Все оттенки души. Стихи

Все оттенки души. Стихи Александр Поздеев Никогда не думал, что буду писать стихи.В детстве, в школе была одна-единственная попытка, настолько неудачная, что всё это дело я сразу забросил.А в 25 лет в доме отдыха стихи неожиданно пошли, будто открылся раннее закрытый портал, пошли и стали сыпаться буквально с неба, вплоть до 2008 года, когда поэтический мой портал неожиданно закрылся. И вот только в этот год я начал изредка писать что-то в стихотворной форме. Все оттенки души Стихи Александр Поздеев Корректор Валентина Спирина Иллюстратор Андрей Шустин Дизайнер обложки Андрей Шустин © Александр Поздеев, 2019 © Андрей Шустин, иллюстрации, 2019 © Андрей Шустин, дизайн обложки, 2019 ISBN 978-5-4496-1724-8 Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero Александр Поздеев Родился 6.04.1974. Учился в средней школе, в вечерней школе, ПТУ, в педагогическом колледже, по специальности «История культуры». С 2002 года и по нынешнее время публиковался в местных газетах: «Магнитогорский металл», «Магнитогорский рабочий». Первая книга вышла в Челябинске – «Совсем еще маленькое солнце» – в 2017 году. Вторая – «Нежный апокриф» готовится к изданию. От автора Никогда не думал, что буду писать стихи. В детстве, в школе, была одна единственная попытка, настолько неудачная, что всё это дело я сразу забросил. А в 25 лет в доме отдыха стихи неожиданно пошли, будто открылся раннее закрытый портал, пошли, и стали сыпаться буквально с неба, вплоть до 2008 года, когда поэтический мой портал неожиданно закрылся. И вот, только в этот год, я начал изредка писать что-то в стихотворной форме. А вообще, прозаик как-то перекрыл во мне поэта, как выражался один мой друг, тоже одержимый творчеством. Возможно, стихи – это даже громко сказано, я всегда называл подобные творения мыслями, в стихах изложенными на бумаге, но все-таки, по разнообразности отраженных тем осмелюсь назвать это стихами. Возможно здесь, в стихах, собранными в два поэтических цикла отразилось мое восхищение и удивление миром, и тем что удалось пережить в определенный исторический период, и восхищение родным городом. Третий цикл «Голос Неба» я в этот сборник не включил по понятным причинам, там тема специфическая, отражено мое христианское мировоззрение, темы Бога и веры требуют отдельного издания. Так-же нельзя не сказать, что множество стихов, в этом сборнике посвящено теме юности, школьной юности, это не случайно – дань моим давно ушедшим школьным годам. Дань моему времени, двадцатому веку, навсегда скрывшемуся в тумане времен. И хотя дотошливый читатель может спросить – зачем же подобный разброс? В самом деле, тут и искусство, и история, и школа, и любовь и я отвечу так нужно. Ибо только жанровое многообразие порождает в душе читателя ответные чувства. Все оттенки души Стихи разных лет Все оттенки души на осеннем листе напиши, запечатай в конверт и по почте пошли. Согревают меня в холода те оттенки души, что с теплом и любовью по почте пришли. 1998 год Памяти Виктора Цоя В осеннем парке тлела тишина. «Цой жив!» — рой свеч в руках писал по кругу, И плакала так горько вышина По Виктору: поэту, гуру, другу. Слов не хотелось. Школьники молчат. Задумались девчонки и ребята. Погиб их старший, самый лучший брат И песня в огоньках свечей распята. И кто-то в этой тленной тишине Скрипеньем мела, мысли всех затронул Коряво начертав на крашенной стене, «Цой, ты эпоху с места стронул!»     