Лето Крауна

Лето Крауна Сергей Куликов Истории из детства мальчика Крауна. Когда небо еще большое и круглое, за каждым поворотом поджидают приключения, а в волосах танцует волшебный летний ветер. Лето Крауна Сергей Куликов Эта небольшая книга – в первую очередь, всего лишь напоминание мне о том, как иногда приятно замечтаться. Бывает, смотришь в окошко и не замечаешь, как прошел час. Или целый день. Со временем становится тяжелее проваливаться в это странное безмятежное настроение. Но с помощью складывания слов, это иногда удается. Надеюсь, и вам понравится находить себя в предвкушении этого чувства. С любовью, С. © Сергей Куликов, 2016 Иллюстрации и дизайн обложки Наташа Байдужа ISBN 978-5-4483-3784-0 Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero Бабушка Риф – Что действительно заслуживает внимания, так это твои усы! Бабушка Риф крутила огромной поварешкой над головой. Желтые пузатые кастрюли стояли на плите и танцевали переплетающийся танец запахов. Малыш Краун в толстовке стоял у плиты на табуретке, с причмокиванием как рыба, открывал рот и ловил им пар. В одной руке у него был пластмассовый катер, в другой старая деревянная трубка. Он очень старался научиться пускать облака дыма изо рта, как капитан дальнего плавания, но к табаку его не подпускали, а другого дыма он еще и не видывал. – Убери свой нос, Краун. Сожжёшь себе обе щеки! Бабушка покрутила поварешкой еще раз, на этот раз на опасном расстоянии перед носом Крауна. За юного испытателя внезапно вступился низкий и теплый голос. – В Полинезии не боятся вулканов. В Полинезии даже камни на дорогах дымят. Столько там под ногами вулканов! И щеки там у всех целые. Это был дедушка, который тут же закрутил ус и хитро подмигнул Крауну. – Что ты все врешь! Краун не слушай его, спускайся с табуретки и сбегай в кладовку. Мне нужно кленовое варенье. Кленовое варенье прячется на заваленных полезными вещами полках. Спускаешься по скрипучей лестнице в подвал. Тут слева зажигается свет. Вот тут свалены дедушкины инструменты, тут испачканная в краске веревка, тут великое множество разбросанных гвоздей и гвоздиков. Ай. Краун хватает холодную банку кленового варенья, она скользит, вылетает из рук и почти разбивается. Ловкий Краун! Малыш успел поймать банку в самый последний момент. – Будет начинка с приключениями. А пирог с опасностями, – делает вывод мальчишка. Вечером все за столом. Дедушка и бабушка Риф в своих любимых свитерах рассаживаются в плетеные кресла. Ужин. В центре стола свеча. Краун за семь минут до этого пробежал по всем уголкам и выключил весь свет, который смог найти. Даже декоративную лампу, которая никогда не светила в прихожей, Краун, на всякий случай, занавесил тряпкой. Дедушка за столом начинает ужин аппетитной репликой, обязательно вонзив палец вверх. – В Полинезии пауки любят полакомиться ягодами, они не любят мух. А сами они размером вот с этот кулак. – Старая пластинка. Краун, садись скорее. Ужин в 8 часов. А уже 5 минут как. Щепетильная старушка. Не каждому так везет. Краун забегает в гостиную. Свет заговорчески освещает только лица сидящих за столом. Поднимая кружку с молоком, Краун говорит тост. – За заговорческие пироги! – Это какие же? Из Полинезии? – усмехается дедушка. – Стая заговорщиков у меня за столом. Всем приятного аппетита! – говорит бабушка Риф. Ложки и вилки разлетаются по тарелкам, отправляя в рот все самое вкусное. – Краун. Расскажи, каким ты будешь? – Я буду смелым! Буду предводителем собак и буду без страха спускаться за вареньем. Можно еще пирога? После ужина Краун отправляется в ванную, чистит зубы, строит рожицы отражению в зеркале и пальцами на разный манер мастерит прически на голове. Удовлетворенный, он прыжками добирается до кровати, упаковывает себя в одеяло, и теперь будет спать до утра. Весь дом неторопливо кутается в темноту, пока на улице все еще что-то шумит, завершает дела. Из коридора доносятся обрывки фраз