Золушка и стаи шакалов

Золушка и стаи шакалов Алексей Дементьев 18+. Политический детектив. В маленькой и вроде тихой Латвии клокочет своя жизнь. Жадные и алчные политики без сомнений «пилят» бюджет. У них роскошные виллы, шикарные машины. На этом фоне жизнь простых латвийцев не так шикарна, но разнообразна и полна приключений. Одни с проклятьем уезжают на Запад, другие – борются за русский язык и свои права. Третьи, такие, как журналист Димон, расследуют нынешние дела появившихся эсэсовцев. «Друганы» Толян и Мартыньш по «наводке» «обчищают» дома нуворишей. Золушка и стаи шакалов Алексей Дементьев © Алексей Дементьев, 2018 ISBN 978-5-4493-4587-5 Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero 18+. Политический детектив..В маленькой и вроде тихой Латвии клокочет своя жизнь. Жадные и алчные политики республики все мудрят, бормочут о «страшной угрозе» с Востока и беспрерывно просят: американцев «защитить от России», Евросоюз – финансовую помощь. При этом беззастенчиво воруют из бюджета. У властвующей «верхушки» роскошные виллы, дорогие машины, отдых каждую неделю на тропических островах. На этом фоне жизнь простых латвийцев не так шикарна, но разнообразна и полна приключений. Одни со скандалами и проклятьем уезжают на Запад, другие пытаются бороться за русский язык и свои права. Третьи… третьи, такие, как журналист Димон, криминальные друзья Мартиньш и Толян не сидят сложа руки. Димон расследует тайные захоронения американцами ядерных отходов. Криминальные же друзья «по наводке» проникают в дома местных «аристократов» и нуворишей. Бывшие эсэсовцы возвращаются на родину из Америки, Австралии, Канады. Они не печалятся о злодеяних во времена войны, о присвоениях имущества убитых евреев. У них другое на душе: стремление заработать на бедах земляков-латвийцев. Эти выходцы из «преисподней» хоть и преклонного возраста, но влияют на политическую жизнь страны. А политическая эта жизнь переплетается с личной жизнью многих персонажей: министра иностранных дел «голубого Рунциса», самого президента Вилтигса, спикера сейма Слампе, которая беззастенчиво увезла из карантина для беженцев для себя араба. Насладившись, «протолкнула» ему сначала гражданство страны, а потом и в депутаты сейма. Но Интерпол почему-то интересуется этой личностью и все «копает» под него. Вся эта политическая жизнь вызывает у «безмолвного народа» весьма специфические чувства, далекие от любви к правящим. Действующие лица романа автором вымышлены. Всякое сходство с какими-то реальными лицами – случайное совпадение. Приключения героев и персонажей – плод авторского вымысла. «О, если бы я мог призвать к восстанию всю природу, и землю, и воздух, и океан, и броситься войной на гнусное племя шакалов!»» Фридрих Шиллер «Разбойники» 1 глава. Явление из преисподней Проклятая русская пуля снова напомнила о себе противным нытьем. Янис Фулманис, пожилой сутулый мужчина, переложил толстую трость в левую руку и нежным круговым движением правой ладони непроизвольно потер правую ягодицу. И поймал понимающий взгляд опередивших его двух мужчин. – За педераста, видать, приняли, -решил он и специально сплюнул, когда они оглянулись. Он медленно, прихрамывая, шагал по Риге, оглядывая улицы, бульвары, прохожих. Ярко, как и в давние времена, светило солнце и отражалась в стеклах домов. За те пятьдесят с лишним лет, что он пробыл на чужбине, Рига в центре мало преобразилась. С одной стороны вроде стала европейским шикарным городом, с хорошими магазинами, разнообразным и широким (это вам не советское время!),ассортиментом продуктов. А с другой..? Разбитые, даже в центре города, тротуары, проезжая часть, какие-то заплаты на дороге, рытвины… И это европейская столица…? Как только жители терпят градоначальника и его заместителей. В Америке, давно бы протествали под окнами мэрии, да сжигали их чучела. Фасады домов, давно не красили, не чистили… Неужто денег на ремонт улиц не хватает? Или разворовали? Нью-Йорк, откуда он только вчера прибыл, выглядит совсем иначе Да и горожане… Угрюмые, будто избежавшие облав. Лица обрюзгшие, недовольные. Вам что, демократии мало, или жратвы не хватило? Вот молодежь, дело другое, идут смеются, подкалывают друг друга. Особенно девушки. Наверное, не латышки. Те-то с лошадиными крупами, бедра, что лоханки..А лица..Такие лица мало приятны, с такими только по хуторам сидеть, да коров доить, если не испугаются. Таковы, по болшей части, физиономии истинных латышек, хуторянок, вечно неудовлетворенных самок, которым не досталась та же еда, а мужу, скотнику, не до нее. Он предпочитает пиво в кустах хлебать… Брр.. Да, в Америке люди, особенно женщины, выглядят совсем по-другому. Довольные, улыбающиеся даже незнакомым. Охотно подскажут, куда идти и как добраться, если не знаешь дорогу. Побывавшие здесь в советские времена туристы, рассказывали о нищете, очередях за едой, за покупками чего бы то ни было. Но, мол, на улицах прохожие ходят довольные, смеются, охотно подсказывают как найти дорогу. Чему они радовались, светлому будущему? Где все это? Кануло в лету. Вот что значит, власть переменилась. Пришла демократия. Вот так выглядят ее носители …Несколько дней назад старый прежний босс Брунис Баргайс позвал его к себе на разговор. Он возвышался над столом, подобно монументу, седовласый здоровый господин, аккуратная прическа, элегантный костюм..И не просто господин, а президент «Клуба заокеанских латышей». И поставили его на эту должность, ясно, не официанты с соседнего ресторанчика, а люди авторитетного учреждения. – Отлично выглядишь, Баргайс. Даже и не скажешь, что тебе уже сколько,85? – Держимся, держимся..Спорт, пробежки, работа на мешках в зале. И не только… Да и ты неплох, как вижу. Сколько тебе, чу-уток моложе будешь… С Бастардсом, а раньше Фулманисом, они были знакомы, что называется «сто лет». Еще с «до войны», с тех пор, как в 41-м взялись за евреев Латвии. Потом «наводили порядок» в Белоруссии. Там Бастардс схлопотал две пули от «проклятых» партизан, ждавших в засаде. Тогда дороги их разошлись. Он – в госпитать, а Баргайс на передовую под Псков. Потом встретились весной 44-го после поджога какой-то деревушки на Псковщине. А осенью уже оказались в Курляндии, в лесах под Салдусом, когда красные брали Ригу. Успели рвануть на грузовике с остатками латышского легиона. Брунис к тому времени стал капитаном, гауптштурфюрером, носил тогда другое имя. А сам Фулманис уже перестал быть стеснительным пареньком из Айбате. Обтесался в боях и погонях за партизанами Латвии и Белоруссии. Собралось их здесь человек пятьдесят. В изодраной форме, грязные, немытые, злые. Думали и обсуждали: что делать? Выбор был. Или пробираться дальше, к Лиепае, куда из-под Риги стекались остатки частей вермахта для последнего отпора, драться с красными на последнем рубеже… Или? Примкнувшие к ним несколько немцев во главе с фельдфебелем Оттке, настаивали на Лиепае. Туда, дескать, заходят корабли и части вермахта эвакуируют в Германию. – Друзья, скажу откровенно: в этой войне ничего нам не светит, -забравшись на пень, выступил Баргайс. Да и драться надоело. Я только из госпиталя. Раны не зажили. Решаю просто: плывем в Швецию. Спор шел горячий. Оттке со своими требовал идти с ним. Ссылался на клятвы латышей верности фюреру. Даже схватился за автомат. Но огляделся и лицам латышей понял, что за фюрера уже не хотят драться. Своя шкура дороже. Так и разделились. Часть латышей, наплевав на все клятвы направились по своим хуторам, где жили родственники. Немцы подались в сторону Лиепаи. Остальные, примерно половина, нацелились на Швецию. Места здесь знакомые, без проблем вышли к побережью у поселка Роя. Пораспросив местных, нашли пару лодок. Хозяева, угрюмые, заросшие до глаз рыбаки, за золото нехотя согласились. Как оказалось, они братья. Сыграли роль и злоба на лицах пришедших и оружие, которым они зловеще помахивали. Насыпали разных золотых побрякушек в виде колец, брошек, кулонов рыбакам полные карманы и те сразу подобрели. – Iet uz laivam. Viniem ir piestatne. Mes esam tagad, tikai brali tiks bridinati.-Идите к лодкам. Они у причала. Мы сейчас, только родных предупредим. – Пошли золотишко прятать. Боятся, что вернем обратно по дороге.-подмигнул Баргайс. Так и рванули они в 44-м на лодке в Швецию. Погода благоприятствовала, море было спокойным, дошли без приключений. Там в лавчонке продали часть золота из еврейских накоплений и купили билет на пассажирское судно в Бразилию. Еще присустствовал страх за убийства мирных жителей, за СС. Казалось, что здесь в Европе, их могут опознать. Потом дороги разошлись: Фулманиса взяли на работу в ресторанчик посуду мыть. А Баргайс устроился кочегаром на старенькое каботажное судно. И вот теперь они встретились, уже в спокойной обстановке, оба седые, израненные, ветераны второй мировой. Как его нашел старый приятель? – Ну что, дружище, не хочешь навестить историческую родину? -огорошил босс Фулманиса.– Там все переменилось. Пе-рестрой-ка, произнес он по слогам. Часть наших людей, надежные члены клуба, уже в Риге. И уже начали разгребать завалы советизма после коммунистов. Они провели выборы, избрали какого – то президента. Все это не то. Поедешь туда, присмотришься к ситуации. Возьмешь все под свой контроль. Я сообщил нашим, они главенствуют там, что приедешь ты. Тебя включат в нужную партию, в правление. На первые роли не надо.Руководи и направляй из-за кулис. Сейчас там основная величина – это «партия Труда». Все они живут на наши деньги. Пока что мы вкладываем. Но подходит время получать и отдачу. И для этого есть все возможности. Брунис оглянулся, хоть и знал, что никого постороннего здесь нет, а в приемной сидит за звуконепроницаемой дверью верный охранниук Марис. Из своих. – Короче, нам предложили миллиардный контракт. Чувствуешь, чем пахнет… Хорошими деньгами и тебе и мне и всем нашим. И для страны нашей, ограбленной красными. А теперь и нашими демократами… Тогда можно и на покой уйти. – И что это за контракт? – На нас вышли представитель атомной корпорации..Предлагают захоронение ядерных отходов. У них скопилось какое-то количество. Сейчас в разных краях Латвии много пустынных мест. Народ бросает свои хутора, земли, тысячами валит на Запад. Почему бы эти места не прибрать к рукам и не свозить туда эти отходы. Они безопасны, вроде бы. Заказчики обещают хорошо упаковать. И зарыть их надо поглубже. Создашь команду, которая занималась бы этими делами. Но все на официальной основе, договор справительством и прочая такая бюрократия. Поедешь, присмотришься. Потом встретишься с премьером и президентом и все обговорите. Пообещай каждому по 50 миллионов. – А меня никто там не узнает? Все-таки мы там хорошо погуляли и постреляли. Я читал в прессе про холокост, и поисках таких как мы… – Ну что ты, дружище!! Я в Латвии дважды бывал. Все спокойно. Да и некому узнавать. Иных уж нет, убрались в тартарары. А иных мы убрали. Наши люди, придя к власти даже прах Бангерскиса приволокли на Братское кладбище в Ригу. Что значит, уважают и помнят своих. Собирались и Арайса из Германии в Ригу перевезти, а Цукурса из Уругвая, или где там его прикончили..? Даже подписи за перезахоронку их собирали. Ну тут русские и евреи завозникали: мол, убийцы, руки по локоть в крови..Не позволим… Так что с Виктором не прошло. C Цукурсом тоже. Так и остались: один в немецкой земле, другой в Южной Америке. Обегруппенфюрер СС Рудольф Бангерскис, был легендарной личностью с извилистой биографией. В свое время воевал под знаменами русского царя, получил звание полковника. После обретения Латвией независимости, переселился сюда из России, стал министром обороны. Во времена прихода немцев в 1941 году, пошел к ним на службу к ним. А в 1943 году был назначен генерал-инспектором Латышского легиона Ваффен СС. – Так что все в порядке! -Он громко захохотал. Навестишь могилу своего бывшего командира. Потом займешься личными делами. Посмотришь на принадлежащие тебе дома, оформишь все, как надо. Не забыл, где они? Свое имущество я уже оформил, поставил управляющего следить за порядком, собирать плату с жильцов. Когда-то был вроде студентик, паренек с интеллигентными повадками. Да в 41-м быстро познал вкус крови и это понравилось. И теперь здорово переменился. Глянуть на него со стороны, так стал достопочтенным джентльменом. Да и внешность благообразная. Добропорядочный отец семейства, едрить тебя в корень… Двое детей, трое внуков.. Да, тому пареньку понравился вкус богатства от того золота и бриллиантов, которые появилось после расстрела сотен евреев и обыска в их квартирах. Пришлось, конечно, поделиться с немцами, с потом с самим Бандерскисом, но все окупилось. На лице Бруниса появилось задумчивое выражение. Видать вспомнил былые времена. И как они шастали, словно неприкаянные по Южной Америке, все боялись, что им сядут на хвост какие-нибудь мстители. Или розыскники из разведки американцев, или того хуже, красных. Но все обошлось. Мелкие сошки вроде них тогда никого не интересовали. Потом розыскники взялись и за мелких, нашли Маевскиса, Скутерса, еще кого-то. Но их американцы не выдали. Скутерса, правда, кто-то замочил. Но все приняли за несчастный случай. Шел человек, и упал с моста. Было скользко. На это и списали. Звал их к себе и старый сподвижник Герберт Цукурс,«авиатор». Нынче национальный герой Латвии, а до войны и после войны легендарный летчик, писатель, любитель попутешествовать. Сам себе построил самолет и на нем cлетал в Африку, о чем и написал книгу. Талантливый парень. А во время войны «латышский Сент-Экзюпери» превратился в какого-то одержимого садиста. И стал один из самых жестоких палачей Рижского гетто. Он развлекался тем, что вырывал из рук еврейских матерей младенцев, подбрасывал их в воздух и расстреливал на лету. Где-тут правда, где придумано..? Но вот такое преображение произошло с человеком. С чего вдруг? То ли безнаказанность за убийства, то ли вырвавшаяся из глубин души дьявольская потребность превратили Цукурса в исчадие ада. – Учитесь стрелять! -смеялся он, обращаясь к Фулманису и Баргайсу, -показываю.– И в упор разряжал свой «вальтер» в голову старухи.-Ха-ха-ха… Такой был смешливый этот летчик. В конце войны он решил скрыться во Францию. Бежать пришлось ему поспешно. Однако сумел увезти с собой жену Милду, и двух детей. По слухам, не забыл и килограммы золотых коронок с еврейских зубов. В Европе, оказалось, не будет ему и тут покоя, так все его семейство село на пароход – и отправилось через Атлантику. Он тогда обосновался в Южной Америке, сначала в Бразилии, потом в Уругвае. По слухам, снова собрался самолет то ли строить, то ли лететь. Но друзья туда не поехали, предпочли Северную Америку. Герберт Цукурс был уж больно одиозной личностью. Многие помнили его знаменитое:"-Хочу свежей еврейской крови!». Друзья решили с ним не связываться, хоть и говорил, что и все в порядке и они с ним будут в безопасности. – Не, не, мы будем вдвоем искать место под солнцем, -сказал Баргайс. На его фоне его художеств мы были безгрешные скауты. Ну сколько мы прикокошили жидов.? Максимум сотню-полторы, на двоих. А у Герберта трупов – тысячи. В одной горной деревеньке где остановились на ночевку, хозяин, которого уговорили быть проводником, а вечером угостили виски, оглядываясь рассказал, что несколько человек – европейцев, здесь рыскали по окрестностям, спрашивали про крепкого мужика, с большим носом и обветренным лицом. Они сразу подумали про Цукурса. Значит, идут за ним по пятам какие-то розыскники, скорей всего, израильские розыскники «Моссада». А может, и американцы. Хотя те вряд ли. Американцам нужны ученые и документы на технику. А у латышского Сент – Экзюпери только золотые еврейские украшения. Потом слух прошел, что настигли его внезапно в Уругвае. Ни умение стрелять, ни «Вальтер», с которым не расставался Герберт, не помогли. Евреи прикончили «Рижского палача»! Рассказывают, что молотком по голове. М-да… Вот тебе и безопасность.. – Знаешь, -задумчиво погрузился в прошлое Баргайс, -вот эти борцы за справедливость, все эти Кацманы, Ролманы и прочие шнеерсоны. Сейчас многие клянут нас, чистильщиков человечества за убийство евреев. Название Холокост придумали и на латышей с литовцами все свалили. Дескать, те 200 тысяч укокошили. И мы- под сотню тысяч. А ведь все не случайно возникло. Не случайно люди ненавидят жидов. За их обман, притеснение других народов. Мы, ты, я другие такие вот простые латыши, ведь просто стали инструментами в горниле войны. Да, может, в Латвии и были уничтожено, как нынче пишут, около 100 тысяч жидов. Но это ж были не без вины виноватые. За каждым из жидов много грехов. Если по отдельности разбираться, так сотни лет потребуется. Коль известно, что они из себя представляют, лучше скопом расправиться! Они несли вред людям и люди их ненавидели. Причем, даже посторонние люди.. – Да, помнишь, нескольких жидов, владельцев домов, на которых пожаловались латыши – жильцы, которым повысили плату? С их помощью и выволокли их тогда на улицу Бривибас, и прикончили прямо у дома. На глазах десятков зрителей, зевак. И что, кто – то вступился? Нет, люди смотрели с одобрением. Некоторые даже бросались нам на помощь. Не жалели своих ботинок, так колотили по ребрам. Вот были времена… -Кстати, по-моему один из тех домов на Бривибас улице ты себе и забрал, не так ли? В первые же дни оккупации Риги была создана латышская команда при СД – команда Арайса. К концу июля у Арайса было 100 человек; желающих вступить в его команду было так много, что Арайс мог позволить себе тщательный отбор. Баргайс и Фулманис были одними из самых первых добровольцев. Команда Арайса и считалась самой страшной, самой кровавой командой в Латвии. А Виктор Арайс, сын сельского кузнеца, в советское время малозаметный адвокатик в Риге. С началом войны, он как с цепи сорвался. То ли безнаказанность ударила ему в голову, то ли широкие возможности властвовать над людьми..? А заместителем Арайса стал Гербертс Цукурс – уже тогда всемирно знаменитый авиатор. Баргайс замолчал, достал жевательную резинку, кинул себе в рот пластинку. Мята снимала сердечную боль. А боль эта внезапно подступила, да так хватко захватила левую часть груди… Не каждое воспоминание во благо, подумал он, мысленно усмехаясь. Из стоящего рядом просторного холодильника достал бутылку газированной воды. – Будешь? А то у меня в горле пересохло. Давно так долго не говорил.-Он сделал глоток, другой.-Лучше не обращаться в прошлое. Хорошего от этого нет. – Нет. Не хочу Растер грудь рукой, глотнул шипучки..У-фф. Вроде полегчало. – Но ладно, к делу. Подбери с собой команду. Подумай, кого. Если из своих нет подходящих, можно нанять частных компаний вояк. Но они дорого дерут. Короче, все – на тебе. И от тебя будет зависеть наше будущее. Если чем надо -помогу. Не забывай – нам с тобой крупная доля. Тебе больше как основному организатору.,мне меньшн. Пусть наша маленькая Латвия послужит своим друзьям и нам, верным ее сыновьям и солдатам. – А Договор кто будет подписывать.? – Сначала ты, как организатор с уполномоченным атомной корпорацией.,чтобы в документе прописали четко: что они обязуются перечислить аванс 30 процентов на накладные расходы. Еще 30 процетов, когда выполнена половина работ. Остальные – после завершения. Нужна фирма со счетом, куда отравлять деньги. Лучше если она будет открыта и зарегистрирована в Латвии..Потом встретишься ты с правительствои и президентом. Если кто заартачится, скажи, мы отсюда нажмем. – И еще вот что..Вот тебе телефон Науриса Непратигайса. Он рулит партией Труда. И главным советом довереныных типов каким-то тоже рулит. А ты будешь ими рулить.-Он снова жизнерадостно захохотал. Брунис из стоящего рядом просторного холодильника достал бутылку газированной воды. – Будешь? А то у меня в горле пересохло. Давно так долго не говорил. – Нет. Не хочу.. Брунис сдернул пробку. Наклонил бутылку. Вода с шипеньем полилась в стакан. Пузырьки быстро побежали наверх.. – Эх, -он смачно сделал глоток..другой. Отлично. – Ну вроде все обговорили.. …От воспоминаний не уйти. Впервые на Яниса Фулманиса они нахлынула так четко, будто все происходило вчера. Баргайс навеял, старый черт. ..Тогда… Тогда..Он шел от рынка, где торговали с отцом. Накануне в пятницу 20 июня 1941 года рано утром они приехали из Гулби. Привезли на продажу мясо свинину и кроликов. Все удалось распродать. Было б еще столько, и то ушло бы. Но отец побоялся. Вдруг товар не удасться продать? Сейчас отец был доволен. Такой выручки в Гулби они бы не получили. – Вечером едем домой. Или пока по городу, прогуляйся. Не опоздай к поезду. На улицах было людно. Cолнечная жаркая погода и конец недели не давали сидеть по домам. Возле кафе толпился народ. На скамейках в парке Верманя сидели парочки. Кто-то прогуливался по теннистым аллеям. Где-то играла музыка. Тут и познакомился с Баргайсом. Тот сидел в уличном кафе у парка Верманя, напротив университета. С ним двое парней. На всех студенческие фуражки..