Пучай река да Калинов мост. Вторая книга цикла «Старая сказка на новый лад»

Пучай река да Калинов мост. Вторая книга цикла «Старая сказка на новый лад» Жорж Павлов Вторая книга цикла «Старая сказка на новый лад». Второе погружение в мир русской сказки. Появляются новые персонажи (сказочные, разумеется), а старые раскрываются. Приключения становятся всё более опасными и непредсказуемыми Книга содержит нецензурную брань. Пучай река да Калинов мост Вторая книга цикла «Старая сказка на новый лад» Жорж Павлов © Жорж Павлов, 2020 ISBN 978-5-4485-4968-7 Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero Пролог Прошло три года, как я вернулся из того странного и полного необычных приключений путешествия в мир русской сказки. Я встретил девушку, которую полюбил всем сердцем, которая ответила взаимностью на мои чувства. Мы поженились и у нас растёт сынок: ему скоро исполнится три годика. … Тогда, шагнув в виртуальное окно я встретился с тем человеком: была ли эта встреча задумана специально или произошёл какой-то сбой – я не знаю. Я шагнул к нему и взялся за вилы. Он был так занят процессом, что даже не заметил меня и вздрогнул от неожиданности. Когда он обратил на меня взгляд, я поразился: поразился сходству его со мной. Это было фантастично! – Ты??! Вместе с удивлением я заметил испуг, промелькнувший в его глазах. – Ты вернулся?! – Как видишь. А почему ты напуган? – я даже не успел удивиться тому, что он говорит со мною и говорит на русском языке, причём говорит в той же самой манере, в какой обычно говорю и я. Он отпустил древко вил и выпрямился. И опять я был поражён: и рост, и сложение, и ужимки – всё было моё! – Ты первый, кому удалось вернуться оттуда живым – он уже шагнул к виртуальному окну и обернулся. Я всматривался в пространство виртуального окна за ним, но там была кромешная темень. – Прощай – он махнул мне рукой; точно также всегда делал я, расставаясь с кем-либо, и шагнул в черноту виртуального окна. Окно растаяло, а я стоял в смятении – Выходит – я рассуждал в слух – что он знал о тех, что были там до меня. Но как он, такой же смертный, мог узнать об этом. Выходило только одно: его использовали уже не первый раз или… или он не тот, кем мне его представили. Я понимал, что эта тайна будет донимать меня, пока не будет раскрыта, но я понимал также, что ответа здесь я найти не смогу. – Чтож получается? – опять я разговаривал сам с собой – Мне снова придётся туда вернуться? – от этой мысли сладко-сладко заныло сердце: всё-таки там было здорово! Да! Там была опасность, смертельная опасность и риск не вернутся назад никогда. Никогда! Но, там осталась Наташка… Глава первая. Кфар-Наум Наташка сделала шаг и остановилась. Клубок не шелохнулся, и она поняла: принц на том берегу и совсем рядом. Она вздохнула, зашла в реку по грудь и, оттолкнувшись, поплыла. Выйдя на берег сняла с себя одежду и отжав, снова оделась. Она, вдруг, почувствовала жажду и шагнула… реки не было, исчез и лес. Она стояла на дороге мощёной камнем, и белая полная луна освещала унылый холмистый пейзаж вокруг. Наталья пошла по дороге, навстречу луне, но через несколько шагов развернулась и пошла в обратную сторону. Уже подсохла одежда, когда она увидела впереди каменную стену, уходящую направо и налево. Дорога упиралась в ворота в стене, а за стеной, освещаемые луной, виднелись дома из белого камня. Она подошла к воротам и, взявшись за кнокер (большое медное кольцо), стукнула им несколько раз в железную пластину дверного молотка. В ночной тишине удары громко звякали, а эхо последнего долго-долго висело в воздухе. Когда вибрирующие звуки последнего удара затихли, Наталья хотела постучать ещё раз, но в это время сдвинулась щеколда, запирающая створку небольшого окна в воротах, и оно приоткрылось. И хотя бледный свет от полной луны хорошо освещал всё вокруг, страж, по ту сторону ворот, держал в руке факел. Он придвинул факел к самому проёму окна и что-то отрывисто скомандовал. Язык показался Наташке незнакомым, и она уже хотела смутиться, но в следующее мгновение смысл сказанного, будто эхом, отозвался в её сознании – Покажи лицо! Она придвинулась к проёму, глядя прямо в языки пылающего факела – Тебя все обыскались, Мариам! – страж отодвинул факел, заскрипели вытягиваемые из петель засовы