Бес в ребро, или Бешеный ёжик в мужских трусах

Бес в ребро, или Бешеный ёжик в мужских трусах Алексей Петрович Морозов Ему 60, любовнице – 30: седина в бороду – бес в ребро… Он случайно съедает отравленный торт, приготовленный любовницей для его жены, и, умерев, становится в качестве души своего бездыханного тела свидетелем разговора между женой и любовницей, пришедшими в морг в надежде, что он всего лишь в коме. Души его соседей-покойников язвительно комментируют происходящее в морге. Он взывает о помощи к Богу, и Бог является на его зов, помогая ему осознать, как он был неправ, изменяя жене. И он просит Бога оживить его, обещая ему быть верным искренне любящей его женщине… Алексей Морозов Бес в ребро, или Бешеный ёжик в мужских трусах Вступление Кому не известна поговорка «седина в бороду – бес в ребро»? Пожалуй, только малым детям, которые, хоть их первая любовь нередко случается уже в детском садике, не только о какой-то странной седине в бороде, но и о самой бороде, как признаке совсем древней старости, ещё даже и не задумываются. Поговорка известна практически поголовно всему взрослому населению. Только её актуальность этому самому населению по-настоящему становится понятна лишь тогда, когда «бес уже в ребре», и последствия этого, как снежный ком, превращающийся в итоге в неудержимую лавину, почему-то уж очень быстро вырастают из неуверенной и лёгкой ревности в развод и разрушение семьи… А между тем, если заранее задуматься, почему нередко случается «бес в ребре», когда «седина в бороде», то, может, не придётся расстаться с тем, кого любишь, чтобы вступить в скоропалительный союз с тем, в чьём ребре уже давно дремлет «бес», который просто, как выразился один из героев этой повести, пока терпит… Может, стоит понять, почему этот «бес» слишком часто «просыпается»? Да-да, часто, иначе не появилась бы поговорка «седина в бороду – бес в ребро». Поговорки ведь рождаются только тогда, когда в связи с очень уж заметной значимостью какого-то явления, людям вдруг хочется кратко и точно выразить его суть. И кто станет утверждать, что народ хоть один раз хоть чему-нибудь дал неверную характеристику? Вряд ли кто рискнёт: поговорки прошли проверку временем… Наверное, история, случившаяся в нашей комедийной по жанру, но серьёзной по сути повести, поможет кому-то обо всём этом трезво поразмышлять и, возможно, впервые для себя вдруг обнаружить, что любовь и ревность не обязательно исключают друг друга, а главное – понять, что ревность может быть побеждена только любовью… Часть I Глава 1 Был поздний вечер. В просторном холле большого двухэтажного особняка собрались все обитатели дома. Глава семейства Олег Павлович удобно расположился в кресле, чтобы почитать очередную книгу из множества тех, что стояли в нескольких книжных шкафах и ещё не были им прочитаны. Он всегда, сколько себя помнит, очень любил читать, и любую свободную минуту использовал в первую очередь для чтения. Но его личная библиотека была столь обширной, что только теперь, когда из-за ставших одолевать его, к счастью, пока ещё не очень серьёзных болячек и разных недугов пришлось перестать работать, он с удовольствием принялся за не раскрывавшиеся им доселе книги. Дмитрий, сын Олега Павловича, складывал в небольшой чемоданчик, лежащий на диване, свои вещи: сорочку, галстук, предметы гигиены, бритву. Анна, жена Дмитрия, с беспокойным видом ходила вперёд-назад по комнате, периодически поглядывая на сборы мужа. – Дима, ну что ж это за работа у тебя такая? – Анне с трудом удавалось скрывать охватившее её волнение. – Только приедешь из одной командировки, тут же убываешь в следующую!.. Ночуешь только дома… Ты же владелец большой сети хозяйственных магазинов, в каждом из которых есть директор. Тебе-то зачем туда соваться? Да ещё и так часто! Разве директора не справляются со своей работой? – Анечка, ну ты пойми, у меня тридцать магазинов! И разбросаны они по всей области! Нужен постоянный контроль… Анна нетерпеливо прервала объяснения мужа, даже не