Шампанское из глиняной кружки

Шампанское из глиняной кружки Наталья Василевская Романтическая история о молодой женщине-вдове, после трагической гибели мужа, не сумевшей смириться с уходом любимого человека. Подарок подруги – подушечка из тысячелистника, притягивает в ее жизнь удивительные события, возвращающие в прошлое, решающие проблемы настоящего, привносят в ее существование смысл и надежду. Понимая, что всё происходящее неслучайно, Ксения, принимает условия загадочной игры, шаг за шагом продвигаясь вперёд, оставляя позади безысходность и разочарования. Наталья Василевская Шампанское из глиняной кружки 1 Ксения Сергеевна Миронова сидела за столом в холодном кабинете, и рассматривала фотообои с изображением летнего Петергофа, наклеенные кем-то много лет назад – еще до её прихода на работу в институт. Они бывали в Питере с покойным мужем только зимой, и всегда выкраивали время для поездки в Большой Петергофский дворец. Позолоченные скульптуры прятались за деревянными досками сколоченных коробов; Морской канал, впадающий в Финский залив, тихо покоился под снежными сугробами, на которых суетились вороны. Супруги дрожали от двадцатиградусного мороза, и радовались возвращению в это удивительное место. Ксения часами бродила по Петродворцу: ее любимая Белая столовая; великолепная посуда из английского фаянса, вызывала бурные фантазии о придворных пиршествах, происходивших здесь в далеком прошлом. Она с восторгом вдыхала запах истории, трогательно и растерянно улыбаясь. Вадим смотрел на нее влюбленными глазами, и с пониманием подмигивал. Ксения отвела взгляд от Самсона, разрывающего пасть льву, поежилась от холода и уставилась на грязные стекла – под порывами шквалистого ветра за ними размахивали голыми ветками старые акации. Уборщица сняла занавеси, собираясь их постирать и заодно помыть окно, но, по всей видимости, забыла. В другое время Ксения Сергеевна возмутилась бы – сейчас её это не волновало. Здание с толстыми стенами и высокими потолками надежно сохраняло прохладу знойным летом, и так же неохотно принимало тепло от старых радиаторов в осенние дни, поэтому студенты последнюю неделю игнорировали ее предмет, не рискуя свалиться с простудой после занятий в спортзале. Зазвонил телефон внутреннего пользования: старенький аппарат давно можно было снести на блошиный рынок и продать иностранным туристам, как раритет из прошлого советских времен. Миронову не раз посещала крамольная мысль сделать это в период острого безденежья, но она откладывала момент до худших дней, которые, как она считала, наступят обязательно. – Меня здесь нет, – с раздражением пробурчала преподавательница физвоспитания, глянув с досадой на черного уродца. – Я в туалете. Понял? Общаться ни с кем не хотелось, а уж «идти на ковер» к начальству – тем более. Она пошла к окну, зацепив ногой валяющийся посреди кабинета, баскетбольный мяч. По двору разгуливали студенты, подняв воротники и накинув капюшоны курток; кто-то на ходу обедал шаурмой из будки, стоящей за оградой; девчонки пили кофе из одноразовых стаканчиков и курили, сбившись в небольшие группы. Телефон, передохнув несколько минут, снова разразился звонками. Ксения нехотя сняла трубку: – Я слушаю вас, – деловым тоном произнесла она, готовясь к худшему. На другом конце провода помолчали и, наконец, знакомый голос поздоровался: – Привет, Миронова. Где тебя носит? – спросила подруга Алена, как всегда, растягивая слова. – Не начинай … Что случилось? – Ну,…ничего, собственно, не случилось, – в трубке стало тихо. – Ты уснула? – Нет. – Чего молчишь? – Мне нужно с тобой встретиться. Такое впечатление, что ты прячешься – я только вижу машину у входа; спускаюсь с четвертого этажа, а твой след уже простыл. – Увидимся внизу после пары. – Нет. Я уже иду – жди меня. Ксения положила трубку и опять уставилась на Самсона. В коридоре раздались шаги, и дверь со скрипом отворилась. Алёна, тяжело дыша, протиснулась в кабинет, держа в руках кулек. – Сидишь? Они совсем обнаглели – я уже настучала в деканат. Едешь на эту работу, тратишь драгоценное время, и на тебе – хоть бы одна морда бесстыжая появилась. Ты чего такая замученная? Неважно выглядишь, подруга. – Ты на себя посмотри: сантехник из хозчасти, а не преподаватель. – Да со мной давно все ясно: мои мужики заняты интеллектуальным трудом, а на меня свалили техобслуживание нашей недвижимости. Всё на ладан дышит: то трубы меняю, то колонку разбираю; краны в квартире хором потекли. Недавно моталась на дачу – воду из системы спускала. Ночью пошел дождь, и я там застряла на три дня без еды и пива. Попробовала выехать – машина в болоте увязла; в округе ни одной живой души – все нормальные люди давно в городе осели. Полезла в погреб: нашла банку тушенки