Проходящего мимо столиков верзилу Яниса Баргайс окликнул: – Чего ищешь парень? Заблудился? Его друзья захохотали. – Или ты красный? – Чего? – Это красные ходят по городу и высматривают: чего бы забрать, конфисковать. Имущество какое или одежду..Вот и ты ходишь, озираешься. Откуда? – С рынка иду. – Ты чего, там живешь? Наверное, Янис выглядел типично для деревенского парня. По городским меркам забавно, в коротковатых штанах, теплом пиджаке и картузе. Вот они подшучивали. Друзья снова захототали.. Так они познакомились. Баргайс был постарше Яниса на несколько лет и учился в университете, как и его друзья. Его ум и уверенность вызывали внутреннее уважение Яниса, и засталяли испытывать робость. – Садись с нами, выпей пива. Познакомься. Это Гунча, из Елгавы, -он показал на прыщавого парня, не спеша прихлебывающего из кружки янтарную жидкость. Тот махнул кружкой:-Ага. – А этого – Дадзис (колючка).Так мы его называем за прическу. Он из Лимбажи.-Тот и верно напоминал своим «ежиком» колючку. Он тоже хлебал пиво и только кивнул. Оба парня выглядели крепкими, развитыми и мало напоминали студентов, как их представлял Янис. – Меня называй Баргайс (суровый).Все мы учимся в этой Almaмater. – А почему Баргайс? – Так еще в детстве прозвали ребята, не люблю разгильдяев. Он махнул официанту и тот принес еще одну кружку. – Что такое Альмаматер. Трое снова засмеялись. – Да вот видишь напротив здание? Это и есть Альмаматер. Наш унивеситет… Янис уважительно помолчал. – Ну а ты чем занимаешься. – Да в деревне живем. Вот с отцом привезли мясо на продажу. А сколько время? – Встрепенулся он.-Не опоздать бы к поезду… Да брось ты, какой поезд, -засмеялся Баргайс.-Поживешь у нас, посмотришь городскую жизнь. – А где ж мне жить в городе? – Поживешь у меня, места хватит. Янис и сам без желания думал о деревне. Но тут, как скажет отец.. – Надо к поезду сбегать, отца предупредить. – Пошли, мы тебя проводим.-И они направились к вокзалу. Вместе с Баргайсом и его друзьями сбегали к поезду, предупредил отца, что поживет пока в Риге у новых знакомых. Баргайс призвел на отца хорошее впечатление манерами и студенческой шапочкой. Может, поэтому отец отнесся к решению сына спокойно. Дал несколько купюр, сказал что, возможно, приедет через неделю, снова привезет на продажу мясо. Они стояли на перроне. У вагонов толпились люди. Многие собрались на выходные в деревню, на природу, к озерам. В сумках позвякивали традиционные бутылки. – Правда, без Янки придется нелегко, тащить мешки, сказал озабоченно отец – Да вы не беспокойтесь, встретим. А жить Янка будет жить у меня.-Баргайс сказал адрес, где будет жить. – Тем более к вам будет серьезный разговор. Отец кивнул и полез в вагон. А через несколько дней началась война. Немцы бомбили Лиепаю, где была советская морская база. Город оборонялся. В окопы, как слышал в очереди за хлебом, Янис вышли даже местные жители. Баргайс сказал, что на несколько дней уезжает. С ним исчезли и его друзья. В Риге наступили тревожные и напряженные дни. Где-то неподалеку грохотала канонада. Кто, в кого – непонятно. А в городе бушевала паника. Время от времени в разных местах поднималась стрельба. Часть горожан эвакуировались. В основном это были русские, сотрудники разных организаций. Их суматошный вид и очумелые от страха глаза вызывали смех. Куда ни глянь, шла погрузка машин, в кузова впихивали личное добро, имущество из организаций, пачки документов. По мостовой ветром носило множество бумаг. Все это служило предвестником перемен. Толпились у подъездов своих домов и евреи. Их было немало. Но судя по их спокойствию, убираться они не собмрались. Янис, не зная чем заняться, один прохлаждался в квартире, в одиночестве бродил по городу. А утром его разбудил громкий стук в дверь. И когда он всполошенный, открыл дверь там стояли его новые друзья. И еще трое. – Ну еще не забыл нас? -Баргайс прошел на кухню. Бросил на стол рюкзак. Оказывается они ездили в Лиепаю. Зачем? Баргайс не рассказывал. – Это еда на первое время.-И вот тебе, – он вытряхнул из кармашка мешка золотые кольца, часы, какие-то цепочки. Примерь. – Откуда это..? – Садитесь, поговорим. Чтоб вы знали. Мы входим в организацию, которая борется с врагами Латвии. Вот слушайте.-Он достал из кармана листок с текстом. Это обращение к латышам от руководства нашей организации «Jaunie latvie?i» («Младолатыши»).Многие из них арестованы чекистами. Но нам приказано донести это обращение к людям. Самое время! Слушайте: – «Кому в Европе нужен интернационализм? Он нужен только одной нации – евреям. Евреев мы ненавидели всегда, ибо все наше богатство, что нам давала земля, захватывали евреи. Поэтому, сыновья Латвии, будем бороться против них. К этой борьбе мы призываем всех латышей…» – Все понятно? -А сейчас давай собираемся, идем заниматься делами. На днях в Риге будут немцы. Надо подготовиться. Подготовка, как понял Янис, сводилась к тому чтобы выявлять адреса евреев и делать отметки на дверях их домов и магазинчиков. Для этого заходили к дворникам, знакомились с ними, выспрашивали про жильцов, где есть евреи или работники советских органов. Тогда он подивился тому, что домов таких много в Риге, много еврейских лавчонок и кафеюшек и пивнушек. Удивляла и старательность дворников. – Этими людьми движет зависть, -наставлял Баргайс.-Они всю жизнь гнут спину, работают и прислуживают евреям, получают за это копейки, живут в каких-то закутках, бедно. А жиды имеют апартаменты, шикуют. Вот прислуга и норовит сделать им зло. – Пошли зайдем, посмотришь, как они живую. Заберем все драгоценности, деньги. А их шлепнем.. – Как шлепнем, -наивно спросил Янис. Баргайс и Атис ухмыльнулись. Гунча громко загоготал. Они зашли в отмеченный меловым крестом дом в начале улицы Бривибас. У дверей переговаривались несколько человек, один, старший пузатый в жилетке расспрашивал дворника, с бородкой на спитом лице. Тот опирался на метлу и жестикулировал, показывая рукой в сторону Даугавы. – Кто хозяин дома? -резко спросил Баргайс. – Он, он… -подобострастно зашептал дворник, тыча пальцем в пузатого. Янис подивился, как точно угадал Баргайс про дворников. Третий их собеседник, латыш, ни к кому не обращаясь, бросил: – Ладно, Мейер, я пошел.-И быстро скрылся за углом. – И что от меня надо? -грубо спросил пузатый. В глазах его тем не менее ворохнулся страх. – Сейчас узнаешь! А ну пошел! -Он толкнул того кулаком в живот, а Гунча добавил пинка. Тот отмахнулся и угодил в лицо. Этого хватило, еврея стали избивать. К ним присоединился, подумав, и дворник. Янис стоял в стороне, с непонятным чувством страха и удивления глядел на эту сцену. – Чего стоишь, как баран! -запыхавшийся Баргайс, потряс перед его лицом кулаком с разбитыми косточками.-Ты же наш, так бей этого гада! – А за ч-что? -заикаясь спросил он.-Бей, сказано! Ты же читал обращение к нам.. Пожилой стоял лицом в угол меж дверью и стеной и, стеная, вздрагивал. – Пошли в квартиру.-Баргайс схватил за жилетку и сильно дернул. Еврей пошатнулся и пошел на нетвердых ногах.-Может, вы денег хотите.? -Он с трудом открыл парадную дверь и вошел в прохладный подъезд. – Роскошная квартира, -сказал Гунча, -окидывая взглядом апартаменты.-Я в таких не бывал.-Он по-хозяйски пошел по комнатам, зашел в кухню, где семья Мейера сидела за столом и обедала. Двое курчавых подростков ели суп. Пожилая женщина в домашнем сатиновом халатике, непричесанная, вскочила и кинулась навстречу Мейеру: – Что случилось, Мейер? Кто эти люди? Посмотрев на лицо мужа охнула и подбежала к нему: – Кто тебя так, за что?? Мейер, не отвечая, прошел в спальню. Открыв шкаф, достал шкатулку и кинул Баргайсу: – Забирай! Тот на лету схватил, открыл и спрессованные купюры посыпались на пол. Со дна упали монеты, тонко зазвенев по полу. Гунча, всех оттолкнул, упал на колени и стал лихорадочно собирать. – Баргайс, смотри, сколько у жида денег! -радостно восклликнул он.-Давай, присоединяйся… – Клади все в шкатулку. Потом разделим. Женщина вытирал лицо Мейеру и что-то на непонятном языке картаво говорила. Подростки молча глядели на эту сцену. – Придется завтра их забирать, с утра надо машину подгонять. – Зачем? -вполголоса спросил Янка, глядя на подростков. – Ты совсем глупый? -Баргайс разозлился.-Сказано же – уничтожать жидов. Янис отвернулся..На следующий день Баргайс приказал всем собираться с вооружением. Яниса он оставил дома. Машина уже ждала. Через два дня,1 июля, в Ригу вошли немцы. На улицы высыпало множество народу. Женщины встречали цветами. Среди встречающих были и Баргайс со своими ребятами. Цветы, подобно другим, он не вручал. Но выскочив на дорогу, пожал руку идущему впереди офицеру. Немцы еще только выискивали себе места дислокации, а руководство разными отрядами националистов взяли Виктор-Бернхард Арайс, Волдемар Вейсс. Но главенствующая роль принадлежала влиятельной еще до войны организации националистов «Перконкруст». В ее штаб – квартире на улице Валдемара,19 расположилась и «команда безопасности» во главе с бывшим адвокатом Виктором Арайсом. Здесь постоянно кишел народ: студенты из разных корпораций, старшеклассники, члены «перконкруста», ищущие активной деятельности и возможности чем-нибудь поживиться. Инструктаж давал Арайс. Разложив Риги он обводил район карандашом с указанием фамилии старшего группы и приговаривая: быстро, быстро, отправлял людей. Баргайс, отметив в штабе Арайса свою группу, принялись за «работу». Они врывались в дома, где выявили евреев, выгоняли на улицу, и оставив под какой-нибудь охраной перетряхивали имущество в доме в поисках драгоценностей. Позже Баргайс с одним из новых друзей смотался к немецкому командованию и привез на подводе оружие, несколько винтовок и пистолетов. Как оказалось, он всех их включил в команду Арайса и теперь располагал какими -то полномочиями. Каждому раздал белые повязки с надписью «В военном деле был не новичок и знал, как обращаться с оружием. Показал и Янису, как пользоваться пистолетом, винтовкой, разбирать их и собирать. Он сам хорошо в этом разбирался. Такое впечатление, что проходил подготовку. Предложил самостоятельно попрактиковаться. А потом вышли во двор, потренироваться. Расставили бутылки, какую-то обувку вместо мишеней. И с полчаса стреляли. Всем понравилось. – Ну результаты не снайперские, -подытожил Баргайс.-Но куда надо попадете. Вечером он привел мужчину лет 30,с аккуратным пробором. Представил как Лациса, руководителя их районного «отряда самообороны» и тот тот провел «час информации», сообщил, что они теперь часть отряда «самообороны» и предстоит активизировать поиски евреев и их уничтожение. Дескать, это враги латышского народа. Они притесняли латышей во времена «красных» и уничтожали их. Оказывается, перед уходом из города красные расстреляли больше много заключенных-латышей. Во дворе тюрьмы лежат сотни убитых, которых осудили за неприятие советской власти. И расстреливали их мерзкие евреи. Поэтому разговор с ними должен один: свозить их в места уничтожения. А потом и уничтожать. Последущие дни у Яниса, да наверное, и других членов «отряда самообороны» слились в сплошную круговерть: захват евреев на улицах или по квартирам, сопровождение их на огороженную территорию на улице Маскавас. По дороге отбирали у них ценности, хорошую одежду, деньги. Такой работы было много. И Янис помнил, что к вечеру уставал, как после тяжелой пахоты в поле. Ему некогда было ужасаться происходящему. Сначала он действовал по инерции, по указке Баргайса, потом сам увлекся, особенно когда стал отбирать себе золото у арестованных людей, обыскивать их квартиры. За эти дни он проникся ненавистью к евреям, считая, что узнал о них много такого, о чем раньше не говорилось. Однажды откуда-то пригнали грузовик и Баргайс приказал загрузить людей, их набралось человек десять. В основном это были пожилые, как он считал тогда, лет сорока мужчины, хорошо одетые. Это были работники каких-то органов, несколько евреев. Они спокойно расселись на дне кузова, молчали и не предпринимали никаких действий. Но Баргайс приказал связать им руки. И сейчас, по прошествии почти шестидесяти лет, у Фулманиса все было четко и свежо в памяти. Он впервые участвовал в убийстве. В лесу было тихо. Стояла жара и щебетали птицы. Они заставили людей выйти к какой -то канаве. И тут один из них, пожилой мужчина, кинулся на них. Руки он себе развязал каким-то образом. Янка был ближе к нему и тот схватил его за горло и попытался вырвать револьвер. Остальные сначала молчали и не двигались, потом и они кинулись в схватку. Один Баргайс не растерялся. Он всадил пулю в голову пожилому, потом стал стрелять в остальных. К нему присоединились Выложили застреленных в ряд и скинули в канаву. Баргайс махнул рукой:- – Пусть тут лежат. Потом закопают. Вот сволочи. Чуть не задушил нашего Янку.. – Как чувствуешь, себя? У того саднило в горле и болела голова. – Да, вроде в порядке.. – Вон твой еще шевелится. Прикончи его.-Он отобрал у Атиса винтовку и кинул Янке. Тот инстинктивно ее поймал. Пожилой корчился, пытался что-то сказать. Янка подошел, наклонился: – Что, что..? – Подлые вы шакалы… сдохните… твари… Он еще что-то хотел сказать. хрипел… Изо рта текла кровь. ко была – Да что ты там медлишь, стреляй, -заорал Баргайс. И Янка выстрели пожилому в грудь. Так он впервые убил человека. Но никаких чувств не почувствовал, только была боль в горле. – Молодец, -крикнул Баргайс, с боевым крещением. Остальные вяло смерили его взглядом. Никакие вы не бойцы, отстраненно подумал Янис. Вижу, тоже растерялись. И он снова не задумался: за что надо было стрелять в этих людей, по чьему приказу.? Он помнил, что ему и еще одному из их команды, Атису, стало плохо. Но Баргайс принес водки, каждому из парней налил по стаканчику. Все выпили. Потом вся четверка залезла в кузов. А Баргайс устроился в кабине. Ветерком Яниса освежило. И когда приехали к своему дому, он ничего уже не ощущал, только чугун в голове. В лесу снова на стала тишина. Но птички уже не пели. Видимо их устрашило свершившееся. – Поехали ребята, сегодня отдохнем. Да и надо выпить, -позвал Баргайс и все поднялись в квартиру.-Здесь на столе уже стояли бутылки с пивом и водкой. Баргайс наполнил стаканы. – За боевое крещение! А тем..-он помолчал..-те получили по заслугам, коммунисты и жиды проклятые. Все молча выпили. – Завтра продолжим.,сказал он.-Вы как себя чувствуете.-Он оглядел Яниса и Атиса. Атис пожал плечами. А Янис ответил: – Да все хорошо. Через несколько дней они переменили место жительства. Каждый выбрал себе пустующую квартиру или дом. Или освобождал от жильцов. Однажды они вчетвером зашли в небольший дом на проспекте Кейзара в Межапарке. У калитки их поджидал пожилой мужчина в фартуке на клетчатой рубашке. – Все на месте, -сказал он картавя.-Сволочь, не доплатил мне за прошлую неделю, хотя вскопал все цветочные грядки. Сейчас в саду разглагольствует. Можно я ему лопатой по башке дам.. – Можно… можно… Знакомся, это здешний дворник Гунар. Нам помогает. Будешь выявлять гадов, примем тебя в наш отряд. Двухэтажный особняк, стоял в зеленом саду, под деревьями за столиком на просторных скамейках сидели несколько евреев. Слышался негромкий говор. Баргайс пригнулся за кустами и приложил палец к губам. Компанию заслонял куст смородины и яблоня с низко висевшими небольшими, только появившемися яблочками.. – …так вот что я тебе скажу, Гирш, -продолжал начатый разговор пожилой старик.-Пришедших гостей они не видели, и не спеша вели беседу.-Здесь Европа и никто нас не посмеет тронуть. Все-таки люди цивилизованные… Кто-то из сидящих пренебрежительно фырнул: – И кому ты пробежишь жаловаться, дурень..? Кто-то приглушенно присоединился: – А ты слушал, что было в Лиепае и Айзпуте.. – Нет, не слышал..-Старик признес это дрогувшим голосом. – Грабили евреев, забрали все, потом расстреляли в дюнах.. – Да ты што, не может того быть! – Может, может! -Баргайс выскочил из кустов с револьвером в руке. За ним показались его ребята. Сидевшие за столом евреи, двое в пейсах, очках и больших шляпах, обмерли. Дрожащие руки поднялись на половину пути.-Быстро собирайтесь! На улице уже стучал мотор подъехавшей машины. Быстро в машину! – А вещи..вещи можем забрать? – Потом их вам привезут! Идешь со мной, -кинул он Янке.-А вы этих в кузов сажайте. Гунар выскочил из-за их спин и ударил старого еврея лопатой по голове. Тот покачнулся и схватился за лицо. – Ну что, сволочь, будешь знать, как обманывать… Тот стоял молча, покачиваясь. Один из евреев в пейсах схватил дворника за руку: – Зачем вы его бъете, Гунар… пожилого человека..Он же так к вам хорошо относился, и деньгами помогал и одежду отдавал почти не ношеную, работой не утруждал. Мы-то знаем Дворник посмотрел на Баргайса. Тот кивнул. Гунар снова размахнулся и черенком лопаты угодил защитнику в живот. Тот охнул и застонал. – Тащи его в машину, -крикнул Баргайс.-Хочешь с ними поехать? – А можно? И он ударив ногой пейсатого, поволок на улицу. Они же с Янкой вошли в дом, прошлись по комнатам. Вещи раскиданы, на столе чемодан, наболовину набитый одеждой. Они лениво поискали по шкафам. В комоде. В шкафу нали несколько брошек, завернутых в платок, а в комоде перстни с крупными камнями. – Надо потом поискать, как следует, сказал Баргайс.-А сейчас пройдем по улице, присмотрим еще пару домов. Что-нибудь себе заберем. Все равно жидам они уже не нужны. Он высунулся в окно и крикнул: – Атис, езжайте на наше место. Бери дворника с собой..Он поможет. Справитесь без нас? Мы тут еще по улице пройдемся. – Справимся, едем.-Атис махнул рукой. – Жилье надо выбирать… И не просто выбрать для житья, но и в собственность, -Баргайс пока спускался по лестнице, учил Янку уму-разуму.-Вот этот дом можешь его взять себе. А я себе рядом подберу. Он оказался смышленым и надоумил записать это имущество в Земельную книгу. На следующий день отправились на Маскачку. В старом солидном здании на двух этажах размещались служащие Земельной книги. Шмыгали из кабинета в кабинет с бумажками в руках. На лестницах и в коридорах толпился народ. Было много знакомых Баргайса из «Перконкруста», отряда Арайса. Все, как понял Янка, по тем же, что и они вопросам: оформление домов и прочей недвижимости на себя. – Скоро все в городе будет принадлежать нашим, -засмеялся Баргайс.-И это правильно. Рига станет по-настоящему латышской, без всяких жидов… – Пошли к главному.- Они вошли в кабинет директора. Тот недовольно поднял от стола обрюзгшее лицо на пришедших, но рык застыл в глотке. Этому способствовали винтовки на плечах и белые повязки. – Господин Арайс сказал, что вы быстро оформите… – Конечно, конечно… Виктор хороший юрист, все знает… Вы снаете, что по законам Латвии если недвижимость записана на человека, он становится собственником на всю жизнь, если не продаст или не подарит ее кому-то. – Сейчас провожу в отдел оформления.-Тучный директор, тяжело дыша провел их по коридору и зашел в одну из дверей.-Вот сюда, пожалуйства. И сказал сидевшему за кипой бумаг серому и невззрачному служащему: – Оформи все быстро и аккуратно. Потом доложишь… -И обращаясь к Баргайсу, поклонился: – Если не нужен, пойду к себе. В конторе Земельной книги никто не высказал ни сомнений, не задал вопросов о свидетельствах на эти дома и квартиры. В толстых Земельных книгах нашли кадастровые номера, вписали в реестр новых владельцев. Янис с гордостью подписался, посмотрел на фиолетовую печать, которой хлипкий чиновничек подтвердил свершившуюся сделку. – Теперь, что бы ни случилось, эта собственность будет принадлежать только вам. Сейчас выпишу Свидетельства на собственность. Сам Баргайс записал на себя несколько зданий в центре Риги. Когда они выходили из здания встретили несколько десятков таких же членов «самоохраны». Все торопились подобно им, зарегистрировать на себя новую собственность Баргайс встретил однокурсника, проскочившегося было мимо них по лестнице: – Вилнис, привет, своих не замечаешь? Загордился? – Извини, спешу, надо новый дом записать на себя. Видишь, что твориться? – Румяный кивнул на шумливую толпу, уже вставшую в очередь к дверям.-А ты где? – У нас своя группа, штаб рядом с Арайсом, на Валдемара. А ты? – Мы располагаемся на Аспазияс, командует Рикардс, слышал, может? Вылавливаем евреев и коммунистов! Я лично троих жидов пристрелил! -Вилнис гордо повел плечами.