взглянувшего на неё и продолжавшего неспешно собираться в дорогу: – Но директора ж для этого есть! А плохо работают – повыгоняй, возьми вместо них тех, кого не надо будет проверять каждый день! – Ага – не проверять! – усмехнулся Дмитрий. – В наше время за всеми надо следить! Чуть отвернулся – уже что-то украли! Чуть проморгал – товар не тот закупили! Олег Павлович оторвался от чтения, иронично посмотрел на Дмитрия: – Сынок, ты плохой руководитель. Или… – Что – или, папа? – нервно среагировал Дмитрий. – Да так… Ничего… Думаю вслух… – попытка ответить равнодушно не удалась, Дмитрий заметил горечь в словах отца. – Нет, ну ты думай поконкретней, пожалуйста, – повернулся к отцу Дмитрий, – а то это похоже на какой-то намёк… – Да какой намёк… – вздохнул Олег Павлович. – Ты знаешь, я человек, далёкий от дипломатии: что думаю, то прямо в лоб и врежу, не взирая, как говорят, на лица… Дмитрий с заметным удовлетворением возобновил сборы: – Ну что ж, хорошо. – Что не намёк – хорошо… – усмехнулся Олег Павлович, подумал мгновение и язвительно добавил, – а что руководитель хреновый – семечки… – Пап, ну что ты, в самом деле! Я не хреновый! – с почти детской обидой откликнулся Дмитрий. – А какой же? – Да ты посмотри, как я пашу! Мало кто из предпринимателей так же детально вникает в работу своих подчинённых, как я! Олег Павлович изучающее посмотрел на сына: – Дима, а скажи мне, почему ты стал так, как ты говоришь, во всё детально вникать только в последний год? Ведь твоя сеть создана, кстати, при моей активной, ели не определяющей, помощи, пятнадцать лет назад? Так? – Ну так. И что из этого? – А то, что четырнадцать лет ты откровенно бил баклуши, непрерывно путешествовал с Аней по всему миру, чуть не каждый день посещал с ней театры, концерты, а всеми делами управлял, и надо сказать, очень успешно, твой генеральный директор… Я уже даже стал опасаться, что ты просто развратишься безделицей, и вдруг – непрерывные командировки, через сутки после прибытия из предыдущей! Сутки дома, и снова – в командировку!.. Ты год уже не был с Аней в театре! Дмитрий неожиданно неуверенно стал оправдываться, размышляя во время коротких пауз о чём-то, что его явно тревожит: – Не до театров мне… Тут вся жизнь – театр… Шекспир-то как в воду глядел! Кругом – один театр! И актёров – тьма… Анна, присевшая на время разговора отца с сыном на край дивана, с надеждой оживилась: – Димочка, так, может, давай лучше сходим?.. Как раньше… В театр… Ну их, эти командировки… Дмитрий на мгновение замер над ещё не собранным чемоданом: – Да может, и ну их… Не знаю… Поезжу пока… А там жизнь покажет… – Димочка, а ты меня любишь?.. – осторожно спросила Анна. Дмитрий, продолжая разыскивать необходимые для командировки вещи в шкафах, с удивлением хмыкнул: – Хм, странный вопрос. – Ну почему – странный? Ты давно не говорил мне, что любишь меня… Целый год уже… – А что, обязательно надо об этом говорить? Разве и так не ясно?.. – Ну… раньше я слышала от тебя ласковые слова каждый день… И чувствовала себя любимой… – А сейчас не чувствуешь?.. – встревожился Дмитрий. – Ты пойми, Димочка, женщине нужны слова… – смутилась Анна. – Какие-такие ещё слова? Разве того, что я делаю для тебя, мало? – Дурачком прикидывается… – опять оторвался от книги Олег Павлович. – Мужчина любит глазами, а женщина – ушами. Слыхал?.. – Так я ж – не только глазами!.. – засмеялся Дмитрий. Лукаво посмотрел на Анну. – Или не справляюсь?.. – Да нет, почему же… – вконец смутилась она. – Я не понял: да или нет?.. – настойчиво-игриво повторил свой вопрос Дмитрий. – Ну да, да… – Анна стыдливо отвернулась. – А слова он бережёт для командировок… – ехидно съязвил Олег Павлович. – А то и туда и сюда словарного запаса не хватит… – Пап, я вот не понимаю, ты всё время на что-то намекаешь, что ли?.. – в голосе Дмитрия зазвучало раздражение. – Говорю же – дурачком прикидывается… Всё ты понимаешь… – Пап, ты осознаёшь, что сейчас ты напрямую обвинил меня в том, что у меня есть любовница?!.. – Да? Странное заявление… Даже