5.06.2007 Цой жив! Писала девочка графитом, «Цой жив» на крашеной стене. В корявом почерке сердитом Боль видится ее вдвойне. В короткий миг сгорело детство. Сестра ее, шагнув с окна, Одно оставила наследство Бокал, осушенный до дна. Девчонка буквы выводила, Удушьем горя в плен взята. Переродилась заводила, Душа компаний, все, не та! И средь свечного пантеона, Средь тьмы скорбящих по нему, Без ложных пафоса и тона Стихи свои прочла ему. «Прости, моя нелепа ревность, Теперь, когда сестра ушла, Пред Богом я смиряю гневность Сюда покаяться пришла». Кем был ты, для нее я знаю, И стань таким же для меня. Да не увижу, не познаю Предательства по жизни я.     20.05.2007 Байкер Его трехпалая рука, его безумный мотоцикл, Давно уж стали два в одном. И составляют как бы цикл, Где мир повернут к трассе дном. Его преследуют кошмары и скоростная полоса, В великой гонке лучик света, Где под колеса небеса Летят, душа от них согрета. И можно столбиком дорожным Угрюмо, странно прикурить. Здесь кредо – быть не осторожным! Здесь можно просто жить, любить. Он лишь кентавр от Харлея, Полумужчина – полуруль. Живет за ним, женясь, болея, Закусывая хрустом пуль. И если все же остановка, Раненье, гибель или сон, Бог знает – это так, уловка, С его движеньем в унисон.     2.10.2007 Час Пик Сигареты надрывно курили людей, В тонких пальцах ломая истому и желчность. Был час пик и в трамваях людей как сельдей И на каждой развилке с кнутом эта вечность. Как медуза горгона, фисташковый гром Заставлял каменеть королей, нищих теток. Время сталкеров кровушку льет словно ром, Непохожих бросает под обод пролеток. Но когда-же рассеется этот туман? И над крышами выплывет остров Лапута. Металлическим днищем, ломая дурман, Обмотавшего город обманного жгута. Человечный поток, словно шторм на Неве Бился в крепость, пропитых дождем остановок И тонул в дымовой, смоговой синеве, Смертью медленный, жизнью несказанно ловок.     16.05.2007 Е. Холодовой В ладонь ловлю печальный взгляд, Пронзающий хребет столетья. Вы пьете аскетичный яд И ваша жизнь, по счету, третья. Стихия слов пленила Вас, Необратимость отражений. У Вас, Елена, время Ч. Час Выбора и притяжений. На перепутии дорог, где указателем комета Вас поджидает рыцарь света И жизненная Ваша смета.     27.04.2006 Сыну Когда ты в мир пришел, то улыбнулось небо, Как будто сам Иисус раздал голодным хлеба. Я помню это миро сентября, Счастливей дней вовек не видел я. Годочек, два любимое сердечко Растет. И ручки достают крылечко И завязь слов рождает язычок, Да не угаснет света маячок. Пока я с чайной ложки, не со взрослой, Стараюсь сына добротой кормить. Она проклюнется ростком и станет рослой. Сын вырастет, найдет, кому дарить.     17.06.2007 «Что ты звонко смеешься, мой сын?..» Что ты звонко смеешься, мой сын? Есть в тебе ощущение века. И в любви мы душою парим, Сын, отец, два – родных человека. Мы презрели печали и сон, Неустанные странники тайны. С этим миром живя в унисон, Но не здешний, любя, так же крайне… Заберем зло и боль от людей И откроем пространства « Амегу». Дней побольше бы, ласковых дней… Пробежаться по чистому снегу. Ты не плачь, не скорби, крошка сын! Пусть малы твои босые ножки, Распростер над тобой « палландин» Твой отец, сердца вымел дорожки.     16.08.2008 С. Рыкову Пропитанный душой похмельный стих. России образ милый и печальный, Где правдой дышит каждый малый штрих: Бродячий пес, лесок, забор причальный. Полет шмеля, да старческая грусть И зрелости разлад неодолимый Вторично скажет критик: «Ну и пусть! С Россией стих его неразделимый». Он нам открыл провинции засов И может быть приблизил к светлой тайне, Наполнив стих цветением лесов, Мечтой и мыслью сказочно печальной. «Воскресенье. Рыгающий воин…» Воскресенье. Рыгающий воин У пивной заглушает кобылу. Строен, дивен, но гордостью болен И живет, абы как через силу. Из пивной крест растет до Сатурна. И распятый, встречает приезжих, Тем, кто пьян – до пивнушки, вот урна… Тем, кто трезв, даст оладушек нежный. Дивный мир не похожий на прежний, Правят здесь, кто распят и унижен. Домоседы в почете. Приезжий?.. А приезжий чинами понижен. Лишь рыгающий воин не сдался, У пивной бытия мутит воду, Как в окопах войны закопался И клянет на распятие моду. Но один он. И в поле не воин… На распятье шагают полки. Этот мелкий бунтующий, что им?.. Тех, кто круче вгоняли в силки.     