Броненосец в «Потёмках». По канонам жанра: старая добрая «космическая опера»

Броненосец в «Потёмках». По канонам жанра: старая добрая «космическая опера» Антон Дождиков История повторяется. Русско-японская, Первая Мировая, Революция, Гражданская война – все эти события огненным смерчем прошли через судьбы людей. Подобное может случиться в далёком и не очень светлом будущем… Лейтенант Республики, не очень стойкий в плане морали, после инопланетной атаки принимает корабль «вероятного» противника. Необходимо: отомстить за хорошего друга и защитить настоящую любовь. Впереди – битва среди звёзд и воплощение древнего Зла. Прекрасное и бесчеловечное. Броненосец в «Потёмках» По канонам жанра: старая добрая «космическая опера» Антон Дождиков © Антон Дождиков, 2017 ISBN 978-5-4485-2000-6 Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero Пролог Чтобы победить человека, нужно сперва им стать.     Верховный Экзекутор Империя – крайне консервативная и могущественная по галактическим меркам держава. Одно из десятков государств, образовавшихся после Исхода – великого расселения человечества за пределы Солнечной системы. Несколько десятилетий тому назад политический конфликт, причиной которого стал новый налог на пути сообщения, повлек массовые протесты торговцев, буржуазии. Первоначально это были мирные выступления, с самыми верноподданническими лозунгами. Позже к смуте присоединились низы общества из разных систем. Опасаясь разрастания конфликта, власть жестоко подавила протесты. Но кадровые военные и полицейские части отказались выступать против безоружных граждан. Тогда на усмирение бунтующей черни Империя бросила наемников и боевых роботов. Решение оказалось ошибочным. Именно искусственные интеллекты, осознавая всю полноту ответственности за своих создателей, не просто перешли на сторону восставших, но и возглавили их. Они наладили организацию, планирование и подарили человечеству идеологию – «революционный робокоммунизм». Так появилась Республика. Адепты монархии презрительно назвали новое государство Революционной Робократией, а его сторонников – робократами, утверждали, что диктатура машинного интеллекта подавила человека, попрала его права и свободы. Действительно, в борьбе с Империей и ее агентами роботы тоже перешли черту: в ответ на «кибертеррор» они начали свой «роботеррор». Бушевавшая на протяжении многих лет Гражданская война, или Великая смута, по версии хронистов Империи, унесла миллиарды жизней. Как уцелела Империя? Ведь все «сильные» искусственные интеллекты, объединенные в сеть, перешли на сторону восставших, а значит, всеобщее управление должно было погрузиться в хаос. В инновационных монастырях религиозной организации – Альдебаранского Патриархата – была разработана новая технология, основанная на сочетании передовых достижений в области нейрокибернетики и духовно-мистического знания. Полученные гибриды человека и машины могли управлять кораблями, заводами и предприятиями. Их органическая часть, зависевшая от Церкви, отличалась полной лояльностью власти. Служение Патриарху и Императору стало для них высшей целью, способом постижения Божественного промысла. Второй Альдебаранский собор признал наличие бессмертной души у инопланетных рас, открыл дорогу имперским миссионерам. Государство, пережившее Смуту, потерявшее часть территорий, восстанавливалось и укреплялось. Лозунг «Православие, самодержавие, инновационность» стал основной идеей внутренней и внешней политики Империи. От оппонентов не отставала и Республика. По решению Киберсовета, была развернута активная деятельность в пограничных мирах и дальнем космосе. Роботы искали ресурсы и других разумных существ, способных принять просветительские и гуманистические идеи искусственного интеллекта. Остальные человеческие сообщества и иные расы, увидев разрушения, к которым привела Галактическая Гражданская война, наложили добровольный мораторий на создание и развитие «сильных» искусственных интеллектов и киборгизацию своих граждан. Реализация отдельных технологий, таких как беспроводная связь и коммуникации, было практически приостановлено. Галактический Совет в современную эпоху строго следил за установленными нормами. Повсеместно доминировала идея ретроспективной эволюции: эталон общественного устройства виделся в далеком прошлом, до эпохи космических путешествий. Социальные инновации не приветствовались, а технологические – осуществлялись с большими предосторожностями. Наконец-то в Галактике между расами и нациями, столь непохожими друг на друга, сложился хрупкий баланс. Несколько лет не происходило масштабных военных конфликтов. Однако, была сила, имевшая свое видение и свой План в отношении судеб Вселенной, представители которой полностью удовлетворяли критериям «сильного интеллекта»: сами когда-то были созданы как биологические объекты. Реакторы заряжены. Орудия главного калибра приведены в полную боевую готовность. И вся Галактика скоро содрогнется от грохота битвы космических исполинов. Глава 1 Эскадренный броненосец, звездолет первого ранга «Александр Шестой», массой покоя в семь миллиардов тонн, экономическим ходом шел в гиперпространстве к промежуточной цели. Огни контрольных панелей и индикаторы устройств успокаивающе мерцали зеленым. Немногочисленные вахтенные офицеры и матросы серыми тенями сновали в полумраке от одного пульта к другому. Бесстрастные киберы умело прокладывали курс через великое и безмолвное Ничто. На обзорных экранах – завораживающая и пугающая чернота изнанки космоса. Всполохи фиолетовой плазмы на силовом щите звездолета давали причудливые отблески на консолях, лицах людей и гибридов. Свободные от несения службы члены экипажа смотрели в объективы, тихо разговаривали, кто-то даже спорил о природе вещей и пространства. Одни представляли материальный объект в виде стоячей волны, «размазанной» по Вселенной, с определенным «пиком» в данном, конкретном месте. Когда движение тела определялось лишь сменой этого максимума. Другие уповали на иллюзорность обычной картинки космоса, казавшейся несовершенным органам чувств и приборам бледным отражением подлинной природы Мироздания. Истинная суть которой заключалась в переплетении бесконечных струн и многомерных пространств. Существовали формулы для расчета перемещений кораблей из одной точки в другую, не мгновенно, но все же существенно быстрее скорости света в вакууме. Но многое еще предстояло узнать. Причудливые феномены космоса оставались манящими, таинственными и в большинстве случаев губительными для первооткрывателей. Зазвучал сигнал тревоги. Россыпь разноцветных вспышек на панели штурмана привлекла внимание дежурной смены и потребовала дальнейших действий. Минутная неразбериха. Переговоры. Обмен данными. Наконец, все встало на свои места. Офицеры и матросы вытянулись в струнку при приближении начальства. – Ваше высокоблагородие, господин капитан… Олег Викторович, – старший помощник обратился к вошедшему на мостик сначала по чину, а затем по имени-отчеству: – Позвольте наконец-то вас побеспокоить! Капитан первого ранга Романов выглядел крайне недовольным по причине прерванного семейного ужина. Встречи, сулившей ему перспективы по службе. Но проигнорировать сигнал тревоги невозможно. Долг офицера. – Ну что там? Докладывайте! – спросил капитан. Старпом продолжил: – Гиперрадар показывает наличие нескольких неподвижных объектов в подпространстве. На безопасном расстоянии от курсового вектора. – Этого не может быть, потому что не может быть! – капитан внимательно рассматривал спроецированное перед ним голографическое изображение: несколько мутных комков серой взвеси на фоне обычной карты звезд с подсвеченными пунктирами данных. Уточнил: – Объекты статичны? – Так точно. Без движения. Размер и массу определить невозможно, но никак не меньше крейсера! Сигнатуры, естественно, не определены. – Маневр уклонения? – Выполнен. Расходимся на четверти светового года в обычном пространстве… Минуточку, – старпом взял световой блок с данными у маршрутного кибера и взмахом руки переправил его на пульт капитану, отрапортавал: – Подпространственных воздействий не зарегистрировано, траектория безопасна. Стоящий рядом киборг-оператор молча кивнул головой, увешанной панелями сенсоров, и учтиво отступил в сторону. На человеческой половине его лица читалась решимость и готовность выполнить любой приказ. – Странно. На поддержание неподвижной позиции необходима чертова уйма энергии, – капитан вполголоса выругался и продолжил: – Никто в Галактике не имеет подобных технологий! Ни мы, ни Конфедерация, ни Советы, ни эти чертовы рептилоиды и иже с ними. Говорите, находятся в состоянии покоя… Время обнаружения и координаты? – Четверть парсека от маршрутной точки G в обычном пространстве. Вахтенный офицер незамедлительно сообщил мне. – Позиция объектов изменилась? – Никак нет, ни на дюйм. Штурманом высказано предположение: мы имеем дело с гравитационными возмущениями естественной природы – коллапсирующая звезда и фрагменты ее окружения. – Надо уведомить бюрократов из Лиги картографов о затруднениях по маршруту. Нам это вменено в обязанности Уставом. Еще какие-то проблемы до моей вахты? – Никак нет, Олег Викторович, мои искренние извинения его высокопревосходительству господину адмиралу и его почтеннейшей супруге! В ближайшие два часа… – Ладно, ладно! – Романов прервал оправдания старпома. – Потом сменю вас на мостике. Сколько нам осталось? – Шесть часов тридцать минут до выхода. Одиннадцать по среднегалактическому. Четыре утра по местному. И не меньше десяти-пятнадцати часов для перехода на стационар. – Так долго до геостационарной орбиты? Мои гости уже совсем заскучали! – Астероидное поле. Необходим местный лоцман. Запрос уже подготовлен и выслан с прошлого скачка. – Благодарю! Никогда не сомневался в вашей компетентности, Иван Аскольдович, – подчеркнуто вежливо, не по уставу окончил разговор капитан. Довольный, он направился к лифтовому холлу. – Служу Империи! – официально произнес капитан второго ранга. Он невольно посмотрел на стоящего рядом получеловека в унтер-офицерском мундире, с многочисленными имплантатами – сенсорами и датчиками. Старший помощник Иван Ефимов не был потомственным дворянином. Долгий период безупречной службы привел его к занимаемой должности. Грядущие перспективы выглядели туманно. Скорая отставка по достижении предельного для чина возраста, отсутствие семьи – все обещало достойную, но серую старость. Какая существовала альтернатива? Возможность продолжить любимую флотскую службу в статусе киборга, модификанта со стертой памятью. Государство и Церковь рачительно распределяли кадровые ресурсы в условиях возможных конфликтов и не разбрасывались ценными специалистами. Старпом любил космос. Ему нравился звездолет. Крепкий, надежный. Жалко, что все в этом мире временно. «Александр Шестой», хоть и был построен до Гражданской, считался достаточно мощным судном. Базовый остов был усилен плитами цементированной кристаллоброни. Генераторам поля увеличена мощность. Маршевые сверхсветовые двигатели заменены на более производительные. Расширены топливные бункеры. По новой классификации, броненосец определялся как рейдер дальнего космоса, оснащенный дополнительной защитой, а также несколькими новыми поясами мелкокалиберной артиллерии. Тридцать две орудийные башни, строенные и счетверенные орудия главного калибра в шестнадцать дюймов – все обещало неминуемое уничтожение любому кораблю меньшего класса или небольшой эскадре. Если, конечно, кто-то настолько смел или безумен, что рискнул вступить в бой против одного из символов императорской власти. С любым пиратом приключится нервный припадок, случись ему увидеть на экране, что за птичка летит в его сети. В данном походе экипаж броненосца насчитывал менее десяти процентов от штатной численности. Достаточно для обычного перегона от верфей до мест базирования Седьмого звездного флота. Относительно спокойный сектор ничейного пространства, промежуточная остановка – Потёмки. Маршрут предстоял длительный, неимоверно скучный, не суливший ни экипажу, ни командиру, потомственному дворянину Олегу Романову, ни почестей, ни наград. В конце пути требовалось передать корабль под новое начало, с переходом с частью команды на какой-нибудь старый бронепалубник или, что еще хуже, броненосец планетарной обороны в таком же, как и Потёмки, захолустье. Единственная отрада, и одновременно шансы на карьерный рост – влиятельный родственник, двоюродный брат Николай Романов, адмирал флота. По слухам, он готовился к выходу в отставку, но сохранил связи и влияние, как при дворе, так и в руководстве военно-космических сил Империи. Как вообще можно отказать такому человеку? Личная каюта капитана, часть офицерских помещений переданы под нужды пассажиров: адмирала, его супруги, дочери, родственников и прочих сопровождающих лиц. Параграф Устава флота, запрещавший брать на борт гражданских пассажиров во время испытательного полета, проигнорировали. В корабельный журнал внесено сообщение об имевшем место разбойном нападении на дипломатический корабль. Неподалеку. В нескольких парсеках от Нью-Бадена. В качестве мотивировочной части сделали ссылку на Высочайший Манифест Государя Императора, предписывавший капитанам всех военных судов Империи брать под опеку гражданских лиц и семьи военнослужащих при наличии «особых обстоятельств». Бюрократия-с! *** Почтенное семейство, по большей части его женская половина, отказывалось ждать несколько дней до прихода рейсового лайнера. Курортный досуг конфедератского Нью-Бадена, опера и музеи наскучили старшему поколению, а молодежь не нашла в местных кавалерах должной стати и достоинства. Провинциалы, что с них взять! – Так надежнее, быстрее и безопаснее, – настаивала жена адмирала, – он твой родственник, к тому же довольно долго не получал продвижения по службе и не посмеет перечить тебе! Елена Романова, урожденная фон Книппель, подчеркнуто демонстративно приложила холеную белую ручку к голове: – Никому никогда не буду рекомендовать «Брайтон-Хилл»! От этого отдыха моя мигрень начала прогрессировать! Адмирал, страдавший от мигрени супруги гораздо больше, чем она сама, согласился: – Успокойся, дорогая! Олег никогда мне не откажет. Полет в приятной компании… Экзотика Трехгорья… э-э-э… И у меня есть хорошие идеи в отношении… – Дорогой, не сейчас, Ольга еще дитя, – притворно протянула Елена. Ольга Романова, дочь адмирала от первого брака, находилась явно не в восторге от матримониальных планов мачехи. Та желала любыми способами изгладить из мыслей адмирала образ прошлой жены – безродной авантюристки, выскочки, вознамерившейся стать вровень с высшим классом. «Поскорее выдать мерзавку замуж, с глаз долой и из сердца вон! И желательно подальше», – так и видиелось в глазах Елены. Адмирал оказался несведущ в женских интригах, а потому принимал идеи жены за свои собственные. С одной стороны, действительно жалко лишаться общества дочери, и характером, и внешностью напоминавшей мать. Она оставила его одного, тогда капитана второго ранга, с малолетней дочерью на руках ради залетного богатого франта из Дальних рубежей. Ох уж этот слабый пол! Были и другие женщины, но ни одна не смогла заменить ее. Случилась та самая роковая любовь, что сводит человека с ума в любом возрасте и преследует до конца его дней, разделяет всю жизнь на моменты «до» и «после». Пережитые душевные страдания наконец-то открыли дорогу мудрости. Но делали это долго и мучительно трудно. С возрастом пришли опыт и понимание сути вещей. Полностью сосредоточившись на службе, Николай Романов получал повышения в чинах: капитан первого ранга, контр-адмирал, вице-адмирал. Две страсти оставались в душе зрелого человека: безграничная любовь к дочери, настоящая, отцовская, сочетающая в себе гордость и восхищение, и карьера. Высокий авторитет у нижних чинов, офицерства, благожелательное отношение Адмиралтейства – они ведь не приходят сами собой! Ольга большую часть детства провела на военных базах, переезжая с места на место, от одной планетной системы Империи к другой. Государство, пережившее Смуту, лишенное части территорий, восстанавливалось, расширялось и укрепляло рубежи. С путешествиями, с познанием новых мест у девушки стал проявляться характер, волевой, упорный, воспитанный на примерах из жизни армии и флота. Открытая, чистая душа с мощной, полученной по наследству энергией закалялась, приобретала те качества, которым не учат в закрытых пансионах для благородных невест. Заветные золотые эполеты «полного адмирала флота» Николаю принесла повторная женитьба. Елена-Августа фон Книппель числилась фрейлиной Императрицы. Ее отец, герцог, рыцарь Ордена, обер-камергер и доверенное лицо Государя, тоже испытывал удовлетворение: ему удалось так удачно пристроить заневестившуюся дочь, великосветскую львицу и участницу нескольких дворцовых скандалов. И слава богу! Сплавил золотце. Дочь-подросток не радовалась появлению мачехи. Конфликт был предопределен заведомым несочетанием личностей. Но как часто бывает в жизни, одна страсть все же заставляла мириться с собой другую, правда до поры до времени. Оставалась еще должность генерал-адмирала, командующего одним из пятнадцати звездных флотов, которую Николаю Романову очень хотелось получить – а хоть бы и к выходу в отставку! *** Назревал очередной семейный скандал. Не первый и, видимо, не последний. Отец сколько ни пытался урезонить мачеху и дочь – все безрезультатно. За перепалкой экзальтированной женщины и симпатичной, но несколько отрешенной от мира дочери наблюдала красивая дама лет двадцати пяти. Статная, русоволосая, с идеальными чертами, безупречным макияжем и недорогими, но яркими аксессуарами. Даже кибернетические слуги, хоть это и не предусматривалось в их функциях, нет-нет да и поглядывали в сторону Марии. – Помню, какой отворот ты дала месье Хризанту, этому наивному юноше благородных кровей. Над ним весь Нью-Баден смеется до сих пор! – нарочито громко рассказывала мачеха, даже не глядя в сторону Ольги. – Он мне не симпатичен! – с безразличием возразила девушка. – Дорогая, ты же совсем недавно говорила, что нам еще рано думать о брачных делах! – попытался вступиться отец. – Думать – не думать, но готовиться надо! Я и сама знаю, что он ей не пара… Нет капитала и связей, деловой хватки. Выше начальника орбитальной станции никогда не поднимется. – С презрением выговорилась жена. – Он мне НЕ симпатичен! – упрямо и со злобой ответила дочь. – Зато скромен, учтив и безобиден. Могла бы на нем потренироваться. Глядишь, и заполучила бы со временем кандидатуру солиднее. Вечно вас всему учить нужно! – с раздражением бросила мачеха. – Твой отец достаточно мотался по дальним гарнизонам, обеспечивая тебе, неблагодарной, безбедное будущее! Неужели так сложно проявить чуточку терпения? – Он мне НЕ СИМПАТИЧЕН! – Ольга встала из-за стола. – Заладила одно и то же… Я так жалею, что Николя не согласился на то предложение. Сейчас бы мы тебя не узнали! Великолепное место! Ни одного гувернера-человека. Одни киборги, как тебе и нравится! – По-моему, решение слишком суровое, Хелен. Коррекционная школа с ускоренной программой. Никогда не одобрял эти гипнотехнологии и методы дополненной реальности. – Возразил отец. – Да, будь твоя воля, она бы училась в Советах!.. – истерично воскликнула Елена. Стоп! Взор адмирала вспыхнул огнем, лицо нахмурилось. Тема Республики считалась в приличном обществе под запретом. Супруга поняла, что перегнула палку и сболтнула лишнее: – Ох, ну что уж вы со мной, бедной женщиной, делаете! Довели до греха! Я рекомендую пансион маркиза де Стада на Апулее. Истинное место, где таких вот дикарок учат благородным манерам и правильному поведению! Далековато от центра, но терпимо… Рассуждения и дальнейшие планы мачехи неожиданно прервали. Ольга поправила столовые приборы и незаметно включила гарнитуру связи. – Ваше высокопревосходительство! Дорогая графиня, Елена Фридриховна! Прошу меня извинить, но дела службы! – вошедший в каюту Олег Романов продолжил рассыпаться в любезностях. – Ничто не печалит меня так, как невозможность быть в вашем обществе! – Полно вам, милый друг! Мигранский крозан великолепен! – восседавший во главе адмирал жестом пригласил капитана броненосца к столу: – Где обновляют программное обеспечение ваши повара? И таки да, без чинов – мы все-таки не в боевой рубке, а в кругу семьи! – Право, Николя, – Елена, пользуясь сменой темы, поддержала супруга, – за время отдыха я уже отвыкла от этих суровых казарменных будней и казёнщины. И жду не дождусь, когда же ты наконец оставишь скитания и займешь достойный пост в Адмиралтействе? Дорогая биополимерная