бабушки. – Только посмотри на себя! Как у трубочиста. Что действительно заслуживает внимания, так это твои усы. Смотри, Краун, прошел день. И это было хорошо. Краун в лесу Краун собирает орехи. К полудню набралось уже с горкой в раскрытых ладонях, да так, что не удается спрятать в карман. На плечо наброшена кожаная пилотная сумка, внутри шуршат прочерченные маркером маршруты на контурных картах и несколько конфет. Краун крадется по тропинке, выглядывает из-за каждого дерева, проверяя, свободен ли путь. – От кого? – спрашивает Инга. Мало ли от кого. В Полинезии все друг у друга также что-то спрашивают, а потом – раз! и ты в животе огромного паука или зеленого крокодила. Поменьше вопросов, милая Инга, поменьше вопросов. Краун запускает руку в сумку за конфетами. – Держи. Иногда лучше ничего такого не знать. Тропинка прячется в лес, подальше от дороги с машинами, подальше от кукурузного поля с красным пыхтящим трактором. Хотя Краун и пересекал это поле не раз и уж точно не раз шагал по этой тропинке, каждый раз он останавливался в одном и том же месте, чтобы как следует все изучить. Наблюдательность помогает не заблудиться. Значит так: ветки орешника обнимают друг друга в солнечных просветах, сверху корабельными мачтами высятся сосны, тополя и ивы листьями подпирают бока облаков, щекочут воздух своим шепотом. – Краун, у тебя красная нитка. Подожди, я уберу. Кажется, Инга боится. Хотя делает вид, что нет. Девчонки пуще мальчиков готовы изображать из себя. – Вдруг там волк? – Где? – В лесу. Краун про себя смеется. Милая Инга, в прошлый раз никаких волков не было. Разве что тигры и гиены. В этот момент огромная тень от облака скользнула по всему лесу, и тут же повеяло холодом, осенью, и легкий, но колкий ветерок пробежал по листве. Краун поежился. А вдруг и правда, впереди волк. Хотя нет, откуда там. Волк – это околесица. Про несуществующие предметы бабушка так и говорит – околесица это все, фикция. И обязательно добавит, чем лучше заняться в этот самый момент. Ну что за околесица, лучше заправь кровать. Инга, разве волк будет гулять, когда рядом фырчит кукурузный трактор, и солнце стоит высоко в небе? Чаще ночью, спрятанные в маленькие волчьи шубки, они выходят на эту тропинку и едят таких, как ты. – Не бойся, у меня с собой конфеты. Бросим им парочку и смоемся. Джелли Риббонс – самые вкусные. Инга чуть помедлила и произнесла. – Тогда идем. Она берет его за руку, Краун поправляет сумку, и они попадают в лес. Все то же самое. Те же птицы и ветки, но уже через несколько метров развилка. – Что-то я ее не припомню. Краун тянет за собой Ингу. – Разве нам сюда? – Не знаю, кажется, нет. Но мы попробуем. Тропинка взбирается на небольшой холм, и спускается дальше мимо трав и мхов и песен иволги. Инга выбирает веточку из волос. Таинственно. Тени проседают большими мешками по оврагам, свет кое-где мелькает между деревьями, но в глубине, дальше в лес, стволы все плотнее и суровее, не пропускают никого в свои владения. – Краун, – испуганно шепчет Инга – Я… смотри. Впереди на огромных деревянных сваях высится охотничий домик. Слева от него кое-как скроенный сарай с жестяной крышей, оставленные инструменты, ружье и олень. Самый настоящий лесной олень! С мягкими боками, поднимающимися вверх и вниз при дыхании. Рядом с сараем он что-то ищет в земле, затем замечает ребят и долго смотрит им прямо в глаза. Краун замер, просто замерз посреди леса, посередине лета, рядышком Инга тихонечко дышит. Вдруг внутри дома – какой-то звук. Олень ведет ухом, затем мгновение, и он исчезает в один прыжок. – Ах, вот оно где. А я его ищу. На крыльце появляется лесничий. У него веснушки на щеках и красная шапка, из под которой топорщатся черные лохматые волосы. Это Нильс – еще один житель леса. – Краун, Инга. Вы как тут? «Олень!», «Олень!» наперебой кричат дети и со всех ног бегут к Нильсу. Краун молотит языком с космической скоростью, его обгоняет Инга, и снова