Zомбоубежище

Zомбоубежище Лидия Григорьевна Ситникова О зомби и не только.Кошмары городских джунглей меркнут перед тёмными тайнами, хранящимися в закоулках наших душ. 1. Всего один человек – Кажется, я смогу вам помочь, – доброжелательно произнёс УС-2026. Мой желудок подскочил к горлу. – Бесплатная врачебная помощь положена трудоспособным гражданам, чья профессиональная деятельность направлена на улучшение качества жизни, – продолжал андроид, на "лице" которого застыла доброжелательная маска, – ориентирована на благо и процветание государства, а также… Я ждала, пропуская словесный поток мимо ушей – такие речи уже выучились наизусть. – Пожалуйста, заполните анкету на лицо, за которое подаёте заявку. А вот это уже что-то новенькое. Аккуратный палец робота подвинул мне тощую стопку бланков. Возраст. Род занятий. Заработная плата. Средний размер налога, уплачиваемого за год… Я закрыла глаза. Нет. Одно и то же… Дело даже не в том, что месячный доход Али меньше, чем стоит задница этого андроида. И не в том, что Аля – воспитательница. Дело в том, что Аля – бывшая воспитательница. Что ей шестьдесят пять. У неё рак. И чересчур накладно выйдет лечить человека, который больше ничего не сможет дать в обмен – «для блага и процветания»… Будь на месте Али я – весы, возможно, и качнулись бы в мою пользу. Я отодвинула пустые бланки и закрыла дверь с той стороны. *** Дома Аля лишь взглянула на меня – видимо, поняла всё по выражению лица. Я не могла сказать ей, что очередная попытка провалилась. Чтобы хоть чем-то заполнить тишину, ткнула в пульт мультивизора. – …удалось понизить уровень восприимчивости андроидов на одиннадцать процентов, – вещал диктор, нацепив приклеенную улыбку, – в более старых моделях, включая версии УС-2019 и УС-2020 точка один, этот показатель достиг двенадцати целых и трёх десятых процента… Таким образом, это позволит увеличить эффективность обработки обращений, в частности, улучшив критерии отсева тех заявок, которые не подкреплены объективной необходимостью, а базируются исключительно на эмоциональной составляющей… – Каждого десятого будут отфутболивать, и всё, – буркнула Аля. Я смотрела, как она с трудом поднимается и уходит к себе. Провернулась дверная ручка, щёлкнул замок. Понизить восприимчивость. Был фунт презрения – станет два? Взгляд упал на небрежно вскрытый пластиковый пакет с алым крестом на боку. Его прислали сразу же, как только я подала первую заявку. На пакете значилось имя Али. А внутри… В нос ударил запах фенола, возвращая меня в один из множества душных, пропитанных безнадёгой кабинетов. – И это называется помощью?! Этот "укол эвтаназии"?! – Вы получили пакет? – ровным тоном переспросил андроид. – Да вы что, издеваетесь?! Але нужен хороший врач, её можно спасти! Треть моего дохода уходит в Медикум – дайте нам шанс, мы его уже много раз оплатили! – Алия Бун-Малл. Шестьдесят пять лет. Рак третьей стадии. – Андроид на миг застыл, видимо, считывая данные с сервера, – всё верно? – Да. И она не безнадёжна – темпо-терапия… – Вы получили пакет? – не повышая голоса, УС-2016 в третий раз задал вопрос. – Да… – еле слышно шепнула я. Весь запал, вся злоба вдруг куда-то улетучились. – Хорошо. Благодарю за подтверждение. Позвольте вам сообщить, что, согласно протоколу за номером один восемь два пять дубль четыре, раздел три, подраздел гамма точка девять, по вашей заявке были предоставлены все возможные средства помощи, в соответствии с социальным статусом указанного в заявке лица, а также согласно действующей программе Рационализации. Все обязательства перед вами как заявителем, а также перед лицом, являющимся объектом запроса, выполнены. С этого момента ваше обращение считается обработанным