-Ладно побежал, видишь, некогда… – Вот так, -сказал Баргайс, – был таким скромненьким пареньком, дразнили маменькиным сынком. А вон как возмужал! Оружия боялся. А сейчас -«троих пристрелил»! И переключился:-Во время мы сюда поспели! Народу-то видишь, понабежало. Скоро вся недвижимость в Риге наша будет! Потом были еще десятки выездов таких в этот же лес. В другие леса, в другие идеревни и села. У Яниса оставалось стойкое ощущение, что это не он живет, а бездушнй механизм, который не реагирует на происходящее и действует просто как машина. По команде Баргайса, других командиров. Очнулся он только на пароходе в Америку. Как они добрались до Швеции от латвийского побережья, как там оказались, не мог собрать в мозгах цельную картинку. Видимо организм отключал мозг на какое-то время, предохраняя его от стресса и депрессии. И вот теперь он снова на улицах Риги. Думал ли он об этом, когда они гребли веслами на рыбацкой лодке в сторону Швеции… Фулманис набрал номер, полученный в Америке от Баргайса. Вальяжный голос ответил: – Вас слушают. Говорите. В трубке вздохнули: О, Мы давно вас ждем, господин Бастардс. Нас предпредили о вашем прилете. Подходите. Знаете как меня найти? – Лучше для начала встретиться где-нибудь в кафе. Я сейчас у Верманского парка. Здесь и неплохой ресторанчик..Вот такм я вас буду ждать за столиком. Он прошел немного вперед и через аллею Верманского парка вышел к ступенькам ресторана. Вышедшему ему навстречу сомелье он сказал: – Спросят Фулманиса, проводите к моему столику. И найдите мне спокойное место. Сомелье предложил ему на выбор несколько столиков. Фулманис выбрал на террасе, уединенное местечко. Посмотрел карту и остановился на «Рыбное ассорти», и «Лосося на гриле"и бутылку белого вина. Он расправился с ассорти и доедал уже лосося, со вкусом запивая вином, когда сомелье проводил к его столику визитера. Это был солидный господин с сединой в густой шевелюре. Тучную фигуру умело скрывал отлично сшитый костюм. Чувствовалась подготовка и опыт общения партийного функционера. – Вот и я, -приветливо заулыбался пришедший и протянул руку. Фулманис привстав, пожал пухлую ладонь. – Присаживайтесь, -он указал на кресло напротив.-Что вам заказать? – Пожалуй, выпью виски. Фулманис поднял руку и сообщил подскочившему официанту: Виски… – Ну что нового на политическом олимпе? -спросил Фулманис. – Обычная тягомотина, споры межпартийные о путях развития страны. А сами чешут себе бошки, на чем еще себе капусту нарубить. Хотя и так уже давно не бедствуют. Бедный бюджет причесали чуть ли не до лысины. – Что с моим положением? – На ближайшем правлении введем тебя в состав. – Ладно, это терпит. Важней другое. Надо собрать наиболе авторитетных политиков. Человек 5—6 и решить, давать ли добро на сотрудничество с одной крупной корпорацией. Там большими деньгами пахнет. – И какими же это «большими»? – Очень большими. Кто может это решить? – Фактически это некий совет, в который входим я, как председатель партии Труда, главный земессаргс премьер правительства и спикер Сейма. И нашего мнения достаточно, чтобы решение утвердил президент. Но зависит еще и от материальной выгоды. – Тогда слушай. Переговоришь с каждым по отдельности. Потом все соберемся и примем официальное решение. И с заключим Официальный договор С премьером. И вот еще что. Надо срочно сделать фирму. Учредитель я. – Сделаем. Сегодня же пошлю своего адъютанта Юриса. Так я называю своего помощника, шустрого паренька. Он позвонил ему. Дал указание. Немного отставив микрофон, спросил на какую фамилию делать фирму и какое название дать. – Название? – Фулманис достал листок -Вот это: " Compact Internationale LTD». И мои данные. Продиктуйте ему. И подготовьте сбор вашего совета через неделю. Как раз и фирма будет готова и я обживусь у вас. – Вы хоть намекните, что за сделка предстоит. – Атомные отходы. – Вау..Это же опасно.-Он поболтал стакан с виски и отхлебнул глоток. Мелодично звякнули кубики льда. – Для кого опасно? Есть много мест пустынных, откуда уехали люди и уехали без возврата. Да и что за дело крестьянам, что там копают и что хоронят. Скажем, военная тайна и все заткнуться. Привыкли, наверно, что американцы командуют… И есть отработанная технология захоронений. Каждому подписанту из совета по 20 миллионов. Вам-30.Что скажете? – Очень хорошие условия. Я-то согласен. – Значит, надо на это и ориентироваться. – Пока суть да дело, хочу поездить по Латвии, посмотреть отмеченные места для захоронений. Таких ориентировочно будет три. Машину, пока не купил себе, можете выделить? – Да без проблем. Могу дать ваш телефон Юрису, чтобы напрямую мог с вами связаться? – Конечно, конечно. Через два дня Юрис сообщил об изготовлении фирмы. Фулманис спросил нет ли на примете толкового человека для должности директора фирмы, который мог бы и об хорошем офисе позаботиться. – Знаю такого. Заведует договорным отделом у нас в канцелярии, но очень энергичный. По натуре не бюрократ, хочет поменять работу. Могу уже сегодня представить его вам. Зовут Александр Муцикс. – Насколько это человек надежный, кто за ним стоит? – Он сам по себе, он земляк господина Брукманиса. Тот за ним и стоит. Фулманис после секундного раздумья согласился. Он позвонил через полчаса и предложил место для встречи, в кафе где-то в улочках Старой Риги. Фулманис не решился бродить по старому городу в поисках этого кафе. К тому же по старой привычке предпочитал встречи назначать сам. И назвал уже знакомый ему ресторан в Верманском парке, объяснив, где будет ждать. В ожидании Бастардс позвонил Непратигайсу и спросил мнение о Муциксе. Тот очень его расхвалил, рассказал, что в свое время закончил университет, юрист. Не хочет работать в канцелярии. Там, мол, надо весь день протирать стул, а ему хочется быть посвободней. – Можете на него всецело положиться. Даже в щекотливых делах. Парень надежный. Фулманис хотел узнать в каких именно «щекотливых» делах. Но решил пока эту тему не затрангивать. Встретились за тем же столиком. Ресторан был полупустой. Подошли двое молодых людей. Один худощавый моложе, второй постарше, тоже стройный, но покрепче, с короткой, модной стрижкой. Молодой представился, как Юрис.-А это Александр Муцикс, о котором вам говорил. Фулманис встал, пожал обоим руки и сказал Юрису. Пожатие Александра было плотным, сухая ладонь крепко обхватила пальцы Фульманиса. – Благодарю вас и не стану задерживать. Вас, наверное, господин Непратигайс ждет. – Да-да, верно.-И он быстро ушел. – Присаживайтесь. Вы уже в курсе, с какой целью вас пригласил.? Тот молча кивнул: – Я согласен. Но я хотел бы знать сферу деятельности.. – Узнаете в свое время. Вы будете моим доверенным лицом. За вас поручились серьезные люди. Насколько можно на вас положиться? – А пока надо сделать следующее: зарегистрировать фирму под названием» Wind аnd West» (Ветер и Запад») Открыть счет в надежном банке. Будете директором. Но без права финансовой подписи. Все сделать максимально быстро. Потом будет следующее задание. Вот деньги. Бастардс протянул пять тысяч долларов и листок. – А здесь мои данные, как учредителя. Действуй, Юрис. И когда молодой человек удалился, заказал себе виски со льдом и долго, мелкими глотками прихлебывал, глядя назад, на сорок с лишним лет назад. Зримо, будто только-только был Бикиерниекский лес, вот прямо здесь, за Ригой, теперь там парк, аллеи. А рядом с этими аллеями могилы, могилы, могилы..Крики растреливаемых, плач женщин, детей..И они, латыши, убивающие людей. Брр… -Что это со мной, подумал Бастардс.-Старею? Или меняюсь. Жалко мне тех людей? Наверно, да. И себя тоже жалко. Как не пожалеть молодого парнишку, который стал палачом? Он сделал последний глоток, вздохнул. Желание куда-то идти пропало. Хотелось долго сидеть и ждать участливого слова, материнской ладони на плече и ее вопроса: как так это случилось, сынок? Бастардс медленно вышел из ресторана, прошел по аллее и, свернув в сторону центральной улицы Бривибас, направился по ней на восток Здесь почти ничего не изменилось. Почти, но изменения были. На углу с Элизабетес когда-то стоял уютный небольшой ресторанчик. Его снесли и на его месте поднялась здоровенная махина гостиницы,«бетон и стекло» – по моде 70-х годов. Тогдашний архитектор Асарис не сумел придумать ничего оригинального. Благодаря таким как он, Рига едва не потеряла своей живописности и западного флера. Еще два таких же урода поднялись на берегу Даугавы. Бывший Дом печати, ныне отселенный и ждущий сноса и некий бизнес – центр, вообще не имеющий названия. Можно твердо сказать, у советской власти и служивших ей архитекторам, судя по этим неприглядным великанам и новостройкам в жилых районах, напрочь отсутствовало чувство прекрасного. – То ли дело старинные дома, возведенные до войны, например, мой.-Он остановился напротив шестиэтажного дома улице Бривибас. На фронтоне стену украшали фигуры мифических животных. Окна сооружены в готическом стиле. Все вместе привлекало взор и казалось, что в этом доме замечательная аура и живут хорошие люди.. Возле входных дверей в июле 1941 тогда и избивали несчастных евреев-владельцев. На них пожаловались жильцы-латыши, приевшие в город. Дескать, еврей требует от них платы за аренду. Они же сами и выволокли хозяев на улицу. Глава семейства латышей, бородатый, преклонных лет мужчина, начал палкой избивать хояина дома. – Вот тебе, сволочь, плата. Мало? Получай еще!! – За что бъете нас, закричал еврей.-Мы ж друзья и я не брали с вас ни сантима! -Помнишь, как привозил мне меду и трав, когда болел!! И ты называл себя моим другом!! Бородач что-то невнятно пробурчал. – Так почему ж ты взъярился на меня? Или когда ты один, ты хороший парень, настоящий друг? А когда вас, латышей, много, вы стая зверей? Стая шакалов? Не верьте латышам, -из последних сил проговорил Мойша Мордекайс, они или продадут или предаут! Забирай все, что у меня есть, только… -Он не договорил. Тяжелый кулак бородоча свалил его на тротуар. К нему присоединились его сыновья, другие родственники. С разбитым лицом несчастный захебываясь кровью, корчился на тротуаре..Даже старушка, мать бородача, что-то приговаривая, колотила своей клюкой домовладельца. Вокруг собрались зеваки, прохожие. Но никто не вступился. Под одобрительные крики прохожих кто-то из наблюдавших сам подскочил и принялся пинать лежащего. Это вызвало новые крики одобрения… Потом подогнали сюда грузовичок, этого еврея и все его семейство погрузили в кузов, старик сам не мог влезть и его закинули в кузов, как ветхий диван. Всю компанию и отвезли в Бикерниекский лес. – Стреляй этого грабителя!, -сказал Баргайс.-Сам видел, как народ к ним относится. И Янис собственноручно застрелил все многочисленное семейство, состоящее из старушки и двух стариков преклонных лет, трех молодых людей и четырех детей..Он был возмущен действиями этого еврея, три шкуры сдиравшего с арендаторов-латышей и больше никаких чувств в душе не было. Раз они так наживаются на нашей нужде, так получайте! Меняется история нашими руками и делами? Нет, меняется руками властителей. В прежние времена евреи, румыны и прочие инородцы считались недочеловеками. Так хотел главный человек Германии… А нынче? Нынче Россия, могущественные когда-то русские превратились в империю зла. В бывших «братских» республиках их гнобят и отодвигают все дальше от рычагов какого-либо правления. На более же мелком уровне, к примеру в Латвии, превратили в ничего не значащих для политики существ,«aliensov», «чужаков», «неграждан», людей второго сорта. Вот что происходит с теми, кто не хочет драться за свои права, за себя за будущее своих детей! В 1941 так произошло с евреями. Они были разобщены и не верили, что их будут убивать… Убивать в цивилизованной Европе..? Но это случилось. Потому что они не были способны защитить себя. Так может случиться и с русскими. Ситуация похожа. А «цивилизованной"Европе – безразлично, что происходит на ее задворках. Если только пальчиком погрозят «нашалившим» прибалтам. Не меняются только монументы и дома. И не меняемся мы, солдаты Латвии, пусть и постаревшие. И случись подобное сейчас, так же бы одобряли происходящее, подобное тому, что было, люди, прохожие, спешащие пока что по своим делами? Бастрадс прошел вдоль дома вперед-назад. Отметил, что и здесь коммунисты ухитрились поставить бетонного уродца, невысокого здания, в котором ушлый коммерсант соорудил игровой комплекс. А его дом – действительно хорош. Не случайно тогда, в 1941 году, ему что называется загорелось, присвоить его и записать на себя. 2. Легенда, помеченная дорогим мопсом… Не доходя до здания сейма Бастардс приостановился перед памятником «Защитникам баррикад». Местный скульптор сделал его в виде имитации сложенного костра. Постамент, естественно, гранитный. Табличка на латышском языке извещала любознательного прохожего о драматической борьбе латышей за независимость в январе 1991 года. Достопримечательность входила в туристический маршрут. Место привлекало не только любознательных туристов. Вот, не спеша прошла небольшая собачка, мопс, похожая на недорогой валенок, и задрав лапу, поставила отметину в виде небольшой струйки. Захрапев, что свойственно этой породе, она огляделась, и высокомерно взрыла землю задними лапами. – Кыш..куш..куша… -Подбежавший страж порядка в натовском камуфляже, замахал руками. Собака, глянув недоуменно на него, вальяжно обошла памятник с другой стороны, и, понюхав, снова задрала лапу. И в этот раз струйка была небольшой, словно выверенной. Страж порядка, красномордый под два метра, парень, еще больше покраснев, снова замахал руками: кыш, кыш… Ак ту, маука..Ах ты, бл…! Но собака, не стала убегать. Наоборот, выражая презрение более высокого по рождению существа, она несколько раз гавкнула на подошедших плебеев. Подошедший напарник, придержал его: – Пагайди..Подожди! Он скособочившись, отстегнул дубинки и вознамерился, огреть неразумную тварь, совершающую антипатриотический и антиобщественный поступок. Едва он поднял дубинку, появился хозяин, собаки, крупный господин, в светлых брюках. Его лицо с властными носогубными складками, отвисшими щеками и двумя подбородками выражало возмущение: что случилось? Оба стража порядка узнали господина, побагровев, подскочили к нему, отдав честь. – Ваша собачка, ммм..изволила сделать, пи-пи., -сказал первый. – Ну и что? Это всем свойственно..Может, тебе несвойственно?, -хозяин собаки покачал указательным пальцем.-Такое возможно, если ты дубина… – Простите, простите..хорошая собачка, -страж порядка, не зная что делать, медленно отступал.-Разрешите идти? – Иди, дубина.. Оба стража порядка медлено отступали в сторону сейма, все так же держа пальцы у козырька. А вальяжный господин, подозвав пса, почесал за ухом и прицепил поводок.-Молодец, Роланд! Писай, когда хочется. Наша власть! Власть латышей. А ты ведь чистейший латыш. Твоя мать, сука Вайра, латышка. Папаша, Раймонд, тоже. Они родились здесь, в Латвии. Твоя родословная не чета метрикам тупых аборигенов. Так что все позволено! Собачка, вильнула хвостиком, соглашаясь с утверждением. Но отметин больше не ставила, ибо было нечем. Парочка медленно прошествовала мимо появившихся экскурсантов, в сторону здания сейма. – Кто это, спросил дубиноподобный полицейский напарника.. – Ты что не узнал? Это ж министр образования, Швайнмулькис… И собака такая же..сволочь.. Гид группы туристов, молодая стройная женщина, в коротком цветастом сарафанчике, который подчеркивал ее округлую попку и крепкую грудь, с воодушевлением поклонилась столь значительным личностям. А потом благоговейно сообщила окружившим ее иностранцам, что это никто иной как известный политик, министр. Инцидент развеял стромкое почтительное молчание замерших многочисленных экскурсантов. Они разом заговорили, обмениваясь репликами о происшедшем. А гид поехала по заезженной пластинке, рассказывая, как население Риги, Талсы и других городов Латвии вышло на защиту независимости, как тащили сюда на тракторах и грузовиками бетонные плиты, деревья, столбы и строили баррикады. Немцы, выпучив глаза внимали ей, записывали на диктофоны и смартфоны. Здесь стояли несколько немецких туристов, трое русских. Один из них, седой, но моложавый мужчина, лет пятидесяти, не выдержал и с усмешкой спросил: – Meitene, vai tu pats to ieraudzisi? Jus joprojam gajat kajam zem galda …Вы сами это видели? Вы ж под стол пешком тогда ходили… Гид, поперхнувшись, замолчала. – А я не просто видел это все, – продолжал седой.-Я в этом участвовал. 25 лет назад под эгидой «народного фронта» были сооружены баррикады. Я был молодой и верил всем этим Пантелевсам, Ивансам и прочим уродам из народнофронтовцев. И многие наивные люди верили тупо, не подвергая сомнению. В Вецриге стихийно собирались не более 1.5 тысяч человек. Многие выходили просто попьянствовать,«срубить» деньжат на водку, присоедиться к какой-нибудь выпивающей компании, словом, просто алкаши, почувствовавшие безнаказанность. Ведь милиция попряталсь, некому было нас ругать или разгонять. Мы не ждали нападения. Никто не нападал и никто не угрожал. Никаких советских солдат, никаких бронетранспортеров, все это-вранье! Мы разожгли костры и сидели вокруг них, с водкой и казенными бутербродами. Какие-то замшелые старушки приносили жратву. Потом и я и другие поняли: все это вранье, нагнетание страха у людей и постоянное вранье, вранье. И мы стали расходиться! Покажите реальную хронику событий. В чем тут героизм? За что льготы? За травмы от водки и гололеда? За обманутые надежды? За лживые рассказы о героизме халявщиков? Да за бесплатный проезд они скажут, что видели на баррикадах Карла Ульманиса! И это вранье длится уже 27 лет. Нам обещали хорошую жизнь, поездки по Европе, высокие зарплаты. А что мы получили? Нищету, отъезд людей заграницу, на нищеские заработки на черновых работах, астрономические платежи за «коммуналку». Вот она светлая жизнь! – В каждой стране нужны легенды! – Вступил в разговор еще один русский.– А какие легенды могут появиться за 25 лет в нашей бездарной стране? Вот баррикады и стали такой легендой! А на самом деле эти воспеваемые баррикады были свалкой мусора, а их защитники старички и старушки. Помню одного из них – дедуля лет 70 с сумкой от противагаза через плечо. Подошедший прохожий, по виду ровесник пожилого, остановился и тоже встрял в разговор: – Иванс, один из главарей Народного фронта недавно сообщил, что не будь баррикад, латыши никогда бы не обрели свободу. не могли бы говорить на родной речи. Совсем спятил болван! Хочется ему приврать, преувеличить, придать значимость десяткам фур, тракторов и кучке брёвен в падении советской системы. А ведь все пятнадцать республик, входивших в состав СССР, получили независимость без баррикад и провокаций. Иванс -создатель мифов и легенд! Я хоть и латыш, а врать не стану. Сам бывало, посиживал тут у костра за бутылкой водки. И все видел собственными глазами. Сам, считал был на баррикадах, и как что прямой очевидец.-Он хрипло засмеялся. Пахнуло перегаром. – А что ест легенд, про который ви говорийт? -:Пожилая немка усиленно листала разговорник. – Легенда, это сказка для тех, кто не знает, как все происходило на самом деле. У Латвии нет героического прошлого, вот такие сказки и придумали, чтобы создать историю, – сказал пожилой в босоножках. – Kapec tu melo! ?eit vini aizstavejas pret padomju tankiem? -Зачем вы обманыеваете? -Высокий юноша с роскошным хвостом на голове, по виду студент, возмущенно размахивал папкой. – Ja, ja, tank, pancer, -немка, внимательно слушавшая юношу, поддержала его. Русские дружно засмеялись. – Он говорит, что здесь оборонялись от советских танков-,сказал свои товарищам, продолжая смеяться пожилой мужчина в светлой рубашке и шлепанцах на босу ногу. – Un jus zinat, ka Riga nav tanku un nav militaru, tikai OMON, kas gribeja ieklut Iek?lietu ministrijas eka, no kurienes vini no?ava Bastion kalni.?Я ему сказал, что не было никаких танков… Чему их учат? – Und Sie, die Dame, m?ssen Sie die Geschichte selbst verstehen, sachkundige Leute fragen und nicht auf bezahlte F?hrer h?ren, denn alle Letten l?gen ?ber ihre Geschichte selbst. Der Parlamentspr?sident, der von den j?dischen Riten in Rumbula und Bikernieksom sprach, beschuldigte die Deutschen aller Deutschen, nicht Letten wurden erw?hnt, obwohl Juden nur von Letten ermordet wurden, daf?r erhielten sie Kleidung, ihre Wohnungen, andere Immobilien, die Informationen sollten aus zuverl?ssigen Quellen stammen, nicht aus Letten.-закончил он по- немецки..-Фу-у, когда-то учил, не знаю, как сумел, поняла ли фрау. А вам, дамочка, надо самой разбираться в истории, спросить знающих людей, а не слушать оплаченных гидов. Потому что все латыши все врут о своей истории. Даже спикер парламента, говоря о расстелах евреев в Румбуле и Бикерниексом лесу обвинила во всем немцев, не упомянув латышей. Хотя евреев убивали только латыши. За это получали одежду, их квартиры, прочую недвижимость. Информацию надо черпать из надежных источников, но никак не от латышей. Немка завороженно смотрела то на пожилого то в разговорник туриста. – Да-да, -подтвердил тот.