Краун – шум и гам! Нильс останавливает перепалку, треплет по голове детей и приглашает их на вкусный еловый чай. Лес обнимает вокруг. Ветер растворяется в листве. Рассказы о Полинезии Что-то в это время происходит в Полинезии. – Интересно, что в это время происходит в Полинезии? – Я расскажу, – дедушка поудобнее устроился на кровати Крауна. – В Полинезии в это время соль уже спит в портовых тюках. И остров Тиненбаум на несколько лун удалился от берега. Все затаилось. Каменный лев у подножия Национального Музея, блестит в свете полной луны, и клыки его, и суровой взгляд его – все говорит о том, что он заступил на вахту. Ему отсюда видны все корабли, что заходят в порт, и все прохожие в городе, и животные в джунглях. Все 6-ти метровые крокодилы, что выбрались ночью кого-нибудь съесть, и, конечно, все охотники за сокровищами, с масками на лицах и пустыми картофельными мешками за спиной. Всю ночь он будет на страже и до утра не сомкнет глаз. Если вдруг кто и рискнет прошмыгнуть мимо него, сразу же будет схвачен и разодран в клочья. Ты бы осмелился, Краун? Краун натянул одеяло до подбородка и отрицательно помотал головой. – Так вот. В Полинезии ночь. Пальмы шуршат листьями в тишине, птицы спят на ветках, все спокойно. Но, этой иллюзии я бы не стал доверять. Стоит потерять осторожность – все, пиши пропало. Считай, потерял репутацию, а возможно и жизнь. Дедушка Крауна замолчал, выдержал большую паузу, после чего пафосно и со страстью продолжил: – Я там был Краун! Я смог пройти мимо льва! Краун возмутился. – Врешь, ничего ты там не был? – А это что? Дедушка закатал рукав и ткнул пальцем в огромный шрам. – По-твоему, это я убирал урожай и на грабли упал? – Ой, что это? Больно было? – Больно?! Да если бы я хоть на секундочку поддался боли и позволил ей исказить вот это лицо, мы бы с тобой не разговаривали, – дедушка перевел дух, – Слушай, Краун как все было. Я направлялся домой после охоты, но единственный более менее безопасный путь лежал через Музей. Нет, можно, конечно, было отправиться и через ущелье полное ядовитых пауков или спуститься по речке, кишащей пираньями и змеями. Но я не мог так рисковать. В моем рюкзаке была лампа, которая нужна была твоей бабушке, чтобы преспокойно шить занавески. Уже на подходе к Музею, я понял, что что-то не так. Лев, который обыкновенно одним глазом спит, а вторым глядит на все окружающее, в эту ночь бодрствовал. Да еще как! В оба открытых глаза. Потом я слышал, что он выглядывал банду контрабандистов, которые в ту ночь пришвартовались в порту. А я, ни сном ни духом, выхожу из-за поворота – бац! Передо мной машина для убийства, настоящий монстр по части случайных прохожих и заблудившихся недотеп. Естественно, что я замираю, как вкопанный. Даже ногу опустить на землю не успел. – Он тебя увидел? – Может быть. Но я тоже стал как каменный, решил притвориться статуей. Так прошло около часа. Клянусь. Все это время я чувствовал, как его взгляд бегает туда-сюда молнией по моей спине, прямо по позвоночнику. Ну, все, думаю, не дождется Риф своей прекрасной лампы. И тут – идея! – Ты решил с ним драться? – В своем уме ли ты, Краун? Одна его лапа была как эта комната, он бы прихлопнул меня как муху. Я решил пойти на хитрость. Он хоть и каменный, но все-таки живой. Я обратил внимание на его глаза. Холодные, строгие, они неотрывно наблюдали за всем. Но – иногда моргали! Где-то раз в 15 минут. Это я установил в течение еще одного часа. Краун вытянул шею и вот-вот был готов свалиться с кровати от удивления. – И что? Что ты придумал? – Я?! Я решил проскочить, когда он на полсекундочки закроет глаза, – гордо отметил Дедушкка. – Другого шанса не было. И вот, представь себе – ничего вокруг не шелохнется, деревья, фонари и дома все под неустанным контролем каменного льва, и от напряжения буквально воздух хрустит. Тут я, наконец, замечаю, как дрогнула ресница. Будет моргать. Я из последних сил прыгаю вперед. И… падаю