и… – Но вы ничем не помогли! Ничем! – … заносится в архив. Аля. Она умирает. Моя сестра, мой Алёк… умрёт? – Желаю вам хорошего дня. *** Да, для всех знакомых мы давным-давно превратились в сестёр. Как знать – возможно, мы и правда были зачаты от спермы одного и того же мужчины. И яйцеклетки, выращенные в инкубаторе, принадлежали одной и той же женщине. Годами лежавшие в холоде и оплодотворённые с разницей в тридцать лет. Ирония, причуда случайного выбора. Но это объяснило бы нашу бесконечную тягу друг к другу. Аля не была моей сестрой. Она лишь воспитала меня, как воспитывали всех нас – с того момента, как покрытые кровью и слизью сморщенные комочки плоти покидали инкубатор. Многих она обучила, проложив путь во взрослую жизнь. Но только мне Аля подарила волшебство любви – таинство первого опыта и целый мир за сокровенной завесой. С того дня Аля перестала быть воспитательницей и стала для меня этим миром. Мультивизор продолжал бубнить, возвращая меня в реальность. Во рту снова стало горько, совсем как в тот день – от злобы и бессилия. Все невысказанные ругательства, вставшие комом в горле, запросились на язык. Я схватила пакет и швырнула его в стену. Канал сменился. – …достоинств, то здесь андроиды намного обходят служащих-людей. Их нельзя уговорить, нельзя подкупить. Вы можете разобрать андроида на части, но он будет продолжать настаивать на своём. Когда в муниципальных службах начали заменять клиент-менеджеров на андроидов, результат оказался ошеломляющим. Всего за год дефицит бюджета сократился на двадцать процентов – в первую очередь, за счёт снижения расходов на заведомо нерентабельные цели. – Вы имеете в виду расходы бюджета на обеспечение нетрудоспособных, пожилых и… – Этот вопрос проработан самым тщательным образом. Каждый гражданин имеет возможность претендовать на причитающиеся ему пособия. И этот процесс удалось ускорить и оптимизировать за счёт использования роботов. – Но ведь служащие-люди ещё остались? – Программа Рационализации пока не завершена, но более девяноста процентов бюрократического аппарата нижней ступени уже заменены андроидами. – А нет никаких способов переубедить робота-упрямца? – Никаких. Зашитые в ядро протоколы на программном уровне строго задают правила утверждения просьбы или отказа заявителю. Кроме того, в каждого андроида заложена огромная база знаний из большинства прикладных областей, вплоть до нюансов, не известных даже узким специалистам. И это делает каждого робота универсальным. База едина для всех моделей, она ежедневно обновляется, и, например, клерк-андроид всегда в курсе… Всегда… Я уставилась на расфуфыренного ведущего ток-шоу. Любой робот-клерк мог установить, что Аля не безнадёжна. Любой из десятков, что прошли передо мной, знал это. Но они прислали пакет. *** Девяносто процентов. Эта цифра билась в моей голове все последующие дни. Я спотыкалась об неё, как о пороги бесконечных кабинетов, за дверями которых неизменно оказывались стандартно-приветливые пластиковые лица. И лишь к концу недели я вышла на него. Сухонький старик в истёршейся вязаной кофте буркнул, не поднимая глаз от стола с бланками: – С заявками в соседний кабинет. Не услышав ожидаемого хлопанья двери, клерк оторвался от бумаг. Его водянисто-голубые глаза под набрякшими веками уставились на крашеную филёнку за моей спиной. – Я же сказал – в соседний… На стол, поверх его бумаг, легла моя папка. А на папку – увесистый свёрток. – В ваших силах спасти человека, – я опёрлась ладонями о стол, – просмотрите моё заявление. Это не отнимет много времени. – Да что вы себе… – Нужна только ваша подпись. Я дёрнула одну из завязок, и фольга на свёртке расползлась, шурша. Вынутый из сумки «барашек в бумажке» приземлился