и ворота, медленно и со скрипом, растворились. «Мариам?» – удивилась Наташка, но почему-то не стала возражать. – Заходи, что ж ты стала, как истукан! – теперь речь стража была понятной и ясной, но Наташка отчётливо понимала, что говорит он не на русском языке. – Обручник уж дважды присылал Фамарь к вор … – страж осёкся – Постой-постой! – он придвинул факел и осмотрел Наташку – Что за странные одежды на тебе, Мариам? И где же ты была? Но, взглянув в лицо Наташки-Мариам, страж усмехнулся – Ладно, пойдём я провожу тебя к дому, в котором остановился Иосиф. То-то обрадуется старик. Он затворил ворота и закрыл их на засовы. – Идём! – и он, взяв её руку в свою, как маленькую девочку, повёл Наташку-Мариам, освещая дорогу факелом. Впрочем, рядом с этим, двухметрового роста, римским легионером – Наташка успела разглядеть и его одежду, и короткий меч в ножнах на широком кожаном поясе, перепоясывающим его, словно портупея, и бляху, с выдавленным рисунком скорпиона, на тунике – она действительно казалась девочкой. Пройдя до самого конца улицы, видимо центральной в этом городке, он повернул в проулок и, освещая петляющую тропинку, повёл Наташку дальше. Если дома на центральной улице были в два этажа и выложены из тёсаного белого камня, то здесь пошли скромные домишки бедняков из чёрной глины, крытые тростником. Доведя Наташку-Мариам до последней избушки, самой неказистой и бедной, легионер постучал костяшками в косяк двери. Дверь, скрипнув, приоткрылась. Она даже заперта не была! На стук вышла молодая, неполных тридцати лет женщина и всплеснула руками – Мариам, девочка, где же ты потерялась, милая? Отец так переживает, что даже уснуть не может. Ну пойдём, пойдём моя дорогая, завтра в дорогу, а ты ещё не ложилась. – Где ты нашёл её, Октавиан? – бросила она легионеру, уже закрывая дверь за собой и не ожидая от него ответа. – Сама пришла – ответил тот в закрывшуюся дверь. Усмехнулся и, развернувшись, пошёл назад. Тётка Фамарь провела Мариам в женскую половину дома и уложила в постель – Ты спи, я сейчас скажу отцу, что всё с тобой в порядке, пусть успокоится да поспит хоть немного. Тётка ушла, а Наташка, едва голова коснулась подушки, провалилась в сон. – Мариам, девочка моя, просыпайся – кто-то легонько тормошил Наташку за плечо. Она с трудом разлепила глаза. В проём оконца под потолком пробивался тусклый свет зари, освещая нехитрое убранство комнаты. Тётка Фамарь, уже одетая, стояла рядом и смотрела с ласковой улыбкой на Мариам. – Вставай Мариам, нам долгий путь предстоит. Спасибо сотнику Юлиану, выделил нам двух легионеров: Пантеру и Брута. Они будут сопровождать нас до самого Назарета. Говорят, что Пантеру тоже вчера весь вечер искали… Она говорила без умолку что-то ещё, а Наташка лежала и мысли путались в её голове – «Обручник, Иосиф, Фамарь, Назарет, сотник, Мариам… боже мой, я что же в Израиле?» – но даже не это, а другое обожгло сознание – «Мариам? Дева Мария? Богоматерь?» – Наталья зажмурила глаза – Не может быть… – Да что ты, милая! – всплеснула руками Фамарь (последние слова Наташка произнесла вслух) – Не будет он к тебе входить, пока ты не станешь Bogeret. Что ты, что ты милая?! … Я увидел городскую или крепостную стену – не очень-то разбираюсь – в которую упиралась дорога. На стене был виден страж, и он тоже увидел меня. Я услышал, как он что-то крикнул, видимо тому, кто был у ворот и когда я остановился в нескольких шагах от них, открылось небольшое окно и меня осветили факелом. – Это Пантера! – крикнул страж с факелом, тому, что был на площадке. «Пантера?» – но ещё больше я был удивлён тому, что понимаю речь стража, говорящего не на родном мне языке. В воротах открылась дверца и на улицу шагнул страж с факелом – Пантера, дружище, где-же ты пропадал полдня? Юлиан уже места себе не находит. Бааа, друг мой, а во что же это ты нарядился то? Хха! Да вы посмотрите на него, уж не из гарема ль ты сбежал, дружище? – и он захохотал. – Отстань, деревенщина! – звуки, исторгаемые глоткой и трансформируемые языком и губами, складывались в слова, понятные моему сознанию, но речь была чуждой. Я, однако, всё понимал и сам отвечал, и даже не успел удивиться, что знаю этого увальня. – Я не деревенщина – обиделся он – Моё имя Брут[1 - Брут (лат.) – деревенщина] – Какая