оземь! От долгого стояния на месте у меня затекли мышцы, и я просто плюхнулся на асфальт. Лев в крайнем удивлении вздергивает бровь. Ну, думаю, все, здравствуй, пиратское горе. И знаешь что, Краун? Оказывается этот каменный простофиля так оторопел от наглости, что кто-то способен прогуливаться у него под носом, что у меня появилось еще пол секундочки, чтобы рвануть с места. – И что? – И что?! Я рванул, как ястреб с высоты. Опомнившись, лев резко выпустил каменные когти, чтобы оторвать мне голову. Хорошо, что я вовремя пригнулся, и сообразил включить лампу. Свет ударил в глаза, и он еще на мгновение зажмурился. Это меня и спасло, иначе сам понимаешь. Вот – этот шрам – моя память о той ночи. Он разодрал мне руку всего лишь кончиком когтя. Попади я под его лапу… Ой-ой! Я мчался без оглядки до самого дома. Кажется, даже пробежался по спинам парочки крокодилов, когда пересекал реку. Дедушка Крауна замолчал и посмотрел в окно. Там за облаками и ветками деревьев плыла белая полная луна. – Вот, Краун, вот именно в такие ночи, когда полнолуние, я вспоминаю эту встречу. И аж мурашки по коже. Ну, ладно все, давай спать. – Что? И после таких страшностей ты оставишь меня одного? И еще выключишь свет? Нет, дедушка, не уходи. – Эгей, Краун, где твоя полинизийская храбрость, которая передалась тебе по наследству. Не бойся, что бы ни произошло. Тебя защитит наша легендарная лампа. Вот она, кстати, та самая, что была со мной тогда и спасла меня от крупных неприятностей. Спи, Краун. Я рядом. Дедушка поцеловал Крауна в макушку, потрепал его по волосам и вышел. Лампа с абажуром из матового стекла, украшенная плавными золотыми линиями, стояла на столике рядом с кроватью. Краун дотронулся до лампы и огляделся вокруг; свет мягким полукруглым покрывалом стелился по кровати, полу, игрушкам на ковре, захватывая островок книжного шкафа и письменного стола. «Нормально, – подумал Краун, – ни один коготь не достанет». Через 3 минуты он уже спокойно спал, а дедушка на всякий случай еще раз заглянул в дверной проем, улыбнулся и отправился в свою комнату. Завтрак в Полинезии – Завтракать! «Вот и выходные. Можно делать, что угодно. О чем бы попросить, например, это облако», – думает Краун с утра. Теплый солнечный луч спускается по диагонали аккурат на живот Крауна. Он лежит в постели, укутанный одеялом до самого подбородка. Это утро, и с кухни уверенно, в этом Краун нисколечко не сомневается, слышно, как пахнет блинами бабушки Риф. В животе, растолканный чудесными ароматами и солнечными зайчиками, просыпается вселенский голод. Он похож на огромного волка. Или на разбуженного возмущенного льва. – Ррррр! – где моя добыча!? Краун вцепился пальцами в одеяло, сделал страшное выражение лица, и снизу снова раздалось знакомое: – Завтракать! – от укротительницы всех диких зверей в этом имении, бабушки Риф. Краун подмигивает облаку, сбрасывает одеяло, надевает тапочки и несется на зов. Около самой кухни его ловит дедушка и говорит шепотом: – Стой, боец, стой. Неужели тебе не страшно, вот так вот с разбега, на скорости влетать за добычей. – Никак нет! – чеканит слова Краун и, снова превратившись в ненасытного волка, прорывается дальше. Дедушка еле успевает затормозить его, еще бы секунда и нога Крауна приземлилась бы на пол кухни. – Засада, брат! Я бы на твоем месте поосмотрелся. В Полинезии, не успеешь выйти из дома, обязательно попадешь в яму с неприятностями или логово с тумаками! Дедушка продолжал, потрогав себя за усы. – К тому же ты хищник. А хищники должны быть очень осторожны. Там, куда они направляются, могут быть такие же хищники. Давай я тебе покажу, как надо. Дедушка надвигает на брови армейскую пилотку с рыболовными крючками, и, согнувшись, на цыпочках аккуратно крадется в кухню. Жестом он манит Крауна за собой. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/sergey-kulikov-10423993/leto-krauna/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.