-Или спросите русских в Латвии. Они вам выложат всю правду. Молчавший парень закурив, вступил тоже в разговор: – Посмотрите, что получилось с нашей страной… Вы такого даже в своей ГДР не видели..Можно сказать: получили три РРР: Развалили, разворовали, растащили всю нашу Русско-Латвийскую землюшку. Министры создали свою большую преступную организацию ОПГ (Организованную преступную группировку) – только нигде не зафиксированную..Так, по слухам.. А госструктуры, ставшие по тем же слухам, ОПГ «отжали» много чего. Все не описать. Свергнуть пора наше большое ОПГ Правильно в народе говорят: Надобно баррикады новые..А виновников отдавать под трибунал, чтобы избавиться от властной плесени. Тока свергать некому так как эти мудрые люди позаботились о том чтоб не было кому свергать. Все взяли под контроль, способных к этому отправили на заработки в другие страны, К памятнику приблизились двое дюжих патрульных в камуфляже. Прислушались к разговору. – Вот так идет русская пропаганда, низвержение латышских ценностей, -негромко им сказал помрачевший Бастардс. – Здесь нет беспорядка, мы не вмешиваемся. Но тем не менее они подошли к спорящим. – Господа, не надо разводить агитацию, а то разговор продолжим в другом месте… Пожилой в босоножках сразу среагировал: – Да-да, ребята, пошли. Пошли сподвиженик, пивка глотнеми, – приобнял он очевидца.-А то еще заметут эти церберы. Юноша и немцы остались, продолжая разговор. Патрульные продолжили свою прогулку Ну и ну… У самого Сейма черт знает, что творится. Совсем русские обнаглели, перевирают историю… Возмущенный Бастрадс встретился с Непратигайсом за полчаса до начала совета у здания Сейма. На узкой старинной улочке толклись несколько скучных протестантов в лозунгами в руках. Их присутствие уже никого не удивляло и не интересовало. Это раньше депутаты и работники Сейма подходили, спрашивали в чем нужда и чего хочет протестующий, то сейчас все равнодушно проходили мимо. Сейчас погода была жаркая и протестанты занимали место в тени. Видать, им чертовски надоело протестовать и они с большим желанием отправились в ближайшее кафе, где в зале было прохладно, крутился вентилятор и за столиками можно было удобно расположиться, заказать холодного пива и не высматривать «своего» депутата, а просто бездумно расслабиться. Но то ли долг, то ли обязанность мешали этому. Выслушав Бастардса, Непратигайс усмехнулся. – Если говорить откровенно, то русские правы. Не было ни танков, ни советских солдат. Вообще, никаких боев не было. Но надо создавать новую, героическую историю борьбы за независимость. Такая история изложена теперь и в учебниках для школяров и студентов и в агитках экскурсоводов. – Ах вот как… -Ошарашенный Бастардс только прокашляся.-А я думал русские перевирают все.. – Как видите, нет… Но давайте к делу. Перед началом совета я вас вкратце проинформирую о том, кто есть кто, -Предложил Непратигайс. По широкой лестнице они поднялись на второй этаж здания Сейма. Все здесь говорило о значимости присутственного места и подавляло посетителя. Говорило о том, что именно здесь решаются государственные проблемы и решают их значительные личности. В кабинет Непратигайса тоже было солидно, кожаная мебель, дубовый овальный стол на котором были разложены листы бумаги, ручки. Стояла ваза со свежими цветами. Высокий потолок с лепниной и стены, обшитые дубовыми панелями, усиливали впечатление значимости… – Чтоб вам было легче ориентироваться и иметь представление. Сам Непратигайс был руководителем партии Труда и неофициальным председателем этого совета. Официальным – считался сам Президент. Они зашли в его кабинет в сейме. Расположились на диване. Члены совета: глава земессаргов-Клубс, толстый, с тупой физиономией любителя пожрать..Мордастый Хомяк, премьер правительства -Скаммерс и спикер Сейма – Слампа, дамочка с толстым задом, грудастая, с вечно перекошенной физиономией от сексуальной неудовлетворенности. Коллеги считали, что у нее было бешенство матки и она трахалась с любым попавшиймся мужиком. Куце, блондинка, -лидер партии «националы Латвии», от нее давно сбежал муж, завбрав детей, иба не зная удержу заставляля спать с ней всех члено партии, по алфавиту, рыжая Журка -глава партии Единение..у этой в сексуальной обойме были программисты. Порой по нескольку сразу. Она их вызывала для «обсуждения работы офисной техники». Все знали о ее слабостях, но молчали. Ибо, стоит тебе проронить слово об этом – жди неприятностуй. Поэтому молодые программисты менялись здесь, как у цыгана лошади. По слухам муж, здоровый, как мастодонт, догадывался. Но не смел перечить, ибо жил в ее квартире, возглявлял ассоциацию водителей с ее подачи. За спиной у него посмеивались над его ветвистой от рогов голове. Но делали это втихаря. – Ну и ну, -подумал Бастардс.-Это просто кунтскамера какая-то. И такие люди управляют государством. Не мудрено, что государство просто в заднице… – Ну остальное увидите и поймете… А теперь пора идти… Служащий Сейма с почтительным поклоном открыл двусторчатые дубовые двири. И в зал заседаний члены президентсвкого совета пошли степенно, с сознанием собственной значимости. Их было немного, трое женщин, и четверо мужчин. Женщины были того вида и выглядели так, что невольно вспоминалась поговрка: нет неказистых женщин, а есть мало водки. – Это господин Бастардс Янис. Вы о нем знаете, я вчера на встрече подробно рассказал. Он рекомендован в правление нашей партии Труда и членом президентского совета. Что скажете? Тот подошел к столу, положил кожаную папку. Все оглядели Бастардса, его хорошо сидящий серый костюм, седые волосы, аккуратный пробор, розовое лицо. – Что тут скажешь? -Поднялся Клубс. Его физиономия вырожденца демонстрировала почтение и желание много поесть.-Мы наслышаны об этом достойном господине. И предлагаю без излишних слов – сказать «да». – Да… верно… достойный кандидат..– прошелестело за столом. И все подняли вверх руки. – Садитесь господин Бастардс.-Непратигайс указал на кресло рядом с собой. Это было признание значимости американского представителя. – А сейчас перейдем к повестке дня. Первый вопрос – повышение налогов. Или введение нового налога. – Можно и то и другое.-гундосым голосом добавил Скаммерс-Так даже будет лучше. Население потянет. Предлагаю повысить акциз на бензин и дизтопливо. Много машин развелось и все ездят. Значит, у населения деньги есть.-Он причмокнул и получилось, будто поставил печать. – Верно, верно..– это спикер Слампа. По виду она напоминала откормленного мопса. Приподняла с кресла свой толстый зад.-Людям на должностях пора поднимать зарплаты, а фонд уже опустел. А еще бонусы, премии. Денег кастострофически не хватает. Мы должны всячески поддерживать своих людей. Ведь они поддерживают нас. Она вспомнила недавню просьбу своего последнего возлюбленного, юриста Сейма, который жаловался на маленький оклад, всего-то две тысячи евро. И она обещала, что надбавка будет. И про себя подумала, теперь никуда не ускользнешь. В давние времена она всчески рвалась из комитета комсомола района куда попала через постель секретаря, в райком партии, где недавно освободилось место инструктора. Она была не столь отталкивающа, как сейчас, хотя уже тогда на ее физиономии и фигуре, как и многих латышек, сохранялись следы вырождения и что-то коровье. Однако секретаря куда-то перевели, и ее не повысили. С тех пор лютая злоба на советскую власть привели ее в сторонники Народного фронта, с помощью которого она надеялась все-таки сделать карьеру, переспав со всеми членами правления. Те, хоть и морщились от ее попыток их соблазнить, но бутылка коньяка превращала процесс соблазнения в приятную процедуру. – Я тоже «за», – прокуренный и простуженный голос Журки напоминал хрюканье. Хотя на свинью походила она мало. Всеми своими манерами и поведением, она напоминала злобную крысу. Кто становился на ее пути, она стремилась подавить, вышвырнуть с дороги и обобрать, забрать все, что можно. Так получилось с бывшим главой партии, который влез с ней в спор. В результате, она забрала у него не полностью готовый, но почти законченный дом у озера. Через подставных лиц учинила иск. Суд вынес решение в ее пользу. После чего вскоре стала владелицей. – У нас программисты Сейма на очень низких ставках. И некоторые уходят в другие организации. А мысли рыжей Журки занимал «это чертов Варис», который не дает забыть о себе. Тем более, что ушел к другой бабе в Минблагосостояние. У нее оказалась, как выяснилось, ставка повыше. А Варис был секс-машина, с хорошей фантазией и большой потенцией. Предложение Скаммерса получило единодушную поддержку. Вызвали секретаря, которому премьер прродиктовал распоряжение Кабинета министров. – Сразу отпечатай, дашь мне на подпись и отправь в департамент сбора налогов. Со следующего месяца пусть взимают. И когда тот вышел, добавил:-Думаю, каждому из нас выйдет по миллиону. Ну и еще кой-кому. И на резерв чуток. Все одобрительно заулыбались, запереглядывались..«Кой-кому» – это президенту. Чтобы не чувствовал себя обойденным. – И давайте продумаем к следующему заседанию: какой налог ввести еще, чтоб мы имели хороший запас в бюджете. – Теперь второй пункт повестки дня: как противостоять русской партии. Они обнаглели, лезут во все органы власти, хотят в правительство залезть. И к ним все больше и больше народу примыкает. Непратигайс говорил горячо. И хотя в прежние времена он верой и правдой служил «оккупантам», сейчас видел в них только русских, видел притеснителей замученного латышского народа. – Не понимаю, что людей тянет к ним. Неужели не понимают, что русские наши многовековые враги. – Да! Именно так, – не выдержав вскочил Бастарадс.-И надо всем латышам это знать. Нельзя давать слабину, надо везде их гнобить… Надо чтобы телевидение и вся пресса постоянно вещали об их подлости, стремлении обмануть, как это случилось в 1940 году. Я бы их депортировал к чертовой бабушке или в Россию, или в Латгалию за колючую проволоку. Поставил бы там концлагеря, пусть помнять, что они оккупанты!! – Дорогой друг, ваши чувства понятны и вызывают сочувствие, – не поднимаясь с места заговорил Скаммерс. – Но нынешнее время и Евросоюз диктуют другую линию. Ничего этого мы сделать не можем. Да и не забывайте пример Донбасса. Вспомните, как получилось, едва украинские власти захотели приструнить этих русских повстанцев..Надо действовать по-другому. Да, надо нацеливать против них и ТВ и прессу. Пусть народ испытывает недоброжелательство к инородцам и не поддеживает их на выборах. Слава Богу, история нашей страны свежа в памяти народа.. -Отлично сказано, -будем идти подобно катку, задавливая русских, -поддержал и Клубс со своего места.-И предлагаю, внедрить к этому голубому русскому вождю, этому хренову «мерину» (прошу у дам прощения, он поклонился), нашего человека. Пролез в Рижскую думу и сиди там, не дергайся. Надо внедрить свою Мату Хари. Пусть на него влияет в нашу пользу. И вызнает планы. – Здорово!..отлично придумано… хороший ход… – раздались одобрительные реплики со всех мест.-И кому поручим? – Задумка очень недурна, -подвел черту Непратигайс.-А попросим нашу милую Слампу, как куратора, поговорить с Нелиетисом, директором тайной полиции. Пусть подберет кандидатуру, и внедрит своими методами. И постоянно держит в курсе дела. Наступило затишье. Все отходили от нахлынувших чувств ненависти к русским, не понимая истинных причин этой ненависти и не желая их понимать. А причины были просты и многим понятны. Зависть… Зависть к их уму, предприимчивости, энергичности, многовековой культуре. Именно зависть заставила ограничить права русских, особенно специалистов, потому что понимали: при прочих равных условиях русские оттенят латышей и те не выдержат конкуренции, уступят. Чего бы это не касалось. Поспешно ввели аппартеид, сделав русских «негражданами», (вообще термин, впервые введенный в мире!),людьми второго сорта, с запретом на десятки профессий и закрыв доступ к выборам.. А латышам открылась широкая дорога во власть, в экономику, везде. Только единицам из русских позволено участвовать в выборах и голосовании. Но даже с куцыми возможностями, русская партия смогла набрать почти треть голосов, открывающих путь в парламент страны. Неспособность латышей к чему бы то ни было, показано на уровне жизни жителей Латвии. За 25 лет правления латышей, страна опустилась ниже низшего. Разрушены промышленность, сельское хозяйство… В Евросоюзе занимает одно из последних мест. Народ обнищал, и валом валит за границу на работу. Нечто подобное было в сое время в ГДР, когда люди десятками тысяч убегали от социализма в Западную Германию. Латвия переборщила ту, исчезнувшую страну..Тут ведь нет социализма. В процентном отношении количество покинувших родину намного превышает немецкую. И здесь богатеют только те, кто у власти. За годы правления латышей страну покинуло почти 300 тысяч населения. – А теперь господа перейдем к другому очень важному вопросу, -прервал затянувшуся тишину задумавшихся присутствующих Непратигайс.-Вас введет в курс дела наш новый сподвижник Янис Бастардс. – Одна крупная американская корпорация предложила нам сделку, -начал размеренно Бастардс, оглядывая лица сидящих, пытаясь разлядеть реакцию.-Но везде читалось только внимание.-И корпорация эта – из атомной промышленности. Они предлагают взять нам на себя захоронение отходов. Произвен мориторинг нашей страны. И здесь есть на их взгляд 10—15 безопасных для населения мест. Я проехал по этим местам. Действительно, там на десятки километров нет никаких жилых поселений. Пришлось обследовать эти территории. И выяснил: все это вполне подходит. Он помолчал, снова обведя взглядом членов совета. На лицах по-прежнему никакой реакции. – Если мы решаем «за», то в ближайшие дни моя фирма подписывает договор, получаем аванс, и начинаем действовать. – И что мы будем иметь с жирного заокеанского «гуся»? -спросила Журка. – По подсчетам, чтобы всем нам перепало и осталось чем пополнить бюджет, каждому намечено по 20 миллионов. В том числе и президенту. Словно шелест прокатился явственный восхищенный выдох. – А сколько вы планируете на бюджет? -это снова Журка. – Миллионов триста. – Неплохо, -подал голос премьер.-Сможем на медицину выделить, на образование. – Пошел ты к черту со своей медициной. Народ и так здоров и образован. Кому надо, едут учиться за границей. Там уровень выше! -Журка знала, о чем говорит. Она в свое время закончила университет в Москве, получила диплом экономиста, что помогло сделать карьеру на знаменитом ВЭВе, и очень этим гордилась. Снова вздох, только в этот раз без ощутимого восхищения… – А нельзя ли сократить эту сумму в пользу нас, членов совета? Все- таки мы решаем важные политические вопросы, а это требует усилий! – Можно, госпожа Слампа. Как мы сейчас решим.-Бастардс достал из кожаной папки ежедневник и раскрыл его. – Однако, жадность сожрет эту даму и всех этих вороватых «властителей». Подумал он про себя. – Если сократим на 80 миллионов… Надо оставить еще миллионов 20 на бонусы депутатам, и немного служащим Сейма, помощникам. Никто не будет возражать? -Он вписал эти цифры, подчеркнул.. – Отличное решение вопроса!! -Непратигайс встал.-Еще один важный вопрос. Надо решить о кандидатуре президента. Кандидатов два, надо выбрать одного. Предлагаю встретиться завтра в зоопарке. Там за нами не проследит никто, -заметил он недоумевающему Бастардсу-.Знаем по собственному опыту. Так что встречамся завтра в полдень в нашем зоопарке.-Он развел руки: – На этом пока и завершим. И, господа, прошу помнить, что все, что мы здесь обсуждали, строго секретная государственная тайна! Особенно третий и четвертый пункты повестки дня. – Конечно..Разумеется..Об этом можно и не напоминать..-в один голос заявили члены совета. – Тогда расходимся. А вы, господин Бастардс, немного задержитесь, уточним некоторые детали.. – Пошли перекусим, -Непратигайс встал.-У нас внизу неплохая столовая. – Нет-нет, -воспротивился Бастардс.-Лучше пойдем в нейтральное место. – Согласен. Тогда -неподалеку уютный ресторанчик. В это время так малолюдно. Остальные члены совета окружили Слампе и негромко обсуждали радостный сюрприз. Кто-то вслух прикидывал, на что потратить будущие миллионы. Эти избранники народа и так были богаты, имели виллы и дома в элитных местах Латвии, в Испании, Португалии. Но хотелось денег больше, больше, больше..Когда все разошлись, в основном, утолить голод в кафе, где недорого и вкусно кормили, Слампе достала телефонную трубку. Отойдя к окну в нише, тихое место, куда почти никто не заглядывал, она сменила сим-карту и нашла нужный номер. Он был зашифрован только ей понятным шифром. Ответил мужской гнусавый голос: – Слушаю, говорите. – Есть интересные новости. – Хорошо, встретимся завтра у реки в это время. «У реки» – в Морском вокзале, -там и перекусим в ресторанчике, решила Слампе. С обладателем гнусавого голоса, они были знакомы больше десяти лет. Он тогда ей помог в нелегкую минуту. Но при этом завербовал. Особо ничего не требовал, так, время от времени сообщать интересную информацию. Она несколько раз предавала ему сведения о недвижимости, об изменениях в партии, приходе новых людей в правление… На не доходя до Домской площади Непратигайс и Бастардс свернули на боковую улочку и вышли к ресторану. В полутемном зале толко пара столиков была занята. Остальные пустовали. Официанты у бара, зорким взглядом окинули вошедших. Один сразу услужливо подскочил. Показал на любой из свободных столиков. И когда они выбрали у окна, положил перед каждым карту блюд в сафьяновом переплете. – Пока станем изучать карту, принесите нам виски White Horse со льдом. – Я не против, -кивнул Непратигайс. Официант моментально доставил тяжелые стаканы с напитком. В желтоватой жидкости мелодично позвякивали кубики льда. Они расселись, открыли раскрыли тяжелые сафьяновые обложки карты-меню.. – Я, собственно, хотел узнать, когда ты сможешь начать эту операцию, -спросил Напратигайс. Он оттянул узел галстука, ослабил его. Бастардс поступил также. Он подумал, посмотрел в окно, оглядел зал. Тихо в углу из динамика пел какой-то француз, мужская парочка за дальним столиком продолжала шептаться, держа друг друга за руки. Мысленно сплюнул. И куда подевались христианские ценности, приличия, наконец. Гомосексуалисты ведут себя активно, без стеснения. Но такова политика Евросоюза: дать свободу всем, в том числе и людям нетрадиционной ориентации. И многим этом нравится. Сам Наурис не был стороннником таких свобод. – Она уже началась. Место выбрано моими людьми. Грузовики уже завезли оборудование и американские солдаты по договоренности с командованием, готовят бункеры. А деньги придут на днях, как откроется счет в банке. Могу сразу перекинуть тебе твою часть. Непратигайс онемел. – Как началась? Без договоренности? – А чего тянуть. Я съездил на рекогносценировку, наметил на местности. Суда с товаром уже шли. – Ну ты действуешь оперативно… -только выдавил Непратигайс. – Да, -жестко ответил Бастардс.– Так научен и такой подход только шел на пользу. Он набрал номер Юриса. – Что со счетом? – Отлично.-И прервал разговор.-А собеседнику сказал: – Завтра в банке открывается счет. Дай мне реквизиты наших сподвижников. Перекину и им деньги. – Просто отлично.-Непратигайс выплеснул в рот виски. – Тогда пошли, -предложил Бастардс.-Есть еще немало дел. – А ты не боишься, что тебя кто-то опознает? – Нет. Таких нет! Расскажи лучше про зоопарк, что это – серьезно? Непратигайс засмеялся: – Да, мы однажды выбирали там претендента и все получилось лучшим образом! Так, думаю, поступим и нынче. – И что, решения нашего будет достаточно? – Конечно! – И кого ты думаешь, есть предпочтение? – Думаю, одного ветеринарного лекаря, он хорошо лечил мою собачку. Та до сих пор его обожает… Он расхохотался: – А чем народ хуже собачки? – Ладно.-Бастрадс тоже засмеялся встал из-за стола.-Пойду пройдусь. До встречи в зоопарке. Он хмыкнул и отправился к выходу.-Ну и дела в этой стране происходят, выбирать президента среди клеток с обезьянами, -подумал он.-Вот она, истинная демократия! Главное, выбор! Он есть… Может, и раньше так было, только я не замечал? 3. Заседание правительства в обрамлении протестующих Намеченное на полдень заседание правительства задерживалось. Президент Кабинета Министров Скаммерс еще и в внутрь монументального здания на ул. Бривибас не вошел. Он только вышел из персонального «Мерседеса», как на ступеньках его обступили участники митинга» За билингвальное образование». теребили вопросами. Участников было больше сотни и министр этого самого образования Карпас Швайнмулькис, глядя в окно на эту стихийную пресс-конференцию,,тихо сатанел. Предстояло как раз обсудить выделение денег на школьную программу. И он рассчитывал выкроить оттуда для себя процентов двадцать. – Чего он там с ними возится? – негодовал он.