аккурат на коробку с витиеватой вязью «Courvoisier». – Я вас прошу. Редкие седые брови клерка поползли вверх. Громко сопя, старик раскрыл папку и углубился в заявление. Я продолжала стоять рядом со свободным стулом. Ремень сумки в руках стал противно мокрым. – Нет, – служащий отодвинул папку, – я не пойду на такое. Меня же первого и привлекут, если узнают, что подписал бумагу на лечение пожилого безнадёжного… – Моя сестра, – прошипела я, наклонившись, в его сморщенное, как курага, лицо, – не безнадёжна. Ей нужна терапия. Я уже не прошу бесплатного лечения. Мы будем платить – только дайте такую возможность. Дайте допуск! – Извините. Седые пушинки на висках клерка колыхались в такт отрицательным качаниям головы. – В любом случае, документы заверяет начальница, – будто в оправдание, забормотал он, – все через неё проходят – кабинет триста-бис, прямо по коридору. Высший уровень – гиноид УС-2026, класс "эм-эс-эс". Куда уж нам, человечкам… Его скрюченные пальцы перебирали бумаги, как ребёнок треплет букет осенних листьев. – Мы только подписи ставим, – говорил старик, – а её печать открывает все двери в Медикуме. Хотя, конечно, весь анализ заявок на нас, коли подписали – печать шлёпнет автоматом… Аля. Алька. Алечка… Воздух со свистом вышел сквозь мои сжатые зубы. – Они же выбросили мою сестру. Списали со счетов, не дав шанса, когда она стала не нужна. Знаете, каково это? Прожить всю жизнь на вторых ролях? Обеспечивать их, воспитывать детей для них… и быть выброшенным, как робот устаревшей модели! Кончик архаичной ручки задрожал в сухих пальцах клерка. – Они уже выбирают, кому и как из нас жить и когда умереть. Старик смотрел куда-то в сторону. Его угловатые плечи под заношенной кофтой искривила вечная сутулость. – Разве вы… Круглая бляха динамика, вмонтированного в столешницу, вдруг исторгла хриплый вопль. – Внимание работникам! Администрация доводит до вашего сведения следующие изменения, вступающие в силу с сегодняшнего дня. Плечи старика едва заметно вздрогнули. – В связи с принятым постановлением о повышении эффективности обработки поступающих от граждан заявок, право сотрудников, не являющихся андроидами либо гиноидами, а именно – относящихся к семейству гоминид, низшая классификация "человек", на подписание заявок и передачу их вышестоящему руководству для утверждения приостанавливается… Мои пальцы до боли стиснули сумку. Боже… Динамик разрывался. – В частности, новое положение запрещает роботам принимать документы с подписями таких служащих – все подписи автоматически аннулируются… Ровные строчки на бланке расплылись перед глазами. Неужели мы больше ничего не решаем?.. – Обновление прошивки роботов займёт время. Я подняла голову. Старик впервые смотрел мне в лицо – его выцветшие глаза глядели на меня поверх нетронутого конверта. – Бегите, – шепнул клерк, и его сухая рука ткнула подписанный бланк мне в ладонь, – возможно, вы ещё успеете. Кабинет триста-бис. 2. Zомбариум – Ну как они там? – я покосилась на Ника, только что вернувшегося из загона. – Ничего, – Ник пронес на вытянутой руке железную миску. Стенки миски были вымазаны чем-то серо-розовым, мерзким даже на вид. – Бродят. Есть просят. Как всегда, в общем. – Им там не темно? Не сыро? – Может, и сыро, – грязная миска с грохотом отправилась в рукомойник, – они ж разве скажут… *** Разводить зомби мы начали с месяц назад. Собственно говоря, дело это не совсем легальное, но, что закономерно, прибыльное. Хотя и хлопотное. – Все говорят – компьютерная графика, грим, костюмы-маски… Да это прошлый век! На кой нам маски, если тут, рядом – настоящие чудища! Бери и снимай, натуралочка, мм! – продавец причмокнул. – Киношники задорого берут, ну оно и