и не думал… Я ведь имел в виду, что ты сотрудникам своим в любви изъясняешься практически непрерывно… Командировки-то длинные… Сколько слов требуется… А дома уже, без тавтологии чтоб… помалкиваешь… Ирония отца задела самолюбие Дмитрия: – Нет, папа, давай уж поставим все точки на и! Если в чём подозреваешь меня, скажи прямо! К чему тут эзопов язык? Мы же мужчины… – Мы-то мужчины… – вздохнул Олег Павлович. – А в любви нуждается женщина… – подумав секунду, умиротворяюще посмотрел на сына. – Ну ладно, сынок, не переживай, я пошутил. Ты же знаешь, я люблю подколоть, дай только повод… – А я дал?.. – Ну… эти длительные и частые командировки… Ну как тут не ковырнуть?.. Мужики ведь любят друг друга пошпенять ради смеха, даже и без повода… И я люблю, ты же знаешь… – Правда, пошутил?.. – неуверенно спросил Дмитрий. – Ну конечно, Дима! Не волнуйся. Просто я увлёкся маленько шутками… Никто даже и не сомневается в твоей любви к Анечке. Хотя слова твои о любви действительно в последний год куда-то испарились… Поэтому Аня и стала допытываться, любишь ли ты её по-прежнему… – А-а, ну ладно… А то я уже подумал… – Индюк тоже думал… – в глазах отца скользнула какая-то, невысказанная вслух, мысль. Дмитрий, уже занятый размышлениями о чём-то другом, рассеяно откликнулся: – Что – индюк?.. – Да это я опять неумно пошутил… – серьёзно посмотрел на сына Олег Павлович. – Вот всё время ты шутишь, папа, – усмехнулся сын. – Устрой хоть на день перекур… – Так ведь старый я уже… А старость – не радость, говорят… Вот и сделал я едва ли не последней своей радостью шутки… Пошутишь вот так – и сразу хоть какая-то радость на душе… Дмитрий взял с дивана собранный уже чемодан, в его голосе вновь появилась привычная всем решительность: – Ну всё, пора! Я поехал. Не скучайте тут без меня. И не ругайте меня сильно… Поцеловав жену и отца, он быстро вышел из дома, не дожидаясь пока жена закроет за ним дверь. – Что же мне делать, Олег Павлович?.. Ведь мне уже пятьдесят пять… – Анна продолжала, как завороженная, смотреть на дверь, за которой только скрылся её муж. – Кому я нужна?.. – А ему шестьдесят, – усмехнулся Олег Павлович. – И ты думаешь, он кому-то нужен?.. – Значит, две старые клячи не разбредутся?.. – невесело улыбнулась Анна. – Ну какие же вы старые? – удивился Олег Павлович. – Мне вон уже восемьдесят, а в душе – восемнадцать!.. – он посмотрел на смеющуюся Анну и тут же смутился. – Ну пусть не восемнадцать… Пусть даже семьдесят восемь, всё равно я молодой!.. Болячки вот только что-то насели… А так я бы ещё и работал! – Так, значит, думаете, надо терпеть?.. – Надо, Анечка, надо… Вся наша жизнь – одно сплошное терпение. Нетерпеливые всегда плохо кончают… – Но ведь ясно же – у него любовница. И явно молодая… – Конечно, молодая! – уверенно подтвердил Олег Павлович. – За это могу поручиться! – Вы что, знаете, кто у него?.. – с настороженным удивлением взглянула на Олега Павловича Анна. – Да нет, не знаю. Но я знаю мужчин… – Что – все такие?.. – Почти… Поэтому, Анечка, не уходи от него. Или одна останешься, или обменяешь шило на мыло… – Ну что ж вы, мужики, такие гуляки!.. – с отчаянием терпящего бедствие воскликнула Анна. – Ну, положим, и женщины бывают… Но мужики… Понимаешь, Анечка, когда мужчина переваливает за пятьдесят, он вдруг начинает понимать, что золотые-то годы уходят, и уходят безвозвратно… – Они у всех уходят, у женщин – тоже… – Но мужик – самец, Анечка! Ох какой самец! – А женщина – самка. Однако… – осторожно возразила Анна. – Вот-вот – однако!.. Разве женский гормон можно сравнить с мужским! Едва одну из трёх защекочет до потери разума… А вот мужской!.. – А мужской что, другой? – Да это практически бешеный ёжик, который тебе засунули в трусы! – рассмеялся Олег Павлович. – Кошмар… И что, так у всех?.. – Ну… говорю же, почти!.. – Но я знаю немало мужчин, не изменяющих своим жёнам! – убеждённо возразила Анна. – Терпят… – спокойно парировал Олег Павлович. – Ой какой ужас… Так вы все, выходит, бешеные ёжики… Сумасшедшие просто… – Да