разница? И что тебе за дело, где я был? – Неээт, Пантера. Сотник искал тебя и сказал, чтобы ты сразу шёл к нему, как только объявишься. Ты уж сходи друг, он ещё не ложился. Да постой ты! Пойдём в казарму, переоденешься. Сегодня, как раз, Мариам принесла стираную одежду. Он шёл рядом со мною и балаболил без умолку, как будто истосковался по общению или не говорил целый год. Мы вошли в казарму – одноэтажное строение из известняка, крытое тростником. Вдоль прохода, по обе стороны, стояли сколоченные в два яруса деревянные нары с тюфяками. Брут дошёл до середины и сел на тюфяк, а я сел на свой, рядом с ним. В изголовье лежала свёрнутая одежда и я переоделся. Нацепил на грудь бляху с изображением скорпиона и встал. – Пойду, узнаю, зачем я ему понадобился – Пантера легонько ткнул друга в плечо. – Иди, а я на ворота – Брут тоже встал. Он был на целую голову выше Пантеры. Они ударили по рукам и разошлись. Сотник Юлиан жил здесь же в казарме, в отгороженном, ширмой из тростника, закутке. Пантера сдвинул в сторону тканевую занавесь и шагнул внутрь – Ты искал меня, Юлиан? Юлиан, при свете факела читавший какой-то свиток, отложил его в сторону и встал. – Да, брат, ищу уже с обеда. Садись – и сам опять сел. – Иосиф из Назарета закончил плотницкие работы на синагоге и завтра, нет, уже сегодня, отправляется в свой город. Он попросил меня, чтобы я дал ему в сопровождение легионеров. Он хорошо поработал, хотя и старик, и я не мог ему отказать. С ним его младшая, Фамарь-хохотушка и Мариам, обручённая ему невеста. Она достигла возраста половой зрелости и по закону иудейскому не может дальше находиться при синагоге. Пантера усмехнулся – Хочешь сплавить старому иудею свою шлюшку, развратник? – Я не прикасался к ней, Пантера, она слишком юная. – Дааа? – деланно удивился Пантера – А помнишь наш поход в Белгику с Октавианом? А помнишь тех девочек, галлок? Сколько им было лет и сколько их было у тебя в обозе, когда мы возвращались? А сколько ты замучил, насилуя и издеваясь над ними? – То было двенадцать лет назад – глухо ответил Юлиан – Я стал другим, ты знаешь. – Обрезался и грехи смыл? Читаешь Тору и молишься Яхве? Да какой ты святоша?! От тебя же похотью смердит, как от бабуина! Блудницы за милю чуют твой запах, старый бабник! – Пантера встал и хлопнул сотника по плечу. – Пойду отдохну перед дорогой, да и ты дай отдых чреслам, Юлиан. Юлиан поднялся – Кого возьмёшь во товарищи? – Брута, кого ж ещё-то! – Тогда пойду заменю его. Сотник ушёл, а Пантера прилёг на свой лежак и сразу погрузился в сон. … Иосиф запряг ослика в повозку, сложил туда свой плотницкий инструмент и присел на дорогу, ожидая, когда выйдут Фамарь и Мариам. Иосиф был стар и одинок. Саломию схоронил лет двенадцать назад и жил бобылём. Узнав, что сотник в Кфар-Науме строит народу синагогу и, что нужны плотники, собрался и пошёл на заработки. Здесь и приглянулась ему Мариам, здесь и обручился с нею. Женщины вышли, завёрнутые в одежды по самые глаза. Иосиф встал и тронул поводья. На выходе из ворот их ждали двое: один, большой увалень, с покатыми плечами и мускулистыми руками, рыжий, весь в веснушках, и невысокий, ладно сложенный и подвижный воин, с надменным взглядом, умудрявшийся смотреть свысока даже на своего друга, который был выше его на целую голову. Фамари сразу приглянулся добродушный Брут, а Мариам, встретившись взглядом с Пантерой, вздрогнула, почувствовав исходящую от него энергию, таящую скрытую угрозу. Легионеры были в туниках и кольчужных рубахах без рукавов, поверх которых были накинуты плащи. И туники, и плащи тёмно-красного цвета. На ногах калиги[2 - калиги – сандалии], скрипящие подошвами, на поясах гладиусы[3 - гладиус – короткий, 40—56 см, меч] и кинжалы, на головах шлемы, в руках щиты и пилумы[4 - пилум – копьё или дротик, длиною более 2 м.], а через плечо Т-образная жердь с заплечной кожаной сумкой. Брут осклабился, встретившись взглядом с Фамарью. Эта хохотушка была в его вкусе. Воины бросили в повозку плащи и шлемы, сложили дротики и щиты, и свои заплечные сумки. Юлиан вышел к воротам и долго стоял, провожая их взглядом. Глава вторая. Миссия Они прошли поприще: дневной путь. За весь день останавливались дважды: отдохнуть и поесть лепёшек из пресного теста, напечённых Фамарью, запивая ячменным