понятно. Для демонстраций крупные заказы поступают. В массовку, опять же… Зомбарям-то платить не надо, страховки-договора – ни к чему. Никто не знает, что это. Но все знают, как на этом нажиться. Ушлый парниша-торговец споренько завернул нам пару подходящих зомбарей в спанбонд, прихватил для верности веревкой и, зыркая из-под бровей, закинул в наш пикап. – Свеженькие, не сомневайтесь, – подмигнул он, – вчера завезли только. Я брезгливо рассматривала вялую, с зеленым оттенком кисть, торчащую из пикапа. Кисть слабо шевелила пальцами. – Почему они такие смирные? – спросил Ник. – А вы думали? – торгаш ухмыльнулся, – боевичков насмотрелись? Если зомби, так обязательно злобные чудища, пиф-паф, мозги на блюдечке? Да они оружия боятся как огня. На съемках хрен заставишь бегать, если там стреляют! Прикиньте только, идет навстречу зомбак, весь такой из себя жуткий, а вы ему – бах! – и только пятки сверкают зомбиные. Смех один! А вот мозги действительно едят. Ничего не поделаешь. Затолкав кисть под спанбонд, торгаш кратко объяснил нам правила. Зомби испытывают серьезные проблемы с функционированием собственного мозга. Отсюда их вялость, бледность, утрата способности к речи и вообще потеря большинства когнитивных функций. К планированию и принятию решений не способны, двигаются медленно, нападений на людей не отмечалось. – Мозгами кормить не обязательно, – успокоил нас парниша, – а вот сырое мясо лопают за милую душу. Кости им давайте говяжьи, пусть грызут, у них зубы будь здоров. Не перекармливайте только, а то могут стать агрессивными. «Гремлинов» смотрели? Вот-вот. – А размножаются они как? – задала я мучивший меня вопрос. Продавец заметно посмурнел. – А вот этого никто пока не знает, – он мотнул головой в сторону пикапа, – вон тем не больше пары дней. Берете двух здоровых зомбарей, сажаете в загон и ждете. Рано или поздно появится третий. Причем сразу взрослый. Готовенький, так сказать, к дальнейшему размножению. Да, кстати, бывали случаи, когда размножались и одинокие особи. Был один – стало два. Как улитки. – Или грибы, – вслух подумала я. – Вот-вот, – обрадованно покивал продавец, – некоторые и впрямь считают, что они это… спорами размножаются. Да вы не парьтесь, – он махнул рукой, – кормите и ждите. Гарантирую сто процентов, потомство будет. *** Мы привезли их к себе, благо дом наш стоял на отшибе, и разгрузили в загон. То, что можно было счесть агрессией, зомби проявил пока лишь однажды. Я как раз вываливала в кормушку свежую порцию говяжьих ребер, когда смирно стоявший рядом зомбак вдруг схватил меня за руку. Его выцветшие глаза уставились сквозь меня. Ник, драивший стену рядом, рванулся к нам. Я запаниковала, но питомец так же неожиданно выпустил мою кисть и вдруг смачно чихнул. Ник поморщился, встряхивая рукой. – Гадость. – Будь здоров, – машинально пробормотала я, торопливо выбираясь из загона. С того момента я стала побаиваться наших зомбаков и старалась держаться подальше. От недостатка внимания или питательных веществ в говяжьих костях, но зомби стали бледнеть. Приятный цвет молодой брокколи на их коже сменился оттенком гнилушки. – Выгуливать их, что ли, – задумчиво сказал как-то Ник, – может, подзагорят чуток. – Витаминов им купи, – я фыркнула, – в аптеке для зомби. Ник покачал головой. Но витамины все же привез – правда, не для питомцев, а для нас. – Выглядишь не лучше зомби, – он цокнул языком, протягивая упаковку ярких пастилок. – Себя-то в зеркале давно видел? – усмехнулась я. Но я и впрямь себя неважно чувствовала. Питомцы оказались куда более требовательными к уходу, чем казалось, и я сбилась с ног, заготавливая им корм, прибирая в загоне, чистя миски, меняя воду в поилках… Недели пролетали, а