколадных трюфелей. –Ой, какая прелесть! Бельгийский шоколад? Я открыла серебристую коробку с красным бантом, внутри так вкусно пахло!!! -кажется я стала более остро чувствовать запахи. Потому что не ем сладкого, а больше нюхаю. Я шла по городу вся такая воодушевленно-воздушная в легком платье из голубого и зеленого шелка с рисунком с огромным красивым тортом в руках. Петрович был рядом. Наигравшись вчера с ребятами, он пришел ко мне вечером. Петрович унюхал тортик, и кажется не прочь был тоже его попробовать. Когда я вошла во двор вся компания была в сборе и даже больше: соседские друзья-подружки весело болтали, шумели, смеялись и носились. Посреди стриженного газона расположили навес и длинный стол со стульями. На краю стола стоял огромный, наверное, тульский самовар, расписанные чайнички-заварнички, кувшины с морсом, и шампанское. Я отыскала Лешку в этой кутерьме и подарила ему торт. –Ой, Алина, спасибо тебе! Мой любимый тортик!!!-Леша повис у меня на талии, а потом чуть закружил за руки. Я так растрогалась, и ощутила себя частью этой шумной и веселой компании. Тома увидела меня с балкона: –Алина, как хорошо, что ты здесь! –Я уже иду.-на ходу отвечала ей поднимаясь наверх по знакомой лестнице. –Ната на рынок за арбузом и дыней пошла. Помоги тут кое-что дорезать. –Да с удовольствием! Мы носили вниз всякие вазочки с бутербродиками, салатами, крошечными котлетками, пирожками. Чего только не было. –Сколько же гостей? –Ну считай: я, ты, Ната, родители почти всех деток, что во дворе, и ребята. Итого 15. –Тома, сказал бы, я раньше бы пришла помогать. –Ничего, мы с Натой справляемся. Лишний человек на чужой кухне сама знаешь больше мешает. Ну разве что салатики дорезать. Я ощутила давно забытое. Будто у меня день рождение. Мы накрываем стол, или идем в ресторан, все в сборе, мама, папа… семья. Больше так не будет. Я ощутила огромную пустоту в свой первый день рождения, через год, когда мамы не стало. Она не поцеловала меня с утра. И не поздравила. Не поторопила, чтобы я быстрее шла с работы, потому что праздничный стол ждет. Мне тогда стало больно и одиноко. А теперь я окружена семьей, пусть не моей, но все равно приятно, когда вокруг много счастливых смеющихся лиц. Тома еще раз разгладила белоснежную скатерть и убежала наверх переодеться и привести себя в порядок. Я же была вовлечена в игру жмурки, старалась поймать с завязанными глазами хоть кого-то из детей. И в конце концов мне это удалось. И как! –Леша! Поймался! Именинник! Я его поцеловала в щеку. Мне казалось очень неправдоподобным, что сейчас в наш век телефонов и интернета эти дети играют в подвижные игры, а не сидят, уткнувшись в смартфоны рядом друг с другом, но одновременно далеко. «Удивительно»-пробормотала я вслед своим мыслям. Наверное громче, чем хотела. –Что же вас удивляет? «Наверное, Ната»-догадалась я. Передо мной стояло почти не земное, романтичное создание, возраст которого не определялся. «Но она наверняка старше Томы, раз бывшая жена». Высокая, стройная, со светлыми волнистыми волосами, собранными в воздушную прическу. Белое плиссированное платье было чуть ниже колен. Из украшений только два бриллианта поблескивали в ушах. Мы познакомились. Тем временем Тома присоединилась к нам, и двор сразу наполнился ее звучным голосом и смехом. Она хохотала с детьми и шутила с нами, забавно изображая кого-то из них. Собрались все. По очереди и наперебой поздравляя и целую Лешку. А он рад быть в центре внимания, и общаться со всеми. Лешка оказался общительным мальчиком с большим врожденным чувством юмора. Дети, да и взрослые смеялись над его шутками. Все так вкусно ели, и еще вкуснее веселились. Играли в «Угадай кто», пантомимой изображая кого-то из присутствующих. Много-много пели веселых песен детских и не только. Петрович тоже сидел важно рядом, его морда была наравне со столом. Я отвлеклась на секунду и кусочек торта, лежащего на тарелке был мгновенно съеден-слизнут весь без остатка. –Петрович, ну вот как ты посмел? Стыдобища! – ругалась Тома. Петрович опустил чуть голову, изображая раскаяние. Я гладила его, приговаривая: –Правильно Петрович. Ты мне помог не соблазняться, друг. Я узнала в этот день, какой у Томы восхитительный сильный оперный голос. Сидела на травке перебирая шелковистые зеленые стебельки и слушала, как она поет. Я представила себя барышней в поместье из прошлого века, слушающей романс «Белой акации гроздья душистые». –Алинка, почему ты не поешь? -Тома подсела ко мне на травку. –У меня голоса нет. Пою как павлин. –Голос есть у всех, просто его не развивали. Я тебе не говорила, что я педагог по вокалу. Приходи ко мне. –Я