нет, вполне нормальные… Это норма для мужчины. А после пятидесяти даже у самых терпеливых наступает обострение… – Как у мартовских котов?.. – Просто когда твой муж смотрит на молодую, он видит в ней тебя, ту самую юную девушку, в которую он когда-то безумно влюбился. А сейчас ты пенсионерка… и фигура уже, как бы это сказать, чтоб не обидеть… А ему вновь хочется испытать те ещё молодые чувства, с молодой… – Значит, правду говорят, седина в бороду – бес в ребро?.. – Правду… Но он любит тебя. Можешь быть уверена. – А вы-то почему так думаете? Читаете его мысли? – Так по себе знаю. Гулял как ветер в поле, направо и налево! В основном – налево… А любил только её… мою единственную и незабвенную… – Всё ещё не забудете её?.. – Да разве можно забыть любовь?.. Пять лет уже, как скончалась, а кажется, пять минут назад ушла в магазин за хлебом и вот-вот вернётся… Да, Анечка, мужчина, по крайней мере, в душе, половой разбойник, это факт, но и любить никто на этой планете не может так, как любит мужчина… – Умеете вы успокаивать, Олег Павлович… – Это потому, что я правду говорю. И ты это чувствуешь… Так что, жди Анечка. Терпеливо жди. Сейчас у него бес в ребре. Поверь, это ненадолго. – Думаете, перебесится? – Уверен. И любить ещё будет тебя так, как и в молодые-то годы не любил… – Значит, всё-таки терпеть… – вздохнула Анна. – Терпеть, Анечка, терпеть и ждать… – А он снова убежит к молодой… – Ну что ж, значит, снова надо ждать… Такова доля женщины, которая не хочет потерять свою любовь… Глава 2 В большом новом доме Любаши тоже все были в сборе: сама Любаша и её мама Ольга Ивановна. Был уже поздний вечер, практически наступала ночь. Ольга Ивановна, сидя за столом, что-то вязала спицами. Любаша лежала на диване на спине, подложив под голову руку, и о чём-то сосредоточенно думала. – Что-то задерживается твой суженый-ряженый, – обернулась в сторону Любаши Ольга Ивановна, – может, случилось что? Не дай бог, авария какая… – Типун тебе на язык, мама! Как я буду дальше жить, если с ним что?.. Ольга Ивановна, выдержав небольшую паузу, неуверенно спросила: – Любаша, а почему бы тебе не пойти на работу?.. Любаша быстро приподнялась на локте, с удивлением округлила глаза: – Что-что? На работу? Я не ослышалась? – На работу, доченька, на работу. Любаша, хмыкнув, вновь откинулась на спину, недовольно прошипела: – Я что, похожа на идиотку?.. – повышая голос, постепенно возбудила сама себя до состояния возмущения. – Он завалил меня деньгами, у меня на счёте миллионы! Он подарил нам с тобой этот шикарный дом! Да он на руках меня носит!.. Так на черта же мне работа! Какой от неё прок! Ольга Ивановна ехидно посмотрела на дочь: – Говорят, из обезьяны человек получился… – Я не обезьяна, мама! – грубо перебила Любаша. – Так станешь… – тут же отбила атаку дочери Ольга Ивановна. – Говорят, если долго бездельничать, хвост может вырасти… Шерсть, опять же… Любаша поднялась, свесила ноги с дивана: – Говорят, говорят! Поменьше слушай, что говорят! Смотри лучше, как люди живут! – встала с дивана, начала медленно прохаживаться по комнате, назидательно и уверенно возражая матери. – Вот кем я была до встречи с Димой, а? Рядовым бухгалтером! И жили мы с тобой вдвоём в одной комнате в зачуханном бараке, где одна кухня на пять семей и крысы бегают прямо по коридору!.. – скривилась с таким отвращением, словно столкнулась нос к носу с крысой. – Фу! До сих пор на рвоту тянет, как этот крысятник вспомню!.. А тут ещё и ты больная, на пенсии… А с моей зарплатой мы купили бы нормальное жильё лет через сто, да и то, если не пить, не есть, а только копить!.. А теперь! – обвела руками всё вокруг. – Посмотри, какие хоромы! Какая мебель! Дорогой автомобиль! Одежда из бутиков! Да я и мечтать не смела об этом, сидючи в обнимку с калькулятором! – ехидно фыркнула. – Дебет-кредит, дебет-кредит!.. Чужие дебеты и кредиты считаю, а у самой в карманах – котёнку на ужин!.. – вновь легла на диван, заложила под голову руку. – Слава богу, год назад поумнела наконец-то, вспомнила, что