Царская. Поэма-симфония

Царская. Поэма-симфония Лека Нестерова Поэма посвящена кровавым историческим событиям в судьбе нашей страны России – разрушению Российской империи и убийством царской семьи.Поэма писалась более 10 лет. Это мой фундаментальный труд, очень важный для меня. Царская Поэма-симфония Лека Нестерова © Лека Нестерова, 2018 ISBN 978-5-4493-3523-4 Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero ВСТУПЛЕНИЕ Полумрак. В глубине сцены – обгоревший остов деревянной избы; на её передней части – уцелевшие ступеньки от крыльца и наполовину – стенка с оконным пустым проёмом. Над избой – колокол. Слышатся звуки ветра-суховея. С правой стороны показывается юродивый Н и к о лк а. НИКОЛКА Невозвратное, Невозвратное, Что так сыпешь песком в глаза? Что ж так выколотыми глазницами Провожают твои образа? С левой стороны начинается медленное шествие народа: Царская семья, её приближённые«белые» офицеры, священники, дети и женщины, старики, – словом, весь русский народ во главе со своим Государем. Все – с прострелянными лбами, с разбитыми иконами и свечами в руках. Н и к о л к а переходит им дорогу – и идёт к избе. Провожают в равнины чёрные — То ль от пахоты, то ль от похоти, — Где молитвы чуть слышны скорбные В грохоте. Где в порушенных хатах Обиженный Умом тронулся ветер — и прячется; Где клоками свисают — повыжжены — Небеса и испугано Пятятся; Где, в страданиях не упасенная, Погребенная душенька заживо Тащит глыбы земли многотонные… Кто здесь только по ней не хаживал! Чужеродного дикого племени Господинчиком едет-возносится! Средь поганого этого семени Ничего ни растёт, ни рОдится. И затоптаны в прахе умильные Удалых наших песен коленьица… Слышно только в утробе могильной Стонет, стонет бессмертная пленница. ПЛАЧ ЮРОДИВОГО Н и к о л к а проходит сквозь толпу, которая удаляется совсем, и выходит на авансцену. Ах ты, Господи, не воротится! Погубили, да возлюбили. А теперь ничего не хочется, Кроме Были. Быль былинная – вековая пыль. То святая пыль, поклонялись ей. Ветр безумный —Ух! – и другая быль От неведомых проросла корней. П а у з а. А Николка юродивый, сам с вершок, Возьми да и капни корешок… Вытирает слёзы, размазывая их по лицу. Да Божьей милостью упасён… Слышится тихий колокольный звон. «Бом, бом». — Слышь? По ком это он, по ком? НИКОЛА – УГОДНИК Не знаешь ты по ком немолчный звон? Николка пугается и прячется Спроси себя, коль плач в душе и. стон. Услышишь имя и своё ты и моё И чашу истины наполнишь до краёв. И слёз своих утишишь ты потоки. Крылами Духа пролетишь и все истоки Поймёшь и станешь в помыслах и строже и свободней… НИКОЛКА Ей-богу, страх сковал меня! Кто ж ты? НИКОЛА-УГОДНИК Хранитель-Ангел – Никола Угодник. Николка крестится. Выбегает из укрытия и смотрит на святого, который появляется над крышей дома у колокола. С тобой в симфонии терзать начнём мы клеть. (Дай, Господи, нам силы отпереть Замки пудовые, где пленница-Душа, О коей плакал ты, томится чуть дыша.) Не знаем мы, где, пав в изнеможенье, Вопль издадим, где песней воспарим; А где – молитвой кто, во вспоможение, Сам к нам пожалует, как вещий Серафим. Но говорю: сложив лишь пару строк, И автор наш не знал, сколько дорог В мгновение сплелось, как вздумал он начать. И дерзость эту не ему венчать. Ударяет в колокол. Т е м н о. Ч А С Т Ь П Е Р В А Я Ангел-Хранитель, Николка юродивый, Государь Николай второй Постепенно наступает утро. Заметен лишь небольшой отсвет с востока. В окне избы отчётливо виден телефонный аппарат времён последнего русского царя. НИКОЛА-УГОДНИК Вставала неба благодать там, на восходе. Ночь уходила, а, казалось, нет конца ей. Он не уснул в неистовой работе: Гул топота, стенанье и бряцанье. Он не уснул – и – белое на чёрном, И чёрное на белом – каруселью. И облаком прозрачным и тлетворным Вставало небо над его постелью. Давили руки цепью у затылка, И голова, что колокол звенела… Выходит народ с уже чистыми лбами в белых одеждах балахоном. Выносят огромный щит, на котором лежит Государь Николай Второй; выходят на середину и ставят его на некое возвышение, покрытое саваном. НИКОЛКА кружась среди народа Сосуд Божественный! Не уж-то, как бутылка Простая на осколки полетела?! садится у подножия и плачет НИКОЛА-УГОДНИК бьёт в колокол Звон – осколков Звук – пустой! Как – щелчок Затвора: – «Стой! Кто – идёт?! – Никем – не узнан. Пусто, – пусто, Пусто, – пусто… Пусто – той, Как пухом – устлан! Звон колокола сливается и перебивается, в конечном итоге, длинным звонком телефона, повторяющимся несколько раз. В это же время опускается огромная рама окна «крестом» на всю сцену. Почти рассвет. НИКОЛА-УГОДНИК Звонил телефон. Так давно, что