пивом. Иосиф шёл рядом с осликом. Одет он был в сирвалы[5 - Сирвалы – шаровары из хлопка с карманами], затянутые на талии шнурком и белую хлопковую рубаху без воротника, обмотанную по талии поясом. Голова повязана куфией[6 - куфия – шёлковый платок], на ногах стоптанные мадасы[7 - мадасы – топтуны, род башмаков]. Фамарь и Брут шли за повозкой, шушукались и хихикали. Фамарь, вполголоса, бросая взгляды на отца, рассказывала Бруту, как в шабат вытаскивали козлёнка, упавшего в колодец. Мариам шла рядом с повозкой и, прислушиваясь к болтовне Фамари, улыбалась. Одеты женщины были одинаково: в чёрных шёлковых хабарах[8 - хабара – покрывало из шёлка, расширяющееся книзу наподобие юбки], с продетыми и стянутыми на уровне груди шнурками, поверх хабар надеты малляи[9 - малляя – подобие плаща с рукавами] с рукавами, а на головах белые бухнуки[10 - бухнук – платок с вышитым орнаментом], завязанные спереди. На ногах те же мадасы. Пантера, который, казалось, ходить медленно и неспешно просто не мог, стремительно уходил вперёд, а потом садился и ждал их, покусывая травку. Когда солнце опустилось за горизонт и тени размыло сумраком, остановились ещё раз. Иосиф освободил осла от упряжи, чтобы он отдохнул и пожевал травки, и сам присел отдохнуть. Брут и Фамарь чесали языки. Мариам захотела писать и, стесняясь сказать об этом, просто пошла к густо разросшемуся кустарнику из полыни, крапивы, терна и рута. Фамарь, заметив уходящую Мариам и, не прерывая очередной смешной истории, взглянула на Пантеру, стоявшего в нескольких шагах. Пантера усмехнулся и отошёл к кустарнику, за которым скрылась Мариам. Осмотревшись, Мариам присела и слегка подтянула подол хабары. Зашипела моча и девушка с облегчением вздохнула. – Что ты тянешь? Мариам вздрогнула от произнесённого и испуганно оглянулась. Пантера тоже услышал, но слов не разобрал. – Начинай – всё тот же приглушённый голос Напуганная Мариам, задержав излияние, хотела встать, но чья-то рука, обхватив её сзади, зажала рот, другая рука задирала подол рубашки. Мариам дёрнулась, но рука, зажимавшая рот, стиснула её до хруста. Она задыхалась, но вырваться из объятий не могла. Кто-то, задрав подол хабары, раздвигал её ноги, одновременно подталкивая вперёд и Мариам опустилась на колени. – Сейчас мы проверим эту девственницу Она почувствовала, как в анус упёрлось тупое и твёрдое и проникло в неё, причинив резкую боль. Она задыхалась и перед глазами жёлтыми всполохами плавали круги, а его рука щупала лобок и раздвигала губы – Целка? – и твёрдое и тупое протаранило гимену, погружаясь во влагалище и раздвигая слипшиеся стенки – Разверзающий ложе сна! – и когда запульсировала сперма, вспыхнули и погасли жёлтые круги и Мариам лишилась чувств. Пантера перевернул девушку на спину – она была без сознания. Он подхватил её на руки и пошёл к повозке. Фамарь, увидев его, всплеснула руками и запричитала. Пантера осторожно опустил Мариам в повозку и отошёл. Брут, с кинжалом и мечом в руках, осматривался вокруг, а Иосиф, трясущимися руками запрягал осла. Фамарь коснулась рукой лица Мариам – Жара нет – пробормотала она Оправляя подол хабары, она ощутила влажные пятна под рукой и, слегка наклонившись, потянула носом. Уловив характерный железистый запах, она успокоилась и улыбнулась – Обычное женское – и, подойдя к Иосифу, что-то сказала ему вполголоса. … Повозка, рядом с которой шли четверо, а пятая лежала в ней, скрылась за холмом. На дороге остались двое. – Что теперь и куда нам идти? – спросил я. – Не знаю – пожала плечами Наташка. Там, где Пантера вынес из кустарника Мариам, засветился экран, но, когда мы подошли ближе, их оказалось два. В одном был мой огород и я, собирающий картошку, в другом виднелись башенки и трубы Наташкиного дворца. Я сжал Наташкину ладонь – Мы справились, всё кончено, туда! – и потянул к огороду. – Нет! – она притянула меня и впилась в губы. Отстранила и заглянула в глаза – Они ждут меня, я не могу – и шагнула в сказку. Сделав несколько шагов, обернулась: её губы кривились. По растерянному взгляду, я понял: Наташка не видит меня. Я не колебался. Просто всматривался в её лицо и когда экран исчез – шагнул в огород. Глава третья. Возвращение в Тридевятое Я огляделся: всё тоже небо, затянутое тучами и низко нависшее, всё тот же