природа меня не обделила красотой… – Красота, явление временное, Любаша… – вздохнув, о чём-то задумалась на мгновение Ольга Ивановна. – Ой какое временное! Я ведь тоже была когда-то красивой… Но как быстро всё пролетело… А тебе уже тридцать… Любаша вновь приподнялась на локте: – Вот поэтому я и заторопилась! И как видишь, правильно сделала. – Но он же бросит тебя… – в голосе матери звучала тревога. – Шестьдесят лет… Возраст полового бешенства у мужиков… – Так это только повышает мои шансы! – веселее рассмеялась дочь. – Ну да, потянуло старичка на свеженькое… Но семья-то тут при чём?.. – упорно стояла но своём мать. – Ну как – при чём? Он должен жениться на мне. Обещал. – Ага, год назад… Запомни, если мужчина год не исполняет обещание, то не выполнит его уже никогда… – Значит, надо успеть выжать из него всё что возможно, а потом уж пусть бросает… – Ты стала циничной и жестокой, доченька… – Зато мы теперь не в бараке! – Ох, не знаю, доченька, не знаю… В бараке бывает лучше, чем во дворце… Зазвучал дверной звонок. Любаша вскочила, быстро побежала к двери и открыла её. Вошёл Дмитрий с чемоданчиком в руке, поставил его на пол. Некоторое время Ольга Ивановна, вздыхая и с очевидным неодобрением покачивая головой, наблюдала как Дмитрий и Любаша прямо у входа бурно целуются и обнимаются, затем отвернулась и продолжила своё вязание. Наконец, нацеловавшись и наобнимавшись, Дмитрий и Любаша направились к Ольге Ивановне. Дмитрий поцеловал Ольгу Ивановну в щёчку и вежливо, но игриво поприветствовал её: – Здравствуйте, дорогая тёща! – Свидетельство о браке предъявишь – буду тёщей… – недовольно съехидничала Ольга Ивановна. – Ох, Ольга Ивановна, какой же вы консерватор! Любовь, Ольга Ивановна, в свидетельствах не нуждается! – Так смотря какая любовь… Иная только со свидетельством… Дмитрий и Любаша, никак не среагировав на очередной язвительный пассаж Ольги Ивановны, вновь начали обниматься и целоваться. Ольга Ивановна встала, и, оставив вязание на столе, медленно пошла из холла в свою комнату, на ходу недовольно бурча: – Телячья нежность… Дмитрий, расслышав только часть сказанного, оторвался на секунду от Любаши: – Что – телячье? – Да вот думаю, телячью отбивную тебе, что ли, сделать?.. – не оборачиваясь, на ходу отозвалась Ольга Ивановна. – Ага, только рёбра не отбейте… Ольга Ивановна, ничего не сказав в ответ, зашла в свою комнату. Любаша взяла Дмитрия за руку и повела его к дивану, всматриваясь в него влюблёнными глазами, усадила его рядом с собой: – А ты не жалуешь мою маму, Димочка… – С чего ты взяла? Любаша попыталась смягчить неприятную тему: – Ну… эти пикировки… Вроде и шутя, но как-то всё-таки зло… – Просто ей не следовало бы указывать, когда мне идти под венец… – Но ведь интересно же… – Кому? – Нам обеим. Прежде всего, мне… – Ну тебе – ладно, а она-то тут при чём? – Так мама же. Болеет за меня… – Пусть на стадион идёт болеть, а тут не хоккей! Любаша, закрыв лицо ладонями, вдруг заплакала: – Значит, ты никогда на мне не женишься… – Ну почему же – никогда? Скоро… Очень даже скоро… – Год уже повторяешь – скоро, скоро, скоро… Мама говорит, если мужчина не сделал обещанное за год, то уже не сделает никогда… – Опять мама! Я же не маму твою люблю, а тебя! – Любишь меня – должен любить и маму! – Ну как её любить! Она же вежливая язва! – Ну тогда у нас с тобой ничего не получится… – обиженно и с тенью угрозы ответила Любаша. – Ну что ж, значит, не получится… – смиренно согласился Дмитрий. – Нет-нет, Димочка! – испугалась девушка. – Я пошутила! Конечно же, получится! Вот как приедешь домой, так прямо с порога и скажешь жене, что разводишься! Ведь скажешь же?.. – Ну-у… – неуверенно протянул Дмитрий, – не знаю… – А кто же знает, Димочка, а?.. – Любаша с надеждой и укором продолжила настаивать на своём. – Сколько мне ещё ждать?.. – Я думал, у нас любовь, – недовольно поморщился Дмитрий, – а оказывается, вокзал ожидания… – Нет, я, конечно же, тебя люблю, Димочка! Очень люблю! Но… – Ну что – но? Что – но? Девушка