развился в голос. И светлело окно, Как светлеет седеющий волос. Чем слабее объятия тьмы, Тем дыхание легче. Но тихи уста и немы — И сознанье далече. И не вырвать ему вовек Из себя – плен, себя – из плена. Как Земли сумасшедший бег, Пригвождён во Вселенной. Звёзд кружится бредовый диск — Ловко брошенная тарелка. Лучевая взметнётся стрелка — И послышится… взвизг! Звонок телефона несколько раз повторяется в тишине. Николка, бегая то к телефону, то к Государю, порывается взять телефонную трубку, но не решается. Звонил телефон. Так давно, что не смолк доныне. А ему только – стон, Тихий стон неподвижности стынет. А Ему – только день и ночь, Их скупое отличье; Оттолкнувшее прочь Обличье. Настороженный сам на себя, Самому себе – зов и отклик, Произносимым «мя», «бя» Перерезанной глоткой. Погоняй, сумасшедший бег Растряси до глубин Святую! – Вот, послушайте, Человек, Нашу песнь простую. НИКОЛКА ЮРОДИВЫЙ Выходит на авансцену и поёт. П е с н я Ночь и степь. Работники вповалку. – Мама, спеть! — – Ну, слушай свою мамку: Спи, сыночек мой, усни, Господь с тобой. Слышу, носится по ветру тяжкий вой. Но не бойся, слышу – тихий топот скор. То Святой Георгий вышел на дозор. Спи, мой мальчик… Крепко мамочка дремала. Дрогнул пальчик, и ты встал, и одеяло, Как скорлупку сбросил и пошёл. Топ да топ – тебе не страшно и свежо. Топ да топ – как будто кто позвал Ранней ранью, и никто не услыхал. Топ да топ, – дорог не различая, — Крутолоб, – свою лишь замечая… Для чего подрос так крепок ты и смел? Топ да топ. Едва ходить уразумел. В ползунках с прорвавшейся стопой… Растворился, словно не был, образ твой. Горизонт вставал колючими тисками. Мальчик, страшен жребий твой! Искали, Знать не ведали, как жаждою сомлев, Под палящими лучами землю ел. И нашли… лишь одежонку тут и там. Степь играла и шептала: «Не отдам». НИКОЛА УГОДНИК грозно Заклинаньем звучало в мозгу И неверьем смущало, Что написанное в строку Вдруг легко зазвучало! И пошло! И пошло по умам, Как волна по равнине, И все вспомнили, вспомнили там Об истерзанном сыне. Что истерзанный – вечного пусть! — Сна не ведает, страждет во прахе. Что всё тянется, тянется путь, В жутком пройденный страхе. Бьёт тихо в колокол, но всё с большим нарастанием ЮРОДИВЫЙ НИКОЛКА Мечется в окне на авансцене. Сквозь тучи луч не проскользнёт. Скупой рассвет похож на вечер. С ужасным стуком распахнёт Окно всё тот безумный ветер. И вместе с ним – внезапный гость, Тревожный лязг разбитой полоти: По мостовой стучала трость, И падал колокол напротив. И пробивался ярый крик, звонит телефон, сливаясь со звоном колокола Сопровождающий паденье. И только он земли достиг — Забвенье! Звучат одинокие безответные звонки телефона. Николка подползает к телефону и плачет. АГНЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ НИКОЛА УГОДНИК Звонил телефон. Прорывался сквозь бред и виденье. Звонил телефон. Словно за руку брал, теребя. А день наступал. И откуда-то выросли тени Государь поворачивает голову и оглядывается вокруг. Он вдруг их увидел. И видел как будто себя. Государь встаёт и смотрит на тени и на белый холм из савана. Николка пугается. Узнал… или что-то ему подсказало… ГОСУДАРЬ НИКОЛАЙ ВТОРОЙ Бесформенный холмик и длинная тень от окна Крестом, словно росчерк пера на конверте, упала, Отчётливо. Будто произнесена. Подходит к окну. НИКОЛКА Какие же двери открыл он, что ясно так видит? Иль снова виденья и бред – и конца ему нет? Но, нет. Не по чувству, иль разуму, нет, по наитью Скорее он понял воскресшие чудом каким-то и тени и свет. Юродивый и Государь легонько кружат окно, которое уже и как бы конверт. НИКОЛА УГОДНИК Но росчерк являл: «Сей был жизнью допущен ко смерти». Стоят все печати, все цифры, где нужно, стоят. ГОСУДАРЬ Но имя моё?.. Что там?! Что на конверте? НИКОЛКА Лишь цифры и даты, Лишь даты и цифры пестрят. ГОСУДАРЬ Ни званья, ни имени… Кто же я? Раб или воин? По косточкам – остов, По капелькам – кровь размели. Пригоршней земли, столь удобренной, Кем-нибудь нынче освоен… Ну, что ж? Кто бы ни был народа всея Земли: Слуга, иль помещик, Солдат, самодержец, крестьянин… НИКОЛА УГОДНИК Он взял за основу беспамятства – кем бы ни быть. И вспомнил нечаянно: «Часто, бывало, потянет — Любимое дело — рубить бы дрова и рубить. Государь подходит к плахе с топором и поленьям, берёт в руки топор. И вмиг набросала картину кисть воображенья. Он видит, как бьётся топор о живые поленья, Он чувствует сил молодящихся злую игру! Удар! – и пенёк улетает, как пыль на ветру… Но вместо полена Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/leka-nesterova/carskaya-poema-simfoniya/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.