мир, ни в чём, ни на йоту не изменившийся. В очередной раз вселенский обман и ложь одержали победу над рассудком, над знанием, над здравым смыслом. Я воткнул вилы в землю и присев, стал выбирать из кустов картошку. … В тот день, сынишка, набегавшись и наигравшись, уснул, едва я начал рассказывать ему сказку. Поправив одеялко в кроватке и прикрыв дверь детской, я ушёл в спальню. Жена спала, разбросавшись на кровати и я осторожно прилёг в ногах, положив руки под голову. Спать не хотелось и, уставившись в потолок, стал вспоминать Тридевятое. Вдруг потолок поплыл по кругу и исчез. Вместо потолка возникла вращающаяся чёрная воронка, в которую меня стало засасывать. Я погружался в воронку и погружение сопровождалось гулом низкой частоты, нараставшим по мощности. Запоздало шевельнулся страх… Шум стих. Воронка исчезла. Я стоял на крыше Наташкиного дворца. Сияло солнце, день был в разгаре. Черепичная крыша нагрелась, и я переступил, сообразив, что босиком и одет в шорты и тельняшку. Я огляделся: стражи на воротах не было, по улице деревни бегали ребятишки, а на поляне, где я боролся с Настасьей, Черномор наблюдал за тренировочным боем четырёх молодцов. Меня никто не заметил, и я полез в трубу, чтобы спуститься в опочивальню. Спускаться на землю и заходить во дворец через крыльцо и дверь я не решился, полагая, что меня здесь давно уже забыли. Спускался очень медленно и бесшумно, останавливаясь и прислушиваясь. Но, было тихо. Перед тем, как опуститься в камин, я ещё раз прислушался. Тишина. И спрыгнул в камин. Окна были зарешёчены, ставни открыты. Постель разобрана и смята, как будто только что встали. Дверь закрыта. Я выбрался из камина. В опочивальне никого не было. Только теперь я осознал, в каком нелепом положении нахожусь. «А если и Наташка забыла обо мне? А если Наташки здесь уже давно нет и правит другая или, что ещё хуже – другой? А вдруг Наташка обзавелась царём?» Перед глазами вставали картины моего пленения, пыток и жестокой, и мучительной казни на колу. «Ооо, Род!» – из-под мышек побежали струйки пота и сразу захотелось назад. Я глянул на потолок. Ничего! «Может лечь и руки за голову?» – подумал я и лёг на кровать. Но сколько ни пялился в потолок, он не исчезал. Я зевнул, закрыл глаза и… заснул. Мне приснилась Наташка с малышом на руках, который тянул ко мне ручки. Не поднимаясь и не вставая, я поманил его к себе. Наташка осторожно опустила его в мои руки, и я удивился, насколько он был тяжёл. Я опустил его на грудь, а он прямо на глазах стал расти и, утяжеляясь, вдавливал меня в кровать. Потом, вдруг, сжал мою голову и впился в губы взасос. Я дёрнулся, ужаснувшись, и проснулся. Наташка, вся в слезах, лежала на мне и, обнимая и тиская, покрывала поцелуями. Глава четвёртая. Сын – Ром! – голова Наташкина на моих коленях, я поглаживаю её – Ром, ну почему так долго? Я вся истосковалась. Вся! Я был в замешательстве. Нет, я был охуенно рад, что она не забыла, не нашла другого. Но! Но, теперь надо как-то сказать, что я ж… – Ты женат? Там? – Дда – Она красивая? А имя, как её зовут? А дети есть? Я вздохнул, от Наташки не скрыть ничего – Красивая. Татьяна. Есть – сынок, третий год пошёл. – Роом – она коснулась моей щеки – я рада, что у тебя всё хорошо там. Правда. – Наташ, выходит, что я обманул тебя, обещая жениться Она улыбалась, глаза закрыты – Ты здесь, со мной, а остальное не важно. – Ты через трубу? – Ага Наташка села – А как добрался? – В воронку засосало, через потолок – Ааа – Наташка оживилась – второй уровень – Чегооо?? – Мир Серый, ну, ты помнишь, я рассказывала? – Помню, но я через него вроде бы и не проходил – Проходил. Ты можешь этого не знать и не замечать… до поры. Но речку Мару, ты не заметить уже не мог, ты переплывал её трижды. А это первый уровень Мира Серого. – Ром – она накрыла мой рот ладошкой – Я знаю, вопросов много, но давай задашь их Филину. И, удерживая ладошку, добавила – Филин-волхв. Но, об этом потом, Ром, ты не хочешь увидеть своего сына? Я сжал Наташкину ладонь – Где он? Как ты его назвала? Ему уже должно быть три годика… Наташка встала и загадочно улыбаясь, подошла к двери и трижды хлопнула в ладоши. Дверь приоткрылась – на пороге замер страж. – Иди к Черномору, скажи ему, что я хочу говорить с мальчиками. Немедленно! Страж отступил