и пачку макарон. Так и продержалась, пока дорога не подсохла, но время зря не теряла: я тебе подарок своими руками сделала на день рождения. – Мой день рождения был два месяца назад, кажется. – Это неважно. Я ждала, пока он созреет – вернее подсохнет: все нужно было делать по инструкции. Алена с загадочным выражением лица нырнула в кулек и извлекла из него небольшую подушку в темно-синей наволочке, украшенной желтыми звездами и полумесяцами. Она зашуршала содержимым и умолкла, оказавшись на столе. – Лучше бы канистру бензина подарила, – Ксения с грустью смотрела на подарок. – Как прозаично – такую подушечку нигде не купишь. Тебе сколько лет ничего не снится? Пять? Вот теперь и проверим магическое действие травки. – Зачем? Как Вадима не стало – мне ничего не интересно: ни во сне, ни наяву, – вздохнула Ксения. – Неделю назад позвонила крёстная: сломала ногу – приходится её Бимку два раза в день выгуливать. Хотела к себе забрать – не даёт. Говорит, что у него стресс будет. Мама заболела: уколы делаю. Отец крутится по дому, как может. Вадика родители тоже сдали. У меня сейчас настоящая паника: я не знаю, куда раньше ехать, а ты про подушечку рассказываешь. Психотерапевту самое время показаться – у тебя нет знакомого, чтобы бесплатно мозги вправил? – Успокойся, Ксюха. Марфа не вечно на костылях будет; родителей к себе перевози – другого выхода нет. – Мои кожей приросли к своим кроватям. Да и я привыкла жить сама – в отдельной берлоге. Алёна выслушала подругу и покачала головой: – Ксюша, тебе тридцать пять лет. Что ты несешь? Берлога… Пора о будущем думать. Время же летит, как скаженное. Я – бешеный конь: по жизни проскакала и все успела; скоро бабкой стану – и в прямом, и в переносном смысле. А ты? Нужно оживать – Вадика не вернешь. Ксения встала из-за стола, и, подойдя к Алёне, обняла ее: – Конь ты мой дорогой – бешеный. Поможешь мне? – Да я уже придумала: Марфу возьму на себя – буду с Бимкой гулять. – Нет. Я хочу Петергоф удалить со стены. – Зачем? Такая веселенькая картинка-лето, солнце… – Не могу на нее больше смотреть. – А ты стол переставь. – Я ее совсем хочу убрать. – Прогульщиков подпиши – за день снимут. – Тоже верно, – Ксения посмотрела на часы, взяла подушку со стола и положила в сумку, – нужно смываться, пока никому ничего в голову не взбрело. – Она сны будет вещие притягивать, – уточнила подруга. – Не смеши меня. Кто тебе эти глупости рассказал? Веришь в разную ерунду. Я засыпаю – и как умерла до утра. Мой мозг так со стрессом боролся. И привык… Алена улыбнулась: – Ну, привык – так привык. Пусть она тебе напоминает, что я рядом, и готова в любой момент погулять с гнусным Бимкой. 2 Ксения завела двигатель и закурила. Она любила свою машину; в стареньком мерседесе постоянно что-то ломалось, но выручал друг Вадима: забирал его на пару дней и пригонял назад в рабочем состоянии. Сколько раз она мысленно разговаривала с Муравьём (так называл его хозяин), и казалось – он все понимает. В тот день муж передумал ехать на машине в командировку и отправился на автовокзал. Миронова ждала известий от супруга, но телефон молчал. К вечеру позвонили из больницы: она мчалась, не помня себя от страха, несколько кварталов; Вадим жил еще сутки, только раз придя в сознание. Врач позвал ее в реанимационную палату; Ксения влетела, чуть не упав на скользкий кафельный пол – муж радостно улыбнулся ей и затих. С этого момента она почти ничего не могла вспомнить – впрочем, и не пыталась это сделать: ей стало все равно, как и многое другое в последующей жизни. Она даже не хотела выяснять, в каком именно месте случилась авария. Уже позже друг Вадима рассказал, что автобус слетел с трассы возле села со странным названием «Половинки». Ксения затушила сигарету и включила передачу: – Поехали, Муравей – у нас много дел сегодня. Простаивая в пробках, и выискивая места на стоянках возле аптек и магазинов, Миронова, наконец, подъехала к дому родителей, и улыбнулась своему двору детства. Проходя мимо старого тополя, она погладила его корявый ствол. На балконе второго этажа сидел черный кот Чомбик, устроившись на перилах. – Встречай! – крикнула ему Ксюша и вошла в подъезд. – Здравствуй, детка, – Сергей Николаевич с нежностью посмотрел дочь, – ты похудела, или мне кажется? – Кажется. Как вы? – Нормально – как всегда. – Понятно, – Ксения вошла в ванную, вымыла руки, и, огляделась вокруг себя. Через десять минут она появилась в кухне, поправляя волосы, выбившиеся из туго заплетенной косы. – Там чисто, как в музее, – сказала она отцу, сидящему у стола, и дымившему сигаретой. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/natalya-vasilevskaya/shampanskoe-iz-glinyanoy-kruzhki/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.