-Прикажи разогнать эту свору русских! -не оборочиваясь, кинул он стоящему за спиной главе МВД Казлукасу. Тот, помолчав, сдержанно ответил: – Эти люди имеют разрешение на проведение марша протеста к этому месту. Тайну нового министра образования он знал. О вороватости «Швайниса», как он называл его в узком кругу ему постоянно доносили из финансовой полиции. Пока речь шла о небольших суммах, каких-то десятках тысяч евро. И догадывался о подолеке выступления его на предстоящем заседании. Но вынужден был молчать. Швайнис в последнее время снискал большую популярность среди националов, и те горячо поддерживали его наступление на русских вообще и их язык в частности. Поэтому приходилось молчать в ожидании большой поклевки. Вот тогда он сразу заломает руки этому выскочке и его заокеанские кураторы одобрят такую резкую борьбу с крупными расхитителями казны. Даже Министры и сотрудники аппарата испытывали к Швайнису необъяснимую антипатию, если не сказать неприязнь. Видимо тот впитал в себя вместе с генами папаши людское неприятие. А папаша его Янис, был личностью небезынтересной. С детства он был признан дебилом и помещен в психдиспансер, в народе называемом «дурдом». Как-то ему удалось сбежать оттуда и он трое суток бродил по Риге. Врачи впали в панику, боясь, как бы Янис чего-то не натворил. Его ловила вся городская милиция. Чем он занимался это время неизвестно. Но на четвертые сутки нашел дорогу к диспансеру и повился в приемном покое к радости главврача. Побег Яниса привлек к нему внимание санитарки Юты, неказистой толстенькой женщины. Она увидела в нем романтичного юношу, жаждущего свободу и рвущегося к ней. Она не верила в истинность диагноза и считала, чтто юноша оказался в заведении из-за козней недругов. Юта попала под впечатление фильма «Железная маска» и увидела здесь аналогию. И это вызвало к нему глубокое чувство. Бедная женщина, как могла старалась скрасить пребывание Яниса в диспансере. Однажды она спросила главврача Виту Фрейбергу о возможности излечения Яниса. Та, за годы руководства заведением, сама стала похожа на пациентку, задумалась, глядя в потолок, а потом, пожевав синими губами, сообщила, что такая возможность не исключена. И, продолжая, смотреть в потолок, долго еще рассказывала о похожих случаях. Юту прогноз воодушевил. И при случае, она приходила к нему в палату, выводила его на прогулку в больничный парк. Янис этому радовался, хохотал, напевал песенки и с жадностью поедал принесенные Ютой из дома пирожки, конфеты. И в конце концов он проникся к ней любовью. Он а впервые познала любовь мужчины и была счастлива. А вскоре забеременела. Этот случай вызвал шок в медицинских кругах. И долго обсуждали эту историю в курилках и во время «кофепития». Ребенок родился недоношенным. Санитарка на седьмом месяце, в какой-то момент поскользнулась на вымытом ею же полу и упала. Тут же начались схватки. Акушерка в больнице была своя. Она и приняла недоноска. Так, психбольница стала родным домом будущего министра образования. Главврач, изрыгала проклятия и грозилась уволить «дрянную санитарку»! Однако по размышлении, раздумала. Все-таки Юта отличалась трудолюбием, терпением и безотказностью. На ее место не найдешь такую же кандидатуру. Вскоре Яниса после затяжного консилиума, решили выпустить под присмотр Юты. И они стали жить вместе. Она помогла устроиться в эту же больницу дворником. И вскоре родила. Так появился министра образования. Рассказывали, что однажды играя во дворе он услышал от русского сверстника: – Такую морду надо в штанах носить! Все закатись от смеха, а его приятель Модрис даже на землю упал от хохота. Это вызвало новые приступы смеха. Подросток Швайнмулькис, или коротко Швайн, как его все звали во дворе, придя домой расплакался и поклялся расплатиться с русскими, когда он вырастет и станет взрослым. Долго не удавалось сдержать клятву. И вот наконец, фортуна выбрала его, вознесла над прочими недоумками, как он называл своих сподвижников из Народного фронта и предоставила шанс. Казлукас знал о тайне рождения Швайниса. И ему очень хотелось ею поделиться. C кем-нибудь. Особенно с журналистами. Он говорил себе: – Если Лачплесис появился после сношения латыша с медведецей, то почему министр образования не может появиться после сношения толстушки -санитарки психбольницы с пациентом той же больницы олигофреном Швайнисом. Может! Вот он и появился. И сейчас радует всех своими реформами. Если народ узнает начало такой биографии, как он среагирует? А русские? Насколько это повлияет на их настрой к дальнейшему сопротивлению? Так и появился будущий министр образования. Надо отдать должное санитарке Юте, она добилась, чтобы большеголового сынулю приняли в школу, несмотря на умственное отставание от ровесников. Кое – как он закончил школу. Потом университет, куда также не хотели принимать. В те времена была советская власть. И она криками «притесняют» «настоящего латыша» дошла до приемной ЦК Компартии Латвии и добилась своего.«Швайниса» приняли в на педогогический факультет. Некоторые предметы преподавали русские и евреи. Эти преподаватели были требовательны и уже этим очень не нравились туповатому студенту. И Швайнис особенно Самуила Поцкина возненавидел. Считал его русским и полагал, что именно такие, как он мешают латышам хорошо жить. Он вступил в компартию, на собраниях клеймил недостатки в преподавании универа и ленивых студентов. И как только появилисть первые ростки фронды, тут поддержал ее. На этой волне он проскочил и в «Атмоду». Хоть косноязычно, но он хаял русских и их власть, и стал одним из ярых борцов за независимость Латвии. Швайнис постоянно оправдывал свое прозвище. Неопрятно ел, еда летеле во все стороны, крошки падали на подбородок. Точно, как получалось в свое время у его папаши Яниса, когда тот обедал. Удивительно ли, что со Швайнисом старались не садиться за один стол Меж тем на крыльце Премьер оправдывался перед протестующими и ссылался на причины, по которым нельзя было переходить на двуязчное образовани. Ему напомнили решение правительстива. Почему оно раздумало? Мол, нужны дополнительные средства а их не хватает к этому времнени многи дети хорошо знают госязык – Врет, как сивый мерин! – не постеснялся сказать депутат Исаак Юдкинс.-Что есть сивый мерин? На крыльцо выскочил секретарь и почтительно потянул Скаммерса за рукав. – Вас там уже заждались. Надо идти!! Скаммерс по привычке зачмокал от волнения. – Пишите на имя правительство, -пробормотал он в растерянности.-Мы обязательно рассмотрим. – Черта с два от них будет толк! -воскликнул организатор этой акции Исаак Юдкинс.-Хотят заставить учить латышский язык. Пусть лучше учат ивриту. А то… Давят, чтобы силой ассилимировать наших детей в ихнюю среду. И никакие рекомендации и указания Евросоюза и Брюсселя, похоже, им не указ. Такие чинуши понимают только один стиль общения. Сила на силу!! Полицейские полукругом стоящие у ступенек здания Кабмина, подошли ближе. – Господа, разойдитесь. – У нас есть разрешение на акцию протеста. – С вами не хотят говорить. По сигналу полицейского подъехала машина для задержанных. – Или уходите или вас задержат. Протестующие снова подняли свои плакаты и встали перед дверями. Полицейские, повинуясь чьей-то команде, подскочили и стали, завернув руки, запихивать протестантов в машину. Но люди сопротивлялись. Кто-то отмахнулся от слишком грубых объятий полицаев. Завязалась потасовка. Напротив здания Правительства, в аллее, стали собираться прохожие и сочувствующие. Оттуда раздались крики: – Что вы делаете, палачи! – Лишь бы над людьми поиздеваться! – Вот сволочи! Засверкали вспышки фотосъемок. Кое-кто снимал происходящее на смартфон. Полицейские заторопились. И уже не демонстировали гуманизма. Замелькали дубинки, закричали от боли задержанные, которым попало резиновой дубинкой. К ним на помощь подбежали кто-то из наблюдавших с аллеи. Они схватили в руки красно-белые дощатые заграждения, вступили в рукопашную с полицейскими. Кто-то оторвал себе доску для обороны от дубинок. Кому-то из полицейских попало доской по физиономии. Там сразу появились ссадины. Зрители одобрительно завопили. Появились телекамеры. Забегали вокруг схватки, выискивая нужный ракурс, операторы. … -Давайте начинать наше совещание! -Запыхавшийся Скаммерс занял свое место у стола, вокруг которого уже расселись члены кабинета.-Видите, что происходит, если проводить неподготовленные реформы… – Нет! -вскочил со своего места Швайнмулькис. – Реформы подготовлены. Есть на этот счет распоряжения и Кабмина и министерства. Созданы методические пособия, проведены целевые совещания. Просто эти русские не хотят и все. Им, видите ли, не нравится реформа школьного образования. Они не хотят обучению своих детей на государственном языке. И такой подход, можно назвать только осознанным саботажем! А с саботажем разговор должен быть коротким. Не хотят следовать законам страны, в которой живут – пусть пеняют на себя!! – И что за этим должно дальше последовать? -Это Казлукас, гуманист со своей философией. Швайнис окинул оппонента злым взглядом. – Это должны решать мы, правительство. Если не выполняют законы – депортировать их всех к чертям! Или отселить в малонаселенные районы. Пусть там сами себя обучают. Например, в Седу, Балви или Сумбури… В помещении повисла тишина. Резко, резко хочет разрулить ситуацию министр. Тут нет сочувствующих русским. Но говорить про отселение или депортацию… Швайнис требует не давать слабину. Требует давить. А что скажет на сей счет Европа? Министры стали переглядываться. – А чего с ними цацкаться? -встал Цимдиньш, министр зарубежных дел, гомик известный всей Европе своей «голубизной», а не достижениями на ниве министерства. Его враждебность к русским понятна. Те против педерастов, придерживаются традиционной христианской морали и не приемлют этих «нетрадиционных ориентаций», жарко одобряемых Евросоюзом..О чем постоянно и декларируют. – Пусть выполняют закон нашей страны о школьном образовании, -продолжал он.-Кто не хочет выполнять, у тех детей силой помещать в приют и там обучать государственному языку. Швайнис, почувствовав поддержку, заявил: – Это идея хорошая! Надо выработать на сей счет циркуляр и не тянуть с этим делом. А для расширения сети приютов для таких детей, нужны субсидии министерству образования. Так что мы ждем… Скаммерс вытер пот со лба. Ход совещания благодаря двум кретинам куда-то повернул не в то русло. О таком повороте он даже не думал. Как и многие из сидящих здесь. Вот что может вылиться такой подход к реформе? Вряд ли русские спокойно относутся к такому повороту. И что тогда? Марши протестов, баррикады? Б-рр. Лучше даже не думать об этом. Надо делать перерыв и переключаться на другую тему. – Пока такие тонкости обсуждать не станем, -как можно взвешеннее сказал председатель Кабинета Министров.-Вопрос требует дальнейшего изучения.. – Да чего там снова откладывать! -Закричал Швайндуркис.-Так мы никогда не решим свои же задачи. И покажем русским нашу нерешительность. Это только вдохновит их. Они и так не считаются с нашими решениями, лезут со своими протестами. И это в правовом государстве! Такая прыть Швайниса покоробила Скаммерса. Он оглядел свой кабинет министров. На лицах многих сквозило желание поскорей покончить с этим вопросом. – Ну что делаем? -спросил он. – Утверждаем! -крикнула глава здравоохрания тощая и прыщавая Чушка. Она была рада, что ее опасения не оправдались и не пойдет речь о реформе медицины. Ей удалось закрыть около полусотни больниц по республике и сократить тысячи работников. Теперь больные мрут как мухи. И это вписывается в доктрину американских сайентологов, который призывают очистить Балтию от лишнего населения, чтобы сделать здесь элитные курортные зоны. Благодаря этому удалось сэкономить несколько миллионов евро, часть которых она уже оприходовала у себя на кипрских счетах. Сокращения рабочих мест и больниц вызвали волнения среди населения. И именно разговора об этом опасалась Чушка. А ей волноваться вредно. Она только что родила пятого ребенка, еще точно не зная, от какого именно из дюжих санитаров. А надо точно знать, ведь кому-то из них обещала за любовь хороший BMW X5.И боялась, как бы не пропало молоко. Но тему здравоохранения обошли стороной. Ее поддержала и представитель благосостояния Мульке: – Нельзя вечно затягивать с этим вопросом. Мы можем выделить бонусы в сумме по десять евро для тех семей, чьи дети пойдут в латышские школы. И дополнительно по два килограмма гречки. А детям – оплачивать полдник с какао и печеньем. Толстуха Мульке, только что отстроившая своей дочери просторную виллу в Юрмале, рядом с дюнной зонной, тоже побаивалась разговора о целевом использовании средств. Но и здесь обошлось. – Ну вот видите, какие возможны радужные перспективы, -захрюкал Швайндуркис, в моменты сильного волнения у него почему-то появлялось хрюканье. Участники совещания отворачивались или прикрывали физиономии, стараясь скрыть улыбки. – Тогда на этом и порешим. А министерству образования перечислим на реформы дополнительно 20 миллионов евро. Скаммерс обвел взглядом своих приспешников. Все были довольны, что смутная тема наконец-то завершена. А как среагирует на это решение русская часть населения, а это 30 процентов, правящей верхушке было глубоко наплевать. Если кому из них не нравится, пусть убираются на свою «историческую родину»! Так что участники совещания были довольны и тем, что снова удастся прижать русских, чтоб жили так, как им указывают латыши. И эта мысль приятно грела косматые души выходцев из «титульной нации»! – У нас на повестке дня еще вопрос о приеме беженцев, -продолжил Скаммерс.-Евросюз ждет, что мы примем 3000 семей из Северной Африки. Надо их поселить, обеспечить работой, обучить государственному языку. У кого есть мнение на сей счет? – Государственному языку обучим. Пусть сначала обживутся, обустроятся, -поделился Швайндуркис.-Надо обьеспечить их средствами. – Да, да.-Вскочила Мульке.-Пока таких денег нет. Евросоюз должен выделит из своих фондов. Вот когда выделит, тогда и начнем думать. А Премьр должен им напомнить, что прием беженцев требует десятков миллионов евро.-Мульке замолчала, прикидывая, сколько удасться из этих фондов положить себе в карман. Но новость ее такой перспективой порадовала.-Пусть беженцы приезжают, примем их как цивилизованная страна! – Что ж, хорошо, что члены кабинета настроены оптимистично, -подытожил Скаммерс Участники совещания подошли к окну, глянуть, как там развиваются события. А события развивались по нарастающей. К полицейским подошло подкрепление. И они решительно теснили толпу, пытавшуюся помочь арестованным. А те били в двери ногами, рвали двери машины, в которую из запихнули. К толпе присоединись остатки протестующих, они вооружились переносными перегородками, деревянными заграждениями, за которыми прятались было стражи порядка, и прочими подручными средствами и успешно отбивались от наседавших полицейских. Мелькали вспышки «блицев», жужжали телекамеры. Были заметны лейблы известных новостных компаний Ассошиетед Пресс,«Baltinews», BBC, CBC, Russia Tuday, еще каких-то информационных агентств. Зеваки заняли всю противоположную часть улицы, подбадривали сопротивляющихся полиции. – Км-м.-Закашлялся Премьер.-Кошмар, кошмар что творится.-Скаммерс вне себя забегал по кабинету. – Это все ваше бездарное руководство…. 4.Любопытный «папик» Додик – Ну вот и приехали. Додик сбросил скорость. При въезде в населенный пункт водителя сразу встречает знак «30 км». Мазда неспешно повернула налево и направилась к центру. Там и находится дом невесты, как он считает, Эльзы. Его невеста Эльза была из этих краев,«из глубинки», из города Гулбьи. Городок специфически известный в советские времена. Место назначили так называемым «101-й километром». Сюда была ссылка тунеядцам, пьяницам, недовольным властью… Минули годы, закончились сроки ссылок этих людей. Часть из них вернулась в родные места. Многие же так и прижились здесь, обзавелись семьями. Получили от властей прощение, стали обычными работягами, им предоставили квартиры. Кто-то построил себе дома. Весь городок походил на окраину: одно- и двухэтажные деревянные дома. Люди по-зажиточней, построили себе каменные. Но лица горожан были как бы с печатью прошлого. Угрюмые, безрадостные. Они брели по улицам подобно существам, как отжившим свое время. Особенно такая печать была у тех, кто был из «отселенных». Хотя их возраст и способствовал жизненной усталости, пропавшему отптимизму и веры в будущее..Да и молодежь, которой здесь почти и не встретишь днем, брели похоже. В глазах не пылали свойственные молодежи разухабистость, веселье, жажда жизни. Да, если говорить откровенно, неотчего появляться в глазах этим чувствам. Особенно, в последние двадцать-двадцать пять лет, с тех пор, как к власти пришли латыши, титульная нация. С их приходом к власти хорошо жилось только чиновникам, да депутатам разных уровней. Известно почему? Неплохая зарплата, бонусы, кабинетное сидение. Жизнь городка в последние годы изменилась коренным образом. Только в основном потомки русских здесь и остались. За работу цеплялись как за спасательный круг. Ибо: есть работа, ты можешь кой – как существовать, нет работы – труба. Или подохнешь с голоду …Латышей почти не осталось. Подались в столицу, в Ригу. Там их пристраивали на «теплые места» родственники, на худой конец какие-то знакомые или знакомые знакомых.,Оставшиеся занимали видные места: или в управе или рядом с бюджетными организациями, то бишь оплачиваемыми местами. Недалеко от центра, на просторном участке стоял желтого кирпича дом, построенный еще во времена жившего здесь отца Эльцы. Возможности, видать, неплохие были. Занимал место в городской прокуратуре. За заслуги его кандидатуру предложили в республиканскую прокуратуру и он уехал в Ригу. Обжился там и завел новую семью. Женился на коллеге, тоже приехавшей из провинции. Коллега вскоре от него и родила. В Гулбьи наведывался несколько раз в год, по старой памяти отдохнуть, сходить на рыбалку..Тут у него оставалось еще пара старых друзей, два больших надела земли, да этот участок с домом, где проживала бывшая семья. Присматривать за дочерью и недвижимостью поручил брату, Бриедису. Тот местная власть, командовал отрядом самообороны, земесаргами. Это два десятка еще бравых, живущих здесь мужиков предпенсионного возраста. Их вооружили советскими автоматами Калашникова. Бриедис же о себе возомнил и не позволял местной власти без него что-либо решать. Если такое случалось приходил к главе самоуправления Стулбису и всенародно давал тому выволочку. А у себя на участке правила мать Эльзы, Магда, крупная женщина, властная женщина. Две теплицы, огород, десяток кур. И она с этим хлопотным хозяйством успешно справлялась. Правда, помогала старшая дочь, разбитная и веселая соломенная вдовушка. Ее муж тоже работал в Англии. И она постреливала глазками и на Додика и прочих мужчин, попадающих в ее поле зрения. Додика Магда приняла спокойно, когда они первый раз они сюда приехали два месяца назад. Поняла, что помощника из него не будет, но смирилась с тем что младшая дочь хоть с кем-то считается и пусть и не латыша Додика, но находится в надежных руках. А когда Додик привез ей в подарок сапоги модной модели вообще прониклась симпатией..Она была наслышана о пристрастиях дочери. Кто-то сказал, то ли бывший муж, то ли сама унюхала, когда приезжала к дочке в общежитие и видела, какое там житье-бытье современной молодежи. Потом Папик Додик с Эльзой часто приезжади погостить к теще Магде. Главная же причина была в другом. После того, как Додик однажды уличил Эльзу в потреблении наркотиков он старался почаще вывозить ее из Риги. Ибо связывал эту тягу в дружбе с хреновой компанией. Они познакомилисьь три месяца назад, когда он гулял по вечерней Риге и проходил мимо ночного клуба «Bonapart». Тогда Додик, закончив над заказом, а делал туфли для одной дамочки, решил найти где-то перекусить. Поставив свою «мазду» на бывшей Комсомольской набережной, а ныне неизвестно почему 11 ноября, набережной и пошел по Старой Риге, где кафеюшников десятки. Кругом бродил веселый молодняк, кто-то запевал песни, кто-то хлебал пиво. С открытых веранд доносилист смех, выкрики, музыка. Тут и наткнулся на златовласую девушку, размалеванную, словно фреска. Она, пошатываясь и спотыкаясь, брела по булыжной мостовой. Додик сорокалетний стройный еврейский парень, как он себя называл, проходил мимо..И вовремя успел подставить руку, когда она в очередной раз задела о булыжник. – Помочь вам дойти до дома? Она долго разворачивалась, чтобы посмотреть на него. Окинула взглядом фигуру, короткую кудрявую стрижку, туфли и спросила: – Чего надо, папаша? – Ничего. Просто хотел вам помочь. Она снова развернулась, глянула. Подумала. – Ладно, помоги. Но ко мне не лезь… папаша. Отведи меня..