27.12.2007 «Монахи в рясах от Версаче…» Монахи несли Богородице дары. Все от избытка, что-то роскошное. А один был беден и даров не имел. Но умел делать сальто. Именно его он преподнес Богородице. И его дар был признан лучшим. (Христианская легенда). Монахи в рясах от Версаче, Чебучат в кельях гапака. Им озаренье, не иначе, А ну сваляйте дурака! От гопака к ирландским танцам Затем чечетка и фокстрот. Стучат об пол ботинком, сланцем Без хмурости и без забот. Любой, кто в Бога верит. Сможет Веселым танца языком. До Бога донести, что гложет. Рассыпаться в прах унынья ком! Монах, не слушай осужденье! А отчебучивай, любя, Свой ритм. И в танце к Богу рвенье. Тебя поддерживаю я.     8.05.2007 Мосты Магнитогорска Северный. Два раза в рабочий свой день По Северному переходу. Утром солнышко, вечером тень. Еду в любую погоду. Из наших мостов городских, Пожалуй, он более скромен. Бетонная стела, как штрих, На фоне пылающих домен… «Здесь будет конвентерный цех»… Хоть надпись года подзатерли, Мост стела – хранители вех, Дождливое небо подперли. Центральный переход Вот Центральный. Дугою прогнувшийся мост, А бывает, зовут коромыслом. Он трудяга и очень характер непрост, Будни в нем наполняются смыслом… Он от площади, что лепесток. К проходной прямиком, точно к пятой, Люд рабочий везет на восток. От нее и к восьмой и к девятой. Он скрепляет союз берегов Неустанный трудяга и барин Без гордыни, без всяких оков Город очень ему благодарен. Южный переход Пожалуй, самый протяженный. От пляжа прямиком до ТЭЦ. Большими фурами груженный, автобусами, наконец. Стрелою пущенной к развилке, Что огибает комбинат, Пыхтят машины как в парилке, Летя по нем, он тем богат! Красива ТЭЦа панорама, не опусти, проезжий, взгляд. Природа будней трудных, драма, дымов свинцовых тяжкий град. Казачья переправа Извилиста и молода, Встал «Вознесенья храм» над нею. Какие там ее года! О ней я думой душу грею. И по дорожке, край моста Иду тихонько. Вод Урала Вода здесь более чиста, Но все, же чистой крайне мало. Так рвется поскорей душа Поселок посетить «Магнитный», Осмыслить, что-то не спеша, Душой разрезанной, как бритвой.     2008 год Отжившее седьмое ноября… Отжившее седьмое ноября, торжественных парадов стихла рать. И мы от декабря до декабря, Теперь предпочитаем просто спать. Лишь память не сдается, и болит. С плечей стряхнув заботы и усталость, Пройдет как в прошлом людный монолит. И кто сказать посмеет «Это малость!»     19.01.04 Март Во сне сестренка сжала кулачки, на теплой щечке затаился лучик. Хранят её покой притихшие сверчки, укрыл и греет добрый март-голубчик. Проснется непоседа и скакать. Босая по ковру, по половицам, бежит быстрее солнце обнимать. Вся жизнь её открытая страница. Сестренка помнишь тихий полустаночек? где мы сходили на перрон вдвоем. Исчерчен снег полозьями от саночек, мы к дачке потихонечку идем. Здесь царствует такая тишина, здесь виды! полукружьем гор. Долина с озером кругом окружена, укрытый снегом спит сосновый бор. И если не железная дорога, чертою разделившая простор. Я бы подумал «здесь жилище Бога», и трон его на пике снежных гор. Сестренку уложу, и выйду покурить. А мне навстречу мой старик сосед, коровье молочко принес попить. Старик так стар, изломан жизнью, сед. Но видел я, какая жажда жить, Живет в нем немощном, из наших с ним бесед. Беседы лились тихо, не спеша. И вскоре зная все его походы, Невольно думал я « ну что же за душа»! Пусть обойдут тебя старик невзгоды. – Бывало молодым по утренней росе, я уходил за луговой простор. Там где подобно выгнутой косе, Речушка огибает камни гор. Часовенка стоит с давнишних пор. И верь не верь, сынок, но сам я видел, над миром крылья ангел расправлял. Их, распластав над маленькой часовней, Он вестник утра мир благословлял. – Сынок мне скоро девяносто лет, Такого нет, что б я не пережил. Но каждый раз, смотря на этот свет, Мне кажется, что я еще не жил» Старик уйдет, я выйду на крыльцо, с него вдали мне виден робкий свет. Сквозь льдистых туч суровое кольцо, Чуть видный всходит мартовский рассвет. – Сережка ну опять ты на крыльце! Я обернусь, с улыбкой на лице. Сестра стоит в рубашечке, босая, волнистый волос за плечо бросая. Горит рассвет над маленькой деревней, Над скирдами, да над часовней древней. На землю мерзлую приходит тальник-март, весенним обновленьем мир объят.     