Снежный путь

Снежный путь Роман Дальний Неопределённое альтернативное будущее. Затерянный в сибирской тайге Центр глобальных исследований теряет контроль над высокоразвитым искусственным интеллектом. В непредсказуемую виртуальную среду отправляют сознания людей в надежде решить проблему. Четверо не вернулись, на добровольно-принудительной основе отправляется пятый… Снежный путь Роман Дальний © Роман Дальний, 2016 ISBN 978-5-4483-2240-2 Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero Снежный путь …За плотной стеною снега Вечность открыла двери, Я прыгну в неё с разбега Даже в личине зверя… …По снежной пустыне бегу за позёмкой, Пытаюсь догнать горизонт. Там может быть Правда. Она будет горькой. Найду и убью. Видит бог… Часть первая: Центр Глава 1. Похищение Будильник противно пищал. Определённо пищал уже какое-то время, но реальность вернулась только тогда, когда Михаил открыл глаза. Привычным движением протянул руку и нажал на кнопку. Писк, терзающий болезненно всплывающее из небытия сознание, немедленно смолк. Вот ведь как… Только что Михаил ехал на крупном чёрном жеребце через враждебно настроенную толпу, которая швыряла в него камнями, и его спасали только чёрные же, цвета беззвёздной и безлунной ночи доспехи, а впереди него девица, лица которой он так и не увидел, восседая на белой кобыле, прокладывала ему путь, нещадно стегая впереди стоящих тяжеленной нагайкой… И тут раз… И осознание того, что надо идти на работу. Одним рывком он выскочил из под одеяла, метнулся к выключателю и включил свет. Мельком отметив про себя, что время точно семь часов утра, он начал быстро одеваться. В комнате стояла обычная зимне-утренняя прохлада. Градусов шестнадцать, не больше. Проклятая северная сторона и проклятый дом на самой верхотуре, собирающий на себя все ветра. Причём так удачно, что выходя из подъезда приходится прилагать усилия, чтобы пробиться через стену свистящего в ушах воздуха. Пока дойдёшь от своего крайнего подъезда до начала длиннющего дома-«крейсера» – всё тепло, что удалось унести с собой в одежде, выдувается, а лицо стягивает в неприятную маску. Как сомнамбула Михаил потопал на кухню и, не включая там света, прикурил сигарету. Вредная привычка… но привычка. А он никак не выберет времени с ней разобраться. То одно, то другое. Всегда находятся важные оправдания. Хотя тело и совершало уже перемещения в пространстве, мозг ещё практически спал, продолжая перерабатывать только что виденный сон. Михаил опытным путём установил – полностью он проснётся только часа через два, уже на работе. Начнёт адекватно и сразу отвечать, перестанет промахиваться по клавиатуре и мучить backspace, который в шутку у них на работе проходит, как «убойная клавиша», и вполне осмысленно смотреть на окружающих. А привидевшийся сон действительно показался интересным. Михаил считал, что сны – это работа человеческого подсознания и, если правильно понять их символику, то в них можно почерпнуть много полезного. Не то, чтобы он применял это на практике, так, гимнастика для ума и воображения. К тому же, в своих трактовках он исходил из того, что сны – отражение того, чего человеку не хватает в реальной жизни… Женщина на белом коне? Да, ему не хватает женщины… Не просто женщины, их всегда не хватает, если ты не падишах, но женщины с белой (особой?) душой и такими же, а не меркантильно-матримониальными интересами… Сплошная неизжитая наивность. Хотя о чём это он? Чёрные доспехи? Цвет неясен. Или это он сам? А вот сама символика доспехов понятна. Ему, наверное, не хватает чувства защищённости перед толпой, своей «скорлупы». Толпа? Он искренне презирал её даже во сне. Не собрание людей по вменяемым интересам, а управляемую массу-стадо, лишающую человека индивидуальности и на генетическом уровне – способности соображать. Кто-то как-то во время спора сказал ему, что именно толпа, ввиду многочисленности мнений, отбрасывая в себе лишнее, и, сохраняя разумное, и порождает объективную истину. На что он тогда ответил, что толпа истину в лучшем случае усредняет. А толпа во сне? Скорей всего, просто перенос его реального отношения. Возможно неверного, возможно несправедливого, но его. А вот финальный аккорд сна перед самым пробуждением? Он начал там во что-то превращаться, но увидеть завершения метаморфозы не успел. Чёрт. Что же там происходило? Сигарета дотлела до фильтра, и он затушил её в подаренной ему