только не ко мне в общагу. Отведи к тете.. – А где тетя живет? Она напряглась в попытке что-то вспомнить. – Не помню, где-то на «москачке». «Москачка», улица Маскавас, находилась за тридевять земель отсюда и считалась криминогенным районом. Полиция не советовала там вечерами появляться. Говорила девушка с постоянными паузами. И хотя алкоголем только слегка припахивало, похоже, не спиртного набралась. В один момент она в очередной раз сильно споткнулась и не подхвати ее за тонкую талию, растянулась на брусчатве. Было ей лет под двадцать пять. Худенькая, с небольшой грудью. Волосы натурального светлого оттенка. Видно, что не крашеные. – Сволочь Дзинтарс, подсунул какую-то гадость после «мохиты». И содрал двадцатник. Только развезло и тошнит… Она задумалась, огляделась. – А где мои девчонки? Не видел Анду и Антру? Папик Додик отрицательно покачал головой: никого не видел. – Ну и черт с ними, бросили меня. В машине она плюхулась на переднее сиденье и тут же вырубилась. Глядя на перекошенное лицо тяжело сопящей девушки, Додик опасливо подумал: как бы эту крас авицу не вырвало. .Он сел за руль, задумался. Вот связался. Куда ж ее везти? И поехал к себе домой. Она не очнулась и когда приехали. Пришлось тащить на себе. Встреченная на лестничной площадке соседка Нина сделала большие глаза: однако, мол… Девушка на вид хоть и казалась хрупкой, но ноша не легкая. Едва доволок на второй этаж. С трудом открыл дверь и понес в комнату на диван. Она свернулась калачиком, сладко похрапывая. Он поправил ей задравшуся юбку, из-под которой виднелись голубые трусики, принес легкое покрывало, прикрыл. Так она и проспала до утра, пока он не разбудил. Ночью он вставал, поправлял покрывало. – Вставай, уже девять утра. Тебе никуда не надо? Она села на диване, изумленно огляделась вокруг. – Что тут, мастерская? Действительно похоже. В углу стоял пресс, рядом сапожные лапы, растяжки, металличекая фурнитура. На низком столике лежали клей, плоскогубцы. Кругом валялась разная обувка, обрезки кожи, колодки от башмаков.. Завтракать она не захотела. Глянув на настенные часы, стала собираться. – У тебя ванная и прочее имеется? Додик молча показал рукой. Быстренько ополоснула лицо и ушла. Он захлопнул за ней дверь. Отправился на кухню, приготовил яичницу. Вяло перекусил. И задумался. Работать не хотелось. Он жил один уже несколько лет. Жена умерла. С той поры он ни с кем надолго связываться не хотел. Считал, что разовых связей вполне достаточно. Со вздохом сел за работу. Надо, никуда не денешься. Клепать, как он это называл, делать туфли старой заказчице, чиновнице из домоуправления. Когда-то к родной Додиковой тетки, у которой он жил, зашел в гости еврей дядя Миша. Тетка, полноватая тетя Сара встретила того с улыбочкой, угостила чаем. Додик еще пацаном и очень удивился такому преображению тети Сары. Дядю Мишу он часто видел и даже бывало относил ему в ремонт свои ботинки или тетины туфли. Тот сидел в небольшой будке на соседней улице. Когда неподалеку мальчишки играли в футбол выходил и смотрел. Порой останавливал игру подзывал их и угощал недорогими ирисками или конфетами «горошек». Был на взгляд Арона очень стар, худ и постоянно небрит. Он гладил Додика по голове, и всегда интересовался делами в школе. В будке у него необычно: стены оклеены старыми газетами с портретами неизвестных Додику военных, висели фотографии старинных домов. Стояли на полочках деревянные колодки, похожие на башмаки, начатые и незаконченные сапоги. Однажды, когда Додик шел со школы, дядя Миша позвал его, показал забинтованную руку и попросил лапу подержать, на которой висел сапог. Пацан подержал. А потом так и стал приходить, то одно подержать, то еще что-то сделать. А потом дядя Миша предложил ему самостоятельно смастерить сандалии, показал как это делать. Он сделал. И, наверное, неплохо. Дядя Миша похвалил. Так Додик пристрастился к сапожному делу. Некоторые заказчики, видевшие его в будочке, узнавали, здоровались. И это льстило. – Работай сам, -сказал однажды ему дядя Миша.-От этого будут деньги. А будут деньги, почувствуешь себя человеком. Он дал Арону денег, перечислил, какой инструмент и сказал, где можно приобрести. Арон так и сделал. Дядя Миша стал посылать к нему людей с несложным ремонтом. К этому времени Додик закончил школу и решил, что учиться больше нечему. Читать-писать умеет, а котангенсы и прочая высшая математика ему не нужны. Скоро дядя Миша тихо скончался. Как кто-то рассказал, прямо в будочке, держа в руке молоток. Додик остался единственным сапожником в округе. Он это понял, когда один мужчина их домоуправления пришел к нему домой с просьбой прибить набойки на башмаках. К тому времени умерла и тетка, оставив ему квартиру. …Вечером в дверь позвонили.-Открой, -голос соcедки напротив, Агнессы.-Тут, наверное, к тебе! Худенькая в розовом платьице девушка стояла за дебелой Агнессой, в полумраке лестничной клетки он не сразу и признал. – Надо же, дорогу запомнила. Я и соскучится не успел. Она по-свойски зашла на кухню, поставила на стол принесенную в пакете бутылку вина, кусок сыра..Он как раз пожарил картошки на ужин. Так Эльза и осталась у него жить. Она, оказывается, училась в университете. Не бедствовала, отец постоянно давал ей деньги. Продукты присылала мать. Поначалу жила в общежитии. Отец часто навещал ее, особенно когда перебрался в Ригу. Но скоро ему стало не до того. Новая семья требовала внимания. Он стал слать ей переводы на банковский счет. Эльза любила «развлечься», как она говорила и часто посиживала с подругами то в ночном клубе «Бонапарт», то в ресторане. Звала Додика с собой туда же, познакомила с подружками. Но компания не привлекала. Тем более, что всегда покуривали марихуану, Эльза курила наравне. И сразу впадала в какой-то транс. Однажды, когда они сидели вчетвером в углу на диванчике в «ночнике», как на слэнге именовали «Бонапарт», полненькая Анда достала из сумочки голубую таблетку. – Что это? -спросил он. Та захохотала: Элексир настроения! Дать попробовать, папик? – Да упаси Господь! – Да не бойся. Это для похудения. Но он не поверил. И с тех пор стал регулярно отговаривать Эльзу от марихуаны, и вообще от таких посиделок. – Ты хочешь, чтоб я была белой вороной среди своих однокурсников? – Противилась Эльза.– У нас принято посидеть в «ночнике». Да, почти все девчонки что-то потребляют. Одни марихуану, другие «мотиватор», третьи – кокаин или героин. Я покуриваю немного «травку» за компанию. Ну бывает, что кто-то предложит дозу героина. Но обычно где-то на вечеринке. Так я ее разделяю на три, а то и четыре части. Это же почти ничего. Ее подружки, любительницы приключений и завсегдатаи злачных заведений, того же «Бонапарта». Как правило, это дети состоятельных родителей. Избалованная «золотая» молодежь. У Анды – мать в департаменте сбора налогов. У Антры – отец крупный чиновник в Кабинете министров. Как однажды рассказывала сама Антра, он отдает ей свою зарплату. Сам же чиновник зарабатывает на другом. На чем? Додик в такие тонкости не влезал. Они пробыли в Гулби несколько дней. Додик отдыхал душой, отсыпался, гулял по окрестным лесам и лугам, знакомился с неразговорчивыми местными жителями. Однажды услышал грохот стройки. Вроде работала бурильная установка и забивка свай. Очень удивился. Позвал побродить Эльзу, смотревшую дневной сериал. Та нехотя согласилась, но потребовалось ей одеть джинсы. Перешли дорогу, вышли к окрестному лесу. – Глянем, что там, что такое там в тихих обычно местах гремит и грохочет, -предложил Додик. Эльза сморщила носик недовольно, но согласилась. Сначала шли через болото, сухое, но все равно неприятно. Шум стройки доносился с другой, западной стороны. Похоже, работа механизмов доносился с известного в этих краях холма. На Лиго здесь любили собираться окрестные жители. По традиции разводили большой костер. Жарили шашлыки, детвора и молодые парни прыгали через костер. Некоторые девушки следовали их примеру. Потом парочки разбредались по кустам, оттуда доносились охи-взжохи, стоны и вскрикивания. Записной музыкант Марис играл на аккордеоне. С первых звуков начинались танцы, потом молодежь водила хороводы, к ним присоединялись люди постарше. Сейчас холм пустовал. О былых днях напоминало большое пятно костра. Сегодня холм огораживала полосатая красно-белая лента. Сразу за ней вкапывают столбы, лежали мотки колючей проволоки «Егоза». На лугу по дороге к холму семья местных жителей, моложавая стройная женщина, пожилой мужчина в голубой майке и двое загорелых сыновей в бейсболках и плавках заготавливали сено. В тени стояла распряженная лошадь, головой и хвостом отмахивалась от приставучих оводов. На телеге рядом под попоной топоршился бидончик. Видимо, припасена еда для обеда. Эльза остановилась поодаль: показала: такое семейство вместе с лошадью можно заснять на память. На снимке семья получилась живописно. Жена с граблями, заметала высохшую траву, младший даже не посмотрел в их сторону, тоже с граблями, помогал ей. Старший на небольшойм тракторе скатывал рулоны сена. Расставлял их по полю. Лошадь все также лениво помахивала хвостом. – Не отвлекай ты их от дела., -Эльза забыла про свои трясучки.-Дай лучше воды попить. Не хочу никуда идти. У нас все люди такие трудяги. Додик поздоровался и крикнул: – Что там за строительство в лесу? Никто не ответил. Может, не слышат? Он подошел ближе. Повторил вопрос. Младший сынок накинув на плечи великоватую рубашку, видно, брата, остановился поодаль, стал молча глазеть. Глава семьи, мужик под 60 подошел ближе. – Ko ludzu? Что, пожалуйства? – обычный ответ латыша на вопрос. Мужик остановился глянул на Додика, достал оселок и принялся отбивать косу. – Мы не знаем. Тут военные ездят. Не нашенские, -он снова кинул острый взгляд. Голубые глаза сверкнули меж морщин, выделяясь на коричневом от загара лице. – Неужели вам неинтересно? – А там не наша земля. Нам не мешают. Да и армия чужая. Видать староста разрешил. Это наши союзники. Роют, видать, для нашей защиты от русских, так по телевизору говорят. – И что русские собираются нападать? – Так наше начальство говорит, ему виднее. – Может, начальство врет? – Не-е… Как можно, это ж наши правители. Они лучше знают..Мне надо работать, извините..-Мужик почесал за пазухой, откашлялся от непривычно долгой беседы и снова взялся за древко косы. Женщина, как будто и не было никого, продолжала, не останавливаясь сгребать скошенную траву. Едва они отошли, крестьянин достал телефонную трубку. Додик попрощался и они с Эльзой отправились дальше. Но из Эльзы плохой был попутчик. Она все чаще останавливалась, тяжело дыша. Уже поднялись почти до вершины со стороны болота, как она снова остановилась. – Невмоготу идти дальше, пропыхтела девушка. -Ты же видишь, у меня «отходняк». – Я не могу, -хныкала она.-Меня всю трясет и голова болит. – Тогда сиди жди или отправляйся домой, -не выдержал Додик. Грохот механизмов доносился совсем близко. – Пойду домой, полежу. Мама даст чаю с медом. Она повернулась и побрела вниз по склону. Светлая кофточка быстро скрылась меж деревьев. Придется идти одному, решил Додик, отвернулся и отправился дальше. Что им двигало? Любопытство? Стремление прояснить непонятную ситуацию. Он и сам не смог бы объяснить. Да-а, не по гладкой дороге приходиться топать. На пути попался лесной шиповник, но надо лезть, уже слышались голоса. Подобно Чингачгуку, Додик прополз в их сторону. Приподнял голову. В метрах в двадцати-тридцати стояли несколько тягачей. Вокруг них суетились солдаты. Тут не холодно… Все раздеты до пояса, лоснятся торсы. Разгружали бочки с желтыми эмблемами и надписями Force USA. Силы США. Ого, военное имущество? – А что военному имуществу делать в глухих лесах Видземского края? Додик в силу своих еврейских корней был пуглив всегда и насторожен, старался быть в курсе событий в стране. Выискивал, подобно многим своим соплеменникам между строк малейшие намеки на возможные межнациональные конфликты. Читал прессу и еще больше листал интернет. Ничего, связанного с вояками не упоминалось. Только в Адажах, под Ригой, где квартировали натовцы и проводили свои учения на полигоне, время от времени происходили инциденты с местными жителями. В Гулби интернет работал хреновато. Низина, леса, видимо, перекрывали волны..Но ни про каких-либо более-менее опасных объектов в этих местах нигде не упоминалось. Вроде ракурс неплох и можно все запечатлевать хошь на фото, хошь на видео. Поудобней расположившись, уперевшись локтями, Додик достал смартфон Самсунг. Этот аппарат он недавно приобрел и весьма им гордился. Одна камера чего стоит,16 пиксейлей, есть зоом, увеличение. На нормальном расстояннии все возьмет. Додик вовел глазами. Решил снять с нескольких позиций и заслать в Ютуб. А попутно поинтересоваться у местных журналюг про строительство. Может, солдаты коттедж командиру строять, может еще что. Но неприятно, что недалеко от их дома. Земля трясется от такой стройки. Отдать в местный газетку, может, гонорар подкинут. Деньги никогда не помешают. Удалось запечатлеть, как скатывают бочки с трейлера двое амбалов-негров и такой же мускулистый белый. Разговор шел по английски. О чем? Додик в языках был не силен. И гадать не стал. Сделал несколько снимков грузовиков общим планом. В кадр вместились и десяток бочек с разными надписями. – И что ты здесь делаешь? По заднице не получал? Додик аж вздрогнул. Оглянулся. Позади стоял один из негров и тянул к нему мощную ладонь, похожую на лопату. Явно не познакомиться хочет! Видно отошел к кустам помочиться. Комбинезон был расстегнут, лямки приспущены. Это давало шанс. Нет, ничего больше не надо! И Додик резко развернулся и припустил вниз по склону. – Spy, hold it! Шпион, держи его! -завопил негр и захохотал. Похоже больше на шутку. Додик оглянулся. За ним никто не гнался. И он глубоко вздохнул. Чертов негр, нагнал- таки страху. Снял снизу общий план холма, над которым за головой негра виднелась кабина трейлера. Внизу крестьянин его явно поджидал. – Kapec tu snooping ap ?ejieni, spiegu damn! ты чего здесь вынюхиваешь, шпион проклятый! -крикнул он.-Маленькие глазки свирепо голубели среди морщин. – Par ?adu bridinaja, ka krievi ?naukas ?eit! Про таких предупреждали, что русские будут здесь вынюхивать! -Он позвал старшего сына, что-то сказал ему. Пацан быстро подбежал к телеге, вытащил из-под попоны автомат, принес отцу. Ого, АКМ? Додик служил в армии, имел представление. Крестьянин, не медля, передернул затвор. – Un labi, stav! Es jus aizvedis uz policiju! А ну стоять! Отведу вас в полицию! Обомлевший Додик едва вымолвил: – Es neesmu spiegs. Man ir Elsa sieva, Brevardas meita. Я не шпион. У меня здесь жена, Эльза, дочь Бруверов. Жена, отставив грабли, подошла, вгляделась, что-то сказала крестьянину. – Nu, ja ta, izklut! -Убирайся, коли так. Он вернул сыну автомат и снова взялся за косу. Додик, не помня себя от страха, рванул так, что пятки засверкали. Вот чертов крестьянин, думал он, земессарг хренов. Чуть было не пальнул. А мог бы. Их так наагитировали по телевизору, что в любом чужом врага видят. Не зря им выдали оружие, чтоб от всех отстреливались за чужие интересы. «Газета «Gulbju Rits» располагалась в центре городка. Двухэтажное, когда-то бывшее желтым здание, а теперь грязно-серое, с потеками по стенам. Додик подошел к крыльцу с хилым навесом. Видно на ремонт жалеют деньги городские власти. И газетка, наверняка, дышит на ладан. Но новости подает исправно. Особенно о перемещениях властителей края, прочих событиях. Додику она попадалась пару раз. Магда большая поклонница городской прессы. В самом здании было чистенько и аккуратно. В редакцию пришлось подниматься на второй этах. В коридоре даже была постелена дорожка. Он заглянул в ближайшую дверь, в небольшой комнатухе сидело трое. Попивали кофе. Судя по ароматам. Девушка и молодые парни, один стриженый под гребенку, другой длинноволосый. Он-то уставясь в монитор, что-то клацал на клавиатуре. Рядом стояла чашка, из которой он отпивал глотками. Все уставилсь на вошедшего. – У меня есть новость, к кому обратиться? Латышским Додик владел сносно. – За стенкой редактор Инга Звирбуле. Она все решает, -махнул рукой стриженый парень. Додик вспомнил, в выходных данных как-то попавшей в руки местной «четырехполоски», что видел эту фомилию. И даже фото симпатичной молодой девушки. Он вернулся в коридор. Открыл дверь рядом. Редактор, миловидная веснусчатая девушка листала несколько скрепленных страниц, что-то недовольно черкая ручкой. – С ихними докладами помрешь от скуки, – сообщила она, с облегчением отрываясь от столь интересного занятия.– Они думают, что это захватывающее чтиво. Она посмотрела улыбаясь на Додика, как бы приглашая согласиться с ней. И он кивнул, мол, да-да.. – Идет конференция партии с участием нашего любимого депутата. Будут речь говорить о развитии нашего края. Как все хорошо… Но народу-то мало осталось, уехали все в Англию. И от это никуда не деться. Вот такая хорошая жизнь. А что у вас? Додик рассказал о своей прогулке в лес, встреченной крестьянской семье, про наставленный на него автомат. – Да, народ у нас настороже. Все ж политики в Риге говорят от вторжении русских, им наши земли нужны, рабы..Вот мы и готовимся к отражению агрессии. Вы ж в курсе.. – Она помолчала. -А вы не местный, но вроде где-то вас встречала..А что вы в лесу делали, грибы собирали? – Не совсем. Додик достал телефон, нашел свежие снимки.-Хотел узнать, у вас, что там может быть такое? Вы в курсе? Давайте номер, сейчас перекину на ваш телефон. – Давайте сразу на почту., -Она написала на бумажке свой е-майл. И тут же получила снимки. – Хм… -непонятно. Первый раз вижу, про такие дела. Инга внимательно вглядывалась в фото. Но чувствую что-то необычное. Вон оно что? Военные строят базу? Ладно… Потом выясню у нашего главы района. А сейчас, поставим в завтрашний номер. Вы не против. И на наш портал. – Не бесполатно, надеюсь? – Десятка устроит? Она пртянула купюру.-Без перечисления.. Додик довольно повел рукой. Немного, правда, но вполне. Инга тут же набрала номер длинноволосого: посылаю тебе фото. Срочно ставь в завтрашний номер. А потом позвонила главе города Стулбису. Он постоянно давал материалы в газету, по просьбе комментировал события. Иной раз комментарий затягивался допоздна. Главе, семейному человеку, имеющему уже внуков, весьма приглянулась новая редакторша. Раз сделал заход, приобняв, и будто ненароком прижав к себе, другой, она не реагировала, Значит, решил он, поняла все правильно. Предложил отметить ее назначение. Пригласил на ужин..Но в своем кабинете. Заказав снедь в главном ресторане города. Она не отказалась. Как водится, закусили, выпили. В кабинете Стулбиса просторный диван, удобные кресла. Остальное получилось само собой. Стулбис ловко использовал свои служебный стол ли, кресло для разных поз редакторши. Инга рассчитала правильно, если рассчитывала. Новый любовник помог ей получить квартиру, приплачивал бонусы и она почти ни в чем не нуждалась. Перестала ревновать, знала, что у него давняя жена, дети, а недавно появился и внук. Стулбис в кругу высокопоставленных лиц партии Труда обсуждали темы завтрашней конференции. Здесь присутствовали туповатый министр обороны Айтис, помешанный на «угрозах с востока», со своим помощником, что-то постоянно нашептывающий в ухо.Руководитель партии Непратигайс сидел неподвижно, подобно монументу. Говорят, такое поведение еще со времен коммунистического господства, а был тогда Непратигайс секретарем райкома партии города, снискало ему похвалу от самого высшего руководства. На самом деле это была маска человека, плохо понимающего как быть, и что делать. Ныне он размышлял, успеет ли он пообедать, ведь время подошло. Потом надо прочесть доклад, поготовленый спич-райтером и сможет ли не запутаться. Не мешало бы заранее прочесть, но сейчас делать это неловко. Она набрала номер, засейфенный, как «главный». Хотела поворковать, но он это понял и сообщил: – Долго говорить не могу. И она это поняла. – Улдис, привет! Что за стройка в нашем крае, да еще с участием американцев.? – Понятия не имею, с чего ты взяла? – Да вот фотки принесли, хотела от тебя комментарий получить. – Пришли на телефон, я посмотрю. Пока в газету не ставь. Я перезвоню. В смартфоне звякнуло. Ага, пришли. Глава края посмотрел снимки. Ничего не понял. И подошел к руководителю партии и будущему кандидату в президенты..Глянь-ка! Тот подозвал господина Аунса, хлыщеватого помощника министра обороны, по лицу бесжалостного подонка.. – Ни хрена себе, -выругался тот.-Откуда это у вас. – Да вот прислали из газеты, хотят завтра в номер ставить. – Немедленно снять с номера! А автора найти!.