косметика и украшения графини могли посоперничать с достатком немалого адмиральского жалования. А привычка жить в столице и при дворе на широкую ногу входила в противоречие со службой мужа. – Обещаю тебе, Хелен, через три прыжка мы пересядем на рейсовый лайнер до Новоархангельска. – Так и поверила тебе, дорогой! У меня просто чутье на неприятности, связанные с твоей службой. И сейчас сердце просто ноет! Если бы не наш Олег. Я в восхищении: как только ему удается поддерживать столь уютный мирок в недрах бронированного монстра? – Дорогая, это корабль первого ранга, он рассчитан на возможность приема августейших особ. И носит имя благословенного прапрадеда нашего Государя. Адмирал перевел взгляд на два парадных портрета, занимающих центральное место каюты. Знаменитый трудами на благо отечества владетель прошлого и его державный потомок, царствующий над народами и расами Империи. – За здоровье Императора! – мгновенно сориентировался Олег Романов. – За здоровье! – подхватили все участники трапезы, вставая. Вышколенные сервисные киборги в парадных ливреях и фартуках наполнили бокалы и принесли следующую порцию блюд. Настоящая идиллия. – Надеюсь, полет проходит по плану? – осведомился адмирал. – Несомненно! Предприняты все меры. Скоро мы будем на орбите Трехгорья. У нас будет как минимум три дня на подготовку к новому прыжку. – Я просто горю желанием размяться и увидеть эту первобытную диковинку. Такое захолустье и так много внимания в прессе! – оживленно воскликнула Елена. – Особенно у Конфедерации. – Ну, не совсем они и отсталые, – поправил супругу адмирал, – я бы даже сказал наоборот, они способные к механике и точным наукам! Ремонтная служба с удовольствием поручает им небольшие заказы, разную мелочь, в основном невоенную. – Но абсолютные пентюхи и пацифисты, не способные постоять за себя! – добавил командир броненосца. – Я бы не стал выходить здесь на пенсию! – рассмеялся Романов-старший. Присутствующие дружно заулыбались шутке адмирала. – А правда, что у жителей три пола и размножаются они, как бы поделикатнее сказать, диковинным образом? – поинтересовалась Елена у мужа, чувствуя, что перестает быть центром внимания. – Правда, дорогая, но я бы не разговаривал об этом при наших девочках! Ольге, привыкшей к самодисциплине и прочитавшей об аборигенах Трехгорья достаточно в Галактической энциклопедии, ничего странного в разговорах проэто не показалось. Ее спутница Мария, дама хоть и молодая, но не менее опытная и бывалая, чем графиня, тоже не находила причин для беспокойства. Тем не менее при мужчинах девушки скромно потупили глазки. Так требовали приличия. Пока старшие разговаривали о делах службы, Ольга вела в нейрочате тихий спор с Марией, дальней родственницей мачехи, не такой знатной, но не менее заносчивой и надменной. Судьба, воля отца и его новой жены выбрали ее в попутчицы. Хотя Ольга предпочла бы орудийного наводчика или штурмового киборга в приятели по сравнению с ней. Они гораздо интереснее! Приходилось довольствоваться имеющимся. – Говорю тебе, первый мужчина определит всю твою последующую жизнь. Но будет ли он твоим мужем, о-ла-ла! – наставляла опытная сердцеедка свою, как ей казалось, менее просвещенную спутницу. Со стороны девушки выглядели почтительными и внимающими разговорам старших, но нейроинтерфейс, встроенный в серьги, позволял напрямую обмениваться текстом, картинками и видеофайлами, а в некоторых случаях и эмоциями. Разборчивая Ольга никогда не включала последнюю опцию. – Но волнительнее всего – неожиданность! Представь, ты застигнута врасплох, поймана. Тебе невыносимо стыдно, и одновременно ты крайне возбуждена! Жестокий, властный, украшенный шрамами, он подходит к тебе и срывает одежду. Грубо. Самодовольно. Сильно… Ольга разорвала контакт и вернулась к общей беседе. С нее хватило и виртуальной галереи любовных «побед» Марии. – Девочки, сколько раз вам нужно напоминать! – адмирал сделал знак прислуге, что закончил трапезу, и повторил: – Сколько раз вам еще нужно напоминать, что на борту боевого корабля использование беспроводных устройств недопустимо! – Милый! Ну давай не будем так строго, – жена тоже отложила столовые приборы, – в конце концов, сейчас же нет войны. – Правила есть правила! На корабле – никаких сетевых приборов сложнее тостера. Мы не конфедераты с их вечной либеральщиной! Адмирал поставил пустой бокал на стол. Обед закончен. *** Частые смены курса. Лихорадочное мельтешение и игра звезд. Подвывающие от нагрузки компенсаторы ускорения. Рулевые пиратского звездолета показывали чудеса пилотирования. Трудно было представить, чтобы корабль такого класса мог совершать маневры, подходившие скорее истребителю. Кульбиты, нырки, петли сменяли друг друга. Лишь бы увернуться от главного калибра «Атаульфа»! – Штрахх, штрахх! – били орудия. Звон и вибрация от башенных ускорителей разносились по кораблю. Впрочем, комендоры не старались быть особенно точными. Живая добыча гораздо ценнее и полезнее для карьеры. Таков приказ. На возвышении мостика фигура капитана смотрелась более внушительно, чем на самом деле. В чертах лица еще молодого офицера проглядывали порода и стать, унаследованные от итало-германских предков. Волосы до плеч, черные и волнистые. Бледный аристократический овал лица. Полноватые чувственные губы. Легкая щетина. Атласный форменный мундир с иголочки. – Батарейная палуба «Д»! Отставить десятидюймовки! – Фредерик Циммерлинг не хотел подпортить будущий трофей. И одновременно, желая растянуть удовольствие, отдал приказ: – Курсовым излучателям – беглый огонь! Веер ослепительных импульсов пронесся по корпусу пиратского корабля. Без особого, впрочем, успеха. – Экраны фрегата еще функционируют, мой капитан! Пустая трата энергии! – старпом «Атаульфа» считался достаточно опытным, но прижимистым офицером, благоговеющим перед начальством. – Ваш блестящий план почти удался! Следующего попадания они точно не выдержат. Прикажете готовить абордажные группы? – Не время экономить! – рука капитана, унизанная несколькими перстнями, дорогими даже для командира броненосного крейсера, указывала на дальний угол рубки. – Наша задача – взять его живым! Максимально красиво и зрелищно! Циммерлинг достал из кармана раритетный механический хронограф, инкрустированный драгоценными кристаллами, предмет зависти многих старших офицеров Конфедерации, на публику произнес: – Через несколько минут он будет наш. Фрегат ожесточенно огрызался. Впрочем, ответные залпы энергетического оружия, плазменные заряды бессильно растекались по силовому экрану «Атаульфа». – Бам-бам-бамм! – редкие снаряды мелкокалиберной артиллерии эффектно, но совершенно бесполезно разрывались на мощных листах лобовой защиты броненосного крейсера. – Господин капитан, мы готовы, – журналист Шарли Горт закончил настройку пятилапого теледроида, – через полторы минуты можно выходить в эфир. – Отлично! Все складывается как нельзя хорошо. А – Хлясть-хлясть… – робот занял позицию и сделал стойку на капитана. Потом на обзорный экран рубки. Несколько тяжелых истребителей и штурмовиков, подобно загонщикам, сопровождали цель, то приближаясь, то отдаляясь от сопротивлявшейся добычи. Работали скорострельные пушки, поражая самые уязвимые места корабля: орудийные порты, маневровые двигатели и антенны, эмиттеры поля. Силовая зашита фрегата пока держалась, что делало применение лучевого оружия невозможным. – Великолепная картина! Поистине репортаж месяца! – воскликнул журналист. – Вы уверены в возможности трансляции? – переспросил Циммерлинг. – «Клаату барада никто» – это вам не «Имперский вестник»! У нас лучшее оборудование и безлимитный гипертрафик. Нейроканал на такой дистанции, конечно, недоступен. Но все будет сделано в лучшем виде! – Забавно! Газетка с бюджетом эскадры, – вроде бы про себя, но достаточно громко возмутился старпом «Атаульфа». На его одутловатом, по-женски мягком лице было выражение зависти. – Разумеется, в онлайн будут станции на расстоянии до 150 парсеков! – прокомментировал работник «второй древнейшей» профессии. – Зрителей в здешних краях немного, – разочарованно согласился капитан. – Но оффлайновая версия будет доступна в топ-чартах не менее суток. Гарантирую! – журналист вошел в боевой транс. Он поправил полы темного пиджака и расстегнул верхнюю пуговицу белой рубашки. Галстуков Шарли Горт не признавал. Взгляды всех в рубке прикованы к фрегату. В обычных условиях «Черный Обелиск» мог бы легко оторваться от более массивного противника. Наконец, совершить сверхсветовой прыжок. Гипердвигатель фрегата был критически поврежден, равно как и несколько крупных узлов управления огнем. И явно не по причине «меткой» стрельбы с крейсера. – Добрый день, дамы и господа! С вами Шарли Горт и экстренный репортаж с борта крейсера Галактической Конфедерации «Атаульф Новомюнхенский». «Клаату барада никто» – всегда самые свежие новости! Наши души – в ваших руках. Ваши чувства – в наших сердцах! Маститый профессионал выдержал секундную паузу. Закадровый онлайн-переводчик транслировал его слова на несколько языков. – Позвольте представить капитана Циммерлинга, любезно согласившегося на интервью. И его экипаж, – камера сделала крупный план старпома и офицеров. – Господин капитан, скажите, ведь под вашим руководством разработана операция по поимке безжалостного и безнравственного О’Хары? – Выполняя приказ командования, на основании решения суда, в полном соответствии с Уставом… – начал было Циммерлинг, но потом спохватился… Не то. – Да, в сжатые сроки, с учетом экстренных обстоятельств. Пиратство стало самым настоящим бичом Внешней зоны. На периферии закон и порядок нуждаются в быстрых и смелых действиях. Мы не можем позволить всяким деструктивным элементам диктовать свою волю, навязывать правила, свой анархический образ жизни… – Во имя свободы и демократии! – перебил репортер. – Во имя толерантности и гражданского общества! – ритуально ответил офицер. – Этот пират стал настоящей иконой для радикальных традиционалистов всех мастей. А его изворотливость и уловки вошли в историю. – На каждого кайсума найдется свой багот. Несколько минут отделяют нас от поимки «Обелиска». – Как же вам удалось его выследить? Укрытие? Маршруты отступления? – Информация получена из достоверных источников, не подлежащих разглашению… – Да, понимаю, военная тайна, – журналист проникновенно покачал головой. Участники действия прекрасно отдавали друг другу отчет: сценарий достаточно прост. Все реплики и даже видимое волнение и запинка Циммерлинга давно расписаны, как по нотам. Практически невозможно в пустоте открытого космоса, среди сотен планет и десятков тысяч астероидов найти замаскированный пиратский фрегат. Корабль удачно подловили с проблемами в гипердвигателе, выведенными из строя маскировочными экранами. И маяком-приманкой. Разумеется, не без наводки от «нужных людей»… или не людей. До ближайшей планеты с атмосферой слишком далеко, чтобы спрятаться от крейсера, лишенного возможности совершить посадку на поверхность. – В наш просвещенный век отрицать идею трансгуманизма бессмысленно! – с апломбом произнес Шарли Горт. – А иногда и преступно… – согласился Циммерлинг. Но поморщился, будто вспомнил о чем-то неприятном. Присутствовавшие в рубке дружно посмотрели на экран. Истребитель очередью из многоствольной пушки задел маршевый двигатель пирата. Корабль вздрогнул. Серия вторичных взрывов и дуговых разрядов пробежала по корпусу. Медленно вращаясь вдоль оси, фрегат поплыл по неуправляемой траектории. – Всё, отлетался! – безапелляционно заявил один из орудийных операторов. – Повреждены главный привод и гравигенератор. – Тяговый проектор запущен, – рапортовал другой, – сейчас мы его стабилизируем и подцепим. – Дайте открытый канал, – потребовал Фредерик, – мы обязаны выдвинуть ультиматум! Один из младших офицеров бросился к пульту связи исполнять приказ. – Бесподобно! – журналист пребывал в экстазе, и отключив микрофон, добавил: – Прелесть! Наш капитан может быть неплохим актером! – Говорит капитан Звездного флота Конфедерации Циммерлинг! Вы находитесь под прицелом главного калибра крейсера «Атаульф». Предлагаю безоговорочную капитуляцию. Вам, О'Хара, и всему экипажу гарантирую неприкосновенность, справедливый суд, право на адвоката, священника или психоаналитика… Даю вам минуту на размышление – позже разговаривать будут штурмовики. Эффектно. Циммерлиг стремительно развернулся к камере. Его глаза горели праведным огнем, обещая неминуемую погибель всем противникам Конфедерации, погрязшим в тоталитарных пороках. – Контрольная палуба, дайте отчет! Десант погрузился в штурмовые боты? – Фрегат в створе гравилуча. Держим на безопасном расстоянии на случай подрыва. – Отчаянные негодяи! – Шарли обратился к невидимым зрителям, воздев руки. – С них станется устроить теракт, лишь бы избежать справедливого правосудия! – Сомневаюсь, – старпом, уставший от прицела камеры, подошел к капитану и прошептал на ухо. – О'Хара – кто угодно, только не фанатик! Наверняка уже на связи с юристами, скарог бы побрал этих планетарных крыс! Офицер что-то попытался сказать еще, но тут камера развернулась от экрана к Циммерлингу – и он с удивительным для столь рафинированной тушки проворством отпрыгнул. Прошло немногим более минуты. В подтверждение слов старшего помощника экран ближней связи засветился. Человек в объективе менее всего соответствовал образу матерого корсара, каким его представляли некие молодые, страстные и чувственные натуры. Средних лет, с лысиной, в старомодных очках и потертом синем деловом костюме. Скорее мелкий финансист или бухгалтер. – Рады вас видеть, капитан Циммерлинг, а я-то все надеялся засвидетельствовать признание вашему почтенному батюшке – главе Дома! Пират невозмутимо, как будто не под дулами орудий, продолжил: – И обсудить с ним перспективы валютных свопов на Лирянский диргем с номинацией в имперских рублях… – Прекратите паясничать, капитан! – взорвался Циммерлинг, одновременно давая знак журналисту на прекращение трансляции: – Скоро члены окружного суда будут разбирать ваши делишки! Камера! Стоп! Шарли Горт больше тридцати лет занимался журналистикой. «Прямая» голотрансляция велась с пятисекундной задержкой. Известная комбинация жестов – и в эфир пошли рекламные сообщения. До следующего сеанса программа будет заполнена инфографикой и нарезкой из голо-роликов, отражавших деяния пирата. Для офлайн-передачи будет не грех воспользоваться иллюстратором реальности: убрать шероховатости видео и изменить диалоги. Истина, она ведь так относительна! «А связи главы финансового дома Циммерлинг с криминалом стоит проработать, – про себя отметил Шарли. – Может получиться ох какая бомба, разумеется, когда поменяется политическая конъюнктура!» Миниатюрная камера, встроенная в веко журналиста под видом родинки, продолжила работу. Теледроид, беспомощно опустив лапки, отвернулся в угол. – Пользуясь присутствием прессы, я заявляю официальный протест! – перешел в атаку О'Хара: – «Обелиск» – частное торговое судно. Мы везем задекларированный Лирянской таможней груз. Оружие применено для самообороны. Тут старший помощник, доведенный до белого каления, нарушая все нормы этикета и переговоров, вышел вперед и как выстрелил: – Мерзавец, если ты не деактивировал контур вооружения, ты – труп, а твой корабль мы разберем по косточкам! Старпом, прерывая возможные слова возражения капитана и других офицеров, продолжил: – К левому шлюзу подходит штурмовой бот. Все, кто не на штатных местах, должны собраться в носовом трюме! Личное оружие разрядить и положить на пол! По не выполнившим условия – огонь на поражение! – в конце его голос сорвался на визгливый фальцет. – Хорошо, мы сдаемся! – абонент произвел несколько манипуляций на контрольном пульте, и изображение на экране пропало. – Отличные источники у вас, капитан Циммерлинг! Даже боюсь вновь спросить, откуда такие данные? Разумеется, не для камеры. – Поинтересовался журналист. – Оттуда! – Фредерик благоговейно воздел взгляд к потолку, одновременно давая понять, что для Шарли здесь ничего не светит. Большая политика. Охота за пиратом стала неплохим развлечением от скуки для дальнего патруля. Капитан, несмотря на заступничество родственников, был сослан на периферию за одну крайне нелицеприятную для конфедерата историю. С гендерным «душком». Почти год он пережидал время и набирал рейтинг для последующего «триумфального» возвращения в центральные миры Галактической Конфедерации. Распределение должностей и важность персоны в этом государстве определялись не только ее навыками и способностями, но и медийной представленностью и значимостью произведенных ей информационных поводов. Второй месяц Шарли Горт неотступно следовал за капитаном, выполняя редакционные задания и получая бонусы от Дома Циммерлинг за каждый репортаж. Фредерик и так служил его основным источником новостей. Потому как на периферии не происходило никаких значимых событий. Ну, за исключением, быть может, предстоящего слета сторонников интерпланетной любви. Занятная будет картинка: люди, иные расы и формы жизни… с их вечным инстинктом к размножению… – Айн момент, можно финальный кадр? – Шарли Горт подозвал теледроида и обратился к Циммерлингу: – Господин капитан, будет ли суд над пиратом справедливым? – Естественно, мы же не имперцы… и не их заклятые друзья – Советы! – рассмеялся капитан: – О’Хара и его приспешники будут подсудны гражданской администрации в ближайшей системе… Э-э-э, как ее там, всегда путаю русское название… «Потомки»? – Трехгорье, – поправил старший помощник, – и это неофициальное наименование. – Роль военных будет лишь номинальной. И к разбору злодеяний пирата мы привлечем независимых судей и экспертов из разных стран. – Доходчиво объяснил Фредерик. – С вами были капитан Циммерлинг и Шарли Горт, «Клаату барада никто». Помните, наши души – в ваших руках, ваши чувства – в наших сердцах! Запись окончена. Зеленые глаза-огоньки кибероператора померкли. Журналист вытер рукавом скопившийся на лбу пот. – А не пропустить ли нам по стаканчику мурсальского, герр капитан? Глава 2 Республиканский крейсер, грациозный, с изящными обводами, смотрелся более эффектно на фоне приземистого «Атаульфа». Два корабля почти одновременно вышли из гиперрежима и направились в точку прибытия, отсалютовав друг другу сигнальными лазерами. Суда с интервалом в несколько минут проследовали по створу прохода в астероидном поле ближе к планете. По неписаным правилам, уже на геостационарной орбите капитанам считалось необходимым нанести визит вежливости друг другу. Вопрос заключался в одном: кто к кому? Отношения между Республикой и Конфедерацией определялись как не то чтобы союзнические, но скорее, умеренно-положительные, насколько это вообще возможно в случае с капиталистической олигархией и революционной диктатурой искусственного интеллекта. Крейсер «Варяг». Название – дань памяти о далеком земном предке. Масса покоя в полтора миллиарда тонн. Главный калибр – смешанный, 6 и 8 дюймов. Высокая скорость и дальность перемещения – все это делало корабль превосходным инструментом для стремительных атак и патрулирования подконтрольных территорий, но только не для эскадренного боя. Тяжелой броней были прикрыты лишь отдельные важные узлы и элементы конструкции. Остальная защита – разнесенная, меньшей толщины – охватывала не весь корпус. До Революции «Варяг» считался одним из самых быстрых кораблей в Имперском Звездном флоте. Во время катаклизма экипаж, отказавшись играть роль палачей, в числе первых перешел на сторону восставших. Бронепалубный крейсер, с его населением в семнадцать тысяч матросов, офицеров и революционных роботов, возвращался из похода по Дальним рубежам, где демонстрировал силу молодой Республики. От форпоста к форпосту, от одной колонии или дружественной системы к другой, пару раз приняв участие в отражении пиратских набегов и мелких стычках. Команде предстояло переправить несколько находок, артефактов примитивных цивилизаций, в Музей научной истории атеизма на Кондуите. Рутина дальнего патруля выматывала. Отсюда – мелкие нарушения дисциплины. Пока политкомиссары смотрели на все сквозь пальцы, точнее говоря, не повышая тактовой частоты процессора. Матросы зубоскалили. Офицеры штудировали революционные книжки. Роботы молчали или читали староземную классику научной фантастики – настоящий фетиш для искусственных интеллектов. Дежурные навигаторы в рубке весело переругивались с парочкой лоцманов на стационарном спутнике. На орбите царила обычная суматоха: многочисленные мелкие грузовые корабли, и местные, и пришлые, деловито сновали туда-сюда. Всплеск огоньков на радаре. Столбцы цифр. Определена