в коридор, закрывая дверь. – С мальчиками? – Алёна, Настасья и Василиса – все понесли от тебя, и все родили сыновей. Наверное, я выглядел очень смешно, Наташка прыснула – Ты же говорила, что… – Говорила. Но, видимо с твоим появлением, здесь что-то изменилось или нарушилось. И я склоняюсь к последнему, хотя – Наташка смотрела на меня – хотя медведь-то перестал заламывать мужика. Когда я вернулась они мне разом всё и вывалили. – Что вывалили? – Рукобл… дельницу Карла отпустил, купца Алёниного, Добрыню, Ставра, даже Курочку Рябу старикам вернул. – Тааак – протянул я – и что же теперь будет? – А вот здесь ничего не изменилось. Они забыли о тебе, как только ты переплыл Мару в первый раз. – И не узнают и не вспомнят меня? – Нет – А как же дети? Они ж нагуляли их выходит? Наташка улыбалась – Опасаешься разборок со стороны мужей, которым наставил рога? Я поёжился – Чё то ты как-то легкомысленно к этому относишься, милая моя царица. Как никак богатыри. Двое, по крайней мере, точно, про купца не знаю. Я не Д’Артаньян, чтобы драться на дуэли сразу с тремя. Да и не хочу я позорить этих славных мужей перед их жёнами и детьми. – Не будет разборок. Они мальчишек считают своими сыновьями. У Алёны тоже колдун, а у Насти и Василисы богатыри. И все они унаследовали твою способность… – У Алёны тоже? Так мой сын колдун? – От человека у ведьмы рождается колдун Я молчал, не зная, как реагировать, и спросил о другом – Какую?? – Не твой блядский характер, Слава Роду!! – Ты всё-таки ревнуешь? – А как я должна была относится к тому, что ты трахал тут всех подряд баб направо и налево? Миссия у него видишь-ли! А Миссию то, оказывается, возложили на двоих! Ты не забыл, кого насиловал на дороге в Назарет? – Вообще-то тебя, а Мариам насиловал Пантера. Мне, правда, показалось, что он этого так и не понял. – Что они унаследовали? Ты не сказала. – Способность замедлять время. Но у них, мне показалось, эта способность многократно превышает твою, хотя колдунам это вроде и ни к чему; их могущество превосходит даже моё. – А мне никакой благодарности за изнасилованную Мариам, за смертельную опасность Миссии. Даже член не вырос! – У тебя должна появится способность, которой раньше не было. Я пожал плечами – Да нету ничего – Может проявиться не сразу, а только в критической ситуации. А член – Наташка подняла руку, на ладони лежали пять стебельков ведьминой травки. В коридоре послышались шаги, и травка исчезла с её ладони. Наташка пошла к двери, а я вскочил, подтянул шорты, заправил тельник, поправил одеяло и подушки, и замер в ожидании В дверь постучали. Наташка, приоткрыв дверь, вышла в коридор и закрыла её за собой. Во мне нарастала дрожь: «Что говорить, как вести себя. С одним ещё куда ни шло, но четверо…» Дверь открылась… Передо мною стояли молодцы, которых я увидел на полянке с Черномором. Мне показалось, что я схожу с ума – «На вид лет по двадцать, все одного роста, одного сложения и похожи, как две, ну, то есть, четыре капли воды». Но добило всё же не это: передо мною стоял я в четырёх копиях! Я переводил взгляд с одного на другого и не мог отличить одного от другого. – Каак? – я смотрел на Наташку Всё же проницательность у неё не отнять – Ты же помнишь наш разговор о времени, когда я за тобой пришла? Ты можешь прожить здесь целую жизнь, но туда ты вернёшься в то самое мгновение от которого начался отсчёт твоего времени здесь. – А если меня убьют здесь? Там я останусь живой или нет? – Я так далеко не заходила. Тебя не должны здесь убить. – Не могут? – Да, не могут. – Ты не очень уверена в этом, Наташка. – Но ведь в прошлый раз всё обошлось, Рома? Почему сейчас что-то такое должно произойти? Мне стало понятно, что Наташка не знает наверняка и я смолк. – Ром – и мы все уставились на Наташку, а от меня не ускользнуло, что на имя отреагировали все четверо. – Ром – Наташка смотрела на своего сына – Войди в него Я не успел даже сосредоточиться на смысле сказанного – один Ромка исчез. – И ты тоже! – исчез второй Оставшиеся Ромки, хитро на меня поглядывали Я не знаю, как чувствует себя ртуть, которая в реторте алхимика превращается в золото, но я ощутил себя, правда очень кратковременно, золотым сосудом, который наполнили ртутью. Я ощутил плотность своей плоти, возросшую в три раза! Но, как