последней «долгоиграющей» подругой пепельнице. Где она сейчас и с кем? А какая ему, впрочем, разница. Как-то, слегка загуляв, он вывел по пепельнице маркером: «Богов любимцы долго не живут». Воистину. Включив чайник, пошёл в ванную. Обязательный утренний душ и бритьё, потом завтрак, потом почистить зубы и можно одеваться. Совершенно автоматические ритуалы, без которых цивилизованный человек таковым как бы не является. Снова вернувшись на кухню, Михаил опять посмотрел в окно. Снег. Снег валил стеной крупными белыми хлопьями, падая практически вертикально. Ветёр ещё не задувал, но это вопрос времени – скоро начнётся метель. Так у них всегда бывает. Тихо про себя выругавшись, Михаил начал готовить себе завтрак. Его ругань относилась не к самому снегу, а к тому, что с этим связано. Снег же он любил. Зрелище падающих снежинок завораживало его. Он любил подолгу в свободное время просто сидеть у окна и смотреть, как идёт снег. И думать о чём-нибудь своём. Или, ещё лучше, пока не поднялся ветер, – гулять по улице. Просто гулять, без цели. Идти сквозь этот белесоватый полусвет, смотря, как кристально чистые хлопья укрывают весь мир белой, очищающей пеленой. А в рабочий день это означало, что на работу не доедешь. Автобусы наверняка ходят в половинном варианте, а те, что ходят, забиты по самую крышу. Опять толпа, опять нервотрёпка, опять ломиться наравне со всеми в открытые двери, бешено выпучив глаза. В обычных условиях он предпочитал потерпеть пусть даже минут тридцать, но дождаться полупустого, а в такие дни выбирать не приходилось, и это его совсем не радовало. Хотел ведь купить себе машину. Хотя и на машине сейчас ехать – не самая лучшая идея. Уж лучше на скотобусе. Михаил любил снег. Очень. Но не в рабочий день. Закончив все свои утренние дела, он оделся и оглядел себя в зеркало. Состроив отражению в зеркале страшную рожу, выключил везде свет, закрыл за собой дверь, а ключи засунул подальше во внутренний карман. Подошёл к лифту, нажал припаленную местными недоумками кнопку и, когда лифт пришёл, шагнул в разверстую пасть. Обшарпанно-разрисованная кабинка со стойким запахом собачатины и собачьей же мочи, поскрипывая, привезла его вниз. Поворот, небольшая лесенка и дверь наружу. И вот он на улице. Было ещё темно и потрясающе тихо. Так тихо бывает только во время сильного, но безветренного снегопада. Сплошной ковёр снежинок приглушает все звуки, даже звуки собственных шагов. За что Михаил тоже любил снег. На крыльце подъезда он на какое-то время замер, любуясь зрелищем, а потом двинулся вперёд, в сторону остановки. Свежий снег тихо поскрипывал под ногами, а игривые хлопья с неба падали на лицо и там заканчивали своё существование, превращаясь в прохладные капельки воды, стекавшие вниз. Прямо под шарф, само собой. Если бы уже задувал ветер – было бы хуже. Вот и конец дома, небольшая асфальтовая площадка, где жители крайних подъездов паркуют авто. Сегодня же здесь машин не наблюдалось. Кроме одной – иссиня-чёрного седана с наглухо тонированными стёклами. Чёрный монстр так не вписывался в идиллическую обстановку мира и покоя, что у Михаила поневоле сердце начало стучать гулко-гулко, накачивая организм адреналином, а в голове тренькнул предупреждающий колокольчик. Он внутренне собрался и постарался успокоиться. Его интуиция на экстремальные ситуации ещё никогда не подводила, но раньше дело касалось банальных уличных драк с подвыпившими искателями приключений, а тут явно намечалось нечто иное… Когда он проходил мимо машины, двери начали открываться, но он уже успел собраться и ничуть не удивился. Он уже не думал головой. Сейчас думало тело, собрав все рефлексы в тугой комок. Двери открывались медленно-медленно, но на самом деле открывались, как обычно, это просто он стал воспринимать мир более остро. Также медленно из неё показались четыре амбала явно спортивного телосложения. «Что, друг, сегодня игра не в нашу пользу?» – мелькнуло на краю сознания, а сам Михаил продолжал движение, как будто ничего не происходило. Мозг попытался включиться, чтобы осмыслить – что за здоровые дядьки и чего им от хозяина надо, но Михаил заставил его замолчать. Такими вопросами надо задаваться либо до, либо после, но никак не во время. Медленно-медленно амбалы двинулись следом. Михаил их уже не видел, но слышал хруст снега под ногами, вдруг ставший оглушительно громким. – Молодой человек… – донесся сзади бас