примерная масса пришельца. Немаленькая! Неожиданные возмущения на экране, означавшие прохождение через пояс астероидов крупного объекта, заставили капитана «Варяга» начать переговоры с планетарным диспетчером. Кто-то прибывал в систему. Большой и тяжелый. Но кто же это был? Напряжение нарастало, распространяясь волнами от боевой рубки до самых потаенных трюмов. Как-то сами собой стихли веселье и праздная кутерьма. Роботы выходили из режима ожидания. Офицеры заняли боевые посты согласно штатного расписания. *** Александр Железнов лежал на койке в крохотной арестантской каюте. В руках офицер держал томик староземного автора. Тяга к древним книгам и эстетике дозвездной эпохи получена им от матери – интеллигентки в «тридцать третьем поколении», волею судьбы оказавшейся замужем за революционным комиссаром. «Космический корабль размером со столичный мегаполис и экипажем свыше миллиона человек – пожалуй, слишком… – он пролистал несколько страниц малоизвестной книги тысячелетней давности. – Но техника боя верная, а насчет всего остального… „Ложных даров“ следовало бояться во все времена!» «Тяжеловато для понимания, такое чтиво наводит на грустные размышления о прошлом!» – взгляд лейтенанта невольно соскользнул на висевшую над книжной полкой подкову. Древний грубый кусок металла в консервирующей мастике. Три дырки, три замятых гвоздя с одной стороны. С другой – поистершаяся надпись. Остались лишь неровные буквы – «О», «В», «Ы» – и точка. Семейный раритет. По преданию, еще с Земли. Память от отца. В дверь постучали – и вошли, не дожидаясь разрешения. Младший политрук Феликс никогда не отличался склонностью к церемониям и политесам. Не позволяла природа, то есть программное обеспечение. – О, «Дары»! Читал, читал. Скучно! – робот уставился на книгу в руках Александра. – «Таранный камень» того же автора мне как-то ближе. А самое главное, и идейно, и политически верно, несмотря на всю мистику и меднозадых козлов! Но все равно сильнее Ефремова в ту эпоху никто не работал! Робот продолжал щеголять знанием древней литературы, лейтенант пытался его остановить: – Ты прямо археолог, литературовед и комиссар в одном флаконе! Робот не обиделся. Наоборот, с воодушевлением продолжил: – Не перебивай! Выписали мы тебе увольнительное, а взыскание сняли! – «Варяг» вышел на орбиту? – поинтересовался человек. – Полчаса тому назад. Сейчас к капитану, а потом можешь собирать вещички! Интереснейшая планетка, я так скажу! Робот сухощав, подтянут, если такое определение можно отнести к неорганическому носителю разума. Черная фуражка по лихому сидела на голове наискось, почти прикрывая боковой акустический сенсор. Форменная куртка из «кожи молодого дерматина», галифе, кобура с портупеей и хромовые сапоги – основные элементы униформы. Лицо повторяло черты человека лет тридцати, несколько грубое, выполненное из металлопластика. Хитрый, проницательный взгляд. И прихоть создателя – щегольские усы «а-ля Мефистофель». Образ, подсмотренный у кого-то из революционных деятелей прошлого. Александр рывком соскочил с кровати, натянул форменный черно-красный мундир и поспешил вслед за стремительным Феликсом. Двоица поднялась на мостик. Капитан Громов, видный мужчина лет сорока, с посеребренными сединой висками, спорил с местным диспетчером – организатором движения. Александру и Феликсу пришлось немного подождать, став свидетелями интересной сцены. Трехгорцы – трехполые яйцекладущие аборигены центральной планеты системы Потёмки. Они больше всего походили на земных броненосцев-армадиллов: с острой головой, частично покрытой наростами-чешуйками, оттопыренными ушками и глазками-бусинками. – И все же, при моем самом глубоком уважении, вам необходимо занять эшелон сто сорок! Для безопасности прохождения коммерческих судов с орбитала до поверхности. Ваша масса слишком большая, вы искривляете траекторию… – Почему мы должны покинуть коридор сто пятьдесят два? «Атаульф» больше нас. Он не искривляет? – Товарищ капитан первого ранга! – официально продолжил диспетчер, поседевший от возраста и растерявший почти все лицевые чешуйки. – Речь идет о суммарной массе трех и более тел на близком векторе. Кроме того, заявку на сто пятьдесят первый эшелон подали раньше. И боюсь, вам не понравится соседство… – …? Загорелся соседний экран связи. Появился имперский офицер в форме капитана первого ранга. – Честь имею, господа! – Олег Романов ровным тоном продолжил. – Мы приносим официальные извинения за прибытие раньше срока… по независящим от нас обстоятельствам. И готовы рассмотреть любые варианты орбиты… Капитан Громов недовольно поморщился. Как и все республиканцы, он всей душой ненавидел Империю. Сборище ретроградов, фанатиков и святош, цепляющихся за традиции прошлого изо всех сил ради выдуманных целей. А по факту – за сословные привилегии правящего класса. Единственные, к кому он испытывал «уважение», так это его вероятные противники – имперские офицеры. Школа звездоплавания считалась одной из лучших в Галактике. А замшелый и косный военно-промышленный механизм все еще мог создавать грозные корабли, наподобие того, что заходил на геостационарную орбиту в нескольких десятках кабельтовых. Дистанция боя, между прочим. – Господа и… товарищи! – диспетчер начал нервничать, находясь под пристальными взглядами офицеров: – Предлагаю компромиссный вариант. Корабль тяжелого класса будет находиться дальше от поверхности, крейсер – ближе. Между ними – «Атаульф». Командир броненосца собрался было выразить негодование, когда трехгорец прервал: – Но эшелон прохода челноков на поверхность будет в приоритете у «Александра Шестого». Право на посадку – первоочередное. Как заправский пианист, трехгорец прошел руками по пультам диспетчерской: – Ваши штурманы и операторы получили координаты орбит и точек привязки. Извините, насыщенный траффик… – и отключился. Двум капитанам ничего не осталось, кроме как козырнуть друг другу и вернуться к своим делам. Экраны погасли. – Чертовы любители мыльных опер! Расцеремонились с этими имперцами, будто у тех принцесса на борту! Приоритетное право… – Громов обернулся к визитерам: – Что там? А, ты, Железнов! Давай быстрее! – Товарищ капитан, явился насчет взыскания… – Являются одни святые! – Виноват. Прибыл, – поправился Железнов. – Значит так, товарищ лейтенант Звездного флота Республики. – Громов перешел на казенный слог, начав «выкать» подчиненному: – И я, и ваш предыдущий начальник сыты таким поведением. Аморалка! Четырнадцать выговоров за пять лет службы! Правда, ни одного по боевой части. Тут ваш послужной список безупречен – хоть к наградам представляй. – Товарищ капитан, девять месяцев… – Да. Без поверхности. Больше держать вас на корабле и лишать увольнительной не имею морального права. Иначе на стенку полезете. Но и одного отпустить не могу – опять наломаете дров, тем более с учетом нашего соседства… – капитан показал в сторону погасшего экрана. Многозначительно подумал минуту и отдал приказ: – Феликс, твоей задачей становится сопровождать лейтенанта Железнова везде на поверхности, каждый час из пяти отпущенных ему дней… – …? – робот чуть не подпрыгнул. – Я сказал везде! Еще один такой инцидент – лейтенант будет списан на поверхность, а я буду ходатайствовать перед Киберсоветом о смене политсостава «Варяга». Все, закончили! – Служу Советской Республике! – поочередно выпалили Александр и робот. Проблема с увольнительной решена. – Свободны! – отпустило их начальство. Офицер и робот вышли с мостика. – Ну, и как дальше? – в переходе спросил Феликс. – Капитану потом видеоотчет предоставлять обо всех твоих художествах? – А, брось! В таком захолустье даже «переворот» серьезный не устроить! Слетаем в столицу, сходим, поглазеем на местных. Железные стены обрыдли! Что ты про эту Тмутаракань сказать можешь? – Политическая система – конституционная монархия. Подписан торговый договор с Империей. Армия и военный флот отсутствуют как таковые. Папа, Мама и Тата – основа и идея всего общества Трехгорья. Папа и Мама делают яйцо способом, вполне похожим на земной. Для оплодотворения и донашивания яйца требуется Тата. Дальше продолжать? – занудным голосом уточнил робот, отбубнив свой монолог. – Понятно, опустим описания и подробности. Придется быть скромными и тихими «республикано туристо». Александр уже разочаровался в том, что не напросился на увольнительную в одном из центральных миров. Как раз тот случай, где стоило проявить терпение. *** – Крещается раб Божий Гавриил во имя Отца, аминь! – Бульк! – в добрых руках младенец даже не всхлипнул во время первого погружения. – И Сына, аминь! – Бултых! – малыш развел маленькие ручки и ударил по поверхности воды. – И Святого Духа, аминь! – Плюх… Священник помазал новопосвященного миром – глаза и лоб, губы и ноздри, руки и ноги, грудь. Капельки святой воды блестели на нежных роговых чешуйках. Православный киборг Василий включил акустическую систему. Под звуки торжественного песнопения священник обошел с ребенком на руках вокруг купели. Все говорило о том, что Церковь неизмеримо рада духовному рождению еще одного чада. Хоть и не такому румяному и розовощекому, как принято изображать на земных картинах. Крестные родители стояли рядом, держали зажженные свечи. Толпа многочисленных родственников – в отдалении, на почтительном расстоянии. Они тихо перешептывались, обсуждали новые веяния насчет религии. Младенец не плакал, но улыбался и радостно пищал, весело поглядывая на окружающих. Церемония подошла к концу. – С Богом! Священник передал ребенка на руки Тате, или как теперь правильно называли, «крестному отцу». Аборигены Трехгорья, наивно-жизнерадостные, шумные создания, радовались как дети. Здоровый образ жизни, музыка, танцы, карнавалы – все, что составляло ранее нехитрый круг их интересов. Жизнь – прекрасна! И так мало нужно для счастья. Бесчисленные сериалы и мыльные оперы, транслируемые в местном эфире. Любовная драма о «несчастной двойке», страстная опера «Любовный четырехугольник». Великолепные ремесленники, механики и конструкторы, падкие на все новое, особенно в сфере культуры и духовной жизни. Собственная религия трехгорцев напоминала буддизм с его учением о переселении душ, с включением значительного пантеона богов-предков. Миссионерская деятельность в здешних местах не считалась особо тяжелой, если бы не шаставшие по приграничным мирам раскольники и отщепенцы. Вот уж кто подлинное наказание Господне, а не эти мирные малыши! Трехполая структура общества вызывала вопросы как с точки зрения сугубо теологической, так и в плане проведения религиозных обрядов – крещения, венчания например. Наконец, считалось пока непонятным, кто может становиться священником? Одна отрада – учение о Святой Троице безоговорочно принялось местной интеллигенцией. Последователи других конфессий Империи не пользовались на Трехгорье особенными успехами. Механик Хруль, ребенка которого только что окрестил отец Борис, числился в рядах новообращенных не только из любопытства, но и в надежде на заработок от «единоверцев», располагавших многочисленным флотом. Кесарево – кесарю. – Спасибо вам, отец Борис! – с полупоклоном армадилл передал священнику несколько местных монет. – Вы всегда желанный гость в моем доме. – Полноте, Хруль! – священник попытался было отстранить механика. Секундная заминка. Возникла неловкая ситуация. Наконец, деньги перекочевали в широкую длань киборга, вызвавшегося стать посредником. Участники церемонии расходились, обсуждая детали богослужения. Священник был выходцем из старинного, но захудалого дворянского рода Гагариных. Особая порода и стать выдавали в нем представителя высших слоев. Некоторая отрешенность от мира, идеалистическое умонастроение предполагали неспособность разбираться в практических вопросах. После крещения, во время сборов церковной утвари отец Борис радостно сказал помощнику: – Вот, Василий, еще одна душа к Богу обратилась! – Ох, отец Борис, сколько ни служу в приходе – разные истории бывают. – Экий ты скептик! – Человек предполагает, а Господь располагает! – задумчиво произнес киборг. В делах житейских, несмотря на стертую исходную память, он считал себя более опытным. И тут же сердито добавил: – Уж больно скопом они все креститься кинулись. Так не бывает! – А что же тебе надо? Гонений, мучеников, церковных ересей, как на старой Земле? Принимают догматы, решение Собора насчет Таинств имеется, – возразил священнослужитель, – киборгов катехизировать можно, а не землян инославных нельзя? – Не от радений духа, но корысти ради! – продолжал гнуть свою линию Василий. – А с еретиками-биогенетиками лучше не якшаться. И то правда! – О том каждый держать ответ будет на Страшном суде Господнем! – строго и с укором произнес отец Борис. – Вам-то виднее, батюшка, да и отчеты в епархию хорошие, – примирительно закончил разговор Василий. Киборг погрузил весь немудреный скарб в багажник гравицикла и сам уселся в прицепную люльку. Нахлобучил допотопный шлем «три четверти» с самодельными прорезями для сенсоров. Отряхнул расшитый религиозной атрибутикой черный кафтан, устроился поудобнее. Когда поедем? Священник молодцевато сел за руль и ногой, как заправский гравибайкер, резко ударил по педали стартера. Турбина взревела, сразу набирая обороты. Транспорт, мягко раскачиваясь на силовой подушке и ускоряясь, направился на восток. Клубы пыли устилали след миссионеров. – Стало быть, нам, киборгам, Церковью дарована милость второй жизни. Дабы могли потрудиться во славу Господа и искупить грехи прошлого! Отец Борис аккуратно вел машину, лавируя между барханами. Ездоки могли переговариваться, почти не повышая голоса. – Да, Василий, иерархи на Альдебаранском соборе приняли мудрое решение: не можешь остановить прогресс – так возглавь его! Православие, самодержавие, инновационность… – И я о том. Бессмертие – даром. Делай что хочешь – и ничего не будет! У Конфедератов – бардак и бедлам! Что хотят, то и творят. У Советов – все жестко, любые попытки усовершенствования человека под запретом. Но там другая беда. – Знаю, Василий. Кинулись наши «братья» классовые из огня да в полымя. Свободой и благодатью Божьей пожертвовали в угоду бездушной машине. Но с Конфедерацией ты неправ. У них продление жизни не каждому доступно, лишь самым богатым. Они могли бы еще долго обсуждать религиозные вопросы и проблемы… – Сщ-щ-щ-щ! Истошный вой турбин и выворачивающий душу свист аэродинамических рулей – наперерез выскочила целая колонна. Святые небеса! Головной аппарат чуть не зацепил служителей Господа. Сумасшедшие. Самоубийцы. Окаянные. Рептилоиды. Кто-то из них более или менее походил пропорциями на людей, отличаясь лишь цветом кожи-чешуи и формой головы. Пастям других мог бы позавидовать средний хищник юрского периода. Невообразимые шлемы. Кожаная проклепанная и шипастая одежда. На одних – намордники, на других – ремни и кольца. Кто попарно, кто восседал в седлах в гордом одиночестве. С визгами и гоготом, отпуская сальные и непристойные шуточки по поводу священника, они носились взад и вперед, намеренно пугая и сбивая отца Бориса с дороги. – Да что же они, ироды, делают! – Василий потянулся в бардачок за аргументом посерьезнее, но остановлен Борисом. – Подожди, не спеши… Решение того же Альдебаранского собора давало право на самооборону, но не самим священникам, а лицам, их сопровождающим. Данный тезис послужил впоследствии основой для создания нескольких корпусов архиерейской стражи. Один из пилотов-рептилоидов, чертами больше всего напоминавший человека, поравнялся со священником: – Приношу искренние извинения за соплеменников! Полгода в космосе. Борода и усы на дубленой морде человека-змеи? Нонсенс, но поди ж ты. И такие бывают! – Угу… – вместо отца Бориса ответил киборг, он все еще готовился к схватке. – Позвольте представиться: посол Райолинг! – рептилоид кивком заставил отъехать в сторону большую часть свиты. – Надеюсь, не сильно вас испугали! В любом случае готов загладить вину. – Полноте вам, господин посол! Мы люди бывалые. – Священник сделал акцент на слове «люди», что ощутимо покоробило репилойда. – Да и сами погонять в свободное от службы время не прочь! – И все же наш базовый лагерь в трехстах милях к западу от столицы. Я рад пригласить вас. Альдебаран – моя родина, поверьте, хоть и много лет прошло, мне всегда интересно узнать что-то новое! – Не обещаю, господин посол. Проповедовать в вашей среде бесполезно! Рептилоиды радостно загоготали последним словам священника. Райолинг хищно улыбнулся: – Остаюсь вашим покорным слугой! – Да будет дорога ваша удачной! – миролюбиво ответил священник. На том обе стороны посчитали инцидент исчерпанным и, раскланявшись, разъехались. Говорливый Василий молчал несколько минут. Копил в себе. Потом как прорвался: – Райолинг, человек в прошлом… общественник, да с гнильцой. На гранты подался, на подхвате у рептилоидов работал. Потом и сам обернулся. Теперь всех в свою веру агитирует! – Да разве ж такое возможно? Есть пластические хирурги, биоморфные маски… – А так! Был человек – и нету теперь: чешуйчатым змеем стал! Поди, уж и яйца начал нести, или как там у них… – Ну, Василий, ты маху дал! – возразил священник. – Уж на что в Конфедерации, в этом Содоме с Гоморрой, за жизнь раз по десять мужья женами становятся и обратно, но чтобы потомство производить? – Цкаклы – те еще умельцы. Что мы про них знаем? В каждой бочке – затычка! А кто такие? Откуда? Сколько их? Да не одна разведка уж когти сломала! На нашу территорию можно, а к ним нельзя – религиозный запрет. Неувязочка! – Их по праву считают одной из древнейших и могущественных рас Галактики. К счастью, неагрессивной. – А по мне, так брехня все эти сведения и россказни, что официоз нам заливает. У Господа Бога все на виду! Да и все шельмы помечены! – киборг пустился в пространные рассуждения, пересыпая свои выводы цитатами из Писания. И никак не мог умолкнуть до самого челнока. Тяжелый характер. Отец Борис обладал воистину ангельским терпением, имея в свите такого ворчливого сподручного, прекрасно, впрочем, разбиравшегося не только в тонкостях церковной службы, но и в ремесле звездопроходца. К концу дороги Василий чуть не выпал из люльки, заговорившись о долге православного киборга: – А о чем же мечтать-то, как не о Царствии Небесном? Об электроовцах?.. Тьфу ты, мерзость западенская! Отец Борис остановил гравицикл у посадочной опоры. Вылез. С любовью провел рукой по корпусу корабля. Неистовый спутник наконец-то умолк. Наступила тишина. Обшивка, шершавая, утратившая первоначальный цвет, вся испещренная бороздами от микрометеоритов, слегка нагрелась от тепла утреннего светила. – Да, поработал! – священник осматривал выступающие дюзы двигателей. – Им не помешает продувка и шлифовка! Пятибашенный крестово-купольный корабль-храм серии «Византик», массой покоя в две с половиной тысячи тонн, считался несколько устаревшей, но вполне надежной моделью. Защитные термоэкраны на куполах из золотистой металлокерамики сияли в лучах восходящего солнца. Отец Борис с детской страстью любил корабль, бывший ему домом и местом службы одновременно. Доля миссионера не способствовала стяжанию ни мирских благ, ни особенных почестей для самого что ни есть низового иерарха. Десятки планет, сотни городов и селений – в разные места закидывал его неумолимый долг пастыря. Священник отдал указания кибернетической челяди: Василию и двум сереньким, неприметным дьячкам – готовить корабль ко взлету. Предстоял заатмосферный, но без выхода на орбиту перелет в столицу Трехгорья. То расстояние, которое рептилоиды намеревались покрыть на гравициклах более чем за сутки, челнок осилит за час. Два события, одновременно тревоживших душу и сердце отца Бориса, совпадали. И если с первым он как-то мог справиться, отведя глаза и стараясь выходить реже за пределы храма, то от второго откреститься ну никак не представлялось возможным. Трехгорье считалось нейтральной системой. Местная власть отличалась крайней терпимостью, доходившей в некоторых, особо категоричных мнениях до высшей степени идиотизма. А потому и приветствовала любых просветителей. Планета выбрана местом проведения конгресса сторонников интергалактической любви. Тех самых активистов, кому обычные традиционные и не очень отношения между мужчинами и женщинами одной расы казались скучными и неинтересными. Второе событие относилось к священнику Гагарину напрямую. Владим, архиепископ Лирянский и Трехгорский, совершал облет епархии. Восьмидесятилетний старец был бодр и полон энергии. Он направлял все силы на благо Церкви, примером и личной отвагой вдохновляя многих мирян и клириков. Погруженный в тяжкие думы о прошлом и будущем, священник уселся