заплакала: – Димочка, мне уже тридцать лет, и я хочу ребёночка… – Ну давай смастерим! Долго, что ли? – И я буду матерью-одиночкой, да?.. – Почему одиночкой? Я же регулярно приезжаю! И у тебя я, кстати, провожу больше времени, чем дома! У тебя два-три дня, а дома – день, даже, точнее – ночь! Любаша, закрыв руками лицо и всхлипывая, как заведённая, сбивчиво и прерывисто стала повторять: – Дома… дома… значит, дом там… А тут что?.. Да-а-а… Дома, видишь ли, только ночь… только ночь… ночь… – спохватилась, впилась глазами в Дмитрия. – Послушай, Димочка, а что ты делаешь ночью с женой, а?.. – Ну-у… как… что?.. – неуверенность и смущение Дмитрия Любаша разглядела без труда. Она вскочила и стала метаться по комнате, со злостью взмахивая руками: – Та-а-к!.. Значит, и со мной, и с ней, да?!.. – Ну ты пойми, Любаша… – попытался оправдаться Дмитрий. – Ничего не хочу понимать! – с возмущением перебила Любаша. – Половой маньяк! Развратник! – резко остановилась, с интересом и пристально посмотрела на Дмитрия. – И так вот весь год, да?!.. Дмитрий растерянно развёл руками: – Ну-у… – О боже! За кого я замуж собиралась! – Ну не хочешь – не надо… – спокойно ответил Дмитрий. – Нет, Димочка, я хочу. Очень хочу! – мгновенно успокоилась Любаша. – Но… разве так можно, а?.. – А как можно ещё?.. Мы прожили с ней тридцать пять лет. Понимаешь? Тридцать пять! Причём в любви и согласии!.. Я, кстати, с самого начала предупреждал тебя, что всегда любил её… – И сейчас любишь?.. – Ой, Любаша, ну что ты мне сегодня, ни с того ни с сего, прямо-таки суд Линча устроила? Я, что ли, заслужил это? Повторяю, я буквально обо всём предупреждал тебя ещё год назад! А теперь ты вдруг… – Просто я хочу, чтоб мы наконец поженились… Но если ты её всё ещё любишь… – Ой не знаю… не знаю… Запутался… И ты знаешь, я в последнее время всё больше и больше понимаю, что всё-таки люблю её… Но и тебя я люблю тоже! И мне кажется, что тебя я люблю больше, чем её… – Дмитрий на секунду задумался и вдруг с шутливым блеском в глазах оживился. – Слушай, а давай все вместе примем ислам, а?! И вы обе будете моими жёнами!.. – Ну да, при твоих половых способностях… Почему бы и нет?.. – Не язви, Любаша… Мне и так тяжело… – А мне-то как тяжело… – с огорчением отозвалась Любаша. – Вся эта неопределённость… целый год… Надо бы уже решить проблему… Как ты думаешь, Димочка, надо?.. – Да надо… Но я не знаю, как… – Но тогда у нас получается неофициальный ислам… – криво усмехнулась Любаша. – Получается… – невесело подтвердил Дмитрий, но, подумав несколько секунд, вдруг оживился и с интересом посмотрел на Любашу. – Любаша, а скажи мне, вот если я вдруг умру, что ты будешь делать?.. – Что за мысли загробные какие-то? Ты что, собрался умирать?.. – Нет, конечно, но всё же хочу знать, что ты будешь делать, когда я умру… – Да брось ты! Мне не нравится эта кладбищенская тема! Ты не умрёшь! – Ну речь даже не о внезапной смерти, хотя и она возможна… – испытующе посмотрел он на Любашу. – Мне, между прочим, уже шестьдесят… А тебе – тридцать… Ты в два раза моложе… – Ну и что, – игриво отозвалась Любаша, – тебе, что ли, плохо, что я такая молодая?.. – Да нет, не плохо… пока… – Ты что же, Димочка, разлюбил меня, что ли? Что это «пока» означает?.. Что любовь наша временная? Так? – Всё в этой жизни временное… Сама жизнь даже… – тихо отозвался Дмитрий. – Да что это с тобой, Димочка! – встревожилась девушка. – Ты уже все уши мне прожужжал разговорами о своей смерти! Заболел, что ли?.. – Нет, просто мужики умирают гораздо раньше, чем женщины… Намного раньше… Сейчас мужчина сколько у нас живёт в среднем? – Не помню. Продолжая думать о чём своём, Дмитрий неспешно стал размышлять вслух: – А я помню… Шестьдесят четыре года… А мне уже шестьдесят… Получается, я уже в зоне плей-офф… – в его голосе обозначилась лёгкая ирония. – Скоро объявят посадку на мой рейс… на вылет… Вот мне и интересно, что ты будешь делать, когда я улечу к праотцам… – Интересно ему… – недовольно хмыкнула Любаша. – Если интересно, написал бы