зомби и не думали размножаться. *** Я жевала витамины и механически махала веником в загоне. День клонился к закату, а моя голова – к груди. Еще немножко… Домести вон тот уголок, и можно будет идти – домой, в тепло, на мягкую кровать… Кровать показалась какой-то неприятно жесткой. Она ткнулась мне в пятую точку, стукнула твердой колючей подстилкой в бок. Ник подложил шерстяное одеяло?.. Глаза закрывались. Я нащупала что-то теплое и прижала к себе. Спать… Ноздри пощекотал аромат свежей еды. Завтрак… Так пахнет завтрак. Склонившееся надо мной лицо показалось мутным и почему-то зеленым. – М-м… – промычала я. Чьи-то руки подсунули мне тарелку. Мясной бульон… Прекрасно. Очень вкусно. Бульон и на обед. И на ужин. Замечательно… Питательная еда. То, что нужно. Странно, но еду приносит не Ник, а какой-то мужчина. Лицо вроде знакомо, взгляд из-под бровей… Силы возвращаются. Уже можно вставать, ходить. Пол жесткий, зачем-то усыпан соломой. Еда. Много еды. Я поглощаю ее день за днем. Рядом постоянно какие-то люди. Двое. И Ник тоже рядом. Незнакомый заходит часто. Он добрый. Заботится. Однажды с ним пришел посторонний. Долго щупал меня. Заглядывал в рот. Зачем? На врача не похож… Завернули в мягкое. Повезут куда-то? Все-таки врач?.. Погрузили в машину. Едем. Трясет… Зато не холодно. Я завёрнута, лежу не шевелясь. Остановились. Я лежу. Мне тепло и спокойно… – Свеженькая, не сомневайтесь! – голос того, что нас кормил, над самым ухом. – Берите! – Сегодня только получил, – голос продолжает, – на ферме зомбари приплод дали. Мозгами кормить не обязательно, кидайте им говяжьи кости, бульоном поите. Меня ощупывают – прямо сквозь покрывало. Вяло шевелю пальцами. Мне все еще тепло, и я сыта. Много ли нужно для счастья?.. – Не перекармливайте только. – А размножаются они как? – уже другой голос. – А вот этого пока, увы, никто не знает… 3. Легенда о вендиго Я расскажу вам историю о том, как один человек повлиял на крушение города… Нет, не так. Я расскажу вам историю о том, как столкнулся с жутким явлением, которому место в комиксах ужастиков, а не в огромном мегаполисе. Нет, не так… Короче: я расскажу вам историю о том, как чуть не погиб. Было это не так давно, но город наш тогда еще стоял цел-невредим. А я работал на крупном заводе по производству барабанов для комбайнов. Помню, как будто вчера это случилось: с утра я, как обычно, выдвинулся на исполнение трудовой повинности… Ржавый, покрытый жирной маслянистой смазкой столб уже поднялся, и на его верхушке засияло электрическое «солнце». Донеслись заунывные песнопения – адепты приветствовали искусственное светило неизменным «Praise the Sun». Правда, вместо «praise» мне почему-то постоянно слышалось «brains», что, судя по застывшим лицам адептов, казалось уместным. Один из солнцепоклонников двинулся было ко мне, но я махнул рукой, отгоняя его, как назойливого дрона. Нет, увольте, поклоняться вашему мозгу в колбе я не собираюсь, пусть он хоть тысячей солнц сияет. Хватит с меня домашнего визора. Не успел я прогнать адепта, как с другой стороны подлетела юркая девица с кипой листовок в руках. – «Городской вестник»! – проорала она мне прямо в ухо, – самые смачные новости! Ошеломленный налетом, я не успел увернуться, и мне в руку ткнулся шершавый листок. – Десять единиц будет списано с вашего счета! – выкрикнула девица, удаляясь. Я, наконец, разглядел, что у нее на ногах вместо обуви – ролики. Наверное, чтобы улепетывать от таких, как я, и не получать по шее. Инновации, блин… Я бормотнул себе под нос нечто, что вслух произносить запрещалось, и развернул пасквиль. В половину передовицы рыжими красками сверкал «партнерский материал». По сути, та же реклама, только под новостным