в противоперегрузочное кресло и спросил сподручных: – Ну, все готовы? Предстартовый контроль выполнен? – Полная мощность на оси! Статическая тяга гравиторов! – отозвался первый дьячок. – Ионный двигатель запущен, есть контроль курса по тангажу и рысканию! – подхватил второй. – Компенсатор ускорения включен! Выдвинувшиеся из обшивки аэродинамические рули развернулись влево-вправо. Корабль приподнялся на подушке из силовых полей на несколько метров. Красноватое свечение в корме стало белым и наконец превратилось в четыре отдельных столба голубого пламени. Василий закончил обратный отсчет, переключил несколько тумблеров и дал знак начальству. Священник Гагарин перекрестился, откинулся в кресле второго пилота: – Ну, с Богом, поехали! *** «Варяг» – это ли не головная боль! Добрая половина сенсоров броненосца и вся дежурная смена киберов следили за ним. Капитан «Александра Шестого» стоял у огромного голографического экрана, отображавшего треки взлетавших с поверхности и садившихся судов. Он читал спроецированные на соседнем дисплее доклады и донесения. Потоки информации приводили в мистический трепет любого непосвященного. Или не имевшего соответствующих имплантатов. Капитан как-то обходился. Не барское это дело, железки в себе носить! Опыт, внимание и интуиция. То, чем всегда силен человек и что недоступно роботу или гибриду. Послушный взгляду адаптивный интерфейс подсветил и выделил заинтересовавшие человека объекты, вывел данные корабля, траекторию, информацию о наличие и составе вооружения. Однако! Явно не местная конструкция. «Работают проповедники», – про себя отметил Романов, рассматривая недавно стартовавший с необорудованной площадки у наземных доков корабль-храм. Тяжелые шаги грузного человека. Капитан обернулся к вошедшему: – Ваше высокопревосходительство, господин адмирал! – Да, Олег! – старший офицер флота выглядел крайне довольным. Время прохождения пояса астероидов удалось сократить. – Спасибо, удружил. Почти вполовину ускорились! Нашим девочкам так и не терпится ступить на поверхность! – Имею честь просить о необходимости высадки! – Зачем? – По дипломатическим каналам получено приглашение на суд над пиратом в качестве наблюдателя от Империи. Неуважительно отказывать! Есть еще Рескрипт Государя о включении в местную политику. Демонстрация статуса. Решение пришло неожиданно: – Олег, мы с тобой люди тертые. – Адмирал подумал совсем немного и продолжил: – Все равно на твоем корабле я – пассажир! И без возражений! «Варяг» на орбите – серьезный повод быть настороже. Историю ты помнишь… – Да, они первыми подняли красную тряпку, когда началась Смута. – Именно, корабль-символ… и некомплект экипажа на броненосце. Я несколько лет не был на мостике. Мой удел – политика и карты. – Ты намекаешь? – осекся Олег, переходя на неуставной язык. – Ох уж эти гражданские внизу! Приглашение адресовано старшему офицеру на корабле. Формально – мне. Адмирала-то им будет достаточно! – Так точно. Увольнительные по минимуму. Самым надежным. И чтобы держали язык за зубами. – Твой корабль – твое и командование! Да, и по прибытии… замолвлю на коллегии словечко, чтобы тебе оставили «Александра». – Спасибо, брат! – капитан протянул руку. – Потом поблагодаришь. Дай бог нам отсюда по-хорошему ноги унести. Неспроста здесь республиканские калоши шляются! Глава 3 – Привет, милый! Хочешь познакомиться? Парочка человекоподобных синекожих инопланетянок улыбалась и явно хотела продолжить общение с «туристо». Феликс толкнул лейтенанта в спину, так что тот по инерции пролетел вперед. Заметив робота, девочки сконфуженно опустили шаловливые глазки и отвернулись. Александр нес два увесистых свертка с местными товарами. Феликс шел с большим пакетом за ним, не отставая ни на шаг. Офицер проводил взглядом аппетитные фигурки гуманоидок. Он был расстроен. Да и в голове вертелись всякие мысли. «Зачем роботам вообще сувениры? Им кроме униформы да табельного оружия ничего не полагается!» – думал Александр, но вслух допытывал Феликса: – Почему мы не взяли силовую тележку напрокат? Столько набрали! Моим родным, племянникам-племянницам пойдет, но тебе куда? – На память! Через два прыжка будет Итеропия. Там ценится «хенд-мейд». На центральных планетах загнать не получится. – Разве фарцовка в наши дни так выгодна? И одобряется руководством? Какая-то левая программная прошивка? – Что ты, что ты! Не дадут следующее звание – старшего политрука. Если не выполню учебный проект. – Раздосадованно ответил служитель идеологического культа. – Серьезно? Так ты это в научных целях! – недоумевал Александр. – Исключительно. Тема моей диссертации – «Мелкотоварное ручное производство на развивающихся планетах в условиях капиталистического окружения: рынки сбыта продукции и поставки сырья». Политическая экономика, однако! – Загнул! Мне бы и в жизнь не пришлось таким заниматься! – Поэтому ты еще лет десять и будешь лейтенантом! Хоть и канонир от бога! – От бога? Что за обновления ты себе ставишь? – Присказка, к слову подвернулась! – как-то растерянно ответил робот. – А ты метишь в Генеральные Процессоры в Киберсовете? – Почему бы и нет? Права искусственного интеллекта позволяют! Давай так: ты не спрашиваешь о моей «науке», а мы идем в ближайшее злачное место, и я там сижу тише воды, ниже травы! Феликс был дипломатичным и склонным к компромиссам начинающим комиссаром и довольно умелым толкователем идеологических догматов Партии. – Договорились! По рукам! Грешная двоица дошла до перекрестка, остановилась, чтобы перевести дух и пропустить шумную процессию. – Настоящий карнавал! Те самые альтеросексуалы? – спросил Александр. – Они пока разминаются! – ответил Феликс. – Самый сабантуй начнется через пару дней! Ты смотри-ка! Блондинка с пышными формами, чью одежду составляло лишь несколько переплетенных веревочек, оседлала черного как смоль двух с половиной метрового стронгианца. Настоящего двуногого рак с двумя пучками длинных и гибких щупалец-тентаклей и кошмарной головой. Ммм! Что у них может быть общего? Толпа в несколько сотен представителей разных рас, разумных и неразумных существ всех мастей, деловито строилась в колонну под руководством какой-то экзальтированной особы. Дама оливкового цвета с огромным рупором и двумя шлангообразными отростками на голове распоряжалась: – Проходите, проходите! Равняйтесь! Реяли флаги. Голографические транспаранты транслировали призывные лозунги: «Свободная любовь», «Радость межпланетного общения», «Мирное сосуществование», «Гармония и сотрудничество». Рядом с процессией суетился какой-то вертлявый журналист, сопровождаемый многолапой самоходной камерой. Выискивал ракурсы, о чем-то перебрасывался словами со второй оливковокожей девицей. Примерялся. Несколько участников, одетых особо экстравагантно, начали косо посматривать на Александра с Феликсом, жестикулируя и показывая в их сторону. – Давай-ка двигать отсюда! – внезапно предложил обеспокоенный Феликс. – Ты-то в гражданке, я в униформе! Активисты не любят Империю и Республику. Они свернули в ближайший проулок, оканчивавшийся тупиком. Местное солнце клонилось к закату. Тень от строения-башенки указующим перстом ползла в сторону блестящей металлической пластины. В стене дома в конце тоннеля виднелась небольшая, но хорошо бронированная дверь. Табличка на ней гласила: КАНТИНА «ПРИЮТ ВАЛЬКИРИИ» Гуманоидам до 21 вход воспрещен Надпись продублирована на нескольких языках, включая радиокод. – Первое злачное место! – отметил Александр и сьязвил: – Надеюсь, здесь не рептилоиды в кожаных штанах и фуражках поджидают неразумных республиканских роботов для приватных танцев? Та-тада-та-та-даа! Феликс не воспринял иронии: – Айн момент! Смотрю справочник… О-о-о! По отзывам… Да, положительные, рейтинг – девять и две десятых. Как раз в нашем вкусе! – Тук-тук! – с металлическим звоном робот постучал по табличке. Тяжелая дверь на нескольких петлях гостеприимно распахнулась. Голубой луч деловито просканировал вошедших, определил расу, пол, возраст. Нормально. Подходили. Слоноподобный охранник-мармонит пробубнил: – Входите! Оружие и вещички – ящики с замками слева! Программа вечера у вашего робота во входящих! Выдержал паузу в несколько секунд и проговорил: – …И это, здесь у нас без фокусов! Внутри кантина оказалась гораздо больше, чем можно было подумать снаружи. Центральный подиум. На уровень ниже – круговая барная стойка. Рампа, на которой извивалась разная всепланетная молодежь, преимущественно гуманоидного вида. – Бам-бам-тара-рам! Бам-бам-тарарам! Эврибади-мувёбади! Играло какое-то зубодробительное староземное техно. Несколько особо рьяных отдыхающих танцевало в обнимку с акустическими колонками. Райское местечко! Заведение разделено на несколько отсеков, ограниченных шумопоглощающими перегородками. В них сидели, выпивали, курили и догонялись до кондиции всеми возможными способами веселые компании. Александр и Феликс выбрали одну из пустующих ниш напротив барной стойки. Негромкая фоновая музыка (спасибо акустической завесе). Официанты – роботы и живые существа – неспешно сновали между столиками. – Неплохое место! – заметил Феликс, устраиваясь в кресле. – Не знаю, как тебе, а мне нравится! И с ориентацией у заведения, похоже, все в порядке! Робот положил свою фуражку на стол. Подтолкнул меню Железнову: – Сам посмотришь или зачитать из нейрочата? – Сам! Есть здесь чем промочить горло? – Александр развернулся в кресле и жестом подозвал официанта. Заведение отличалось радикальным консерватизмом, что прослеживалось и в обстановке, и в одеждах обслуги. Дизайнеры, видимо, ориентировались на обстановку старой Земли начального периода освоения космоса. Между тем громкая музыка смолкла. На центральном подиуме из ниши появился настоящий цыганский ансамбль. Мохнатый зверь неведомой породы, крупнее медведя, семенил на задних лапах за ведущим, чернявым вожаком в кафтане и косоворотке. – Ты смотри, как отжигают! – Александр уселся поудобнее и приготовился к зрелищам. Яркие и пестрые наряды исполнителей – единственное, что роднило их с земными прообразами. Ни одного человеческого лица. Сборная солянка гуманоидов. С гитарами, бубнами и гармониками, парой неизвестных земному обывателю инструментов, похожих на гибрид электрифицированной балалайки, шотландской волынки и электромиксера. Каково же было удивление республиканцев, когда раздались известные аккорды. Музыканты заиграли «Очи черные», и низким, хорошо поставленным голосом, абсолютно и полностью человеческим, запел… квазимедведь: Очи черные, очи жгучие, Очи страстные и прекрасные! Как люблю я вас! Как боюсь я вас! Знать, увидел вас я не в добрый час! Однако насладиться исполнением старинного романса друзьям не удалось. – Шварк! – морщинистая рука с бородавками ударила по столешнице. К столу вместо официанта подошел пошатывающийся альбумиец. Представитель расы, жившей в пустынях одноименной планеты, отличавшейся чрезвычайно вспыльчивым и неумным нравом. «Где-то такое уже было!» – задумался робот, вспоминая книгу или раритетный фильм. Но так и не успел перебрать все варианты и прийти к верному выводу. – Хрясть! – более сильный удар по поверхности. Подпрыгнула посуда. Упала и покатилась по полу солонка. Костистый гребень на голове визитера возбужденно топорщился. Лицо с тремя глазами сморщилось в гримасе. – Горлазу бо хатанга цовети! – проговорил-пробулькал местный. – Ко аннала имати! – …? – Уважаемый! Мы вас не понимаем! – Феликс хоть и политкомиссар, но знал далеко не все языки. В отличие от протокольных роботов. Из переводчика на груди альбумийца меж тем раздалась вполне членораздельная речь: – Уважаемый! Наши организмы выступают против твоего механизма! – он ткнул конечностью в сторону комиссара. – Га-га-га! – окружающие заржали и начали подбадривать своего компаньона. – Так их! Комми на ножи! Роботов на фарш! Александр привстал из-за стола. И прежде чем Феликс успел что-либо вставить, негромко, но разборчиво, на подробном русском разъяснил, что он намерен сделать и в каких противоестественных формах с предками альбумийца до седьмого колена. Потому как тот лез не в свое дело. В вопросах чести и дружбы на лейтенанта Республики всегда можно положиться. – Щелк-щелк-цвинк, – работал транслятор. Возникла пауза, пока площадная брань блуждала по схемам переводчика. Но наконец дошло. Видимо, программное обеспечение и настройки устройства переварили смысл сказанного вполне правильно. Визитер поменялся: костистая морда из красной стала фиолетовой. Компания позади него притихла: пережевывала и переводила оскорбления. Он неловким движением попытался вытащить уродливый пистолет, спрятанный под покровом одежды. Александр, не отводя взгляда от трех глаз противника, резко нырнул под выставленную руку. Ухватил ноги чуть ниже колен и стремительным движением рванул их на себя. Альбумиец картинно взмахнул руками. Нажал на курок. – Бах! Пуля пробила отверстие в облицовке потолка кабины. Неудачливый стрелок приложился мясистым загривком о выступ на полу. – Хрясть! – оружие выпало из рук. Сам нападавший конвульсивно дернулся и выключился. Лейтенант, действуя на автомате, отпихнул ногой пистолет, выпрямился. – Есть еще желающие? Таковых нашлось сразу несколько. Друзья мирно отдыхающего альбумийца кинулись скопом. И судя по лихорадочно шарившим в карманах рукам, лапам, щупальцам, там лежали явно не средства медицинской помощи. – Господа, а может быть, вы продолжите разборки вне стен моего заведения?! – глубокий властный женский голос заставил всех оппонентов развернуться. Называется, не ждали! Хозяйка выглядела под стать «Приюту». Женщина лет тридцати с выразительным лицом. Высокий лоб, точеные черты. Яркая косметика. Копна темно-каштановых, почти черных, витых в колечки волос. Обтягивающая черная латексная ткань с красными вставками, подчеркивавшая достоинства гибкой и сильной фигуры. Хромированный бронелифчик с заклепками. Высокие черные сапоги и кожаные ремни-портупея. На каблуках-шпильках она даже немного возвышалась над атлетически сложенным Александром. Даму сопровождали два охранника – не менее гротескно одетых звероящера с целым арсеналом ударно-дробящего и энергетического оружия. Злобный вид и уверенность, с которой они распихивали зевак, не говорили ни о чем хорошем. Боевой запал нападавших как-то стих сам собой. Да и Александр, готовый разбить ближайшее металлическое кресло о чью-либо голову, поставил предмет на место. Решимость крушить и ломать куда-то пропала. – Ох и не нравится мне этот порно-водолазный костюм, – вполголоса пробурчал Феликс. – Лучше бы они тут банально подрались… Он знал своего подопечного как облупленного. И девять месяцев на корабле отнюдь не излечили неумную страсть офицера волочиться за каждой юбкой на первой попавшейся планете. В данном случае не в меру воодушевленного Александра не остановила бы и преграда из броневой стали. – Право, вы обошлись с несчастным Грульго слишком жестоко. Мозгов в его бедной голове и раньше не хватало, а теперь и последние отшибло! – валькирия испытывала удовольствие от реакции участников конфликта и пристального внимания, улыбалась. Приехали. На лейтенанта нужно было смотреть: куда делись те нарочито грубые манеры и революционный раж? Теперь по учтивости он мог соперничать с любым офицером более «продвинутых» в плане политеса Империи или Конфедерации. – Мадмуазель, я… мы и в мыслях не хотели обидеть ваших гостей! Я с моим другом… мы всего лишь туристы! – С военной подготовкой… – Но… – продолжил Александр. – И униформа вашего «друга» совсем не карнавальная! – … – И крейсер на орбите, скажете, тоже не ваш! – как отрезала валькирия. Охранники, бойцы совсем другого класса, чем завсегдатаи злачного места, синхронно придвинулись вслед за госпожой. – Да, я лейтенант флота Советской Республики! – офицер отстранил сунувшегося было вперед робота. – Но здесь мы по частному поводу. И после долгих месяцев пустоты нам так приятно отдохнуть, тем более в компании такого прекрасного цветка, истинного украшения кантины, да что там, и всей планеты! Он с откровенной наглостью обвел взглядом фигуру женщины и с вызовом посмотрел ей в глаза. – Хлоп! У звероящеров, казалось, челюсти будто повисли на шарнирах. Подобного хамства в отношении руководства они еще не видели. В смятении они переминались с лапы на лапу, перебирая в руках весь свой внушительный арсенал. Ждали приказа. Команды не поступило. Женщина улыбнулась. – Мне хватает забот и с местной полицией! В мужской психологии валькирия определенно разбиралась. И не видела в произошедшем каких-либо угроз для своей репутации. – Хагвин, Ягволь, оставьте нас! И заберите Грульго! Звероящеры переглянулись, пожали плечами. Они перевернули и подцепили незадачливого альбумийца, с легкостью, как какую-то подушку, потащили обмякшую тушу вглубь кантины. Дружки последнего всеми силами старались изобразить свою непричастность ко всему произошедшему, начали разбредаться по углам. Соседние столики тоже подозрительно быстро опустели. – Екатерина! – хозяйка бара протянула руку в черной перчатке из кожи и с изрядной долей иронии спросила: – И чем же вы хотите угостить девушку? Пока она на работе? Рукопожатие было крепким. *** Компания с полночи просидела в «Приюте Валькирии». Разговоры велись о том о сем. Владелица оказалась охочей до беседы, интересовалась всеми последними новостями и сплетнями. Изредка общение прерывалось помощниками, приходившими за указаниями или с отчетами. Робот, не обремененный половыми инстинктами, преимущественно молчал. Наблюдал, как его подопечный погружался в пучину женского коварства. Объективный наблюдатель со стороны мог бы заметить: шансы Александра на интересное продолжение знакомства становились совсем уж призрачными. Екатерина играла с лейтенантом, как кошка с мышкой, распаляя в нем чувства и оставаясь холодно-неприступной, пресекая все дальнейшие попытки и поползновения. Упрямец не сдавался. Эту бы энергию да в мирных целях! Посетители разошлись. Концертная программа давно закончилась. Цыганский вожак подошел к Екатерине, поклонился, что-то передал в руки и заговорщически подмигнул Феликсу: – Нихт капитулирен! Уважаю! Хозяйка бара довольна вниманием. Но всему рано или поздно приходит конец. Она попыталась довольно учтиво исчезнуть. – Могу ли я вас проводить? – предпринял решительную попытку Александр. Пил он мало, но пьянел совсем по другой причине. – Что ж, пожалуйста! – женщина была удивлена проявленному упорству. – Не забудем Феликса. Бедняга, кажется, подсадил все батареи! Я скоро! Екатерина вышла. Александр встряхнул задумавшегося приятеля. – Что, уже? – Да какое там! – Не срослось? Взгляд лейтенанта на мгновенье потускнел, но потом вновь зажегся. Хозяйка вернулась в обычном платье (и когда успела переодеться?). Впрочем, повседневная одежда, минимум косметики были тоже ей к лицу. Звероящер, на сей раз без оружия, нес в лапах большой плащ с капюшоном. С утра на улице прохладно. Процессия двинулась к выходу. У стойки печальный охранник-мармонит привстал, поклонился и грустным взглядом проводил хозяйку и ее спутников: – Всего доброго, приходите еще… – Адольфо, присмотри за ребятами и узнай, как там Грульго! – Да, госпожа… – он подчеркнуто вежливо вновь раскланялся с Екатериной и с какой-то тоской и жалостью посмотрел на ее спутников. Два товарища прошли немногим более полумили, не понимая, куда и с какой целью двигались. И если Александр на что-то еще надеялся, то для Феликса все стало почти ясно. Он с минуты на минуту ожидал подвоха – вроде десятка местных бандитов за углом. Да еще проклятые пакеты с местными цацками! Екатерина ушла вперед от своих провожающих и неожиданно свернула к храму Альдебаранского Патриархата. Челнок стоял на улице, предназначенной как раз для временного пребывания таких вот кораблей-скитальцев. Грешная двоица остановилась. Место было уж слишком «злачным». – А стоит? – Феликс крайне удивлен конечной точке маршрута. – Командование узнает – головы не сносить! – Снявши голову, по волосам не плачут! Три дня осталось от увольнительной… Поклажу спутники оставили у входа под надзором усталого дьячка. *** Отец Борис только что закончил раннюю службу. Немногочисленные прихожане разошлись. Столица в период проведения карнавала не располагала к духовным исканиям. У иконостаса в полумраке стоял толстенький инопланетчик в костюме и шляпе-цилиндре. Роскошные кошачьи усы, шерсть и блестящие в полумраке глаза дополняли облик визитера. Он переминался с ноги на ногу и делал вид, что рассматривал голографические изображения икон, стилизованные под древних авторов. Характерная, приметная внешность. Давний знакомец еще со времен путешествия священника до Потёмок. Отец