одного из бугаёв. Михаил остановился и повернулся к ним лицом. – Что вам угодно? – спросил он. – Проедемте, пожалуйста, с нами. – Амбал даже не пытался улыбнуться. – Причина? – Поинтересовался Михаил. – Причины вам объяснят позже. – Ответил бугай. – А если я откажусь? – Тогда нам придётся заставить вас подчиняться силой. – Услышал Михаил очередной комментарий. – Заставляйте. Амбалы переглянулись и один, видимо самый главный, слегка кивнул. Один из нападавших тут же выбросил вперёд руку, пытаясь ухватить Михаила. Тот еле заметным движением скользнул чуть в сторону и тут же нанёс нападающему прямой, без переходов удар в переносицу. Амбал пытался заблокировать удар, но не успел. Носовой хрящ противно хрустнул и один из игроков временно выбыл из игры. Второй и третий двинулись на Михаила одновременно. Он слегка переместился, так, чтобы оба противника оказались на одной линии, мешая друг другу. Но приём, срабатывавший на подвыпивших уличных драчунах, не сработал на явно подготовленных парнях. Они сами начали перемещаться, беря его в захват с двух сторон, а третий пошёл на него прямо и без затей. Ситуация, откровенно говоря, складывалась аховая. У Михаила оставалась единственная возможность – откатываться назад, но он понимал – это только отсрочка. Наступит момент, и они кинутся на него, а он не успеет даже убежать, поскольку они к такому развитию событий готовы. Оставалось действовать только отчаянно и неординарно. Рванувшись вперёд, он всей массой обрушился на центрального. Боковые кинулись на перехват, но опоздали буквально на мгновение. Расчёт на более высокую, чем у атаковавших тяжеловесов, подвижность оправдался. Центральный же всё сделал по уму и, если бы Михаил нанёс обычный удар, то на этом танцы под снегом и закончились бы. Но он нанёс так называемый «удар дракона» – одновременный удар обоими руками. Удар малоэффективный, если хочешь причинить противнику серьезный вред, тем более, что ради него приходится жертвовать защитой, но в самый раз, чтобы сшибить с ног. Что ему вполне удалось. Сам он тоже успел получить по уху, но вскользь. Терпимо. Тут же сдав в сторону, Михаил пропустил мимо себя летящий сзади хук одного из боковых и, резко качнувшись обратно, ударил локтём назад. Хруст носового хряща возвестил о том, что удар попал по назначению. А в следующий момент он уже сошёлся с последним противником. Но уже вставал сбитый им с ног и набегал носорогом первый из нападавших, которому он первому свернул нос. Ситуация становилась совсем дурственной. Теперь они его точно прибьют. Обменявшись парой ударов с наседающим противником, Михаил не придумал ничего лучше, как камнем рухнуть вниз и немного назад и с ноги заехать тому в пах. Детина осел, жутко матерясь сквозь сжатые зубы, а Михаил перекатился через спину на ноги и тут же побежал. Тут уже совсем не до сантиментов, вроде того, что бегство – это позор. Пусть тот, кто так думает, встанет перед этими громилами и докажет своё геройство. Посмертно. А он не хотел ничего доказывать, он просто хотел оказаться от них подальше. Но сзади уже грохотали шаги пустившихся в погоню. Когда он поскользнулся и упал, он ещё не верил в то, что судьба, благоволившая ему до последнего момента, могла так подло повернуться к нему филейной частью. Но факты – упрямая штука. И факт состоял в том, что падение оказалось более болезненным, чем он того хотел бы. На какое-то время оно даже оглушило его. Как он мог так упасть? Да, он не видел под слоем снега льда, но у него же мгновенная реакция, ювелирная координация и умение правильно падать! А его приложило об лёд, как кувалду к наковальне. В себя он пришёл практически сразу и попытался вскочить на ноги, но сильные руки уже обхватили его. Он попытался извернуться, но захват стал только сильнее. Настолько, что ему спёрло дыхание. А в следующий момент возле самого уха глухо лязгнул затвор. «Не дури!» – услышал Михаил. Странно. С ним ещё и разговаривали. Значит, возможно, жить будет. «Иди за машиной», – приказал водителю голос главного. Машину подали в момент, и Михаила, под дулом пистолета защёлкнув на его руках наручники, усадили на заднее сиденье между двумя новыми знакомыми, по габаритам напоминающим бабушкин дубовый шифоньер. Двери синхронно захлопнулись, и они поехали через снегопад куда-то в неизвестность. Глава 2. Люди в штатском С того момента, как Михаил оказался в машине, он не делал каких-либо