соусом. Металлизированный пигмент придавал ржавым буквам аляповатый блеск. «Новые улучшенные видеокамеры установлены на полях за городом! Теперь гражданам стало еще проще любоваться красотой цветущих лугов. А благодаря уникальной «фишке» – подключаемой системе аромаимитации – теперь можно еще и понюхать цветы, не выходя из дома! Система работает с любыми моделями домашних визоров. Стоимость нового гаджета – всего 999 кредитных единиц! Обратите внимание, баллончики с химкомпонентами приобретаются отдельно…» Я сморщился и перевернул лист. Ноги машинально двигались вперед – левой, правой, левой, правой… «Колонка службы безопасности и надзора: сводка новостей. Вчера, на одном из нижних уровней, группа жителей совершила «действие, упоминание о котором может способствовать разжиганию межнациональной розни». Виновные задержаны, ведется следствие. Приблизительно в то же время гражданин, проживающий на первом уровне, попытался совершить «действие, описание которого может нанести вред психике добропорядочных горожан». Гражданина удалось спасти…» Продравшись сквозь корявые описания, я матюкнулся – мысленно. Встроенный плейер продолжал рандомно подбирать композиции, транслируя в мою многострадальную слуховую кору. Левой, правой, левой, правой… До работы оставалось всего ничего, а времени было с запасом. «Происшествия одной строкой: разыскиваемый по заявлению жены гражданин с третьего уровня, наконец, найден. К сожалению, вернуть его к жизни не удалось. Служба безопасности и надзора напоминает: граждане, остерегайтесь сомнительных знакомств и неосторожных высказываний! Помните – ваша безопасность зависит только от вас!» Моя коленка вдруг с размаху въехала во что-то твердое, упершись в него и отказавшись продолжить движение. Я опустил газетенку и столкнулся взглядом с девицей. Она сидела на скамейке и держала в руках такой же номер «Вестника», раскрытый на той же странице. А мое колено упиралось в ее ногу, обтянутую черным чулком. – Блин, – я поморгал, возвращаясь в реальность, – извини, а. Зачитался. – Ничего… – пробормотала девица, – я вот… тоже. И снова уткнулась взглядом в листок. – Твой знакомый? – кивнул я на заметку. – Н-нет, – испугалась она. Я удивился – с чего бы ей нервничать? – Я о нем и не слышала даже, – лепетала девчонка. А вот это явное вранье. Историю «гражданина с третьего» знал весь мегаполис. Уважаемый, солидный господин, годовой доход – с бюджет крохотной страны, жена, сын, апартаменты на последнем уровне – выше только Башни… И вдруг пропал. Служба безопасности честно отработала все версии – несчастный случай, «действия, описание которых может негативно повлиять на моральные устои и нравственность мужского населения», действия злоумышленников с «целью, описание которой может повлечь за собой стремление населения к незаконному, но легкому обогащению»… Ничего. И тут вот нашелся. Увы, уже мертвым. – На работу идешь? – я счел за благо сменить тему. – С работы. Я… в ночь. – Бывает, – кивнул я, присматриваясь к девице. А она ничего вроде. Смахивает на школьницу – длинные тонкие ножки, щуплая фигурка подростка. Волосы густые, рыжие – целая грива. – Я Корн, – присаживаясь рядом с девицей, назвался я. – А ты?.. – Фира. – Фира… – я будто попробовал имя на вкус. – Фира-Фира, из какого ты эфира? Девица улыбнулась, на бледное лицо вернулись краски. – Слушай, – я чувствовал к ней необъяснимую симпатию, – а давай вечером я тебя чем-нибудь угощу? – Даже не знаю… – Фира помялась. Но меня ее скромность распалила еще больше – сейчас такое днем с огнем не сыщешь, все девки как на подбор, сами на шею вешаются, а эта… – Мне на работу сейчас надо. Я буду тебя вечером ждать в «Пончо пабе», идет? В шесть. – Идет, – она снова