только ощущения стали прежними, они вышли из меня, и я едва не взлетел, впрочем, и это длилось недолго. Сказать, что я был ошарашен? Я был потрясён! Ещё бы: перед тобой стоит человек и вдруг начинает троиться! Даже закоренелый трезвенник решит, что он вчера перебрал. – Мальчики – Наташка грустно улыбнулась – Это ваш отец. Они всматривались в меня, а я улыбался и выглядел, наверное, очень по-дурацки. – Мальчики – она потянула за руку Ромку, нашего Ромку и он встал между нами – Это должно остаться тайной. Ваши родители об этом не должны знать. – А теперь – она тронула сына за плечо – Вернитесь к дядьке. Они ушли, а я пребывал в смятении: ведь о том, что было в Тридесятом, я Наташке ещё не рассказал. Глава пятая. Миранда На её ладони пять стебельков; она игриво качнула бёдрами – Нуу! – Я, между прочим, с дороги, а ты мне воды не подала, не накормила, в пуховую постель не уложила. Тебе трах подавай! Стебельки исчезли, а у меня, тут же, от похотливого желания скрутило ятра. – Ту-ту! Ушёл поезд! – она опять читала мои мысли – У меня тоже есть характер, мой Государь. – Что-то твой характер переменчив, как погода в мае, дорогая моя. Наташка скуксилась и слезливо проговорила – Я может опять беременна. – Чегооооо?!! – вскинулся я, захлёбываясь ревностью, хлещущей словно кровь из рассечённой аорты. Наташка захохотала, довольная тем, что розыгрыш удался – Тюууу! Как был простодушный, так и остался. Доверчивыый, как телёнок – она подошла ко мне вплотную и обняла, прижимаясь животом и, держа в ладонях мою голову, смотрела в глаза. И вдруг я вспомнил ещё кое-что – Постой, ты же сказала, что ведьма только Алёнка? – Да – Наташка всё также смотрела в мои глаза – Но Василису я кончил в жопу. Как же она понесла? – Я не знаю, как у тебя получается всё делать через жопу – Наташка отошла к окну и скрестила руки на груди – Но Василиса понесла от тебя! Я молчал, совершенно сбитый с толку. – Всё! Довольно! Завтра же сыграем свадьбу! Я сыта твоими похождениями по горло. И попробуй только, залезть на какую-нибудь Несмеяну, велю отрубить тебе голову, не колеблясь! Меня рассмешил её тон, и я не смог сдержать улыбки и, чтобы не обидеть Наташку, отвернулся. Зря я это сделал. Тишина за спиной была пугающе зловеща, и я резко обернулся. Огромная чёрная кошка уже прыгнула: лапы, с выпущенными когтями длиною сантиметров по восемь, оскал и слюна, капающая с клыков, жёлтые, сузившиеся до полосок, зрачки… Я даже не сморгнул, но интуиция запустила рефлекс раньше, чем я успел что-либо сообразить. Она замерла в воздухе, и я залюбовался грациозностью зверя. Глаза остекленели, и губа медленно-медленно сдвигалась, обнажая оскал. Я обошёл её, сдвинув лапы и слегка подтолкнув налево, опустил хвост и, зайдя сбоку, лёгким касанием ладони в живот, задал направление. Отошёл к двери и, взявшись за ручку, отключил замедление. Она обрушилась всей массой на кровать, да так, что заскрипел пол, а кровать, с жутким скрежетом, сдвинулась на пол аршина. Кошка била хвостом по одеялу и следила за мной взглядом. – Что за херня? Ты в своей ревности готова растерзать меня. Что с тобой происходит, Наташка? Она села на кровати и тяжело вздохнула – Не знаю, Рома. Это началось сразу после возвращения. Они, – она повела головой, – Они боятся меня… они даже смотреть на меня боятся, так сильно напуганы – Ты кого-нибудь поранила? – Нет – Обращалась перед ними? – Всего один раз. Сорвалась, но быстро опомнилась. Я не знаю, что происходит и это особенно страшно: мне всё труднее становится контролировать свой гнев, свою злость, свою ярость. Рома – Наташка закрыла глаза, её плечи сотрясались – Рома, помоги мне. Я подошёл и прижал её голову к своему животу. Горючие слёзы промочили футболку, она всхлипывала, распустив нюни. – Ты запомнила, кто тебя вывел из равновесия? – Нет – она чуть повернула голову – Я только увидела застывший ужас в глазах, а больше не помню ничего. Наташка тёрлась щекой об мой живот и успокаивалась. Она отстранилась и, потянув меня, легла на спину. – С травкой?! – Нет. Я хочу тебя в натуральном виде – А с травкой я был искусственный? – Роом, травка даёт глюки, но член не увеличивает – Чтооо?! – я отжался от неё После истерики Наташка даже смеяться не могла – Род мой, Рома! Это поразительно! Как ты, такой наивный