П: Малое стихотворное собрание. Том 1

П: Малое стихотворное собрание. Том 1 Дмитрий Александрович Пригов Лев Владимирович Оборин Дмитрий Александрович Пригов – один из основателей московского концептуализма, поэт, прозаик и художник, автор тысяч стихотворений, «неканонический классик». Поэтический дар Д. А. Пригова – уникальный, щедрый и неукротимый – разносторонне представлен в этом собрании. Буквы П.Р.И.Г.О.В. стали здесь ключами к темам и мотивам его поэзии – от преисподней до рая, от вины до искренности. В первый том вошли стихи, связанные с ПРЕИСПОДНЕЙ, ПРОШЛЫМ, ПРЕСТУПЛЕНИЕМ, ПРИРОДОЙ, ПОЛОМ и ПИСЬМОМ. Дмитрий Александрович Пригов П Малое стихотворное собрание Том 1 Преисподняя «Заметил я, как тяжело народ в метро спит…» Заметил я, как тяжело народ в метро спит Как-то тупо и бессодержательно, хотя бывают и молодые на вид Может быть жизнь такая, а может глубина выше человеческих сил Ведь это же все на уровне могил И даже больше – на уровне того света, а живут и свет горит Вот только спят тяжело, хотя и живые на вид «Вот мальчик Гоголь в речку прыгает…» Вот мальчик Гоголь в речку прыгает Под Киевом И затевает с кем-то драку На берег в ужасе выпрыгивает И видит неземного рака Кровавый ком в клешне держащего Продолговатый Себя ощупывает он дрожащего Гоголь – Нет, на месте пока «Метафизический вандализм…» Метафизический вандализм Когда выходит грач на ниву И лапкою скребет лениво Пытаясь прокопаться вниз Куда-то Копает много дней подряд Оглядывается, но копает И вдруг под ним вскрывается ад И всю Россию заливает Как о том сообщается в газете Комсомолец Удмуртии «Подобно большому и влажному аду…» Подобно большому и влажному аду Природа рукою отвесной За окнами сеет позор и прохладу А следом и холод, и зверства А следом паденье всего человека С седьмого, как мой, этажа Лишь я вот сижу – одинокий калека Уже ничего мне не жаль Святого «Тропинкой узкой полевой…» Тропинкой узкой полевой Я шла и кто-то за спиной Вдруг тихим голосом позвал Посмертным именем: Азвал! Обернись! – Но я не обернулась Нет, нет – Азвааал! – нет, я не обернулась – Азвааал! – не обернулась на голос тихий – Азваал! Азвааал! – меня по имени моему посмертному – Азвааал! Азвааал! – окликнувшему – Азвааал! – из-за спины, когда шла я тихо тропинкою узкою полевой – Азвааал! – почти посмертною, Господи «Когда мы зайчика купили…» Когда мы зайчика купили Только Он белым был и нежным был Затем мы его долго били На нашем месте кто б не бил Его?! Не истерзал! не издевался! А он в ответ, злодей, кусался Двумя ядовитыми боковыми зубами И блестящим телом извивался Потом весь копотью покрылся И к небу словно столб из пыли Огненной Вокруг все завихряя взвился Неправильно мы, значит, били Его Не те заклинания произносили Не сковывающие, а высвобождающие Все наша неопытность и опережающая страсть «Прогуливаясь по Дахау…» Прогуливаясь по Дахау С охранником как пальма стройным Вдруг повстречаться и достойно Раскланяться с ним, скажем: Хау Дую ду? – Вернее: Ви гейтс? – Нормаль! – отвечает Ну, нормаль – значит, нормаль, значит не рухнул еще порядок мировой «Едет рыцарь по болоту…» Едет рыцарь по болоту Конь тяжелый утопает Кто-то там его хватает Обрывая позолоту С изукрашенных доспехов Вот и скрылся под водою Рыцарь, неземных успехов Тебе! Там В Неизведанных просторах Прошлое «Ярко-красною зимою…» Ярко-красною зимою Густой кровью залитою Выезжал Иван Васильич Подмосковный государь А навстречу подлый люд Над царем давай смеяться Что плешивый и горбатый Да весь оспой исковеркан Два царевых человека Ой, Малюта да Скурата Два огромные медведя Из-за детской из-за спинки Государя выходили На кусочки всех порвали На лохмотья, на прожилки И лежит чиста-морозна Ярко-красная дорога На столицу на Москву КУЛИКОВО ПОЛЕ Вот всех я по местам расставил Вот этих справа