Придам для поисков людей. Звони в газету!! Обходительный глава края никогда не слышал, чтоб к нему так обращались. И говорили в приказном тоне. – А в чем дело, уважаемый? Что за тон? – Звони и быстро! Делай, что говорю, иначе быстро слетишь со своего места! На лице помощника министра обороны проглянуло такое выражение, что Стулбис больше в его словах не сомневался. И дрожащей рукой стал набирать номер Инги. – Эти фотки – секретная информация. Немедлено убери. И назови кто это сделал!! Та замялась. – Человек со стороны… – Кто такой, говори! И выясни адрес. Это фотографии – государственная тайна. И может быть великий скандал и огромные неприятности для тебя! – Адреса не знаю. Живет здесь недавно со своей женщиной. По-моему, где-то на окраине. – Скоро приедут люди, покажешь. – Какой у него телефон? -прошептал помощник.-Пусть скажет его телефон? – Стулбис повторил вопрос вслух Дрожащим голосом она назвала номер. – Чувствуется, бедная девочка перепугалась, -сочувственно подумал Стулбис.-Но сейчас не до лишней жалости. Самого клюет жареный петух… Аунс развил бурную деятельность. Позвонил одному абоненту, другому. Это были служаки из негласной команды для «острых операций», как называл это Аунс. – Возьми трех человек и езжай в Гулби. Найдешь Додика Арона его и выпотроши, что он знает, и кому еще сообщил. За столом стихли разговоры. Сидевшие стали переглядываться. – Что случилось, -спросил кто-то. Никто не ответил. Инга подумав, набрала номер Додика.: – Вряд ли удастся опубликовать. Оказывается, ты вляпался. Это секретная информация. – С чего вы взяли? – у Додика ноги приросли к полу и он попехнулся чаем, который только пригубил. – Я попросила прокомментировать нашего главу. А он связался с военными. Те очень забеспокоились, послали за вами людей. Думаю лучше вам побыстрей убраться из нашего города!.. Чашка с чаем гулко упал на пол. В дверь сунулась голова Эльзы. – Собирайся, -крикнул Додик в полном расстройстве.-Уезжаем! – Да что случилось? – Там где мы были – секретный объект. И это воякамм не понравилось. Нас хотят забрать. – С чего ты взял? – Редактор позвонила, которой я фотки отнес. – Ой ты дурак… Что делать, что делать? Она забегала по кухне, подбежала к окну. На улице стемнело. Фонари не горили, как обычно в последние месяцы. В управе экономили электричестве. – Позвоню дяде, что он посоветует.. Дядя Бриедис, здоровый мужлан с красным лицом человека, проводящего день на свежем воздухе, души не чаял в племяннице, но не долюбливавший Додика из-за его национальности, смотрел на ее шалости сквозь пальцы. Хотя время от времени пенял на это. Он всегда ходил с автоматом. Эльза набрала номер. Бриедис ответил не сразу. Слышны были звуки двигателя машины, голоса. Видать снова на стрельбище побывал. Едет домой. – Онкулис, дядя, нужен твой совет! -плаксиво заныла она в трубку. – Что там у тебя, опять не в форме твой жених.? Эльза взахлеб и заикаясь рассказала ситуацию. – Хм..Не могу понять, о чем вообще речь. Жди перезвоню. Бриедис перезвонил через минут сорок. Эльза бродила как сомнамбула по кухне. Мать ее в хлеву возилась с поросятами..Иначе не обойтись без дополнительной криков и истерики. – Вы куда-то влезли. В самую кучу, -заревел голос дяди. Даже без громкой связи было хорошо слышно.-Я разговаривал с нашим Улдисом.-Он так сказал. Все наверху сильно переполошились. Где жених твой? Пусть собирает манатки и быстро убирается из Гулби. Иначе ему будет хреново.. Изя уже собрал суимку с вещами. Но как уехать? Мазду он вчера отогнал в сервис, заменить масло, подкачать шины. – Маршрутка ходит.? – Ой не знаю.-Перепуганная Эльза не знала, что же ей делать? Убираться ли ей тоже или остаться дома. Дядя тем временем все говорил и говорил. Мембрана вибриловала. Онкулс, онкулс, -а чо мне-то делать? – Собирайся тоже. Там настроены сурово… Cкажу Арнольду, он вас отвезет. Пока Эльза собиралась и писала записку матери, за окном засигнали. Арнольд на своей «Вольво"подъехал. Не медля закинули сумки на заднее сиденье. Эльза пристроилась там же. Додик сел впереди. Арнольд заулыбался. Он любил поболтать в дороге. …В Ригу и быстро! На шоссе было пустынно. И Арнольд жал на газ без опаски нарваться на полицию. Навстречу попался армейский джип. Уж не за нами ли..? Остановились в Центре. Выйдя из машины сунув полученную днем от Инги купюру и добавив еще столько же Арнольду, сделавшему вид, что отказывается брать деньги, Додик махнул, езжай. А сам призадумался: куда отправиться. Домой нельзя, это ясно… На всякий случай Рядом непривычно тихонько стояла Эльза. Тут ей было не до разговоров. Да и что она может предложить? Если только в ночной клуб завалиться… В голову ничего не приходило.. 5.Таинственное строительство Тяжелый вязкий гул появился со стороны шоссе. Что это может быть? Вроде тяжелые грузовики. Его домишко, доставшийся еще от деда, стоял на отшибе деревеньки. Страупс Валдис достал сапоги, собираясь одетьcя и выйти, посмотрел на обувку, хмыкнул. Продержатся ли еше немного? Вопрос..Или сразу нести к сапожнику Янке Григулису? Он почесал отросшую за несколько дней бороду. Деревушка Коке стояла километрах в полутора от трассы на Ригу. Туда же жители топали на автобусную остановку, если случалась такая необходимость. Автобус ходил нечасто, три раза в сутки. Но хорошо хоть ходил. Стол стоял окна. И как ни пытался Валентин, или как его называли близкие, Валдис, что-то разглядеть, не получалось. Машины не доходили до проселка и где-то неподалеку сворачивали в сторону. Куда? Там недалеко его замли, что им там делать? Ни черта не разглядеть! Да и ветка старой яблони мешала. Совсем приникла к стеклу… Все руки не доходят обрезать… Пришлось стол немного сдвинуть, чтобы не мешал. Хоть и прилип Валдис к стеклу, слышался только гул. И гул от тяжелых машин. Уж он-то в этом разбирался. Всю жизнь ездил на грузовиках, да на тракторах. В давнее время, во времена советской оккупации работал в здешней мастерской.,машино-тракторной, как ее называли. Ремонтировал колхозную технику. Когда советы пали, а станцию прикрыли, увел свой трактор, прихватил еще парочку механизмов. А что было делать? Мастерская осталась без хозяина и без присмотра. Стала ниченая, растащить – раз плюнуть. И чтоб себе кое-что досталось, пришлось перегонять себе во двор. Туда же перетаскивать запчасти, шестерни, колеса, прочее барахло, нужное для ремонта техники. Тут же и сварочный аппарат нашел себе место. А ангары бывшей мастерской вот они… Мастерская не работает уже много лет. Несколько просторных ангаров пустуют. На территории, ставшей похожей на свалку, заржавевшие остовы грузовика ГАЗ-53,тракторов ДТ-40, кузова мелких легковушек, старые покрышки, ненужный лом..Уже и алкаши сюда не заходят… Нечего брать, некуда тащить, чтоб сдать и получить несколько сантимов на пиво. Ворота распахнуты настежь. Работники поуезжали за границу. В Англии пристроились.. Все-таки Валдис рассмотрел сапоги, хмыкнул. Cкоро все-таки придется ходить босиком. Нет денег на новую обувку. Судя по звуку, машины доходили до проселочной дороги и где-то там сворачивали. Куда? Там недалеко его земли, земли соседа Дмитруса. – Съезжу, гляну, -сказал он, ни к ому не обрашаясь. – Я с тобой, -полувопросительно сказал Айвар. Он младший, 15-летний сынишка. А старшему 23.И он два года как в Англии. – Собирайся! – Недолго там, -встряла жена Марта.-Обед уже скоро готов.- Она тоже прислушалась.. – Там лесная дорогоа уходит в поля. Помнишь, туда охотники приезжали. Ставили вышки для зайцев и кабанов? Вот туда наверно и едут. Только зачем?. – Пойду пока скотину покормлю. В сарайчике они держали свинью, кроликов, за стенкой у свиньи блеяли несколько овец. Их выгонял на ближнее поле Айвар. Валдис покосился. Совсем Марта постарела, хоть всего и под пятьдесят. Да еще эта безрукавка, оставшаяся от отца. Еще несколько лет выгляделе соблазнительной молодкой. Да отъезд старшего сына в Англию на работу как-то подломил ее. А тут и у младшего начались проблемы с учебой. В соседнем городке Дризуле школу закрыли. Некого стало учить. Трое всего там ребят и осталось..Минобраз и его глава Швайнис и приняли решение. Предложили в другом городе, за 30 километров. А как туда добираться. За свои деньги? Не напасешься. На семейном совете решили, пусть Айвар дома посидит. Читать-писать умеет, и ладно. А тангенсы и прочие катангенсы ему в жизни не нужны. Похожие, видать, мысли о нынешних школьниках и у нынешнего министра образования Швайниса. Старый Опель, приобретенный еще в 90-х, завелся с пол-оборот. Валдис, как опытный мезаник, поддерживал его в порядке и Айвару показывал, теперь тот худо-бедно, а в двигателе разбирается. Айвар уже справился с прицепом, положил туда косу, грабли, прыгнул за руль… – Нет-нет, слазь. Поведу я. Там много людей. Тебе пока рано рулить. Сын перелез на пассажирское кресло. Уставился в окно. Веснусчатое лицо слегка покраснело. Самолюбивый. Не нравится, когда урезают, как он считает, его права вести машину. Хотя вполне научился. И водит уверенно. Гоняет о окрестным дорогам только так, когда отец разрешает. И девчонок возит. Он нажал на педаль газа, Опель на крутом выезде аж подпрыгнул. Поехали!! Через проселок быстро вырулил к трассе. Несколько тяжелых грузовиков с военными эмблемами прогромыхали мимо. На платформах землеройный экскаватор, бурильные установки. Для чего? Что за работы там собрались вести? Свернули в сторону Дальнего Холма. Да, там и его земли. Заросшая лесная дорога теперь была наезженой и разбитой. Ну-ка глянем. Опель переваливаясь медленно пересек трассу, углубился в лес. – Опа!! За густым кустами поворот. А там… Вот тебе на-а.. Поперек дороги стоял шлагбаум. Рядом двое в камуфляже. Настороженные лица, одно лоснящееся похожее цветом на башмак. Негр. Он поднял правую руку. – Stand! It is forbidden to go! – Местные. Едем на свои земли.. Валдис высунулся в окно, показал рукой: -Тут недалеко, с километр, за холмом. Те переглянулись. Один что-то сказал в рацию висевшую на плече. Из мембраны лонеслась негромкая фраза. – Но… но.-Не ест ехат… – Хоть бы изучили наш язык, проворчал Айвар.-А то как оккупаенты. По-фиг язык населения… – А ведь верно, -подумал Валдис.-Чисто оккупаенты. По своей земле уже не проедешь.. – Мне надо ехать на свой поля. Сено убирать… Он махнул ладонью в сторону прицепа. Один соладат посмотрел в строну прицепа, что-то сказал напарнику. Тот снова пробухтел в рацию. Оттуда явственно донеслост: Но-но-но Солдат развел руками: – Не ест ехат..-Махнул рукой, разворачивайся, мол… – Придется, черт бы их побрал..Надо сказатать главе района. Как же нам сено запасать… У вьезда в поселок встретили машину соседа Дмитриса. Его лохматая шевелюра была видна издалека. Тот замахал рукой: стой. Вылез, подошел, глянул на пустой прицеп.. – Чего без сена.? – Да не дали..И Валдис рассказал о неожиданном событии на дороге. – Ни хрена себе. Так как же дальше жить.?И мои поля там рядышком. Поехали к нашему главному! Пусть решает… Самоуправление и резиденция главы района находились в соседнем поселке. Это пилить надо 15 километров.-А что делать? Придется ехать! Добрались без приключений. Но зато в приемной было не протолнуться. Глава Стулбис надумал принимать только по понедельникам. Такое столпотворение было объяснимо. Люди приезжали из разных мест. Одни ломились за справками, по которым выдавали пособие безработным и малоимущим, другие по другим неотложным делам. По понедельникам чертова бюрократия расцветала махровым цветом. Пока в кабинет к главе попадешь, часа три пройдет, не меньше! – Тут не пробиться..Поехали обратно… Марта оказалась не железная. На следующий день у нее поднялось давление, схватило сердце. Доктора в поселке давно уже не было. Причина ясна. В стране у власти постоянно появлялись реформаторы. Вот и нынче, едва сместили Розенмауку, которая правила медициной несколько лет и безбожно воровала, пришла некая Чушка. Бывшая санитарка из богадельни. Но понравилась кому-то в своей партии «За единение» и стала она министром. Тут-то и обуял Чашку зуд реформаторства. Да это и понятно. Когда идут преобразования, легче набивать карманы и себе и благодетелям, которые поставили ее к кормушке. После реформы здравоохранения здесь прикрыли. Сэкономленные деньги, а это сотни тысяч – естественно в карман. Домик амбулаторного пункта так и стоит заколоченный. Некому там бывать, да и незачем..И больницу в том поселке, где нынче сидит Стулбис, тоже закрыли. Мол, денег нет. Теперь больных, если не окачурятся, возят недалече. Ближняя находится в соседнем городке, за 30 километров. Хорошо, машина есть. А так пришлось бы на перекладных добираться или просить соседа. И это с больным человеком! Ну не гады властвуют в стране? Просто вредители, которым постаили задачу, гробить свое население. А бензин -то нынче кусается. Выяснилось, у Марты не только повышенное давление, но сильная простуда. Поехали..В соседний городок. А что делать? Зачуханное двухэтажное здание больницы давно нуждалось в ремонте. Но лестница и коридор выглядели чистенько. Чувствовалось, за порядком здесь следят. Кабинет врача распаолагался на первом этаже. Единственный в больничке врач встретил хмуро. Он сидел задумчиво за столом, и пощипывая интеллигентскую бородку, созерцал иллюстрированный журнал Плейбой. Ему не понравилось, что отвлекли от интересного занятия. Марта наполовину русская, латышским языком владеет хуже коренного жителя. И врачу это тоже не понравилось. Заговорил с ней по-латышски, спрашивал про симптомы. Не всегда она понимала о чем речь.-Да и я не сразу пойму, когда такие вопросы, -подумал Валдис. Он стоял рядом, успокаивающе придерживая Марту за плечи. – Что ж вы, милочка, плохо владеете государственным языком.-Врач, представившийся как доктор Дирсис, лениво прослушал пульс, смерил давление. Он был известен тем, то слыл поборником знаменитого медика из США Слуцкиса. Этот Слуцкис, сын недобитка, известного в концлагере палача Слуцкиса, скрывшегося после войны в Америке, проповедовал отказ от лечения русских и тех, кто не владеет латышским языком. Прославился этим и доктор Дирсис. Как-то он отослал домой школьницу, жившую неподалеку, с температурой пришедшую на прием. Не понравилось ее владение государственным языком, плохо, дескать, объяснила про симптомы.. У больной девочки, как оказалось, воспаление легких. Болела и мать. Пришлось больной матери везти дочку в Ригу. Тогда история наделала много шума, писала пресса. Даже на местных телеканалах пожурили эскулапа, напомнив про клятву Гиппократа. Но доктор не угомонился. Под одобрительные реплики в Твиттерах, он по такой же причине отказался лечить другую школьницу, на сей раз, инвалида с дефектом речи. Та не могла описать по-латышски симптомы болезни. И эта история вызвала гневные отклики в прессе. Но в русскоязычной. – Ну и что такого, -ответили в прокуратуре.-Надо учить государственный язык с малолетства. – Вы проверяете знание языка или симптомы болезни, -не выдержал Валдис.-Вы не обнаглели, доктор? – Не надо, не надо, не шуми, – едва слышно прошептала Марта.-Все в порядке… Доктор посмотрел на лицо Валдиса. Прокашлялся. Тон изменился. – Не волнуйтесь, голубчик. Сейчас вашу жену поместим в палату, пропишем нужные лекарства. Придется ей несколько дней здесь полежать. Назначил сразу лечь под систему. Валдис помог жене добраться до палаты. Там лежали несколько пожилых женщин. Все кутались в дополнительные одеяла. И это летом. – А чего такой холод? -недоуменно спросила Марта. Ее явно знобило. Дирсис что-то промычал. – Дать бы тебе по бороде, сволочь, -подумал Валдис.-Да пока, наверное, рано. – Болит голова, Марта? -спросил Валдис. Она кивнула и выбрала кровать у окна. Да и не было больше свободных коек. Появилась медсества, застелила белье, принесла еще одно одеяло. – Тут почти не топят, ответил чей-то голос.-Лето-то холодное, да и ветер в эту сторону. – Ладно, располагайся, -сказал Валдис. Завтра позвони. Если надо, подъеду.-Он посмотрел на доктора. Тот отвел глаза. Привезти чего? – Езжай, – Марта быстро улеглась, укуталась до глаз, -ничего пока не надо..Сестра сноровисто всунула в вену иглу, подтащила стойку для капельницы. – Если понадоблюсь-кнопка вызова на стене.. На следующий день Валдис позвал соседа Дмитруса и поехали к главе района. Надо ж было разобраться, как быть с землей. – Сегодня не приемный день.-строго сообщила секретарша. Расфуфыренная девица в короткой юбчонке подпиливала ногти и была очень недовольна появлением визитеров. Разговаривая, она явно выставляла себя напоказ, демонстрировала свою фигурку и значимость. – Секретутка чертова, -зло подумал Валдис но вслух сказал другое: – К нему в приемный день не попасть. А дело срочное. На мои земли меня не пускют какие-то вояки, будто оккупанты!! – Что-оо? – Ты не ослышалась. Давай докладай Стулбису, что пришли его избиратели и вопрос не требует промедления! И не дожидаясь реакции девушки, вошел Вслед за ним просочился и Дмитрус. Стулбис, брюхастый мужчина в белой рубашеке и гастуке, развалившись в кресле, смотрел телевизор, в котором очередной премьер страны что-то вещал, малопонятное народу. При этом Стулбис равномерно жевал кусок пирога. Видимо процесс еды помогал осмысливать речь из телевизора. Часть живота лежала на столе. А на лысой голове играли блики от экрана. – Чертов Стулбис (болван в переводе) и здесь ухитрился урвать кусок пирога, -подумал Валдис. – Вы чего входите без приглашения? Глава района побагровел. – Ты знаешь, что на нашей земле хозяйничают оккупанты? Твои действия…? – Ты чего несешь, какие оккупанты..? Стулбис с трудом оторвался от экрана и теперь тупо смотрел на посетителей. Валдис рассказал о событии на лесной дороге. Добавил про некормленую корову и заболевшую жену. – И что мне делать при таком руководстве? – У меня дел тьма, а руководитель, вместо того, чтобы обеспечивать порядок в районе жрет на рабочем месте и не знает, что вокруг творится? -Валдиса понесло, и он уже не выбирал выражений. – Мне, вместо того, чтобы заниматься делами, приходится мотаться в управу, где встречают как назойливого посетителя, крайне неприветливо. Секретарь пускать не хотела. Мне что, обращаться прямо к премьеру? – Завтра придется ехать в больницу к жене. На перекладных. Последние деньги на бензин истратил. Что делать с товаром, если овощи никто не покупает. Что делать? А теперь новые заморочки свалились на наши головы!! Стулбис остолбенело смотрел на него, раскрыв рот. С нижней губы капала слюна. Наконец он пришел в себя. Видно было, как он подавил в себе грозный рык. Дмитрис изумленно смотрел на происхродящее и согласно кивал. Он впервые слышал, чтобы с начальством так разговаривали. Его растрепанная нечесаная голова качалась подобно маянику, только вперед – назад. – Ты что за руководитель? -встрял в разговор и он.-Магазина нет, парикмахерской нет. Как здесь жить народу..Мы тебя для чего избирали?? Стулбис, вроде собравшийся возмущенно громко гаркнуть и уже раскрывший было начальственный рот, как-то резко свял. Посмурнел лицом. – Да-да, вы правы. Но давайте по порядку. Про военных ничего не знаю. Сегодня же стану выяснять, кто такие и что делают в нашем районе. Ходите нестриженые. Поправимо. Ну а больница – не в моих силах. Так решили в министерстве. Понимаю, да, времена трудные, надо как-то держаться. Он помолчал. Потом тихонько добавил:…дорвались… педерасты. Как же прав директор парфюмерной фабрики: в Латвии остался дикий, бандитский капитализм. И рулят им варвары. Посетители переглянулись. Стулбис, старый переживший много властей чиновник, и всегда их поддерживал. Значит и этого верного, самого видимо, допекло..,довели до ручки, если вырвались из души злые слова. Слышит все-таки людские голоса, да и сам анализирует ситуацию, в стране… – Господин Глава, сделаем так, -сказал Валдис, чувствуя, что надо брать инициативу на себя.-Завтра проведем митинг у шлагбаума. Поговорим с вояками, позовем журналистов. Что скажете? В этой ситуации надо действовать без промедления. А то скоро все наши земли займут, пока мы пироги жуем. Не упустил он подковырку – А что, -задумался Стулбис, -идея неплохая. Давайте где-то в час-два дня. Кто позовет жителей? – Да я обегаю, всех предупрежу, затряс шевелюрой Дмитриус. – Но вам надо как-то оповестить журналистов. Лучше и наших и из центрального телевидения. – Согласен, что эту братию надо звать. Ну все господа. Надеюсь, нет недоразумений меж нами? Он поднялся и вышел из-за стола… 6.