бы с радостью, но у меня сейчас нет лишних денег. –Приходи так, начнем заниматься. –Мне как-то неудобно. –Неудобно штаны на ветру одевать. Приходи. Такого радостного и веселого дня рождения я и не могла вспомнить. Впервые за несколько лет я от души смеялась. Вечером мы провожали всех по очереди. Мой дом оказался последним. Попрощались с Томой и Натой у калитки. Петрович как верный рыцарь был со мной рядом. Я к нему так привыкла за несколько дней, что и не представляла как всю жизнь прожила без собаки. Глава одиннадцатая Укладываясь спать, я прокрутила в голове яркие события сегодняшнего дня. Интересно, почему почти не помню своего детства. Ни детских праздников, ни веселья. Мы жили замкнуто и в постоянной нехватке денег. Не то чтобы голодали, но никогда не могли позволить себе лишнего: продуктов, вещей. И покупая что-то вроде дивана или холодильника, мы потом долго экономили. Помню папа не позволил маме купить ковер, при всем том, что его нужно было еще суметь «достать». И мама несла этот дефицитный товар обратно сама со своей подругой по улице. Конечно, не хватало многих приятных вещей, чтобы навести уют в доме. Маленькой я часто слонялась из комнаты в комнату, повторяя «мне скучно, почему у нас нет музыки, почему к нам не приходят гости». Часто болела, наверное, чтобы обратить на себя внимание. Потом меня стали считать болезненным ребенком, зимой почти не выпускали на улицу на горку, чтобы я не подхватила простуду. А летом у нас была постоянная работа в огороде на грядках, поэтому такая роскошь как плаванье в речке или на озере, общение со сверстниками почти мне была не доступна. Наверное, поэтому то я и выросла диковатой, стеснительной и зажатой. Но внешность была яркой, мужчины стали замечать меня. Но из-за застенчивости я не могла долго и весело дружить с парнями. Только в общей кучке в компании чувствовала себя свободно. А вот, что до личных отношений, попадались парни, которые мне не очень нравились, мне было не жалко потерять их, и с ними я чувствовала себя «как рыба в воде». А те, что нравились, яркие, сильные, интересные надолго около меня не задерживались. Конечно, я знала, что нужно было что-то с этим делать. Как-то развивать себя: пыталась учиться играть в большой теннис-тогда была на него мода, учила английский, ходила на шейпинг, заучивала даже веселые истории и анекдоты, которые толком не могла рассказать, научилась шить и старалась одеваться со вкусом. Даже ходила в библиотеку-интернета тогда не было и листала журналы, чтобы быть в курсе какие музыкальные группы и в каком стиле поют. Начала практиковать приемы из книжки по эротическому массажу. Блин, но ничего из этого не могла довести до конца. Мой английский так и остался не смотря на столько попыток, на уровне начальный. Хотя я раз десять точно, покупала в разное время курсы и месяца по три серьезно занималась, а потом все мои занятия сходили на нет. И так со всем. Даже получила права категории «В» и ездила не много на нашей старенькой, купленной еще в эпоху дефицита всего «Жигулях» семерке. Но до автоматического навыка не доездила. Папа боялся доверить мне машину. Но ему пришлось все-таки это сделать, когда у него резко село зрение, и он почти ничего до операции не смог видеть. Он контролировал меня как мог, пока я везла всех до дачи и обратно, до гаража, и до дома. Вот и весь мой навык. Сейчас модно стало и вроде так и надо в семье иметь по одной, две машины. Даже до ближайшего магазина, особенно в больших городах все ездят на авто. Удобно, быстро, да и тяжестей не нужно носить. Но я не хочу автомобиль, потому что тогда вообще не будет возможности двигаться. А куда? Из машины до лифта и обратно? Я осознала, что мне нужно очень много двигаться хоть пешком, хоть бегом, и чем больше километров-тем лучше, иначе будет совсем плохо. Вот так, я становлюсь спортивной по неволе, очень сильная мотивация оказывается болезнь и страх того, что тело может окончательно разрушиться. А так, конечно, когда живешь обыкновенной жизнью, и чувствуешь себя как все-ни хорошо, ни плохо, вроде бы обыкновенно, никогда не будешь задумываться о том, что человеческое тело создано для движения, а не для сидения в кресле или лежания на диване. В субботу в ресторане пивка, винца или конька накатил и вроде хорошо, вроде расслабился. И поехали со следующей недели по накатанной колее. Работа сидя в кресле, дом, работа-машина сидя в пробке-дом, работа-дом. Иногда в отпуск. И вроде времени уже и нет на себя, особенно после тридцати пяти лет. И твоя батарейка уже на треть пуста. И уже не весело почти, а так подобие веселья-выпил-накатил, чуть отпустило. Я