и доверчивый, мог пройти два Царства, выполнить Миссию и остаться живым?! – она притянула меня, вжимая в себя. Любовь Наташки была бурной и быстрой, как налетевший шквалистый ветер: закрутило и схлынуло. Я лежал на ней с членом в ней, твёрдым, как камень. Она открыла глаза – Рома, я всё. Знаю, ты хочешь доеб … – она устало улыбнулась – Разрешаю. Только один раз. Сходи трахни кого-нибудь – и она закрыла глаза. – Кого?? – Ром, ну пройдись по деревне, найдёшь каку-нибудь бабёнку – Да они же все в деле! Наташ, ты же сама сказала. – Ром, ну мож кто в дозоре у кого из них, ну? Хочешь травку (?), возьми на столе. Наташка уже не открывала глаз и дыхание становилось мягким и едва заметным. Я сполз с Наташки, слез с кровати, оделся, подошёл к столу, сгрёб травку и вышел из опочивальни. Стоя на крылечке я увидел стража из дружины Черномора, ведущего под уздцы Серко. Солнце опустилось за горизонт. Смеркалось. Я вздрогнул – «Серко!». И, сбежав с крылечка, пошёл в конюшню. Страж не встретился, видимо ушёл куда-то. Я шёл по проходу, осматривая стойла и увидел Серко. Он тоже увидел меня и испуганно отпрянул к стене. – Узнал?! Ты узнал меня? Серко мотал головой и фыркал, прижавшись крестцом в угол. Я держался за брус, всматриваясь в него и перед глазами проплыли кадры: погони, моего кувырка в Мару и его бегства. Кобылка, в стойле рядом, забеспокоилась и тихо заржала. У Серко, видимо, сдали нервы – Миранда, это принц, он ничего плохого нам не сделает. – Миранда? – я залюбовался кобылкой: изящная гнедая, с белым яблоком во лбу, с волнистой и – я тронул холку – шелковистой гривой, с лоснящейся кожей крупа. Миранда была прекрасна и, если бы я был жеребцом, я бы влюбился в неё по самые ятра! «По самые ятра!?» – я поднял руку и развернул ладонь – «О, Род! Да вот же бабёнка, которой я сейчас засажу!!» Кровь прилила к лицу, я задыхался от вожделения. Серко, почуяв неладное, заиготал и заметался в стойле. Я прошёлся по конюшне и нашёл две оглобли. Подошёл к стойлу Миранды и, похлопывая её по холке, открыл и вошёл внутрь. Миранда резво развернулась ко мне задом, но опоздала. Копыта задних ног лишь чуть оторвавшись от пола, застыли. Я вставил одну оглоблю между брусьями стойл на высоте груди Миранды, а другую, чуть выше колен. Вышел из стойла и закрыл створку. Копыта ударили брус, ноги Миранды опустились на пол и она, отстранившись от оглобель, прижалась задом к брусьям стойла. Я отвёл хвост и тронул её промежность. Миранда подалась вперёд и, отброшенная спружинившими оглоблями, снова прижалась задом к брусьям стойла. Её промежность была выше моего паха и, пройдясь по конюшне ещё раз, я принёс две торбы с овсом и, бросив на пол, встал на них – «Как бабу, раком!». Я запустил руку между ног и щупал Миранду, наслаждаясь новыми ощущениями. То ли от испуга, Миранда обоссалась. С шумом лилась моча, вспениваясь на полу и разбрызгиваясь. Когда струя иссякла, я погрузил пальцы в развёрстые губы вагины – «О Род! Миранда была целка!» Серко топтался в стойле, косил глазом и фыркал, но не говорил. Член возбуждался, и я слизнул с ладони травку! С закрытыми глазами держась за брусья, я чувствовал, как член рос, и рос, и рос. Наконец, открыл глаза – Ииииии… аааа. Я прикинул хуй к носу и, удерживая левой на уровне груди, поднял правую над головой и дотронулся до залупы: она была выше макушки сантиметров на двадцать! – Сколько ж там было стебельков? Удерживая член, я встал на торбы и отпустил его. Качнувшись, он опустился на крестец Миранды. Кобылка вздрогнула и прянула вперёд. Этого мне и надо было! Я отогнул его и, отброшенная оглоблями Миранда, сама насадилась на хуй! Такого блаженства я ещё не испытывал! Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/zhorzh-pavlov-11838325/puchay-reka-da-kalinov-most-vtoraya-kniga-cikla-staraya-skazka-na-novyy-lad/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом. notes Примечания 1 Брут (лат.) – деревенщина 2 калиги – сандалии 3 гладиус – короткий, 40—56 см, меч 4 пилум – копьё или дротик, длиною более 2 м. 5 Сирвалы – шаровары из хлопка с карманами 6 куфия – шёлковый платок 7 мадасы – топтуны, род башмаков 8 хабара – покрывало из шёлка, расширяющееся книзу наподобие юбки 9 малляя – подобие плаща с рукавами 10 бухнук – платок с вышитым орнаментом