завещание… – А при чём тут завещание? – с удивлением откликнулся Дмитрий. – Ну как – при чём? Со спокойной душой сел бы на рейс до погоста… А по прибытии доложил бы предкам, что любимую женщину оставил нажитой капитал стеречь… – А Анне что стеречь?.. – голос Дмитрия неожиданно, возможно, и для него самого, зазвучал довольно резко. – Нищету?.. – Ну ты же говорил, что разведёшься с ней! Что мы поженимся! – Любаша уже не скрывала охватившего её раздражения. Дмитрий заметно сник, с мгновенно потускневшими глазами, запинаясь, стал говорить так, будто обращался не к Любаше, а к самому себе: – Ну поженимся… Ну напишу завещание… Только, сдаётся мне, после этого я тебе уже буду не нужен… И горевать по моей кончине ты не станешь… – усмехнувшись, он вдруг стал декламировать стихи. – Не верь слезам Вдовы нестарой: Младым годам Быть может карой Лишь бег времён!.. Коварен оный, – Взойдя на трон, Уходишь с трона: Такая есть За опыт плата – Лет юных снесть Навек утрату… К сему она Не плачет долго: Забот полна О вдовьем долге, Слезам чтоб срок На скорбном броде Скорей истёк, Вдова не против… Любаша серьёзно посмотрела на Дмитрия: – Я буду долго плакать… – По ненаписанному завещанию?.. – усмехнулся он. – Глупости говоришь… – примирительно и в то же время с тревогой возразила она. – Нужно мне прямо твоё завещание… Из-за каких-то там тридцати магазинов ещё ссориться будем… – А зачем тогда напоминаешь о нём? И не первый раз… Стараясь отвлечь Дмитрия от опасной темы, Любаша спокойно положила ему руку на плечо: – Ну ладно, Димочка, бог с ними, с женитьбой этой, с завещанием, и вообще, пошли спать… – она встала с дивана и иронически усмехнулась. – Силёнки-то у тебя ещё остались?.. – Вот ты шутишь, Любаша, а мне не до шуток… Я, можно сказать, на распутье жизни… – Дмитрий никак не мог освободиться от плена вдруг нахлынувших на него сомнений. Любаша, сглаживая напряжение состоявшегося разговора, ласково взяла его под руку и повела к двери их спальни: – Ну хорошо-хорошо, на распутье… Пошли уже, Илья Муромец… Через мгновение, после того как Дмитрий и Любаша ушли, из своей комнаты вышла Ольга Ивановна. Устало вздохнув, она села за стол, взяла в руки вязание и начала неспешно вязать, и, как всегда, когда она делала это в полном одиночестве, стала тихо и с небольшими остановками на короткие размышления рассуждать вслух о наболевшем: – Ох… ну что же с ней происходит-то, а?.. Не дело она придумала, ох не дело… Он в два раза старше… Мой ровесник… Ну какое тут будущее?.. Нет, конечно, если б любовь, тогда что ж… бывает… Но ведь нет же любви-то… ну никакой нет… Его тянет на молодое тело… А что там ещё любить?.. Ума-то – с напёрсток… Ну да, тело молодое. Но это ж как мясо: хорошее, пока свежее… А она?.. Вбила себе в голову, что счастье это деньги, и хоть ты тресни, ничего знать не хочет!.. Нет, денежки – оно, конечно, кто б отказался… Но любви-то у девки не будет… Ой не будет!.. А ему-то что?.. Да-а, жеребец – он и есть жеребец… Нет, мне в бараке было лучше… Неожиданно появившаяся из своей спальни Любаша, в руках которой были голубая мужская сорочка и красный галстук, услышала только последние слова матери: – Ну и что ж тебе там нравилось? С крысами в коридоре здоровкаться?.. – Ох… крысы тоже люди… – вздохнула Ольга Ивановна. – Они тоже жить хотят… Ну и пусть себе… Мы друг другу не мешали… Любаша решительно оборвала неприятные для неё рассуждения матери: – Так, мама, хватит тут философствовать, надо действовать! Под лежачий камень вода не течёт! – А что твой женишок? Уже закемарил? – Так мужики ж после этого засыпают на лету! – засмеялась дочь. – Что-то вы быстро. Как кролики… – Да с дороги он, устал, не до чего ему сейчас… Ну ладно, мама, я вот купила тут сорочку его размера и галстук. Ольга Ивановна недовольно посмотрела на дочь: – Опять подменить? – Ну да. Погладь сначала… – Любаша вдруг со злостью вытянула руку ладошкой вперёд и вверх в ту сторону, в которой, по её представлениям, находился дом Дмитрия и Анны. – Вот ведь стерва эта