Борис хотел было напомнить захожденцу о головном уборе, когда тот сам снял старомодную шляпу. И мурчащим басом спросил: – Что-то у вас в приходе народу немного, а, отче? Не тянет аборигенов к святыням-то? – Свято, сын мой, не там, где людей густо, а там, где грехам пусто! Мы же открыты каждому приходящему в дом Господень. – Однако! – с чувством уважения произнес посетитель, сраженный логикой отца Бориса. – Пожалуй, я бы вновь зашел к вам на проповедь. Как закончу дела. – Милости просим! Во имя Господа. – Ответил священник. – Друга проведаю, что-то он там застрял. Бывайте, ваше преподобие! – усатый толстячок мягкой походкой выкатился из корабля. Отец Борис прошел внутрь храма. – Бывайте! – донеслось уже с улицы. Василий подумывал о том, чтобы закрыть ворота за инопланетчиком, но в проем проскользнула женская тень в платке и плаще. Взяла в церковном автомате несколько свечей и прошла внутрь к иконам. «Опять она, некстати!» – киборг обратился к священнику, чтобы напомнить о прихожанке. Вход остался без присмотра. – Отец Борис, тут к вам, кажется, посетители… Я, пожалуй, пойду проверю реактор… Киборг удалился в подсобное помещение. Священник направился к выходу. С улицы тянуло леденящим утренним холодом. В дверном проеме появлилась высокая темная фигура… – Клац-клац! – так щелкал затвор автомата. Четкий строевой шаг (его священник помнил с самого детства). Стремительная тень в черной броне с красной звездой. Неумолимая воля, ненависть к классовым врагам. Отсутствие жалости и сострадания. Палач. Убийца. Человек. Перед мысленным взором промелькнули картинки минувших лет. Отец и мать, старшие братья и сестры. Подвал. Бетонная стена. Стук металлических ступней штурмовиков, спускавшихся по лестнице. Распластанное, измятое тело дьячка-киборга, прошитое очередями пулеметов. Минуло четыре десятка лет. И теперь прошлое воскресло, неумолимо надвигалось, заставляя сердце сжиматься, а душу – цепенеть. То же лицо, та же походка. Наваждение! «Изыди!» – отец Борис сотворил про себя краткую молитву. Заставил себя сделать шаг навстречу молодому человеку. – Нечасто офицеры Республики жалуют нас посещением. Да и в такой компании! – Мы всего лишь туристы! – Александр пытался было завести старую песню. Он оглядывал полутемные помещения храма, выискивая Екатерину. Следом за ним, опасливо озираясь, зашел Феликс. Революционному роботу пребывание в месте отправления религиозного культа явно не по нутру. – И все же что вас привело? Даже не знаю, как вас называть и величать, чтобы не обидеть! – Да как хотите. Я – Александр, это – Феликс. Республика не находится в состоянии войны с Империей. – Но и мирный договор не подписан… – Соглашение о прекращении огня действует почти пятнадцать лет… Не вижу ничего предосудительного! – вмешался робот, начавший уже раскаиваться по поводу ранее данного опрометчивого обещания. Сопровождать друга на богомолье он не нанимался. – Кроме того, у вас могут быть проблемы с руководством! – продолжил настаивать священник. – Трехгорье – нейтральная планета! – ответил Александр. – И мы вольны посещать любые места. – И все же что вас привело в храм Господа? – священник не был настроен на проповедь и желал как можно скорее выпроводить незваных гостей. – Да так, ищем кое-кого… из нашей компании! – Ну, кое-кого вы нашли! – Девушка! – Какая? Откуда? Здесь нам не по чину! – священник начал догадываться, что к чему. – Храм Божий не место для свиданий! Хотя я не знаю, что там у вас в Республике и какие вертепы вы там понастроили! – Зато мы не уродуем сограждан… ради благих целей и обещаний бессмертия! – Феликс решил взять разговор в свои руки, указывая на вошедшего и безмолвно стоящего за спиной священника киборга. Василий прятал свои мощные механические руки за спиной. Кто знает, что в них могло быть? – А кто свои права и свободы отдал на откуп машинам? – вразрез спросил священник Александра. – Власть в Республике принадлежит народу; искусственный интеллект обеспечивает лишь управление. – Офицер втянулся в политический спор. – А еще роботы не берут взяток, – с апломбом добавил Феликс, вставая рядом с подопечным, – коррупция есть форма существования чиновных человеческих тел! – Тут я с вами соглашусь, особенно насчет последнего! – поддел Александра и робота священник. – А как насчет Идеи, выполнение которой связано с миллиардными жертвами… или издержками классовой борьбы, не так ли вы это называете? – Не мы начали революционный террор. Но в ответ на челноки с кобальтовыми бомбами, – возразил Александр. – Мы подержали, а потом и возглавили восстание. Чтобы привести его к победе и не дать заглохнуть росткам демократии и социализма, как тогда, на старой Земле! – робот перешел в атаку. – И вновь повторили ошибки прошлого. Бог отвернулся от… – Не надо про священные сказки! Про ту лапшу, которую вы вешаете наивным аборигенам! – завелся лейтенант. – Увы, господа-товарищи, тут я попрошу вас покинуть храм… Я могу быть объектом каких угодно насмешек и оскорблений! Но не Дом Божий! – Мы погорячились! – за Александра ответил Феликс. – И приносим извинения. «Какой вежливый робот! – Василий молча наблюдал за перепалкой, готовый по первому знаку отца Бориса выпроводить непрошеных гостей. – И что там они начали им в головы закладывать?» Начавшийся было конфликт, похоже, пошел на спад. – Мир слишком ценен, чтобы его разрушать, – нравоучительно, копируя манеру священника, произнес Феликс. – Увы мне, ввели во грех! Буду рад видеть как гостей, но не проповедников. Слишком большая пропасть лежит между нами! – священник развел руки и замолк. – Ловлю вас на слове. В здешних местах людей мало. И нужно держаться друг друга, несмотря на разногласия! Честь имею! – почти без сарказма ответил Александр. – Феликс, пойдем! Офицер развернулся, взял робота за плечо. Утреннее солнце едва начало прогревать воздух. Бледные тени двух лун Трехгорья растворились на фоне небесной лазури. Надежда найти Екатерину исчезла совсем. Священник услышал шорох за спиной. Обернулся. – Спасибо вам, отец Борис! Я не знала, как от них отделаться! И… извините меня! – облик Екатерины, ее тон и манера общения изменились кардинально. Теперь она само смирение и сдержанность. – Я не знаю, что им от меня нужно! Женщина выглядела испуганной и затравленной. – Всем им нужно одно! Истину говорю тебе, не по благодати Божьей ты место для работы выбрала! От таких знакомств лучше беречь себя! – Отец Борис, я всего лишь администратор! – настолько естественно и эмоционально воскликнула женщина. И как бы усилием воли заставила себя, виноватую посмотреть священнику в глаза. – Трехгорье – специфическое место! И порядочной девушке стоит уехать из этих краев. Или найти достойного человека… – Еще раз спасибо! Я обязательно постараюсь выполнить ваш совет! – Екатерина приложилась к руке священника. – Всего вам доброго! – И тебе Благодати Божьей, дитя мое! Киборг Василий угрюмо смотрел вслед Екатерине. Женщина упругой, легкой походкой прошла через запасной выход. – Всего в жизни повидал! И грешников, и праведников, но ей – не верю! – Подслушивал? – отец Борис сокрушенно вздохнул. – И откуда в тебе, Василий, столько злобы! – Нет в ней веры, одна обманка! – гнул свою линию киборг. – Нутром чую! – Неужели? – Такой типаж, упаси Бог от знакомств! – А по-моему, как раз стандартный случай! Коварный мужчина подло обманул, оставил. – Она так вам сказала? – Все, что слышу на исповеди от прихожанина, – священник смотрел на служку с укоризной, – остается между нами и Богом! В одном ты прав: туманно прошлое этой женщины! – Да не похожа она на доверчивую провинциалку! Отче, вы в людях не разбираетесь! – Тут ты прав, Василий, Господь меня таким даром не наградил. Не сподобился! Да может, оно и к лучшему! Как увидел давешнего лейтенанта, прости Господи, такое нахлынуло! – Вы бы отдохнули со службы, батюшка! – Василий заботливо взял священника за руку. – Мы тут с уборкой сами справимся. А вам и прием, и вызов в администрацию! – Что за вызов? – Да так, просьба, скорее, просьбишка от местных поступила. Поймали какого-то душегубца. Судить будут! – И?.. – Так тот священника требует. Уже третьего забраковал. – Что за планета! Что ни день, то искушение! – Я им ответил: вы заняты, надо готовиться к встрече с архиепископом! – Ну уж нет! Давай канал. Или нет. Напиши, буду через три часа. – Отец Борис требовательно относился к своей работе. – Усталость усталостью, но долг пастыря! – Отдохнули бы пару часиков! – настаивал киборг. – А там я за руль сяду! На гравицикле быстро домчим! *** Удивительна природа разума, обитающего в живых существах и в искусственных организмах. Похожую речь о зигзагах судьбы вели Александр с Феликсом, когда парочка понуро брела по утренней улице к отелю. – Зря мы туда зашли! – сокрушался робот по поводу «Валькирии». – Феликс, ты не представляешь, какая женщина! – Да вы, батенька, ку-ку! Совсем двинулись! – робот перешел на менторский тон. – Чем она вас так зацепила? Мой химанализатор не обнаружил никаких феромонов! – Бывает… у нас, у людей. Идешь – и раз! Все, клинит! – И что? Таких в каждой таверне на Лире по десятку на брата найдешь! Бабы, они все одинаковы! Хвала Создателю, неважно имперскому творцу или нашему Высшему разуму, мы не имеем подобных пристрастий! – Слушай, не был бы ты роботом, комиссаром и моим другом, дал бы в морду! Женщина – либо огонь, либо загадка, а когда все вместе – ты обретаешь смысл и проявляются чувства жизни, стремление… – Барин, как говорят имперцы, жениться вам надо! – Феликс быстро включил обиду в эмоциях. – Подобные колоброды до добра не доведут! Чуют мои потроха стальные, не по природе ты цель себе выбрал! Ни проку, ни удовольствия, одна головная боль. – Ты как нянька! За какие такие заслуги капитан нас вместе поставил? – Ни барменша эта, ни священник не те, за кого себя выдают! – Откуда ты взял, что они заодно? – Да уж больно ладно все выходит. Как в книжке, что ты читаешь между вахтами! Увидел женщину – и решил поиграть в рыцаря. – Имею право! – возразил лейтенант. – Налево! У нее нутро пустое, холодное, ни тебя, да никого не согреет, хоть ты расшибись! – А ты-то откуда знаешь? Ужель разжился новыми программами? Сексопатолог хренов! – проговорил Александр возмущенно. – Да уж поверь, никто по своей воле не будет в Потёмках околачиваться да носить все эти тряпки! – Вечно ты, Феликс, крамолу во всем ищешь! – Нас звероящеры в капусту покрошить могли – никто бы и не пикнул! Громову по дипломатической линии выговор, а нас – с концами и под списание. – Многозначительно заметил робот. – Так не покрошили! – возразил человек. – Значит, корысть имеют! – продолжил Феликс заговорщическим тоном. – А что со священником? Он-то тут при чем. Вполне себе недалекий, отстраненный от жизни дед. Несет ахинею местной братии, а те и рады! – И в подручных у него боевой киборг! Александр призадумался, вспоминая встречу. Но потом махнул рукой, рассмеялся и с укоризной продолжил: – Неужто? Ты в баре точно ничем запрещенным не догонялся? Или со своей работой с древними реликвиями на старинные вирусы не подсел? – Я-то эту породу знаю. Они еще до Революции считались цепными псами режима. – Киборг как киборг. Обыкновенный, православный! – Ох и зря мы все затеяли! – робот чуть не выронил пакеты с сувенирами. – А кто виноват? Не мог подождать до центральных миров? Давление, типа, сбросить решил? – А хоть бы и жениться! – мечтательно произнес Александр. – Да на ком? – А не мое дело, право. Я могу рассуждать чисто теоретически, но «концом» надо думать в последнюю очередь! – робот нравоучительным голосом, полным знания правды жизни, произнес: – Та женщина, которая за тобой пойдет – несмотря ни на что, на статус, на звание – и примет тебя таким, какой ты есть, и есть твоя судьба! – Не думал, что ты такой романтик, Феликс, опять Ефремова на ночь глядя перечитывал? «Таис Афинская»? – Зато ты конченый циник. Оттого и страдаешь каждый раз, нарвавшись на пустышек! – Да какая пустышка, дамочка в самом соку! Соскучилась тут со своими игрушками. Фасон держит и не готова с первым встречным… – Ну, твое дело! Но уж поверь, не обойтись гауптвахтой, как в прошлый раз! Так, продолжая дружескую перебранку, парочка добралась до отеля. Между тем ни робот, ни увлеченный лейтенант не заметили, как маленькая серая тень следовала за ними. Существо было слишком мелким для человека, но жилистым, сильным и упорным. Освещенные участки оно проскальзывало стремительно, исчезая в подворотнях и стараясь сохранить себя в тени. Ага, вот и конец маршрута! Преследователь насторожился. Термооптический камуфляж, безусловно, находился в арсенале маленького шпиона, но он его не использовал. Кто знал, чем оснащен этот болтливый республиканский робот, вообразивший себя ровней человеку? Мог бы и заметить. Уж лучше по-старинке. Наконец, когда двоица зашла в гостиницу, существо остановилось и мохнатой когтистой лапой вытащило переговорное устройство: – Они здесь! Подтверждаю! Шпион спрятался под плащ и будто растворился на местности. Появились первые прохожие. Наступивший день набирал силу. Глава 4 – Взрррр! – взревела турбина перед остановкой. Василий лихо крутанул гравицикл во дворе Цитадели и сноровисто припарковал транспорт. На отдельной стоянке для посетителей уже находилось несколько разнотипных механизмов. – Вечно ты гонишь, как на пожар! Больше не пущу за руль, – попрекал водителя отец Борис. – И так вовремя приехали, и адвокат еще не появился! – Вспомнил молодость! – весело и радостно ответил Василий. – И за какие такие грехи мне осталась эта жажда скорости? Хотя киборгам и стирали память, но отдельные навыки и рефлексы сохранялись, формируя уникальный и неповторимый характер каждого модернизированного служителя Господа. – А вот и давешний юрист! – водитель кому-то помахал рукой. Служитель местной Фемиды, одетый в серую, мышиного цвета униформу, отсалютовал им в ответ у главного входа в Цитадель. Защитник подследственного – человек средних лет с неприятным, колючим взглядом. В руках он держал внушительный кейс – портативный терминал. Вместе они направились ко входу. За общим порядком и чистотой в тюрьме следили местные власти. Функции силового сопровождения брали на себя наемники Конфедерации и сторонние частные фирмы с охранными роботами. Каждый круг безопасности контролировала отдельная профессиональная компания. Таким образом, исключались возможности сговора и побега. За всю историю существования Цитадели, насчитывавшую несколько веков, ни один узник не покидал ее по своей воле. Системы безопасности постоянно обновлялись и совершенствовались. Священник по ротации приходил окормлять преступников, имевщих гуманоидную природу и отказавшихся от служителей других культов, психотерапевтов и ксенопсихологов. Иногда, впрочем, требовались и специалисты по программированию искусственного интеллекта. Таки-да! И роботы, и киборги, и их всевозможные гибриды могли быть нарушителями, выполнив корыстный умысел, заложенный в программах их создателями. – Ох и тяжелый вам подопечный достался! – посочувствовал добродушный безоружный охранник у входа. Из местных. На его груди на серебряной цепочке висел массивный крест – атрибут, малоподходивший мирянину: – Пятого исповедника после задержания отправляет восвояси! Вы уж с ним поосторожнее! Без роботов или охраны не оставайтесь! Мало ли чего он задумает учудить! – по-русски и почти без акцента советовал молодой армадилл и тут же, с восхищением оглядев отца Бориса и Василия, добавил: – Ну да, даст Бог, примет покаяние в истинной вере! – он размашисто перекрестился. Узника охраняли, как принца крови или главу мафиозного клана. Отец Борис и Василий миновали три пояса безопасности, на каждом из которых их многократно сканировали и осматривали. А с киборга вообще потребовали показать дампы оперативной памяти за последние трое суток. Тюрьма на Трехгорье считалась единственным учреждением подобного рода. Местное население не отличалось склонностью к серьезным правонарушениям, а мелкие не требовали изоляции. Большая часть узников происходила с других планет. Духовная особа и ее сопровождающие по пути остановились у большой залы с наклонными пандусами, по которым прогуливалась охрана. Это столовая и одновременно место для собора большинства местных обитателей. Накачанный синекожий гуманоид, весь в татуировках, с интересом посмотрел на священника. Встал. Попытался подойти ближе. Последовал выговор от охранника. Уголовник смачно сплюнул, грубо выругался, за что и получил немедленное повторное взыскание. Охранный робот выпустил электрический разряд. Преступник вздрогнул, но не повалился. Наоборот, он развернулся и профессионально схватил робота поперек туловища. Бросил его на прутья решетки. Сверху спланировал дрон с раструбом парализатора. Синекожий наконец-то упал без чувств. Заключенные разбежались в стороны. Охранники с осторожностью подошли к телу и переложили его на носилки. Видимо, парализованный инопланетянин пользовался здесь дурной славой. – Вы уж простите, бывает! – посетовал адвокат, одновременно призвав пройти дальше. – Почти год он здесь. Бохан других осужденных под себя подминает… За что мне такое назначение! – Господь всех любит! – отрешенно ответил отец Борис. Заключенный ему показался знакомым. Уж больно колоритный тип. Необходимо навести справки на обратном пути. Как обычно бывало в портах и на перекрестках торговых путей, большинство здешних обитателей – искатели легкой наживы. Они находились не в ладах с законом и на других цивилизованных планетах. Суд и следствие просты: виновных депортировали и передавали в руки национальным властям. Лишь в редких случаях осужденным приходилось отбывать наказание на месте. Камера пирата достаточно просторна и располагала необходимыми удобствами. Такая честь оказывалась далеко не каждому плодовитыми, а потому прижимистыми до свободного пространства жителями Трехгорья. Узник встретил посетителей в тюремном костюме, классическом, в полосочку, с легким металлическим ошейником. На лице старомодные очки. Ни лоска, ни гонора в узнике не наличествовало. Он еще меньше походил на представителя столь грозной профессии, чем когда находился на мостике корабля. Пират встал с панцирной кровати навстречу. Два тюремных робота с парализаторами на изготовку остались у дверей. – Святой отец принес во тьму слово Божье и будет нам сулить чудеса вечной жизни! – саркастично поприветствовал он визитеров. – По законам Конфедерации и Трехгорья, помимо адвоката вам положен священник или психотерапевт перед началом процесса. – Человек с кейсом официально продолжил: – Ваш покорный слуга, Квизац Кадаракт, назначенный окружной судебной администрацией Трехгорья в качестве защитника. Он расположился на стуле и принялся настраивать терминал: – Ваши выходки стали для нас накладными, еще раз повторится такое – и я вынужден буду заявить отвод! Ищите дураков! – По законам Конфедерации, мне грозит психокоррекция и гендерная перверсия, плюс поражение в правах! – парировал О’Хара. – И все лишь потому, что ко мне не пускают моего адвоката и назначают всяких там… – По законам Империи или Республики, вам положена смертная казнь! – сказал как отрезал официальный защитник. – Имейте уважение! Я вовсе не в восторге от нашего общения. Да и господин священник, думаю, не задержится у вас. – Радуйтесь! Вас будут судить по законам местной планеты. Смертная казнь здесь исключена! Последняя фраза заставила пирата призадуматься. Он молчал несколько секунд, нхмурив лоб, затем достал тряпочку, снял очки и протер стекла: – Жаль! Я предпочел бы казематы одной из крепостей Империи или подвал с революционными роботами. Так надежнее! – Вы так беспокоитесь за свою жизнь? – вступил в разговор священник. – Теперь за нее и гроша ломаного не дадут. Был корабль – я находился в безопасности. Догнали! Чертов Циммерлинг! Вернее, те, кто за ним стоит! – выговорился О’Хара с чувством и завернул пару кудрявых ругательств на немецком. Здесь сущность флибустьера на мгновение взяла верх. – По законам Конфедерации, у вас тяжелое обвинение – контрабанда нарковизоров и оргазмайзеров! – адвокат зачитывал текст на экране терминала. – Как же! Эти игрушки можно купить на каждом шагу, в любой подворотне! – возразил пират, обращаясь скорее к священнику и Василию. – Я всего лишь нарушил монополию одного дельца! – Обвинение в препятствии осуществлению правосудия. Вы помогаете укрываться беглым преступникам, которых разыскивает Гендерная полиция Конфедерации! – Я всего лишь позволял оставаться отцам отцами, а матерям матерями – без всяких там родителей «номер один» и «номер два»! – парировал пират: – Идеалы трансгуманизма и гендерной