поглаживала густую шерсть Петровича, который уютно устроился рядом на полу, пока я терзала записями свой дневник при приглушенном свете ночника. «Тома предложила заниматься вокалом-почему бы и нет. Несуразная мысль, я что певица что ли какая. Да и не до того мне сейчас»-думала, проваливаясь в сон. На следующей день на работе нам объявили, что направление сокращается, работать будем по пол дня, ну и денег получать в два раза меньше. Куда девать внезапно освободившееся время, я еще не совсем представляла. Как интересно, у меня никогда не хватало времени или устремления серьезно заниматься собой, все урывками начну-заброшу, хотя семьи с детьми не было. И я думала, ну вот ели замуж выйду и ребенка рожу времени ведь еще меньше на собственное развитие останется, я ж вообще ничего успею. Но находясь в одиночестве я также ничего не успевала, либо с возрастом стало не хватать энергии, да и желания. А потом стали появляться мысли: «Нафиг все это, уже начинала, опять все забросишь, опять ничего не получится». Или: «Живут же все обыкновенно и ничего счастливы». В общем, не заметно болото стало засасывать. Эпизодически появлялись парни, потом и мужчины, я ходила на короткие свидания, вроде время проходило весело. Но эти свидания ни во что серьезное не перерастали. Романы были скоротечными. И всегда после таких отношений оставалась в душе пустота, горечь, что вот опять меня такую яркую и прекрасную оставили. В одном из худших вариантов меня даже обманули, стащив из семьи приличную для нас сумму денег. Это случилось, когда мама еще была жива. Познакомила она меня с обычным парнем, который занимался ремонтами. Вроде нормальный, букеты роз вначале носил. Говорил, что к алкоголю стойкое у него отвращение. Мы стали приглашать его на семейные обеды, и он скоро стал почти членом семьи. Вскоре он сделал мне предложение руки и сердца, меня смутила такая стремительность. Но, конечно, на тот момент под давлением мамы, тебе уже тридцать, а ты не замужем, и общественным мнением-вот детей рожать пора, я подумала: «Ну а чем не вариант, приятный, ласковый, обходительный, и устала я уже разыскивать принца на белом коне». Я постепенно стала привыкать к Кириллу, принимать активное участие в его жизни, а именно в его спасении. Так как он родом был из нашего городка, но лет семь своей жизни прожил в Омске, где неудачно женился, родил дочь и вроде как развелся с женой, которая его со свету сживала ревностью и придирками. Но меня все равно смущали их ежедневные созвоны по телефону, даже когда мы гуляли вместе по улицам. Было что-то не нормальное, когда он мне показывал жену в свадебном платье и чуть не рыдал над этими фотосессиями. Потом вся наша семья прониклась к его горестному положению, что живет он где попало, а его отроческую квартиру кто-то из родственников сумел присвоить за годы отсутствия. Мы решили помочь ему с бизнесом и встать снова на ноги. Дали в пользование свою старенькую «Жигули»-папину любимую машину. Чтобы он возил на объекты кое-какие стройматериалы и ездил по заказчикам, так как Кирилл собирался заниматься изготовлением корпусной мебели. Первыми заказчиками решили стать тоже мы, тем более нам действительно нужен был встроенный шкаф в спальню. Мы вручили тридцать тысяч рублей Кириллу и стали ждать. Но случилась удивительная для нас вещь, после получения денег Кирилл внезапно пропал. Сначала он, конечно, съездил вроде за фурнитурой, но так ее и не купил. Потопом стал говорить, что чувствует себя не хорошо, приболел. А после и вовсе перестал звонить. Близилось восьмое марта. Но ни поздравлений, ни шкафа мы так и не получили. Мои друзья предлагали поймать и наказать его за все выходки, но я так морально устала от всего, что просто махнула рукой и отказалась от мщения и преследований. Правда, он принес месяца два спустя мятую мокрую пятитысячную купюру, совершенно потрёпанный и пьяный. Бог отвел как говориться от этого человека. Вот такой был у меня гротескный короткий роман. Я потеряла часть самоуважения к себе. Если меня вот так можно обманывать, значит я уже ни на что не гожусь, наверное, не интересна настоящим нормальным мужчиной и заводить со мной длительные отношения никто не захочет. Еще до того, как меня так обмануть Кирилл сказал, что я слишком хорошая, красивая и бла-бла-бла. Интересно почему таких хороших женщин обманывают и бросают? Ему хотелось драйва, приключений, а я слишком милая и домашняя. Сейчас это недостаток. А что теперь всем быть стервами? На полках магазинов много книг вышло в свет о том, как стать стервой. Милой и домашней быть скучно и не модно. А если у тебя суть такая? Или это не суть, а