2000 год «Тоска куриной тушкою во рту…» Тоска куриной тушкою во рту, горька, но вкус пленяет шоколадом. Любимой образ в памяти сотру, отравленный раздором и разладом. Душа моя как мысленный намаз, обращена, но только не к Аллаху. Любя тебя я сотни тысяч раз, во всех веках на вкус проверил плаху. Тоска куриной тушкою? Ну, нет! Вкус мяса для отверженного пресен. Здесь лучше бы лирический сонет, но без любви он мне неинтересен.     6.03.07 «Пусть они, летя над нашей школой…» «Пусть они, летя над нашей школой», радио пропело на заре. И мечта девчонки песней новой, отразилась в гордом сизаре. Он ходил пред ней фуфыря перья, точно рад голубку повстречал. Ворковал ей тайны и поверья, девочка была его причал. Так бывало, в школу собираясь, сизаря подержит на руках. Бережно души его касаясь, убирая голубиный страх. Этих двух сердец соприкасанье, Девичьей, и птичьей мир трясло. Порождая таинство и знанье, убивая всяческое зло. Выросла девчонка, не забыла, юность, и любимца сизаря. В мире, где все мрачно и уныло, её тайна яркая заря.     2008 год Памяти Отца Фрола (Бондеко) Мы виделись по жизни только раз, не позволяю сердцу содрогнуться. Колючкой бродит в нем жестокий спазм, и больше невозможно улыбнуться. Порочен был ли, грешник или клят, но однозначно Божий человек. Любой ушедший в вечность свят, и свят осиротевший век.     22.01.07 Нарисованный человечек… Нарисованный человечек, в окружении пылающих свечек. По земле сделал шаг, пусть и робко, предстоящая жизнь как подарка коробка. Как подарок вся жизнь человечка, Жизнь – огонь, не истлевшая свечка. Жизнь пылает в ладонях у Бога, и светла человечка дорога. Пусть он полу еще нарисован, и заклятьем холста околдован. Не беда в жизни плоть обретет, жизнь в отличии от смерти не врет. В добрый путь же ступай человечек. Пусть согреет тепло ярких свечек, твою вечную жизнь навсегда. Пронеси свет души сквозь года!     20.12.07 «Цигейковая шубка, вздернут носик…» Цигейковая шубка, вздернут носик. Еврейка Сонечка кричала из окна. – А ну домой быстрее Беня Мосик! Что ж мама до сих пор сидит одна? Но мальчик маму даже и не слышал, он видел чудный носик пред собой. И радовался, что из дома вышел, к девчоночке красивой, золотой. Из губ его лились, текли сонеты, и ерунда мальчишьих пустяков. Так хрумкались хрустевшие конфеты! так таяли запасы пятаков! – Скажи тебе не холодно, Марютка? Наверно, я стихами надоел? – Ну что ты, есть у нас еще минутка, и я хочу, чтоб ты мне песню спел. Еврейка из окна не унималась, – Противная девчонка, я тебя! Но Бенино упрямство не сдавалось, «за чувства поборюсь, Марютка, я.» И старый, старый двор послевоенный, затих, услышав песню о любви. Как радовался их сосед военный, когда так любят, светлы будут дни.     13.12.03 Уснула Девочка… Уснула девочка в трамвае, под неустанный стук колес. Душа в прогретом солнцем мае, блуждает долго и всерьез. Потертый томик в тонких пальцах, мечты и чувств круговорот. Вздыхает, смотрит Женька Зайцев, любви чудесен поворот. Девчонка спит себе спокойно, хранитель-книга верный друг. И все внезапно и невольно, исключены, но если вдруг. К душе её рванется темень, на страже будет ждать поэт. Он, против мрака чиркнув кремнем, зажжет неугасимый свет. И тут же изо всех вселенных, спасать верховные придут. И против них огромных, гневных, не устоит врагов редут. А если девочка проснется, покинув колыбель-трамвай. То Женька Зайцев улыбнется, И скажет «веселись, играй» «-Пускай меня ты не заметишь, моя любовь как страж с тобой. Придет пора, и так ответишь: «-Я за мечту вступила в бой. Металась, плакала, болела, останься навсегда со мной» Уснула девочка в трамвае, и книга сон её хранит. Душа парит в цветущем мае, Над спящим городом летит.     