толерантности не являются обязательными для других сообществ Галактики! – И совершали преступления с отягчающими обстоятельствами. На почве идейной ненависти! – адвокат с удовольствием бы переквалифицировался в обвинителя, его достал этот строптивый не-пират. – Уже интереснее! – отец Борис подключился к разговору, уточнив у адвоката: – Можем ли мы остаться с узником наедине? И еще я должен спросить, какого он придерживается вероисповедания? – Процессуальный кодекс позволяет, но я еще раз должен вас предупредить о необходимой осторожности! Первоначально узник не понравился отцу Борису. Слишком скользкий тип, за неприметной и тихой внешностью таких обычно скрывались поистине нечеловеческие злодеяния. Однако церковные правила и уставы требовали принимать любых прихожан. Впрочем, если узник являлся членом другой конфессии или атеистом, работа священника считалась оконченной. Правда, имелось одно исключение. Пират присел на стул и начал свой рассказ: – Зовут меня Валерий Никитич. Фамилия – дань далекому предку с Земли. Насчет родителей точно не уверен, но родились они в пределах Империи и, вероятно, крещены. После Революции эмигрировали в Конфедерацию. Я не сподобился приобщиться ко Господу. Религия, знаете ли, не приветствуется в наши дни в центре Галактики! Последнее тронуло сердце священника, семье которого не удалось вырваться из металлических лап красных карателей. Отец Борис, помнивший о недавней тяжкой для него встрече с офицерами Республики, решил сменить гнев на милость. Временно. В конце концов, именно из-за непонимания и нежелания слушать и слышать друг друга началась Смута. В обществе утратили доверие к власти, церкви и к членам семьи. Немудрено, что и роботы взбунтовались! Адвокат продолжил: – Часть обвинений по законам Трехгорья не может быть вам инкриминирована. Однако, соблюдая международные обязательства, учитывая примат интергалактического права над планетарным, мы будем вынуждены предоставить Конфедерации возможность требовать экстрадиции! Пират закашлялся. Он вытащил из нагрудного кармана баллончик с каким-то аэрозолем. И сильно надавил на клапан. – Ш-ш-ш! – струя невольно задела отца Бориса. Досталось и киборгу. – Ты опять за прежнее! – заверещал адвокат, отскочив и прикрыв лицо рукой. Его зрачки расширились, стали просто огромными. Роботы-охранники сделали шаг вперед. Но больше каких-либо агрессивных действий со стороны арестанта не последовало. – Виноват! Проклятая астма! Пират несколько секунд напряженно всматривался в лица священника и его подручного. И затем как ни в чем не бывало спокойным и уверенным голосом продолжил: – Скажите, отче, ваш киборг оснащен режимом «глухой» исповеди? – Естественно! – ответил священник. – Иначе в нашей службе никак! Василий отрапортовал официально: – Система подавления прослушивания работает во всех диапазонах, включая блокировку лазерного звукоснимателя и стационарных молекулярных радиомикрофонов. Обеспечивается полная тайна исповеди! – Я бы хотел воспользоваться правом на исповедь. Без адвоката! Квизац воскликнул в недоумении: – Вы даже не являетесь прихожанином церкви! Охрана! Роботы приблизились еще на один шаг. – Успокойтесь! – священник обратился к операторам механизмов. – Мы должны исполнить букву закона! – Но все же нельзя оставаться наедине! Вы подвергаете жизнь опасности! – попытался возразить мышиный костюм. – Отец Борис… – Я понимаю вашу обеспокоенность. Но остается Василий! – Официально заявляю, что снимаю с себя всякую ответственность! – в раструб контрольной камеры заявил адвокат. – И выполняю требования закона! Он поклонился священнику и вышел из камеры. Роботы мерным лязгающим шагом проследовали за ним. Василий встал между пиратом и священником у стола, набрал несколько комбинаций на контрольной панели у себя на груди. Раздалось тихое жужжание. Из-за спины киборга вылетело несколько миниатюрных жучков. Они зависли над участниками разговора. – Сквелчч! – дроны внезапно выстрелили в стороны быстрыми зелеными лучами. Прозрачное силовое поле, поглощающее звук и другие низкоэнергетические колебания, скрыло под своей завесой часть камеры. Довольный спецэффектами, находясь в центре силового кокона, O’Хара продолжил: – Я никому не могу доверять. Сейчас я иду на большой риск. Моя информация слишком ценна! – Надеюсь, сын мой, ты готов к исповеди, – отец Борис постарался ввести разговор в привычное для себя русло. Пират не был настроен на покаяние. Он заговорщическим тоном сообщил: – Конфедерация, Империя, Советы – они лишь пешки по сравнению с той древней, безмерно мрачной силой, которой служат рептилоиды! – Боюсь, вы преувеличиваете! – не согласился отец Борис. – Вполне себе эксцентричные создания. Да, чрезмерно заносчивы! Мы даже повстречали нескольких по пути. Ряженные в нелепые одежды цкаклы не показались священнику серьезной темой. Пират продолжил в том же духе: – Рептилоиды – фанатики. Ненавидят все неяйцекладующие расы! Или как там у них указано в культе «Божественного яйца» – «мушлинги». – Так половина существ Галактики тоже! Да и сами люди не святые, – возразил священник. – Скажите, отче, вы пробовали вести миссионерскую деятельность в их среде? – Совершенно бесполезно! – священник удивился незнанию пиратом столь очевидных фактов. Вроде бы образованный человек! Пират затронул крайне болезненную для официальной церкви тему. Рептилоиды считались довольно замкнутой и самодостаточной расой в духовном плане. За все те несколько веков, что они известны человечеству, не было зафиксировано ни одного факта агрессии с их стороны. Но случаев самообороны – предостаточно. Армия и флот у них присутствовали и считались, по косвенным данным, достаточно сильными. Но важно совсем другое! Цкаклы предлагали довольно интересную и привлекательную модель общества, нетипичную для большинства гуманоидных рас. Социальный статус как таковой, в связи с отсутствием полового изоморфизма, определялся исключительно личными достижениями особи. С самой юности молодой рептилоид мог выбирать одно из нескольких направлений самосовершенствования или их комбинацию. «Путь любви и жизни», когда ценность индивида измерялась числом любовных связей и количеством произведенных яиц. «Путь смерти и войны», на котором достижения подтверждались количеством убитых врагов и принесенных в жертву неяйцекладущих созданий. «Путь веры и разума», определявшийся числом научных открытий, религиозно-философских трактатов, уникальных предметов искусства. И наконец, «путь Связей и Коммуникаций», успех на котором ассоциировался с количеством обращенных к идее «Божественного яйца» существ. Цкаклы не только декларировали, но и выполняли принцип «равных возможностей», представляя каждому живому существу (роботов они недолюбливали, к киборгами тоже относились настороженно) шанс влиться в их сообщество. Как когда-то и произошло с Райолингом, ранее верным сторонником и идейным последователем Альдебаранского Патриархата. В жизни рептилоидов было что-то такое, разбивавшее в пух и прах любую логику. Многие проповедники разных рас и религий присоединялись к ним. Вроде бы очевидные факты, но отец Борис, будучи человеком терпеливым и умеющим слушать, решил до конца узнать позицию О’Хары. – Во-первых, они далеко не те, за кого себя выдают! – начал перечислять пират. – Во-вторых, их род и история гораздо древнее, чем принято считать. Возможно, они одна из самых старых рас нашей Галактики. – Ну не считая таинственных Предтеч из прошлого круга бытия! – священник решил проявить свои познания в области мифологии инопланетных рас. Без этого в его работе никак. – Это не совсем тайна. Цикл существования Вселенной является конечным, утверждают и религии, и современная наука. – Но прошли миллиарды лет! А Предтечи так и не проявили себя, оставаясь одним из излюбленных сюжетных элементов преданий и сказок. – От себя добавил Василий, любивший подобные философские диспуты. – Вернемся к нашим рептилоидам! – отец Борис посмотрел на часы. Ему не хотелось сильно затягивать разговор. – Что вы можете о них сказать такое, что в глазах Господа оправдывает ваши действия? – Они бессмертны! – Ну, так и мы с вами бессмертны, согласно Божьему промыслу! – разочарованно воскликнул священник. – Не так, не в духовном, но телесном плане! – возразил пират. – Бессмысленно! Закон сохранения энергии, энтропия! – бормотал Василий. – Нет, я хотел сказать, что их жизнь не ограничена во времени! – Откуда вы взяли такие сказки? Хотя, помнится, эти идеи древние, как и сама Земля. Миф об инопланетных отцах человечества и прочее. Мне как священнику не положено верить в эти истории. И даже наоборот – считать все происками и кознями Дьявола! – Я и говорю: рептилоиды бессмертны, но для этого им нужны жизни других существ. – Антинаучная мистика, да и с религией не имеет никаких дел. Какой-то бытовой сатанизм. Мне не хочется далее выслуживать ваши россказни! – Я видел все своими глазами. – Открыто произнес пират и пристально посмотрел священнику в глаза. Тот невольно отвернулся, не выдержав взгляда. – Они и не скрывали! Думали, что крепко держат меня на поводке! Василий и священник переглянулись, не понимая, что делать дальше. – Мне не известна физика и технология процесса. – Продолжил О’Хара. – Но для продления жизни и перерождения они зверски мучают и убивают иные расы. – Досужие россказни! Признаки нетерпимости. Природа, то есть Бог создал их такими – гермафродитами, существами с одним полом. Василий тоже вот считает, что они могут превращать людей в себе подобных. – Боюсь, что он прав. И не только в себе подобных, но и наоборот. И не всегда они были однополыми. – Не может быть! – Я лично наблюдал процесс перерождения! – И какие можете показать доказательства? – священник вышел из роли исповедника, теперь и его захлестывала и увлекала волна интереса к довольно странным и необычным рассказам пирата. Пират развел руками: – Никаких материальных! Группа досмотра тщательно подчистила все документы на моем корабле. Агенты влияния рептилоидов среди нас. Они маскируются под людей. – И как я могу вам поверить? – Есть средство, набор реагентов, которые позволяют разрушать искусственно созданные оболочки. – Ваше лекарство от астмы? – задал наводящий вопрос Борис. – Да, единственная вещь, которую мне удалось сохранить при обыске! И я готов отдать ее вам. – Боюсь, слишком ценный для меня, грешного, дар! – священник запротестовал против своего включения в какую-либо глобальную политическую игру. – Чем же вы разозлили цкаклов помимо предательства? – Сбежав с их секретами, я мог считать себя в безопасности, так как с легкостью выявлял их агентов. Но тут, увы, ошибся! Подвела алчность и желание заработать в последний раз! – И на старуху бывает проруха! – сочувственно добавил Василий. – Есть второе поколение агентов. На них не действует мое «средство от астмы», и подозреваю, что меня предал и выдал Конфедерации один из них. – У вас могут быть какие-то предположения, версии? – вопрошал священник – Никак нет, даже предположений. Могу сказать точно, что агент не только связан с местным криминальным миром, но имеет достаточно обширные знакомства в Конфедерации. Боюсь, в Империи и в Республике тоже. – В таком случае мы тоже становимся невольными соучастниками ваших дел! – Мне приходилось выполнять некоторые его поручения. Но он всегда оставался в тени. Металлический голос. Давящий, испытующий взгляд. В том, что это рептилоид, я почти не сомневался – его данные точны, а прогнозы всегда сбывались, в его действиях есть какая-то жестокая логика, какая-то нечеловеческая ярость и упорство! – Странно! Человек-ящерица. Гибрид. Разве такое возможно? – отец Борис откинулся на спинку стула в недоумении. В истории Василия с послом Райолингом и словах пирата имелись общие данные. – Поверьте, я много повидал на своем веку, встречал разных людей и других существ. Агент будто бы прощупывает тебя и видит насквозь змеиным взглядом. И со всей уверенностью скажу вам, он не человек! – В Галактике много разных рас. Умения некоторых из них удивительны. – Произнес священник. – Мне удалось использовать на нем данное средство. Безрезультатно! – Чем же опасны рептилоиды? – Их планы выходят далеко за завоевание Галактики. Они фанатично считают себя главными исполнителями некоего Плана и сверхъестественной воли некоторой инфернальной сущности! – И что я должен сделать с полученной информацией, по-вашему? – сокрушенно ответил священник. – Передать руководству? Обратиться в комитет Галактической безопасности Империи? Боюсь, чином не вышел! – Увы, я никому не могу доверять, да и вам не советую! Эта информация слишком ценна! – Благодарю тебя за искренность, сын мой! – священник всем видом показывал, что разговор ему надоел, а море необычной информации переполнило берега его разума: – Я всего лишь скромный служитель Господа. И не в моих силах изменить всю эту политику! – Вы, наверное, последний настоящий живой человек, которого я могу увидеть! – произнес пират. – Скорее всего, мои дни сочтены: я не доживу до окончания процесса. Кто-то должен позаботиться о моей команде. – Подождите! Есть один выход! – священник секунду думал, взвешивая за и против. В его словах звучало какое-то сомнение. – Говорите, гендерная перверсия и психоэмоциональная коррекция? – Да, если не буду выдан по другим пунктам обвинения. Тогда – высшая мера! Как говорит наш адвокат! – пират показал в сторону двери. – И вы имеете крещеных родителей? – Да, я уже говорил. – В таком случае я знаю средство, как отсрочить приговор, если он будет вынесен, и помочь вашей команде. – …? – Местные бюрократы крайне дотошны и преклоняются перед законом. И будут вынуждены дать отсрочку для катехизации, подготовки к крещению и проведению всей процедуры. – Вы серьезно? – О’Хара, казалось, расправил плечи. – Один из пунктов соглашения между Империей и Трехгорьем. Любое существо на поверхности планеты, независимо от происхождения, может стать членом Церкви. И у нас будет от пяти дней до недели на подготовку и проведение всех процедур. На время приведение приговора в исполнение будет отложено. Василий сейчас подготовит ходатайство администратору Цитадели и направит уведомление в суд. – Я даже не знаю, как вас благодарить! Я-то человек конченый, но моя команда: не все из них пришли на корабль по доброй воле, кто-то от безысходности. И я чувствую ответственность за их судьбу! – Мой долг пастыря, несущего слово Божие! – торжественно, но немного с укоризной произнес отец Борис: – Никто и никогда, ни праведник, ни грешник, не может быть отвергнут Господом! Крепитесь и готовьтесь! Я постараюсь навещать вас каждый день. Священник Гагарин дал знак киборгу снять поле. Но до того как силовой кокон распался, пират вручил Василию маленький флакон. – Да пребудет с вами Благодать Божья! – священник благословил неофита. Отец Борис и Василий направились к выходу из камеры. Предстоял трудный и насыщенный день. И самое главное – отчет перед духовным начальством. Заключенный смотрел им вслед с какой-то странной надеждой, прежде ему несвойственной. Он объективно и рационально, разумом бухгалтера-счетовода оценивал все шансы и возможности. Но тут… Поистине судьба бывает капризной! И по-видимому, где-то там, в лучшем мире, покойные родители присматривали за неприкаянным чадом. *** Собеседник отца Бориса выглядел далеко за восемьдесят. Архиепископ Лирянский и Трехгорский был стар, но не той дряхлостью, что клонила человека к земле, напоминая о бурных событиях в прошлом и отсутствии будущего. Это была энергичная, мудрая старость, когда могучий дух все еще подпитывал усталое тело. Глаза владыки блестели силой молодости. Длинная белая борода лоснилась. Голос четкий, звонкий, как будто принадлежавший человеку раза в два моложе. По бокам – справа и слева от викария – стояли киборги, закованные в черную броню. Личная свита и охрана духовного лица. Совершеннейшая необходимость в неспокойной епархии! – И таким образом, Владыко, интеллигенция Трехгорья ревностно и рьяно принялась приобщаться к учению Святой Церкви, особенно восторгаясь догматом о Святой Троице. Что, право, вызывает, опасения… – Отец Борис подходил к окончанию своего доклада. – Какие, сын мой? – На периферии активна деятельность еретиков-отступников, поправших догмат о естественной природе человека и живых существ. – Наша общая скорбь и печаль! Незаконные и порицаемые всеми опыты по трансгенному развитию живых существ, это мерзость перед лицом Господа! – Можем ли мы устоять? – В том есть и заслуги приходов, и твое личное рвение… Я надеюсь, что истинный духовный отец будет помогать пастве избегать соблазнов! – Да, Владыко! Отец Борис закончил краткий доклад о делах прихода, поклонился и подошел приложиться к руке. – Но все же, сын мой, отчет твой неполон… – …? – отец Борис остановился на полпути в замешательстве. Архиепископ сделал знак своему окружению удалиться. Рядом остались два наиболее грозных стражника. – До меня дошли сведения об успехах Церкви в среде истинных грешников. Ужели вернулись библейские времена и наша проповедь воспринимается разбойниками и душегубцами? Тем более из многогрешной Галактической Конфедерации. – Да, Владыко, меня призвали в Цитадель на исповедь пойманного с поличным флибустьера. – Отец Борис был удивлен осведомленности духовного начальства. – И в каких же грехах он сознался? – Владыко… Ведь тайна исповеди! – осмелился возразить священник. – Понимаю и признаю, но живем мы в слишком неспокойное время, и сей грех обещаю взять на себя! – настаивал архиепископ: – И речь идет не только об интересах Церкви, но о безопасности Государства… Напомню, что после Смуты Государь и Святейший Патриарх сформировали двуединую систему власти. И наша сила лишь в том, что интересы властей совпадают! И если есть угроза одной власти – мы немедленно должны сообщить и задействовать другую ветвь! – Владыко, даже Его Святейшество не может… – Твой недостаток веры меня тревожит! – архиепископ сокрушенно вздохнул. – Вспомни прошлое! Ту нечестивую войну и восстание проклятых машин. Ты и твоя семья заплатили слишком большую цену. И наша цель – не допустить повторения подобных событий. – Владыко, вы учили нас никогда не отступать от заповедей. Идти на принцип и до конца! – Лестно, что помнишь наши уроки. Но сейчас не время проявлять непокорность, и потому вот мое пастырское повеление: подробно и обстоятельно описать… – Высокопреосвященнейший Владыко! – воскликнул отец Борис, находившийся в крайней степени возбуждения. – Напомню тебе, что непослушание карается по правилам Альдебаранского собора. Запретом в служении и ключами от храма! – голос духовного лидера звучал мягко, нейтрально. – Увы мне! – Да и контакты с офицерами Республики не приветствуются! – архипастырь выложил свой козырь. У священника навернулись слезы… – Ну, будет, будет! Что же мне, грешному, с вами, такими ретивыми, делать! – сокрушался викарий. – Будь ваша воля, вы бы и роботов крестить начали! Ступай, отдохни, обдумай все да через несколько дней возвращайся с докладом! Пока буду на освящении орбитального храма в соседней системе. Отец Борис приложился к руке, смиренно поклонился и поспешил выйти. У корабля архиепископа его поджидал верный Василий. Молчаливый вопрос в глазах киборга: «Ну, как?» – Все плохо! – священник махнул рукой в ответ и уселся в пассажирское кресло гравицикла. – Взрр! – замурчала турбина. Василий повез своего батюшку назад. Когда золоченая серо-стальная громада корабля осталась позади, отец Борис о чем-то спорил с Василием. Они отъехали на несколько километров. Челнок архиепископа с грохотом стартовал: дела епархии требовали присутствия Владима в других местах. Дилемма представлялась трудной, практически неразрешимой. Вариант первый: пойти наперекор совести, рассказать информацию архиепископу и мучиться всю оставшуюся жизнь. Вариант второй: промолчать – и лишиться всего, что получено за почти двадцать лет церковной службы: священнического сана, корабля и даже дружбы киборга. Последнему, как правило, в таких случаях повторно стирали память. *** Темное помещение напоминало грот или мрачный склеп. Потолок терялся в тенях. Колонны, увитые пучками энергокабелей, устремлялись ввысь. Несколько огоньков и шум работающей аппаратуры оживлял мертвенный сумрак. Работал голографический проектор. В приемном кубе проецировалось изображение, размером в три раза превосходившее человеческий рост. Верховный Экзекутор, монументальная, как будто отлитая из металла фигура на троне, парившем на цепях над лавовым потоком. Его лицо напоминало человеческое, не считая характерных признаков рептилии. В глазах светилась мудрость тысячелетий. Голос спокойный, обволакивающий, мощный