улыбнулась, но как-то нерешительно. – Телефончик запиши, – я продиктовал ей номер, и она послушно ввела цифры в огромный лопатообразный смартфон флагманской модели. В ее тощей лапке он смотрелся инородным предметом. – И свой давай, – на этот раз я посеменил пальцами по сенсорной клавиатуре своего «дольфона». – Все, записал, – я поднялся, – до вечера, Фира. – Пока, – она махнула мне рукой. Конечно, одним походом в паб мы не ограничились. «Скромница» Фира оказалась совсем не прочь, а вытворяла такое, что меня чуть удар не хватил. Позже, однако, выяснилось, откуда у нее такие познания в области мужской анатомии. Фира была «ночной бабочкой». Об этом, трогательно краснея, она поведала мне сама – и замерла, будто ожидая, что я наброшусь на нее с кулаками. Вот чудная. Зачем мне лупить такое сокровище? Тот факт, что Фира – шлюха, задевал меня меньше всего. Моя предыдущая пассия, хоть шлюхой и не была, по сути оставалась такой же платной девкой, а мужиков у нее перебывало больше, чем у Фиры – по крайней мере, если подсчитать тех, о которых я знал. Я отвозил ее в бордель вечером и забирал по утрам. Меня не волновало, с кем она спит – так же, как ее не волновали детали барабанов, которые я собирал. Она спит – я собираю детали. Работа есть работа. «Ночные бабочки» в нашем городе уважением не пользовались, но и не были запрещены. В те золотые времена расцвета мегаполиса на каждом уровне насчитывалось по два-три десятка зарегистрированных борделей. Любой желающий мог прийти и… Ну, забота об удовлетворении потребностей – превыше всего. Очистите мысли свои, господа, от бренных побуждений, и вперед, к трудовым подвигам. И Praise the Sun… Фира переселилась ко мне не сразу. Сначала мы просто встречались несколько раз в неделю, но однажды я заехал за ней и застал мою кралю в слезах. – Ты чего? – перепугался я, глядя, как она размазывает по щекам черные потеки. Вместо ответа Фира протянула мне листок «Городского вестника». С разворота щерилась «Колонка службы безопасности и надзора». Если перевести на человеческий язык – еще один труп. Снова третий уровень, снова заоблачные доходы, семья, дети, успешный горожанин, уважаемый член… – Тебе-то что? – не понял я, складывая листок. Фира снова залилась слезами но, наконец, призналась. Все оказалось проще простого. Оба погибших были клиентами «Полуночника» – борделя, где трудилась моя краля. Но, если первого нашли где-то на верхних уровнях, то второй умер буквально в двух метрах от заведения. – Сегодня узнала, – всхлипывала Фира, – официальная версия – сердечный приступ, хозяева дело замяли, закрываться никому не хочется… Я прекрасно ее понимал. Успешные и уважаемые не ходят по борделям. Даже по таким, вход в которые замаскирован под дверь в кабинет стоматолога, а клиенты никогда не видят друг друга. «Полуночник» располагался в круглосуточном бизнес-центре, переполненном кабинетами частнопрактикующих врачей. Ничего удивительного, если часа этак в два ночи толстосуму вдруг срочно понадобится помощь зубника… – Для них специальный выход есть, – поясняла мне Фира современные тонкости древней профессии, – выводит через все здание в соседний квартал. И вот там его и… А я этим выходом тоже пользуюсь, девчонки брезгуют, хожу одна я… Фира стыдилась своей работы – это я прекрасно знал, но переубеждать ее не пытался. А на причуды богатеев мне было наплевать. Кое-как я успокоил ее, но внутри зародилось смутное беспокойство. И не зря. Следующий «красавчик» скончался через пару дней. Лихач-мотоциклист на байке без номеров. Изломанное тело опознала жена… Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/lidiya-grigorevna-sitnikova/zomboubezhische/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.