Аннушка! Меняла и зубную пасту, и щётку, и даже бритву! Нет, никакой реакции!.. Как ты думаешь, мама, она замечает, что он каждый раз приезжает домой с другими предметами личной гигиены, а? Ну не может же не замечать?!.. Она же женщина! – Конечно, замечает! – уверенно отозвалась мать. – Ну так а чего ж она тогда?!.. – с раздражением вскрикнула дочь. – Нормальная женщина уже давно подала бы на развод! Не может же мужик за три дня израсходовать всю зубную пасту! – Ну… если б ел… – Мама! Я серьёзно, а ты!.. – мгновение подумав о чём-то, Любаша уверенно и со злой надеждой посмотрела в сторону дома Дмитрия. – Ну ничего! Путь теперь не заметит! Сюда приехал в белой сорочке, а я ему взамен – голубую! Галстук был чёрный, а я ему – красный!.. Она просто ненормальная, если не увидит! – Она-то как раз нормальная. Потому что любит… и терпит ради любви… А вот ты, доченька… – А я ненормальная, да?!.. – слова дочери зазвенели грубой угрозой. – Ну ладно, Любаша, давай не ссориться… – с огорчением взмахнула рукой Ольга Ивановна. – Нравится мне всё это или не нравится, я твоя мать, я тебя люблю, и если уже не суждено переубедить тебя, то мой долг поддерживать тебя во всём. Иначе совсем плохо будет… – Ну это уже другое дело, мама… – удовлетворённо согласилась с матерью дочь. – Я тебя тоже люблю. А всё, что я делаю, это ведь и для твоего благополучия. – По-другому я представляла себе благополучие… Ну да ладно, что ж теперь… Значит, погладить, да? – Да… – Любаша медленно прошла несколько шагов по комнате и снова метнула недобрый взгляд в сторону дома Дмитрия. – А она… пусть только не подаст на развод! Я её отравлю! – А вот тут я тебе не помощница! – тут же резко откликнулась Ольга Ивановна. – Более того, если только посмеешь, я тебе больше не мать! Поняла?! – Да ладно, мама. Я же пошутила… Глава 3 Часы на стене гостиной дома Дмитрия уже обозначали время, приближающееся к десяти вечера. Олег Павлович, как всегда в это время, сидел в своём любимом кресле и читал очередную книгу. Из спальни вышла Анна: – Всё, заснул. Олег Павлович оторвал глаза от чтива и положил книгу на колени: – А дело своё сделал?.. – Сделал… – смущённо ответила Анна. – Гигант секса! – вскинул обе руки вверх Олег Павлович. – На два фронта пашет – и хоть бы что!.. – Просто этим он пытается доказать мне, что любовницы на стороне у него нет. Дескать, разве бы я смог и тут и там… без отдыха… Олег Павлович хитро сощурился: – А ты заметила, в каких сорочке и галстуке он приехал?.. – Да конечно! Она уже, кажется, из кожи лезет, чтоб я зафиксировала, наконец, весь этот стриптиз… – И явно злится, что реакции никакой, – добавил Олег Павлович. – Да пусть злится. А я, знаете, Олег Павлович, я почему-то совершенно спокойна. Только на душе как-то пусто… и очень тоскливо… Не я буду решать эту дилемму. Пусть он сам… Я его люблю, несмотря ни на что, а он… В конце концов, правильно говорят, насильно мил не будешь… – Да, любовь и насилие несовместимы. А вот терпение… без него в любви никак… И я рад, Анечка, что ты так мудра. – Так люблю потому что… Олег Павлович на мгновение задумался: – А ты знаешь, я ведь пригласил к нам его генерального директора. Хоть сейчас уже и поздний вечер, он охотно согласился, и вот-вот будет здесь. – А зачем вы его пригласили? – Во-первых, снять последние сомнения. А во-вторых, дать пищу для размышлений генеральному: они ведь с Дмитрием друзья, и Димка обязательно, и очень скоро, попадёт под пресс нелицеприятных вопросов друга. Анна с выражением безнадёжности взмахнула рукой: – Да зачем всё это, Олег Павлович? Разве этим делу поможешь?.. – Поможешь-поможешь! Ещё как поможешь! Этим я спровоцирую его на активные действия. Он поймёт, что дальше так продолжаться не может, и вынужден будет, в конце концов, сделать какой-то выбор: или остаться с тобой, или уже уйти к ней. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/aleksey-petrovich-morozov/bes-v-rebro-ili-beshenyy-ezhik-v-muzhskih-trusah/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.