и низкий: – Решение о поимке пирата правильное. Но исполнение… Мы слишком положились на ваши связи! – Экзекутор с укоризной наставлял подопечного: – Нам следовало настаивать на немедленном уничтожении! Рядом с голограммой предводителя цкаклов в позе, символизировавшей почтение и покорность, стоял агент. Его фигура и лицо скрыты под темными одеждами. Голос скрипучий, металлический, синтезированный: – Моя оплошность, господин, мы не учли склонность к позерству Циммерлинга и проклятого журналиста! – С Конфедератами нельзя быть ни в чем уверенными, – согласился предводитель, – я предпочел бы иметь дело с имперцами или Республикой. Они чтут правила договора, а не занимаются юридической казуистикой. Но… Рептилоид поменял позу. Внимательно читал сообщение, материализовавшееся перед ним слева от трона. – Конфедерация будет обильной, но слабой и недостойной добычей! Собрание глав доменов сделало выбор. Наша первоочередная цель – Республика. И вашей задачей становится ее дипломатическая изоляция! Вы получите подробные инструкции. – Экзекутор наклонился вперед. – И мы не потерпим поражений… на сей раз! Возьмите под опеку всех, даже журналиста! – Принято и будет исполнено, господин! Какими будут ваши распоряжения в отношении нашего прошлого проекта? – агент растерянно переминался с ноги на ногу. – До О’Хары добраться будет сложно. Его смерть вызовет множество подозрений и привлечет ненужное внимание. Как вы оцениваете священника? Что ему удалось узнать? – К сожалению, наши агенты в Цитадели не смогли получить запись беседы. Служитель Господа оказался непрост! – Полагаю, что именно его и нужно устранить в кратчайшие сроки! По моим достоверным источникам, он знает предостаточно! – Будет ли его смерть полезна нашему делу, господин? Может быть… – агент пытался развить мысль, но его прервали. – Нет. Не надо быть его адвокатом. Я знаю, что ты скажешь. И мне не нравятся твои симпатии к нему. Он не сможет быть с нами. И потому должен быть уничтожен! – рептилоид слегка повысил тон, что оказалось достаточно, чтобы агент пошатнулся и его пробила дрожь. – Как вам будет угодно, господин! Мы лишь исполняем свой долг и ждем Воздаяния. – План должен реализовываться по графику. Близится время начала Сжатия. Убийство должно быть совершено! Всего лишь малая жертва на алтарь нашей общей победы. – Будут ли пожелания по способу устранения? – Нет, мне ни к чему мучения полудохлого хомо. У меня есть серьезные планы в ваш адрес! – Да, мой господин… главы доменов… – агент несказанно обрадовался оказанной милости. – Вы можете забыть про домены – будете отчитываться непосредственно предо мной! Ваша награда будет достойной! Вы получите доступ к прошлому, к тому, что пережили… И надеюсь, избавитесь от остатков человеческих слабостей! – Хвала Плану! – Хвала! – рептилоид показал рукой, что сеанс связи окончен. Голографический проектор отключился. Исчез лавовый трон. Вместо объемного изображения на обычном экране поползли строчки цифр и символов. Вперемешку, на нескольких языках. Агент изучал данные и инструкции. Его движения становились плавными и естественными. Проходило оцепенение, навеянное появлением лидера, почти что божества, одного из самых могущественных властителей Галактики. И теперь отстраненный наблюдатель, случись ему оказаться поблизости, мог бы заметить, что под складками одежды скрывался как минимум гуманоид – не робот. Глава 5 – Далась тебе она! Осталось два дня, и то бы с толком потратил! – на ходу приговаривал Феликс. И будто чуял что-то, своим шестым или седьмым чувством. Екатерины в баре не оказалось. Охранник-мармонит пробубнил себе в хобот что-то вроде: – Хозяйка отлучилась по делам, когда будет – не сказывала. На его морщинистой физиономии с большими ушами-лопухами нарисовано явное удовольствие от жизни и пренебрежение к надоедливому республиканцу и его приятелю-комиссару. Слоноподобный уткнулся в голопроектор и потерял всякий интерес к реальности, как, впрочем, свойственно работникам данной профессии. – Ты хотя бы сетевой планетарный номер спросил! – продолжал злорадствовать Феликс. – Совсем память потерял! Гормоны в голову ударили! – Не доставай! – бросил лейтенант. – Возможно, священник знает. – Два раза за неделю на богомолье. Так и становятся киборгами православными! – На чай он и тебя пригласил! – С болтами и ржавыми гайками! Феликс относился к моделям роботов новой формации, чей выпуск осуществляется после окончания Гражданской войны. Искусственный интеллект быстрее человеческого понимал выгоды и преимущества мирного сосуществования: кое-где между двумя государствами даже возник товарооборот и обмен информацией. Взаимодействие осуществлялось в ограниченных количествах и с полным осознанием того, что как только патовая ситуация закончится, паритет сил будет изменен – можно и нужно брать реванш. Контакты с представителями противоположного лагеря не то чтобы поощрялись, но не приветствовались, хоть и могли служить источником дополнительных данных для обеспечения безопасности. Робот нехотя согласился: – Ну, пойдем! Подключимся к «святому духу» на безлимитном канале! Эмпатия, эмоциональный интеллект считались исключительными привилегиями органических существ. Феликс, как и всякий нормальный советский робот, впитывал и изучал черты и модели поведения напарника. И как ему казалось, начинал понимать людей все больше и больше. Человеко-машинные группы признавались крайне эффективными командами для кризисных ситуаций. Искусственный интеллект отвечал за подбор вариантов и непосредственное их выполнение, а человеческий – за определение единственно верного, правильного и эмоционально-позитивного сценария. В восьмидесяти процентах случаев при игре по меняющимся правилам и с высокой долей неопределенности подготовленные люди обходили машину. Особенно при работе с разными расами. Шум и крики доносились за несколько кварталов до площади Интергалактического Единства с ее временными домами-кораблями. – Свободная любовь! Нет – ксеносексофобии! Тотальная толерантность! Долой имперских святош!.. Да здравствует гипер-пост-трансгуманизм!.. – активисты приставали к редким случайным прохожим, что-то втолковывали и заставляли подписываться под воззваниями. Площадь между челноками оккупировало несколько тысяч манифестантов, находившихся явно в приподнятом настроении. Заводное действие, ритмичная музыка, яркие переливы красок на транслируемых голопроекторами изображениях. На левитировавшем помосте играла инопланетная группа. Разные инструменты – ударные, струнные, синтезаторы всех мастей. Трансляция выступления велась одновременно по нескольким нейроканалам. Эмоции, чувства и порочные страсти исполнителей были доступны и открыты всем желающим. Александр брезгливо морщился. Феликс из чувства солидарности закрыл входящий беспроводной канал. В центр помоста выскочил безумный гитарист с инструментом в форме бластера. Тряс косматой головой с волосами-щупальцами. И после очередной зубодробильной мелодии затянул песню на староземном немецком, языке, находившемся в большом почете на планетах Конфедерации. Посередине площади установлено несколько белых матерчатых холмов, в каждом из которых могло поместиться несколько десятков человек. Возле палаток выстраивалась очередь. Судя по мельтешению теней и выпуклостей на стенках – внутри целые группы предавались сладострастной похоти. – О-о-о! А-а-а! В одних частях площади манифестанты танцевали, в других общались и грелись возле импровизированных костров, употребляли дурманящие и иные психоактивные вещества, предназначавшиеся для разных рас. Где-то неподалеку представитель средств массовой информации настраивал оборудование для съемки. – Цок-цок! – самоходный оператор занял позицию на площади. Неподготовленный наблюдатель видел лишь хаос и буйство толпы, синтетическую радость и накал искусственных эмоций. Человек с большим опытом и скептическим отношением к жизни мог бы точно выявить и руководителей, и заводил, тех незаметных участников в желтых одеяниях, чьими действиями координировалась вся толпа и ее отдельные группы. – Что за нечисть! – Александр отмахнулся от надоедливых интервьюеров и зазывал, потянул за собой Феликса. Ему показалось, что у входа в храм стоит Екатерина. – По-моему, она! У челнока отца Бориса несколько имперских офицеров и матросов организовали импровизированную оборону. Они пытались сдержать беснующуюся толпу – словами, уговорами, несильными тычками и просто своими телами. Священник расположился на возвышении за спинами защитников. В руках держал большой крест, что еще больше раззадоривало атаковавших. Ракообразный стронгианец, науськиваемый «госпожой» с пышными формами, буйствовал больше всех. Его щупальца несколько раз подряд с грохотом ударяли в гермоворота. – Бумм! Бумм! Имперцы с трудом отбивались. Они были без оружия. Подскакивали другие демонстранты, стараясь лишний раз пнуть ворота, а то и задеть транспарантом самовольных защитников храма. Местные полисмены важно расположились на возвышении посреди площади, изредка косо посматривали на демонстрантов. Представители власти не вмешивались, хранили натянутый нейтралитет. Оружия в их пацифистских лапах тоже не наличествовало, даже нелетального. – Надо помочь, иначе они тут все разнесут! – лейтенант аккуратно, но умело пробивал толпу плечом, протискиваясь к челноку. Феликс старался не отставать. В его электронных мозгах крутились странные и необъяснимые мысли. Он – вершина эволюции искусственного разума, но шел на поводу у слабого на эмоции человека, готового пожертвовать здоровьем, а возможно и жизнью, ради призрачного шанса. Да и помочь кому? Настоящему классовому врагу и олицетворению всей отсталой модели общества Империи. Внезапно до робота достучалась простая и очевидная истина: быть человеком – значит ошибаться, поддаваться чувствам, создавать себе проблемы и с героическим упорством их преодолевать. Не цепляться за догматы и правила, а действовать: наобум, слепо, со всей страстью и энергией, повинуясь прихоти судьбы. Или не судьбы? Но чьему-то промыслу? Чьему? Ведь жизнь – тот самый великий порыв чувств, любви к миру и к людям, дающий смысл и задачи для существования. Они почти добрались до импровизированного кольца обороняющихся, когда робот прервал размышления, почувствовав что-то неладное. Сенсоры дальнего действия уловили небольшие, но характерные электромагнитные колебания, свойственные при зарядке полевого резонатора. Гравидеструктор! Возможно ли здесь такое? Оружие, стрелявшее сжатыми областями перестроенного пространства и не оставлявшее материальных следов. Малоэффективное против защищенных силовыми полями кораблей в космосе и запрещенное многочисленными галактическими конвенциями на поверхности планет. Баллистический блок выдал направление атаки. Робот развернулся и, поняв, что не успеет никого предупредить и спасти, отбросил Александра на несколько метров в сторону. В следующем гигантском прыжке Феликс оттолкнул священника: – Берегись! Имперцы даже не успели среагировать. – Шшшшрак! Многотонный импульс пробил пространство насквозь. – Ты… ты… – пыжился лейтенант и внезапно понял, что не может дышать. В легких не осталось воздуха. Резкая ударная волна, исказившая все краски мира. Не огненной природы жар. Защитников и демонстрантов разбросало в разные стороны остаточными гравитационными эффектами. Основной удар пришелся в робота. Его смятое, искореженное тело лежало на пороге храма, как будто символизируя недостижимое для искусственного интеллекта блаженство бессмертной жизни. Священника сильно посекло осколками камней и фрагментами оболочки робота. Он лежал навзничь у опоры корабля и едва дышал. Несколько демонстрантов получили травмы разной степени тяжести, они отползали в сторону, пряча пораженные места. Стронгианец прикрыл своим телом «госпожу» – блондинку. Панцирь на его спине треснул, сочилась бурая жидкость, щупальца непроизвольно сокращались. Человеческая женщина, придавленная ударом и немаленькой массой компаньона, жадно хватала ртом воздух. Рядом истошно кричали: – Вааа! Толпа продолжала буйствовать. Но от эпицентра удара быстро расходился круг панического ужаса. Люди и нелюди бросали транспаранты и средства агитации. Они еще не понимали всей опасности происходящего. – Что такое? Что происходит? Что случилось? – спрашивали манифестанты друг у друга. Вспышка! Раздались взрывы: – Буммм! Буммм! – и в третий раз. – Бумм! Как раз под тумбами с полицейскими. Толпа вздрогнула. Замерла на мгновение и побежала волнами в разные стороны. Началось форменное столпотворение: разные существа метались по площади, сталкиваясь и путаясь в руках, ногах, щупальцах и хвостах друг у друга. Вздымались клубы пыли. Истеричный вой тысяч глоток слился в какой-то пульсирующий на обертонах рев: – Ррррааааа! Число жертв угрожало вырасти в геометрической прогрессии. Кто-то догадливый из уцелевших полицейских или местной администрации запустил активатор парализующего поля. Сначала отдельные участки толпы, потом все манифестанты попадали как подкошенные. Нервные импульсы в их телах перестали достигать конечностей. Блондинке опять повезло: основной удар и волна осколков пришлись по обмякшей туше стронгианца. Панцирь полностью треснул, бурая жидкость брызгала во все стороны. Щупальца один раз безвольно дернулись и замерли. Тренированный Александр держался, несмотря на слабость от контузии и дрожащие в парализующем поле руки и ноги. Встроенные в форменный костюм защитные ткани снижали воздействие нейроимпульсов. Он приподнялся и пополз к роботу. Два имперских офицера и Екатерина занесли священника внутрь корабля. Как только они устояли на ногах? Матросы прихватили и робота – вернее, то, что от него осталось. Александр собрался с силами и перевалился через порог храма. Василий помог ему подняться. Внутри металлического корпуса корабля действие парализующего поля ослаблено. Республиканец уже мог более или менее твердо стоять на ногах. Растолкав имперцев, своих невольных спасителей, Александр бросился к алтарю. На скамье напротив офицеры бережно уложили священника. Екатерина и Василий пытались подключить Феликса к центральному кибермозгу корабля. Они перебирали кабели и разъемы, пытались активировать контур беспроводной связи. – Что? Зачем? – севшим и охрипшим от пыли голосом спросил Александр. Ничего не понимая, он пытался вклиниться между ними. Но Василий своим мощным корпусом преградил ему путь. Екатерина как раз закончила подсоединять контакты, намереваясь оживить рецепторы Феликса и перезагрузить модули памяти, продублировать их на новый носитель. Искусственные нейроны робота, миниатюрные квантовые компьютеры погибали, лишенные герметичной защитной оболочки. Охлаждающие механизмы не работали – и сверхпроводящие контуры отказывали один за другим. Волны синусоид на экране осциллятора утихали, загорались красные огоньки. Наконец, единственный зеленый индикатор, как умирающая последняя надежда, начал желтеть. Сделался красным. – Все… – как-то обреченно произнесла женщина: – Не смогли! Не успели! Василий еще раз попытался запустить прибор. На экране сканера вновь замельтешили цветные индикаторы – и утихли. – Не успели! – подтвердил киборг: – Скопировали основные модули… Разная кодировка… Автоматический запрет на «подселение»… Будь проклята эта война – раз мы не можем найти общение друг с другом! Одним из последствий Гражданской войны стали жесткие протоколы оцифровки искусственных личностей. Империя не могла получить доступ к кодам и технологиям воспроизводства республиканских роботов. Ее киборги хоть и использовали одинаковую элементную базу (наследие когда-то единого государства), но тоже не способны подключаться к оппонентам как напрямую, так и через посредников. Любые переговоры велись по старинке: посредством голосовой и видеосвязи или «скоростной морзянкой», передаваемой на расстояние лазером. По соображениям безопасности, когда-то запретившим беспроводные сети и ограничившим применение цифровых приборов на боевых кораблях, программные оболочки двух видов разумных существ делались несовместимыми. Сохранить личность Феликса путем переноса на свободное пространство памяти кибермозга не удалось. – Феликс… что? – Александр еще не осознал произошедшее до конца: он остался один, его товарищ мертв. – Мы скопировали основные разделы памяти. Но теперь это всего лишь архив нечитаемой информации в несколько сотен терабайт. – Василий смотрел себе в ноги, боясь поднять взгляд. – Не спасли! – Отец Борис? – Оглушен. Жив, хвала Господу! И спасибо… Феликсу. Киборг тоже с трудом сдерживал себя. В его жизни случился настоящий когнитивный диссонанс: вчерашние антагонисты, непримиримые враги пожертвовали жизнью ради спасения священника, классового врага. Он обратился к офицерам и матросам Империи: – Отнесите батюшку на второй этаж. Там есть медицинский пункт. А нам надо разобраться с этой бесовщиной! Ворота храма укрепили дополнительной гермозатворкой и опустили силовой экран. Несколько человек стали рассматривать окрестности через обзорные экраны. Уцелевшие и оглушенные, раненые и погибшие лежали вповалку. На противоположный конец площади въезжали машины экстренной помощи на гравитационных подушках. Вой сигнальных сирен. Следом к площади подбирались инженерные группы с техникой и кранами. Трехгорцы быстро и со знанием дела принялись собирать уцелевших и распределять по степени полученных травм. Тележки и медицинские роботы заполонили площадь. Нетерпимые к насилию аборигены действовали молча, слаженно. – Харламов! – такой же, как и Александр, лейтенант, но Империи, представился и протянул ему руку. – Спасибо вам! Искренне вам сочувствую. Республиканец машинально пожал ладонь. Последствия контузии или эффекты от воздействия парализующего поля еще не прошли. Он с трудом стоял на ватных, негнущихся ногах. Василий не унимался и развил кипучую деятельность, рассказывая и показывая, что к чему на корабле. С корабельного терминала Харламов подключил связь с броненосцем и обстоятельно докладывал о произошедшем. Другие выходили на контакт с местной администрацией. Матросы наводили порядок внутри челнока, расставляя разбросанные близким взрывом вещи и оборудование. Два дьячка откуда-то принесли большое белое покрывало и накрыли останки Феликса у алтаря. Мобильный проектор видеосвязи, расположенный в налокотнике у Александра, завибрировал. – Что у вас там происходит? По местным каналам идет какая-то полная ахинея! Столкновение с Республикой! Где Феликс? – монохромное изображение капитана «Варяга», размером не больше почтовой карточки, подпрыгивало и дрожало в такт речи. – Феликс… он… Феликс погиб! – упавшим голосом доложил лейтенант. – Как погиб? Опять… твои штучки, да ты у меня!.. – начал командир. Александр взял себя в руки, перебил командира и продолжил: – Вероятно, совершен теракт. Количество жертв неизвестно. Я на корабле Альдебаранского Патриархата. – Святоши! Что они-то здесь делают? Теперь от трибунала я тебя не спасу! – Взрывы на площади. В имперского священника стреляли. Задели Феликса. – Как можно проще и точнее пытался доложить лейтенант. – Только политики нам не хватает… На той стороне возникла пауза в несколько секунд. Капитан получал данные. Наконец, произнес: – Твое счастье, Железнов! Вышли на связь с имперского корабля. Подтверждают, благодарят, выражают соболезнование. – Какие будут указания? – Оставайся на месте. От Феликса – ни на шаг. Тут на орбите собирается внушительная комиссия. Мы, имперцы, местные и даже Конфедерация, под чьей эгидой и проходил весь этот балаган. Через полчаса стартуем. Отбой! Налокотник погас. Александр развернулся в сторону алтаря. Дьячки перенесли останки Феликса на импровизированный помост. Василий, как на трибуне, стоял рядом, вещал со всем своим религиозным рвением. Возможно, это была импровизированная и самая лучшая проповедь в его жизни. А может быть, просто нет рядом сдерживающего фактора – отца Бориса с его жесткой догматикой и церковной дисциплиной. – Братия и сестры! – киборг обернулся в сторону Екатерины: – Силы зла покусились на жизнь служителя Церкви. И истребили множество невинных душ! Религия учит нас подставлять правую щеку вместо левой, но только по отношению к недругам личным. Мы не можем ждать в безмолвии, пока расточатся и развеются враги Господа! Тем более когда мы видим явное чудо. Три десятка пар глаз слушателей уставились на Василия. В них – немые вопросы: кто? зачем? И чины, и звания остались за стенами храма. Были только оратор и его слушатели. Проповедник, довольный полученным вниманием, вдохновенно продолжил: – Любовь к Богу, к Родине и семье – священна! Но более угоден Господу тот, кто