просто привычка, которая вторая натура. Меня с детства приучали быть хозяйственной, прибираться в доме, уметь готовить и работать в садах. Считали это правильным. Я сидела за уроками, или читала книги. За лето прочитывала весь список, который рекомендовала нам учитель литературы. А что до подвижных, командных игр, то я стеснялась, что не умею играть в волейбол, баскетбол или еще что. Я смотрела с окошка девятого этажа в наш двор, где на волейбольной площадке по вечерам собирались мои сверстницы и бывшие подружки, общались с мальчишками, завязывали школьные романы. А я сидела дома, как царевна Несмеяна. Изредка я ходила в гости к соседке, и наблюдала как она гладит сшитые собственноручно на уроках труда брюки. Она сказала мне: «Выходи гулять, что ты сидишь все время дома?» А я как обычно застеснялась. Я была очень застенчивым подростком, молчаливая и боялась в обществе больше трех человек что-то рассказывать. Мне казалось, что я говорю всякую ерунду и никому это слушать не интересно. Хотя я читала книг больше, чем все мои подружки по двору. Но анекдот как следует рассказать не могла, что-то бормотала и забывала. Даже когда мы ездили классом на турбазы, обычно это происходило зимой, я старалась не попадаться на глаза одноклассникам, особенно мальчикам. Мы ходили по заснеженным тропинкам вдвоем с подругой и еще с какой-то девочкой из класса. И мне было невообразимо не ловко, и одновременно скучно. В то время как другие девчонки были центром внимания, я старалась быть как можно более не заметной, потому что ужасно стеснялась. И так во всей общественной жизни. В школе я, конечно, училась хорошо, и отвечала уроки бойко, и даже творчески могла решить задачу по математике, и написать с удовольствием сочинение. Но физкультуру ненавидела, так как там заставляли бегать, а после этого болел бок, либо играть в баскетбол, в который играть я не умела, а только позорилась. На переменках я почти ни с кем не общалась. Хотя были моменты повального увлечения игры в марки. Это когда у тебя была коллекция красивых марок, и у твоего одноклассника тоже. И вот вы по очереди стучали ладошками по марке друг друга, и если она переворачивалась, то становилась твоей. Еще у нас в классе были дети, которые приезжали в школу из более отдаленных районов на автобусе. Они постоянно таскали в портфелях что-то съестное. Ходили в маленький овощной магазинчик, напротив школы, и покупали там замороженные ананасы, или копченый минтай. После этого появлялась мода у всех таскать в школу и минтай, и ананасы. Мы дежурили на звонках. Поедая эти новшества. Потом стали появляться длинные сосательные конфеты в виде сосулек. А после сушёные в пакетиках бананы. Мы с подругой стаи дружить с мальчиком, одним на двоих, который появился в школе в четвертом классе. Его родители были военными, переезжали из города в город, в конце концов и до нашего доехали. Раньше быть военным считалось очень престижным. Ведь никто дальше родного города почт не выезжал, разве что к родственникам, либо в деревню, либо если повезет в какое-то более-менее крупный город. Побывать в Москве на тот момент значило побывать на Луне. Тимофей пришел на первое сентября в полностью белом брючном костюме, сразив учителей наповал, и дав повод одноклассникам прикалываться. Его семья приехала из Германии. Наверное, тяжело им было снова привыкать к маленькому провинциальному городку. Глава двенадцатая Петрович громко гавкнул. Видимо я далеко запропастилась в прошлом. Самое удивительное было в том, что ноги сами принесли к дому моих новых друзей Томы и Наты. – Замечталась! -Тома стояла у ворот и махала рукой-Заходи. Мы пьем чай с земляничным вареньем. Петрович, не дожидаясь меня быстро забежал во двор и пулей наверх. –Знает, что дам что-то вкусное. –Мне и кормить то его не приходится, все время у вас. Иваныч приедет, скажет почему запасы костей целы. Тома посмеялась. Она взлохматила густую шерсть лайки: –Подлиза и хитрован. Ната разливала пахучий чай в маленькие изящные белые чашки с тонким рисунком. –Чем он так пахнет? –А ты как думаешь? –Клубника точно есть! И я не ошиблась. Это был совершенно не обычный чай из клубничных ягод, взбитый в блендере с апельсином и мятой, хорошо настоявшийся. Я пила и наслаждалась каждым глотком этого фруктово-ягодного настоя. –Никогда бы не придумала заваривать чай без чайных листов! Ната согласилась со мной: –Да, очень необычно. Я подсмотрела такой способ, когда была в Крыму. Зашла в кафе, и там подали чудо в чайнике. Вот теперь сама делаю. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=51567742&lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.