23.06.03 Одиночество… Одиночество ловит такси на пустынном шоссе, одиночество кошкой гуляло само по себе, надоело. Одиночество клято и бито, и бьют его все, как боксерскую грушу, но мне что за дело? Что за дело? Я рыцарь давнишний его, загулявший пророк, завсегдатай тех истин, где слезы. Равносильны как образ моей королевы Марго, и печальны как осенью позднею розы. Одиночество я от несчастной юдоли спасу, и согрев в безобразных, побитых ладонях навечно. До погоста, за пазухой теплым щенком пронесу, с одиночеством жизнь не течет скоротечно.     25.09.08 «За горизонтом будничных забот…» За горизонтом будничных забот, там где осталась память навсегда. В холодной пустоте как звездный бот, живая нить связует времена. Она к истокам сердца держит путь, холодный разум пламенем прошьет. И жизни возвращая нашу суть, не сманит, не предаст, и не солжет.     1999 год Желание… Я в мыслях и делах своих хочу, отвергнуть холод мысли равнодушной. Но вновь и вновь я вопреки молчу, когда встречаю взгляд заблудший. Но если совесть все, же жжет в груди? и молит сердце – «Дай ему ответ». Взаимность, состраданье пробуди, и руку протянув, скажи – «Привет!». Пусть маски равнодушные вокруг, ты слышишь, в сердце искорка зажглась! Душевной пустоты распался круг, ещё теснее с небом стала связь.     1998 год На смерть поэта… В последний день он вышел на крыльцо, и летний воздух сладостно вдохнул. Как легкий ветерок обдул лицо, спокойно в гамаке своем уснул. Под пенье птиц, под шелест дальних трав, поэту снились детские года. Все тайны окруживших дом дубрав, и родников студеная вода. Домишко с покосившимся крыльцом, тепло отцовских, крепких сильных рук. И мама с чуть обветренным лицом, с следами неизбежных женских мук. Нет! не забыть, не вычеркнуть нельзя, Момент, когда покинул отчий дом. Как далеко не увела стезя, как не прошелся по годам излом. И даже в ожидании конца, забыть не можешь этот светлый мир! Пусть даже ты остался без венца, и без тебя прошел мирской, суетный пир. Поэт обрел свой внутренний венец, в последний день он просто отдыхал. Его уход злой немощи конец, со стихами новыми по почте шел журнал.     1998 год «Под легкою стопой не дрогнет половица…» Под легкою стопой не дрогнет половица. Движений, пируэтов мастерица- Жеманный реверанс, наклон слегка- Ты словно лебедь плавна и легка. Как крылья нежные вверх поднимаешь руки. Спеша наперекор своей разлуке, печальный лебедь крылья распластав, летит, любить и верить не устав. О верь! Ты вся сама теперь полет. Преодолев злой тяготенья гнет, ты раскраснелась Розовым румянцем, живя лишь им одним, святейшим танцем. Но как бы, ни была увлечена, бывает миг замрешь привлечена. Мальчишки полным восхищенья взглядом, и понимаешь что любовь так рядом. Подобно во время страсти роковой, взмывают лебеди над страстью и бедой. И зла непреходящую безмерность, преодолеет их друг другу верность.     1998 год «Рак коварен, болезнь одиночества…» Рак коварен, болезнь одиночества, если клетке строптивой и гордой одной. По какой-то причине другой послужить не захочется, отомрут они быстро всей дружной гурьбой. Так и в обществе сильно себя возвышающий, клетке раковой, будто подобен сжирающей всех. Быстрым шагом до бездны смертельной, шагающий, он на горе чужом создает свой фальшивый успех.     