я поставил Вот этих слева я поставил Всех прочих на потом оставил Поляков на потом оставил Французов на потом оставил И немцев на потом оставил Вот ангелов своих наставил И сверху воронов поставил И прочих птиц вверху поставил А снизу поле предоставил Для битвы поле предоставил Его деревьями обставил Дубами, елями обставил Кустами кое-где уставил Травою мягкой застелил Букашкой разной населил Пусть будет все как я представил Пусть все живут как я заставил Пусть все умрут как я заставил Пусть победят Пусть победят сегодня русские Ведь неплохие парни русские И девки неплохие русские Они страдали много русские Терпели ужасы нерусские Так победят сегодня русские Что будет здесь, коль уж сейчас Земля крошится уж сейчас И небо пыльно уж сейчас Породы рушатся подземные И воды мечутся подземные И звери мечутся подземные И люди бегают наземные Туда-сюда бегут приземные И птицы собрались надземные Все птицы – вороны надземные А все ж татары поприятней И лица мне их поприятней И голоса их поприятней И имена их поприятней Да и повадка поприятней Хоть русские и поопрятней А все ж татары поприятней Так пусть татары победят Отсюда все мне будет видно Татары значит победят А впрочем – завтра будет видно «Как страшно жить в безжалостной истории…» Как страшно жить в безжалостной истории Словно на неподвластной истине и оправданию территории Так Борис Годунов по прошествии стольких чужих слов и дел И сам в результате уверовал, что царевича убил и даже съел А другие, кто действительно был замечен при жизни в этом деле Уверились, что святые, что только и делали, что постились – не пили, не ели ЦАРЕВИЧ ДИМИТРИЙ Печален образ Годунова, Убившего Димитрия. Пред каждым годом новым В великолепной митре он Являлся с грозными очами, С следами крови явными, И царь бежал, бежал, кричал он И был похож на пьяного. Обыкновенно ж приходил Зарезанным младенцем, И царь его в слезах молил: «Не я! Куда ж мне деться?!» Таков закон и царств и дел: Где нет порядков твердых, Там учит царственных людей Младенец, только мертвый. «Как жаль их трехсот пятидесяти двух…» Как жаль их трехсот пятидесяти двух юных, молодых, почти еще без усов Лежащих с бледным еще румянцем и с капельками крови на шее среди дремучих московских лесов Порубанных в сердцах неистовым и матерым Сусаниным, впавшим в ярость патриота И бежавшим отсюда, устрашившись содеянного, и затонувшим среди местного болота Жаль их, конечно, но если подумать: прожили бы еще с десяток лишних шляхетских лет своих Ну и что? а тут – стали соавторами знаменитого всенародного подвига, история запомнила их «Где же ангел под небесами?..» Где же ангел под небесами? – Умирая Святой Сусанин Вопрошал не гневаясь Выпивая с поляками На брудершафт напиток Смерти с большими раками Страшных запредельных пыток Взаимных АЛЬПИЙСКИЙ РАЗГОВОР Суровых Альп дымились скаты, Был узок гребень древних гор, Суворова с простым солдатом На нем случился разговор. «Скажи-ка, ваше благородье, Куда мы тяжкий держим путь? Нигде не видно ни угодья, И телу негде отдохнуть». Генералиссимус великий Обнял простого мужика И говорит ему: «Гляди-ка! Во, как Европа велика! Внизу лежат народы, страны, Созвездья и материки, И надо всем ты – русский! – встанешь! Вы – русские! Вы – мужики! И будут петь тебе фанфары, И будут памятники вам Лепить потомки благодарно!» – Все сбылось по его словам. И самою тому приметой, Что в нашу кровь, как в водоем, Суворов с неприметным этим Солдатиком вошли вдвоем. СВЕТЛЕЙШИЙ Князь Потемкин говорит: Чтой-то левый глаз болит, Чтой-то турка мне не видно, Кто мне в этом пособит. А и вправду турок Спрятался проклятый – Ни усов, ни политуры, Ни заплаты, ни зарплаты. Не видать нигде ни немца, Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=49541172&lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.