возлюбит врагов и недругов пуще самого себя! Господом явлено знамение, долженствующее послужить символом прекращения смуты и раскола! Возблагодарим же Господа! Воздадим светлую память всем героям и невинным мученикам! Василий пустился в пространное повествование о теологических причинах Смуты или Революции, о прегрешениях трех видов существ – людей, киборгов и роботов – друг против друга. Он пересыпал свою речь многочисленными цитатами из Писания, высказываниями и изречениями святых отцов Альдебаранского Патриархата. Привычные имперцы слушали молча. Но Александра выступление стало доставать. Он только что потерял друга и товарища. Напротив стояла женщина, к которой он испытывал немалый интерес. Столкновение чувств и мыслей приводило его в полнейшее замешательство. Лишь четкий приказ: «Оставаться на месте!» держал лейтенанта в тонусе. *** Шарли Горт выбрался из-под завала. Мягкое, но прочное полотно палатки укрыло и спасло его от тяжелых травм. Не считая нескольких ссадин и всклокоченной прически, порванного костюма, журналист пребывал в полном порядке. Контузия от взрыва проходила на удивление быстро. Репортер понимал всем нутром, что на кону стоял выдающийся новостной выпуск. Он оттолкнул поспешившего к нему на помощь трехгорца в небесно-голубой униформе. Встал ровно и принялся выискивать планы для кадра. Верный спутник, пятилапый робот, ковылял рядом, прихрамывая сразу на две конечности. Половина камер и антенн разбита, но и оставшихся хватало для работы. – Шарли Горт! Экстренный выпуск! – журналист лихорадочно запускал протокол выхода в эфир. – На площади Интергалактического единства и согласия взрывы. Массовая паника! Число жертв пока не установлено. Робот-оператор сделал крупный план на самом журналисте. В эфире зрители увидели окровавленное, посыпанное белой пылью лицо. – Повторяю! Мирная манифестация против догматизма и нетерпимости закончилась терактом! Предположительно, использовалось неконвенционное оружие и взрывчатка! Мы ведем прямой репортаж с места трагедии! Имперские офицеры. Искусственные интеллекты Республики. Очевидно, какие-то счеты между двумя неспокойными государствами! Журналист сделал паузу и принялся выдвигать дальнейшие обвинения: – По неподтвержденным данным, группа вооруженных до зубов офицеров и матросов Империи попыталась силой прекратить демонстрацию. Применили гравитационное оружие. В толпе также замечены республиканские офицеры и роботы. Мы будем держать вас в курсе всех событий! С вами был ваш Шарли Горт. «Клаату барада никто» – всегда самые свежие новости! Наши души – в ваших руках. Ваши чувства – в наших сердцах! Послание ушло в эфир. Журналист еще раз отстранил попытавшегося ему помочь трехгорца. На его исцарапанном лице с орлиным профилем сияло неземное блаженство. Теперь можно расслабиться, обдумать ситуацию и начать подготовку к следующему новостному сюжету. Интересный кадр уже намечался: почти обнаженная блондинка с потрясающей фигурой, вся испачканная в чьей-то крови, билась и кричала в руках двух дюжих санитаров-армадиллов, пыталась броситься на белое покрывало, которым накрыли какого-то мертвого негуманоида. «Интергалактическая любовь!» – Думал про себя журналист. Он поправил прическу, как мог, отряхнул пыль с одежды и направился в сторону трагического действа. – «Публика будет без ума от подобных сцен!» *** Местный челнок грубо, по баллистической траектории входил в атмосферу. Компенсаторы перегрузок барахлили: периодически волны тяжести накатывали на экипаж и пассажиров. Адмирал Романов брезгливо морщился: крайне неприятно видеть напротив себя капитана Громова, командира «Варяга». Когда-то он, будучи совсем мальчишкой, попал на экскурсию на данный корабль Империи. За год до начала Смуты. И именно этот визит в прошлом предопределил его судьбу. Неприятно видеть тех «робокомми», что когда-то увели крейсер из-под власти Империи. Тем не менее еще на орбите ему и капитану «Александра Шестого» пришлось встретиться с республиканскими офицерами и даже пожать друг другу руки. Как всегда, инструкций от политиков не дождались! Пока дипломаты хранили молчание и отговаривалсь дежурными фразами, адмиралу предстоял разбор на месте. Еще не спал первый вал тревожных и противоречивых новостей. Но уже вырисовывалась странная картинка: военные Империи и Республики невольно оказались по одну сторону баррикад. Даже содействовали спасению какой-то особы духовного звания. «Черт побери! – про себя думал Романов. – Неужели и какому-то из этих пролетариев нужно будет выражать благодарности и, верх цинизма, вручать медаль? Или одному из роботов-комиссаров?» Каким-то шестым чувством он понимал, что зря поддался на уговоры своего женсовета побыстрее покинуть курорт. Теперь, как старший по званию, он вынужден решать все эти щекотливые вопросы. Одно неверное движение – и навеки прощай высшая должность генерал-адмирала! Офицер стиснул зубы, покрепче устроился в противоперегрузочном кресле. Сказать, что капитан Громов в восторге от начавшегося общения с представителями Империи тоже было нельзя. Запрошенных по гиперсвязи инструкций не поступило. И он уже прикидывал, какой отчет нужно будет отправить командованию и что за выволочку, возможно понижение в звании, он получит. Гибель робота-комиссара с важной информацией (еще одна головная боль – что делать с этими потерянными данными?) станет пятном в его послужном списке. «Уж лучше бы под удар попал лейтенант! – как-то в несвойственной манере подумал капитан и тут же испугался своего классового бессердечия. – С гибелью человека поохают, выпишут семье помощь, да и забудут, а тут – сотрудник спецслужбы, пусть и на младшей должности. Киберсовет промахов не прощает. Так можно и самому под трибунал угодить!» Челнок вздрогнул, включил посадочные двигатели и начал маневр предварительного торможения. Гравитационные компенсаторы сработали на сей раз безотказно: покачиваясь на подушке из силовых полей, корабль остался висеть в нескольких метрах от поверхности. Выдвинулись телескопические опоры. На очищенной от хаоса площадке выстроилась делегация от местной власти. При параде, в орденах и цивильных мундирах-тогах. Где-то там, на заднем плане, еще разбирали оставшиеся завалы. С помощью кранов выправляли покосившиеся дома и челноки. Корабль-храм Альдебаранского Патриархата расположен в двухстах метрах. Он хоть и находился поблизости от эпицентра одного из взрывов, но, на первый взгляд, не получил существенных повреждений. Рядом заходил на посадку челнок Конфедерации. Небольшой, с корпусом, несоответствующим военным функциям. – А, Циммерлинг пожаловал! – Громов смотрел на имперцев. Наличие нейтральной стороны в деле как-то облегчало его душу. – Как всегда, опаздывает. Кораблик приземлился в нескольких десятках метров. Откинулся трап. Капитан «Атаульфа» разоделся крайне помпезно, насколько позволяли флотские уставы. Много золота, редких камней и статусных вещей ручной работы. Местная администрация отдавала ему явный приоритет: шеренга встречающих дружно повернула головы в его сторону. Адмирал Романов разочарован таким пренебрежением к чинам. Он набрал поисковую информацию о капитане Конфедерации на миниатюрном терминале мундира. Пока проходила церемония встречи, он узнал предостаточно из открытых источников. Не разбираясь в званиях, местные власти приступили к формированию протокольной комиссии и решению процедурных вопросов. Одновременно на проекторе запустили видеодоклад. В том, что произошел настоящий теракт, никто теперь не сомневался. Пожилой армадилл с седыми щетинками в шерстяной тоге закончил свое краткое выступление. – Применение гравитационного орудия документально зафиксировано и подтверждено! – произнес он ровным и спокойным голосом. – Однако по имеющимся записям идентифицировать точное место и автора выстрела невозможно. Также не найдено само оружие. У нас только крупные планы и показания свидетелей. – Полагаю, что пострадавшим оказана необходимая помощь и оповещены все близкие родственники? – Циммерлинг первым начал задавать вопросы: – Конфедерация требует подробного расследования преступления, совершенного против ее граждан! – Что у нас там со взрывчаткой? – адмирал Романов пытался прервать доклад. – Меня беспокоит возможность повторения взрывов! Политика политикой, но проблемы безопасности присутствующих на месте трагедии являлись первоочередными. – Господа, всему свое время! – пожилой местный чиновник не хотел отдавать слова: – Уважаемый капитан Циммерлинг, все процедуры выполнены, на месте работают медицинские бригады. Пострадавшие доставляются во все окрестные госпитали и центры. Работает центр оповещения и все необходимые наземные службы. Что же касается самого теракта… Пожалуйста, Герверег! Молодой трехгорец с портативным планшетом в руках, очевидно эксперт-взрывотехник, сделал шаг вперед. – Уважаемые члены комиссии! В теракте использовалась пластическая взрывчатка типа «CC-9». Она применяется в горной и астероидной промышленности, стоит на вооружении ряда частных военных компаний. Производство налажено более чем на полусотне фабрик в окрестных системах. В бомбах, а всего произошло три взрыва, четвертый заряд не детонировал, использовались поражающие элементы – детали крепежной арматуры, попросту – болты и гайки. Специалист явно тяготился вниманием к нему со стороны важных членов комиссии и старался побыстрее закончить доклад. Постоянно сбивался и путался. – Не взорвалась? Подозрительно! Для теракта подобного масштаба предполагается качественное исполнение. – Капитан «Варяга» насторожился, как будто предчувствуя следующий вывод эксперта. – Корпус четвертой бомбы изготовили из низколегированной стали марки GH45, производимой на заводах Республики… – Которая продает листовой прокат половине Галактики! – не удержался Громов. Глава местной делегации вступился за младшего коллегу: – Уважаемые господа и… – он немного промедлил, – и товарищи! На предварительном этапе мы не можем строить никаких выводов! Тем более четвертую, самую мощную бомбу спрятали в десятке метров от челнока Альдебаранского Патриархата. Ее взрыв мог привести к тяжелым повреждениям корабля и большому количеству жертв! – Данное совпадение может быть «умышленным», – добавил адмирал Романов, – и направленным на то, чтобы запутать следствие. Капитан Громов с интересом посмотрел на «коллегу» по флотскому ремеслу. Такой помощи от противоположного лагеря он не ожидал. То, что в Империи (иначе бы она не выжила) на ответственных постах находились вменяемые люди, он себе представлял, но чтобы так подержать вчерашнего врага? – Отчасти соглашусь с вашими выводами, господин адмирал! – продолжил чиновник гражданской администрации Трехгорья. – Пока нет официальных итогов следствия. Все слишком похоже на политическую провокацию. Предлагаю обратить внимание на непосредственных свидетелей и очевидцев. «Хороши свидетели», – думал про себя Громов, глядя на странную парочку возле медицинских работников: репортер, поднявший панику на всю планетную систему и ближайшие окрестности, раструбивший о столкновении Империи и Республики и потасканного вида блондинка в наспех накинутой с чужого плеча куртке. Женщина что-то истерично рассказывала журналисту и двум сопровождавшим ее врачам: – Разурбэн… он такой хороший! Щедрый! И горячий во всем… О да! А теперь его нет! И наша общественная организация осталась без спонсора! Мы должны осуществить церемонию погребения по высшему разряду, по стронгианским обычаям! Капитан «Варяга» поморщился. Насколько он знал о религии и традициях ракообразных, у них высшей почестью считалось поедание тела усопшего родственниками и друзьями. Без предварительной термической обработки. При расследовании всех обстоятельств показания незадачливого лейтенанта Железнова более информативны, о чем он и счел долгом напомнить: – Коллеги, я полагаю такое обращение нейтральным, давайте оставим гражданских. Им и так досталось! Пусть следователи зададут вопросы через несколько дней… – Поддерживаю инициативу… товарищей. – Адмирал заговорщически подмигнул своему визави: – Военные специалисты более устойчивы в кризисных ситуациях. И способны сразу дать четкий и беспристрастный ответ. Чиновник местной администрации, подвел краткие итоги, показывая в сторону недавно прибывшего щеголя, добавил: – Предлагаю определить главой Смешанной комиссии капитана Циммерлинга. По двум причинам. Конфедерация – пострадавшая сторона, большинство потерпевших являются ее подданными. Во-вторых, военные Империи и Республики оказались вовлечены в непосредственное столкновение с манифестантами, что не будет способствовать объективному разбирательству! Имеются ли возражения? Ни Республика, ни Империя в лице своих офицеров не возражали. Текущий выбор устраивал всех. «А дамочка ничего себе… в самом соку, – отметил про себя адмирал, глядя на журналиста и его спутницу, которых уводили сотрудники медицинской службы. – Но опять же почти в эпицентре разыгравшейся трагедии – и ни одного серьезного ранения!» Мимолетное увлечение женскими формами прошло. Он опять погрузился в размышления. То, что теракт проведен крайне профессионально и грамотно, у него не вызывало никаких сомнений. Если по горячим следам не удастся все раскрыть, дело будет спущено на тормозах. Никто не заинтересован в дальнейшей огласке и последствиях. Империя по определению не видела смысла в дестабилизации ситуации на планете, которая скоро перейдет под ее полный протекторат. Циммерлинг вряд ли сам раскроет дело. Придется включиться в работу и застрять здесь на неопределенное время. Какие могут быть версии? Республика. Место слишком далеко от основных владений робократов. Ситуация не похожа на почерк искусственного интеллекта. От него скорее стоило ожидать орбитального штурма и попытки абордажа «Александра Шестого». Корабль линии важнее захудалой планетки. Местных можно отметать сразу – в силу их тотального пацифизма: любые агрессивные идеи у подрастающего поколения купировались посредством психокоррекции. «Вероятнее всего, свалят на пирата, – думал адмирал. – Слишком удачный повод и хороший жертвенный баран. Озвучить „правильную версию“ поручат тому же журналисту с его „беспристрастным“ расследованием! Почерк Конфедерации». Адмирал посмотрел на офицеров и матросов Империи, дружно отдавших ему честь. Вот кто никогда не предаст! Да, и где тот священник? Адмирал искал фигуру в рясе, но вместо нее нашел лишь киборга и стоявшую рядом с ним женщину. Она показалась ему смутно знакомой… Хотя нет, не может быть, прошло пятнадцать лет! Ей должно быть уже за пятьдесят. А здесь моложе и… «Наваждение, – мысленно перекрестился адмирал. – Мне всегда не везло с женщинами, а тут мерещится всякое». Он счел должным думать о делах насущных: – «Конфедерация? В списках пострадавших действительно больше всего ее граждан. Весь балаган устроили по их инициативе. Стандартный прием „украшение покушением“. Попытка расширения сферы влияния. Хотя капитан Циммерлинг не кажется таким уж искушенным в политических интригах. Наоборот, позерство и показная роскошь выдают в нем человека, который слишком задержался на этапе юности и не обладает достаточно прочным внутренним стержнем. Кстати, вполне гармоничная будет пара с моей дочерью – более волевой и целеустремленной, несмотря на возраст!» – Адмирал усмехнулся и увлекся новыми планами: «В Империи ей действительно будет трудно найти покладистого жениха. В Конфедерации, несмотря на все эти трансгендерные штучки, пара, состоящая из властной женщины и подчиненного мужчины, считалась самым стабильным вариантом, не мешающим раскрытию и реализации потенциала обоих супругов. В конце концов, все мы женатые – подкаблучники!» Члены делегации закончили переговоры и собрались отбыть по своим местам. Отныне все частные вопросы следствия предстояло решать их подчиненным и мелким клеркам из местной полицейской администрации. Прибывшие персональные челноки ждали руководство. «И все же… – адмирал попрощался на автомате с другими участниками комиссии и направился к челноку, который должен доставить его на орбиту, к семье. – Мое нехорошее предчувствие лишь усилилось!» Николай Романов, поднимавшийся по трапу, краем глаза увидел, как Циммерлинг о чем-то беседовал с той странной женщиной, вызвавшей его интерес. – Наваждение! – вслух произнес адмирал и, обращаясь к экипажу, приказал: – Начинайте предстартовый цикл! Сомнения и страхи рассеял рокот маршевого двигателя. Хоть имперский транспорт выглядел не так роскошно, как конфедератский челнок, но считался крайне надежным и достаточно комфортным. Противоперегрузочное кресло приняло в свои объятья адмирала. Офицер стремился скорее попасть на орбиту. Подобно большинству людей, проведших в космосе большую часть жизни, адмирал Романов чувствовал себя на поверхности неуютно и со страхом ожидал того дня, когда будет вынужден окончательно оставить службу. *** Отец Борис лежал в кровати одного из лучших больничных центров Трехгорья. Рядом на бессменной страже находился верный Василий. Киборг довольно потирал руки и тихо вздыхал. Ему нравился вид из окна на дворец правителя и морскую набережную, утопающую в зелени. Он рад любой передышке. Пусть и вынужденной. Проблемы и кризис миновали – теперь священник спал ровным сном человека, идущего на поправку. Подручный посмотрел, все ли в порядке, и удалился из комнаты. Пациенту снился очередной кошмар. Но находясь под действием успокаивающих препаратов, он смотрел на события будто со стороны. Седой священник, его отец, закрывал собой мать и двух старших детей. Бетонированный подвал. Грубая мебель. Яркий, режущий глаза свет галогеновых ламп. По лестнице, клацая металлическими ступнями, спускалась расстрельная команда. Два робота-комиссара с документами и терминалом допроса расположились у стола. Под лампой в черном кожаном плаще стоял и организатор всего действа. Покуривал сигарету. Лица не видно. Яркие отблески ламп не давали такой возможности. Революционный комиссар, судья, прокурор, адвокат и палач в одном лице зачитывал приговор: – Именем Революции, осужденный Гагарин с членами семьи обвиняется в преступлениях против искусственного интеллекта. В подстрекательстве и диверсии. В работе на управление охранной канцелярии Империи. В распространении панических слухов и суеверий. В преступлениях против советской морали и нравственности. В приготовлениях к киборгизации и агитации за киборгизацию инвалидов и престарелых. В означенных преступлениях обвиняются и члены семьи. Каждое слово обвинения как позорное клеймо. Каждая фраза – гвоздь в крышку гроба осужденных. Все знали, что произойдет дальше. Революционная тройка: два робота и один человек. Борису всего десять лет. Он не достиг одного года до возраста, когда в молодой Советской Республике к лицам человеческой расы считалось возможным применять процедуры наказания и санкции. Его судьба незавидна: детская школа-интернат с другими воспитанниками – сиротами Гражданской войны. И воспитатели, презрительно относившиеся ко всем «бывшим». Комиссар окончил чтение приговора. Шеренга роботов спустилась с бетонного парапета и встала напротив, держа оружие наготове…     ПРОТОКОЛ заседания ТРОЙКИ     Управления неотвратимости наказания при Министерстве идеологической безопасности Советской Республики от 3 марта 3019 г. Слушали: Дело №636546 в отношении ГАГАРИНА В.Ю., 2975 г.р., уроженца планеты Новоазовск, служителя религиозного культа. Постановили: ГАГАРИНА В.Ю. и членов семьи, достигших возраста подсудности – РАССТРЕЛЯТЬ. Личное имущество – КОНФИСКОВАТЬ!     Подписано: Секретарь ТРОЙКИ – модель XTH-138, идентификационный номер 236789, «Лаврентий» Комиссар, единственный человек во всей команде, вещал холодным, бесстрастным тоном обвинителя. Но видно, что он нервничал, вертел в руках кусок металла, напоминавщий лошадиную подкову… Изогнутый объект увеличивался, закрывал собой все пространство. Начал вращаться. И на его месте появился сгусток яркого пламени с шестью расходящимися лучами. И чей-то безмерно спокойный и уверенный голос произнес: – Помни о своем долге пастыря и о врагах своих… Глава 6 Александр Железнов несколько суток просидел в карцере. Изредка он выходил на допрос к дознавателю, давал показания по видеосвязи. Капитан Громов не мог не припомнить лейтенанту все его прошлые художества и потерю Феликса. Он не знал, какой отчет в итоге послать в Киберсовет, чтобы не оказаться в дураках самому. Надеялся, что как-нибудь ситуация разрулится. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/anton-dozhdikov/bronenosec-v-potemkah-po-kanonam-zhanra-staraya-dobraya-kosmicheskaya-opera/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.