18.07.07 Троянцы нам… Михаилу Кирильцеву Мы дрогнем сегодня под тяжкой пятой Ахиллеса, и Троя навеки в забвенье веков упадет. Умрем под ударом Эллады, но этот эгейский повеса, бессмертною пяткою двадцать веков проживет. Мы души троянцев взвываем —« Потомки оставьте Елену, нельзя на войне, и пожаре судить красоту. Не нужно мутить злую Стиксову пену, забвенье ведь тоже стремиться войти в высоту. И лучше забвенье, оно осужденья сильнее, на мрачных костях прорастает величья трава. Недаром всех истин лишь память бывает скромнее, и если она забывает то тоже права. А сколько разбросано в времени яблок раздора, и скольким богам их делить до скончания веков. Война до абсурда, до зернышка, вздора, война до истления всяких оков. Эгейцы не хвастайтесь, вы победили не Трою, в Троянском пожаре навек вы убили любовь. И только Гомера сказаньем волшебной тропою, величьем воспет род убийц проливающих кровь. А что же Елена? её красота бесконечна, Гомером начатая песнь к Мальденштаму легла. Любовь это тайна, которая так бесконечна, и женщина эта мы верим её сберегла.     23.05.07 «Молчанье женщину томит…» Молчанье женщину томит, привычней милая болтливость. О час святой! когда спешит, к губам иным нетерпеливость. Заветный час, слепой ночник, погаснет, и вдвоем оставит. Любя к любимой я приник, судьба все по местам расставит. Молчанье удаляю прочь, привычней милая болтливость. Могу я женщине помочь, Спеши моя нетерпеливость.     2002 год По ту сторону Как быстро шарики планет, скользят по комнате пустой. Сквозь призму вдаль бегущих лет, сквозь век событностью густой. И в точке их соприкасанья, Ни тени и ни звука нет. И исчезают ожиданья, их вдаль уносит зыбкий свет. Здесь жизнь кипела, а теперь, сквозь тишину метеориты. Пронзают в бесконечность дверь, мечты, желанья в хаос слиты. И лишь забвения трава растет, обильна и густа.     1998 год «Держал тебя в ладошке обнаженной…» Держал тебя в ладошке обнаженной, и согревал дыханьем теплых губ. Колючий пепел злой души сожженной, коростой осыпался, черен, груб. Ты по эльфийски плакала снегами, и крылышки с булавочный пятак. Росли за спинкой, укреплялись днями, и вот раскрылись, это не пустяк! Полдевушки-полбабочки как в сказке, и спазм на сердце не дает дышать. Я выходил тебя, и без опаски, ответных чувств наверно волен ждать. Но ты презрела жалости влеченье, и вот расправив крылья без забот. По эльфьи упорхнула вдоль теченья, В любовный вечный свой круговорот.     15.06.07 «Когда я вижу женщину раздетой…» Когда я вижу женщину раздетой, мне хочется быстрей её одеть. И приласкать, любимой и согретой, от счастья заставляя сердце петь. В ней чудной и любимой, в малых крохах желанный микрокосмос крепких чувств. Любовь присутствует в сомненьях, тайнах, вздохах, и все это изящнее искусств.     18.06.07 «Детство то страшные сказки от Роу…» Детство то страшные сказки от Роу, редки поездки в деревню, где бабка доила корову. Дым комбината, и серная пыль на окне, Милое детство, я был им доволен вполне. Не деревенская бабушка чтенью учила, шлепая влегкую мне говорила. – Вырастешь, будешь большой, золотой человек. Эти слова доброты я запомнил навек.     21.06.07 «Удмуртское детство коротенький миг…» Удмуртское детство коротенький миг, Как скотч прицепился к лесам разрушенный хутор. Меня – пятилетнего – деда лесничий подстриг, и помню ещё, что гуся с индюком вроде спутал. Бабуля смеялась, какой же забавный внучок, но грусть проскользнула в глазах, чуя пропасть разлуки. И вот открывая большой на замке сундучок, оттуда достала языческий крест, и положила в руки. – Ты к сердцу внучок этот крест прислони, и там где живешь на далеком Урале. Тебя обижающих им осени, но вспомни и сам, что ты сделал плохого вначале» Бабуля я даже не помню лица твоего, лет тридцать минуло, прошедшее стало легендой. Но я, оттолкнувшись, по жизни пошел от креста от того, по ленте судьбы бесприютной и бедной. Бабуля прости, я языческий крест променял, на крепкую истину единородного Бога. Но боги язычников знаю, не любят менял, и будет отступникам только с шипами дорога.     21.06.07 Ждущая А на станции пахнет бензином, и в разлуки прищурясь глядит. Домик ветхий с большим мезонином, страж поселка извечно сердит. Есть там девушка будто сказанье, Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/aleksandr-pozdeev-15812089/vse-ottenki-dushi-stihi/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.