Двое старых друзей Планы на эту субботу представлялись ясными. Погода уже несколько дней стояла солнечная, с теплым ветерком. Самое время немного развеяться. Накануне у них на стройке c двухмесячной задержкой выдали часть зарплаты. Помаявшись в ожидании денег почти весь день, Мартиньш вечером прибежал домой. Отдал матери часть получки, а остальные решил приберечь. Поэтому неметил прямо с утра зайти к Толяну, и вместе сходить в Рими. Взять пивка, рыбки и на природу, позагорать, подышать свежим воздухом, расслабиться. Такой расклад они планировали еще на прошлой неделе. Мартиньш заскочил в соседний подъезд. К Толяну. Разбудить, если еще не поднялся. На лестничной клетке было пустынно. Только встретилась, Нина Петровна, старушка со второго этажа. Одетая в какой-то малахай, с грязным большим пакетом, кряхтя, она медленно спускалась. Толян жил как раз над ней. Когда-то Нина Петровна приехала после войны по набору, работатла много лет изолировщицей на судостороительном заводе здесь неподалеку. Ремонтировали они малотоннажные суда. Производство считалось вредным. Давали молоко, досрочный выход на пенсию. Вот и пахала Нина Петровна, не торопилась уходить на более спокойное место. Платили -то хорошо, предоставивли жилье. И должна была выйти раньше на пенсию. Но пришедшие к власти латыши правила изменили и стаж совестких времен новын власти не засчитали. Так что пенсию назначили самый минимум. Но все равно, на житье не хватало, а на одежду тем более..И сколько онаа ни ходила в социальную службу, еще куда-тпойдем вам навстреу. о, ничего не изменилось. В социальной службе, когда она упомянула про льготы и вредное производство, ей рассмеялись в лицо. – Какие льготы оккупантам!! Хватит, и так кровь пили из нашего народа, да все богатства вывозили из нашей родной Латвии. Все, что положено, вы получили. Ладнопойдем вам навстречу. И включили в список нуждающихся, которым давали килограмм гречки в месяц, да банку рыбных консервов. Об этом она рассказала, проливая слезы, встереченным соседям, которые похожую ситуацию испытали на собственном опыте. Подошдшие Мартиньш и Толян тоже услышали.! – И сорок пять лет стажа, не засчитали. Только мизер,10 лет, -всхлипывая рассказывала она.-Как жить на такую пенсию. На еду не хватает Соседи только зубами скрипели. Вот проклятый апартеид. Это латыши придумали для русских после 1990 года. Вот проклятые латыши, что делают с русскими! И сейчас она «подрабатывала», собирая банки из-под пива, пепси и кока -колы, сдавая их пункт приема в соседнем квартале. Как-то она поделилась, что получиется ежедневно, если «хорошо идет», целых 3 евро. Мартиньш только усмехнулся, постоянно ей «давал в лапу» несколько монеток. И сейчас поковырялся в кармане, но мелочи не нашел. Тогда залез в бумажник и выудил голубую купюру, пять евро. Дом заселяли работники окрестных предприятий и таких нищих пенсионеров здась было практичсеки в каждой квартире. – Доброе утро, бабушка, -поздоровался Мартиньш.-Осторожно, не поскользнитесь. – Да уж, постараюсь. Он догнал ее и сунул в сморщенную руку бумажку. – Не надо, не надо, сынок. Она смотрела на него благодарными повлажневшими глазами, будто уличная собака, которой внезапно сунули сосиску. Медленно спрятала денежку в карман. Когда-то она объяснила им с Толяном, что если просто собираешь и сдаешь банки, это как бы работа, за который получаешь оплату. Но когда берешь деньги у кого-то, то это нищенство и делать это нельзя. Обидно для себя. Они же без улыбки сказали, что дают не для того, чтобы обидеть, а как бы выступают меценатами, вкладывают деньги в благосостояние народа. В отличие от демократичекой власти, которая народу не помогает, а наоборот, всячески его ущемляет и присваивает то, что заработано десятилетиями. После звонка в квартиру за дверью раздалось шлепанье босых ног. Бодрый и бравый Толян, с улыбкой открыл двери. – Я так и думал, что ты вот-вот появишься. Мам, мы ушли. – Куда-ж вы голодные, -вышедшая из кухни Марья Петровна держала в руке тарелку с блинами. – Мартиньш, Толик, сядьте, сначала позавтракайте.. В открытые окна двора донеслись крики, женский визг. – Что случилось? -Марья Петровна так с тарелкой и кинулась к кухонному окну, высунулась, озирая обычно тихий двор. Толян, сунув ноги в кросовки выскочил на лестницу, Мартиньш следом. Крики меж тем продолжались.. Выскочив на улицу, друзья увидели растрепанную девушку, прижавшуюся к стене дома и оглашавшую окрестности зовом о помощи. На газоне двое мужчин в и костюмах и при галстуках пытались завернуть руки за спину кудрявому еврею, который юрко от них вырывался. Но убежать не мог, они перекрывали дорогу. Неподалеку курсировала черная машина-микроавтобус с затемненными стеклами. Будто в ожидании жертвы. Нина Петровна взволнованно рассказывала подошедшим соседям: – Вижу, выходит эта девушка-,она кивнула на растрепанную блондинку.-С этим мужчиной.-Снова кивок на отбивавшегося кудряша.-И в это время к нему подскакивают эти двое и давай заламывать руки. Девушка стала звать на помощь. Вот мы и остановились. Кто-то вызвал полицию, но пока не приехала. Несколько человек наблюдали за сценой. Один, небритый, по возрасту, пенсионер, был даже в трениках и домашних тапочках. Видно выскочил второпях. Мартиньш его нередко видел во дворе. Вроде живет на первом этаже. Он любитель снимать на телефон разных птичек и кошаков. Он и сейчас снимал происходящее на телефон. – Да, чего полиции торопиться, -сказал кто-то из стоящих. Стоящие негромко переговаривались, обсуждая возможные версии. – Наверно, решили похитить парочку, сказал не оборачиваясь пенсионер в трениках.-У меня все зоснято. – Да нет, вряд ли. Скорей бандита поймали… – Не похожи эти на ментов. Да и какой из еврея бандит. Все притихло. Мартиньш подошел к господам в костюмах. Те как раз оставили свою затею, завернуть и тяжело дыша смотрели на Додика, а это был он. Они с Эльзой только направились в Рими купить продуктов на завтрак. Эльза с его телефон позвонила матери, сообщила, что все в порядке. После нее Додик набрал номер Димы, и едва стал спрашивать о развитии своего дела, но Дима, не дослушав крикнул: – Ты что, идиот? Отключай телефон, тебя через билинг вычислят! Выбрасывай симку!! В это время и подъехала темная машина, оттуда выскочили трое в штатском. Двое бегом направивлись к нему, третий, что -то быстро стал говорить по телефону. Додик, стоял обалдевший, прикидывая: что за люди и что от него хотят. – Кто вы и что надо? Спросил он. – Поехали с нами, там тебе объяснят. Тут и подошел Мартиньш. – В чем дело, -спросил он.-Кто вы? – Не твое дело, – зло ответил ближайший. Он тяжело дышал, заправляя вылезшую из-под ремня рубашку. Второй молча смотрел на Додика. Третий все также быстро говорил в трубку. Доносилось: Vin? preto?anas… Vai vin? var iepazistoties ar sevi, sacit, ka vin? tiek izsaukts saruna ar Aizsardzibas ministriju? – Так это вояки..-воскликнул Мартиньш.-Чего вам надо от штатского, конечно, он не обязан вам подчиняться? – Тебя не спрашивают!! И катись, пока не получил по русской поганой ха..! – Ну знаешь… -Мартиньш в прыжке нанес удар с правой. Собеседник не успев закончить фразу, рухнул на траву. Его, как стало понятно, сослуживец, бросился на Мартиньша. Но на его пути оказался Толян. Он тоже был не из созерцателей в таких делах, и встретил противника резким хуком с левой. Когда-то они ходили в клуб «Атлантис», где несколько лет занимались боксом. Годы прошли, но навыки остались. Многочисленные к этому времени свидетели, враз заговорили, кто-то зааплодировал. – Молодцы, ребята.. – Вот так и надо… – Обнаглели вояки.. – Правильно вы им врезали! -одобрительно восклицали свидетели. Выскочил водитель, выхватывая на ходу пистолет. Третий, говоривший по телефон, что -то крикнул в трубку и тоже достал ствол. – А ну уходить! Стоявшие вокруг люди завозмущались. – Ты что совсем обалдел пистолетом на людей махать. – Вы кто такие, покажь документ, -раздались крики. Толпа увеличивалась, окружила непонятных стрелков. Они между тем не теряли времени. Подняли на ноги сначала одного получившего удар, потом другого. Те, шатаясь, таращились на стоящих людей, на Додика, его подругу. – Короче,«жидяра», едешь с нами или прямо здесь тебя уложу-,отплевываясь розовой слюной, -выкрикнул самый активный из них. – Ах ты гад, -оскорбленный Додик ринулся к нему. Державший в руке пистолет, водитель выстрелил в воздух.-Стоять! Но несколько человек то ли не услышали, то ли не захотели подчиняться, продвинулись вперед. Подошли в машине вплотную. – Отойти от машины! – В это время оклемавшиеся после ударов Толяна и Мартиньша остановились. И коротко посовещавшись, снова двинулись к Додику. Тот пытался отступить, сзади у стены было пустое прстранство. Надо было только перепрыгнуть через кусты, густо обступившие стены 9-этажного дома. Тут же и стояла обессиленная «отходом» то от дозы, то ли от нервотрепки Эльза. – Пошли, пошли! – Ладно, ладно, -угомонись, ухватил его за плечо Толян.-Они свое получили. А вы чесали бы подальше отсюда. А то эти гаврики вызовут подкрепление, да полицию, и захомутают вас по полной… – Идите, идите отсюда, ребятки – сказал кто-то из свидетелей. – Верно, верно, спасибо вам за поддержку. Пойдем быстро!, -он схватил за руку Эльзу и они скрылись за углом приютившего их дома. Выскочив через дорогу, к парку, Изя плюхулся на ближайшую скамейку. Достал свой смартфон и вытащил симку и батарейку. – Я же не знал, что могут вычислить через биллинг, сигналы от телефона. Меж тем пыташиеся взять их люди тряслись в микроавтобусе. Старший снова связался с руководством. – Не удалось их взять, -доложил он. Помешали прохожие. Что дальше делать? – Подождите, попробуем снова запеленговать, -ответили ему. Через несколько минут позвонили: – Не удалось, возвращайтесь на базу. Толян с Мартиньшем направились к универсаму Рими, закупились, как планировали. Расположились в лесу неподалеку. Поблизости сидела еще одна компания. Кто -то из знакомых помахал приветственно Толяну. Тот когда-то работал кассиром в магазине Рими, и мимо него проходили ежедневно сотни покупателей. Когда-то Толян закончил политех, политехничсекий институт и работал сначала технологом, а потом и мастером на Рижском вагоностроительном заводе. Но с наступлением новых времен и наступлением латышских властей на пролетариат Латвии, завод прикрыли. Причина была проста. Власти боялись скопления большого количества рабочих, часть из которых были русские. Боялись, что действия после прихода «независимости» вызовут негативную реакцию населения. И русских особенно. А это, как показывали уроки истории, чревато выступлениями рабочего класса. Предприятия Латвии с моноготысячными коллективами: дизелестроительный завод, ВЭФ, РЭЗ специально были обанкрочены, люди уволены. Правда подавалось это как печальная необходимость. На газетке Мартиньш разложил скумбрию копченую, несколько кусочков слабосоленой лососины (захотелось вкусненького),помидоры. Выставил несколько бутылок «Старопрамен». Местное они не долюбливали. Чего-то там не хватало. Или, наоборот, переложено. Кое – где в прессе проскакивала информация о добавлении в рижскую продукцию алкоголя. Для привыкания потребителей. И, по слухам, это срабатывало. В начале 90-х Мартыньш занимался перегоном машин из Германии в Латвию. Шли дела неплохо. По несколько тысяч баксов удавалось срубить. Но однажды нарвались на поляков, которые прижучили их на трассе, обобрали до нитки. И бизнес без вложений лопнул. Пришлось искать работу. И на рынке торговал. За копейки. Потом пристроился на стройку каменщиком. Повезло с фирмой и хозяином. Головастый парень сумел искать объекты, сдавать их заказчикам в нужном виде. И неплохо зарабатывать. Так Мартыньш там и остался. Но пару месяцев назад владелец, не заплатив работникам, пропал. Поговаривали, что скрылся за границу, что висят на нем кредиты а отдавать нечем. Заказчики, мол, кинули его и не платят за построенные объекты. И поплелся Мартыньши на биржу труда. Там только руками развели. Строителей безработных много, а рабочих мест мало. Перебивался мелкими «халтурками», когда везло. А чаще сидел на пенсии отца. Мартыньш был наполовину латыш. У него отец Гунар, из «титульных». Маленьким пацаном приехал из курземской деревни в Ригу, поступил в ПТУ, выучился на сварщика, поступил на завод. Там остались брат, он занимался хозяйством. В 80-х он тупо, подобно сотням таких же как он поддержал Народный фронт. На фоне застойной и перевранной идеологии тогдашней компартии, новые лозунги вызывали симпатии. А идея независимости вообще казалась путем к райским пущам и всеобщему благоденствию. Надоело жить на лимитированную зарплату. Надоело за любой мелочью стоять в очередях. Тут одна побывала в Америке и привезла кипу фоток. Так толпами приходили сослуживцы их смотреть. А там..! Широчайшие развалы в универсамах фруктов, овощей, мяса, и прочего и прочего. Вот так и надо жить!! И хотя отец, как электросварщик РВЗ, высокого разряда, зарабатывал очень даже неплохо, порой за 600—700 рублей, не было ни машины, ни югославскго гарнитура… Но Народный фронт всех обманул. И хотя независимости добились все, жить стали лучше только сотне-другой главарей, занявших важные посты в новой иерархии. Все эти Трепши, Бивансы, Пежуксы, Голманисы, Cалниете… Именно они обеспечили себе теплые места в разных министерствах и ассоциацияч, потом делили западные кредиты меж собой. И жизнь им стала очень нравиться. А народ..? На него плевать.! Это показал странный референдум за вступлнение в Евросюз, на котором якобы все дружно отдали голоса «за». Но на самом деле, никто не голосовал. Мартыньш специально распрашивал знакомых, и никто не ответил утвердительно. И вот результат… В Латвию вползла нищета. Все цены подскочили вдвое, втрое. Родной недорогой сахар исчез. Потому что разрушили по указанию Европы свои фабрики. А европейский-то сахар дорогой. И так со всеми продуктами. Цены выросли, а зарплаты – нет. Хуже того, не было работы. И народ косяком навострил лыжи за границу… По одним данным около 300 тысяч. Вот так стало после наступления демократии и прихода независимости. Сейчас Гунар на пенсии. И она вовсе не такая, как могла бы быть..Он возвращался из аптеки, хотел купить лекарства, да там такие цены, что надо выбирать: или брать таблетки или оставить на еду. Как же мы, латыши допустили к власти проходимцев и ворье, которое обжуливает народ. И вроде все правильно, сами выбираем этих людей… А что получается? Получается так, что снова надо бороться за независимость! За независимость от проходимцев и жуликов, надо продумать, как изменить конституцию, хотя она вроде написана правильно. Да только нынешние жулики, проникшие во власть, все там под себя переиначили. А этот облезлый болван, -с усмешкой вспомнил Гунар былого краснобая, одного из главарей Народного фронта Диванса, нынче ходит и блеет о каких-то достижениях и успехах. Что, совсем свихнулся на старости лет. Люди беспрерывно плют в его сторону, когда видят на улице. Таких гадов не мешало бы публично повесить на бульваре Райниса, чтоб люди видели, обманщики народа наказаны. В наши края небось, это Диванс не показывается. Тут рабочий район. Кто-нибудь свернул этолму реформатору шею! Под одобрение очевидцев. Гунар повернулся от аптеки и поплелся домой. Дорога за лекарствами вымотала. На одной каше, которую приходиться есть, много сил не накопишь. На память пришел отец, который в его годы был крепким и здоровым мужиком. И пробежки по утрам делал, и на лодке, когда случалось на рыбалку выбраться, лихо орудовал веслами. Тогда не было проблем с едой. Всего хватало. Но и время было другое – советское. Двое друзей спокойно покуривали на лужайке за пивком, когда от автобусной остановки показался их бывший сосед Олег. Когда-то одевавшийся как модель с журнала, вызывавший зависть, он в последнее время совсем захирел. И теперь по улице шел мужик лет пятидесяти, небритый и хмурый. Видать, только приехал из центра. – Давай к нам, -позвал его Толян.-Присаживайся. Олег подошел, оглядел импрвизированный «стол». -Чего празднуете? – Да просто, накапала маленькая денежка, решили попробовать пивка. А у тебя что? – Вот ездил по адресам, работу искал. С биржи труда направили. И везде – голый вассер. Не берут! – А чего так? – Якобы, не достаточное знание языка. Хотя у меня первая категория. И сварщику нет необходимости так досконально знать язык. Просто хотят принять своего, латыша. – Уже устал считать, сколько фирм я объехал, с надрывом говорил Олег. А ведь приходится на поездки деньги тратить. Вместо жратвы билеты автобусные покупать. Вот и выбирай… Жена уже и не упрекает… Жалко ее. И помочь не могу. Вот же твари латыши, как гнобят русских в этой поганой Латвии. Взять бы автомат… -Олег мечтатльно потянулся… -Но нет ни автомата, ни даже винтовки. Обманули нас в 90-м латыши, подло обманули. Наобещали равные права, реальное двуязычие… И вот он результат для нас, баранов! Эх..-Олег зло махнул рукой. – Да чего об этом говорить!! Лучше расскажите, что за заваруха у нас в районе была, весь автобус базарил. – Ты прав, заваруха еще та был, -Мартыньш вскочил, открыл бутылку пива и протянул бывшему соседу.-Представляешь, вояки гонялись за какой-то парочкой. А те от них рвали когти, не давались. В основном вояки старались взять мужика, еврея, а тот отмахивался как мог. А его бабенка вопила о помощи на весь район. Народ выскочил из квартир, все возмущаются, но никто палец о палец не ударил, чтоб защитить. А мы с Толяном впряглись. Вырубили этих вояк и парочка удачно срыла. А мы за пивом и сюда. – Вояки настроены были серьезно, -продолжил Толян.-Рядом ездил микроавтобус, весь затемненный. Видать, хотели эти жертвы туда сунуть и увезти к себе. Потом уехал. – Да, интересные дела, -Олег отлебнул их бутылки, присел на корточки рядышком. Такая поза выдавала в нем бывшего «сидельца», зека, побывавшего в «местах, не столь отдаленных». «Там» привыкли при удобном случае так отдыхать, расслабляться при возможности.-Ну, а вас не будут ловить и отправлять на кичу? – Надеюсь, что нет..-Толян переглянулся с Мартыньшем и оба задумались. 7.Гром среди ясного неба Конференция Трудовой партии в этот раз проходила в глубинке страны. «Ближе к народу», назвало этот шаг руководство партии, в Кулдаву, Курземский край. Места знаменитые. В конце войны, весной 1945 года здесь дрались окруженные Советской Армией немцы. C ними в одних окопах сидели и разбитые части латвийского легиона «Vaffen SS». Многие помнят про «Курляндский котел». Вот это там и есть. После войны те, кто не сдался, ушли в леса. Создали отряды «лесных братьев» Нынешние власти решили их назвать «национальные партизаны». Стране же нужны исторические вехи! Нужен же ореол романтики, ореол героизма. А на самом деле это были лесные бандиты. Грязные, немытые, вшивые, озлобленные. В бои не ввязывались. Знали, не поздоровится, раздавят, как клопов. Тактика у «лесных братьев» была проста: глухой ночью ворваться в дальнее село. Выстрелить в спину председателя сельсовета застрелить его семью, поджечь дом, набрать у прочих сельчан продуктов и снова смыться в дремучие леса, разбежаться по своим землянкам и схронам. И сидеть там как испуганные суслики в ожидании помощи от англичан и американцев. Заграничные друзья их не забывали. Сбрасывали на парашютах боеприпасы, рации, продукты. И подбадривали: держитесь, скоро начнется третья мировая война и вы станете героями. Они не дождались десантов англичан и американцев. И стали героями уже в наше время. Властям нужна была героическая история, а в истории латышей героических страниц-то и нет. Вот и приходилось придумывать. Городок, зеленый, к такому событию приукрасился. Местный клуб подкрасили, подновили. Повесили флаги и приветственные лозунги для дорогих гостей. Партия труда сейчас была в силе. Почти сама могла выдвинуть кандидата в президенты. Без малого 50 депутатов сейма. Но нужна поддержка, еще десяток голосов не помешал бы для надежности. Поэтому на конференцию пригласили союзников (хотя какие в политике союзники?) из близкой духу и по программе партии – крестьянской. К вечеру ход конференции плавно затухал. Выступающие дружно говорили об успехах. О притоке молодежи, еще не уехавшей на Запад, в ряды партии. Не обошли стороной и финансовые дела. Что ни говори, а в экономику страны, ну и в казну партии, конечно, удалось вложить миллионы долларов. Ведь это усилиями членов партии Кирсиса, Бумгольца удалось выйти на фирмы шведов и датчан, которых интересовали латвийские земли. И скандинавские друзья получили то, чего хотели. Им удалось приобрести несколько сот гектаров земель в Видземе и Земгале, других местах Латвии. Хотя первоначально разговор шел о меньших объемах. Но разворотливость политиков, и «набитая рука» в переговорах, помогли стране лишиться значительно больших площадей земель. Так патриотизм помог заработать существенные деньги. Чувствующие себя именниками Кирсис, длинниый долговязый и почти такой же, со шведской бородкой Бумгольц, встали, раскланялись. Им аплодировали и мысленно подсчитывали комиссионные, суммы с пятью нулями, которые те положили себе в карман. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/aleksey-dementev/zolushka-i-stai-shakalov/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.