попыток заговорить со своими похитителями. Придёт время, и сами всё расскажут. А сейчас он просто сидел и смотрел через лобовое стекло, как на окружающий мир падали, никуда не торопясь, снежинки, ещё не превращённые ветром в маленькие злые пульки. При этом не забывал очень внимательно смотреть, куда его везут. Везли поначалу в сторону центра города. Так как похитители тоже не делали попыток с ним заговорить, то он, пользуясь возможностью, попытался определить, хотя бы приблизительно – кто же они такие? Силовые ведомства? Вряд ли. Он – законопослушный гражданин и, если где и преступал закон, так только самую малость. За то, что можно обнаружить – в тюрьму не садят. А то, за что садят – не докажут. Он не такая знатная птица, чтобы с ним возились. Больше потратят, чем добьются. Да и силовики не стали бы размахивать руками сразу. Сначала бы представились, показали бы соответствующие корочки и только после этого стали бы чего-то требовать. И он бы подчинился, избавив тем самым и себя, и их от лишних хлопот. Но показывать корочки никто и не подумал. Значит урканы какие? Но чего им от него может быть надо? Он стал перебирать в памяти все возможные моменты, где его интересы могли пересечься с интересами «авторитетных людей». Но ничего путного на ум не приходило. Интересы нигде вроде не пересекались. Он спокойно занимался своим делом и не лез в чужие. А зарабатываемое им навряд ли могло привлечь их внимание. Ему хватало, спору нет, но вот чтобы из-за этого похищать? Бред какой-то. Разве что допустить вариант, что изрядно потрёпанные Силами Союза братишки совсем обнищали. Нет, явно не то. Стоп! Драка. Драка в баре полгода назад. Тогда какой-то молодой, но «способный» хлыщ пытался внаглую, прямо при нём, клеиться к его подруге. На нормальные слова парниша не реагировал, поэтому пришлось привести ему пару фингальных аргументов. Парниша, как и задумывалось, с копыт слетел незамедлительно, а за него попыталась заступиться пара его дружков, которых Михаил без затей отходил подвернувшимся увесистым стулом. Очнувшийся же недоумок начал вещать что-то про то, что «мы тебя найдём, ты попал» и прочую ахинею. За что и был дополнительно и с особым чувством бит головой в стену. При этом, как Михаилу вспоминалось, он ещё и приговаривал: «А чего меня искать? Вот он я. Ну, гадёныш, что скажешь?» Гадёныш тогда ничего не сказал, поскольку пребывал к тому моменту в глубоком нокауте, а тут ещё и охрана подоспела. И пришлось Михаилу разговаривать ещё и с ними. Обошлось, правда, без драки уже, хватило слов. Он хорошо знал породу тех, с кем ему тогда пришлось столкнуться. Чьё-то дурное чадо. Проще говоря, выродок. Какого-то, вполне возможно, серьёзного родителя, за спину которого парень и привык прятаться. И по мордасам ещё ни разу не получал только потому, что те, кто имел возможность сделать такое благое дело, знали видать, что побежит, подвывая, жаловаться. Михаила же тогда такие вопросы волновали слабо. Перед ним оказался негодяй и негодяя следовало примерно наказать. Что и свершилось. Споро и без проволочек. И никто его тогда не искал. Видимо, родитель оказался всё-таки умнее своего сынка, и Михаил очень надеялся, что урок того, что каждый человек должен отвечать за свои поступки сам, запомнится тому балбесу надолго. Как бы там ни было, прошло уже более полугода, так что вряд ли то, что происходило сейчас, имело отношение к тому, что происходило тогда. Что-то странное во всём этом. Не стыкуется ничего толком. Очень скоро выяснилось, что везут его не туда, куда он подумал сначала, а на выезд из города. Это уже явно не службисты. Значит всё-таки крутни? Но какого же рожна им надо? На выезде из города сидящий слева от Михаила кинг-конг достал из кармана широкую повязку и без лишних сантиментов повязал её на голову похищенному, тщательно проверив, чтобы оный ничего из-под неё не увидел. Но увидеть оказалось мудрено. Плотная ткань совершенно не просвечивала, а затянул детинушка повязку так, что в месте узла повыдирал волосы и изрядно сдавил переносицу. Пришлось терпеть, не его игра. Михаил попытался запоминать повороты и примерное проезжаемое расстояние, но очень скоро понял, что водитель петляет, сбивая с толку. «Вот черти…» – беззлобно уже подумал он и оставил своё бессмысленное занятие. Откинул голову на сиденье, закрыл глаза, и сам не заметил, как провалился в неглубокий сон. //alter_essentia _01_rec Пауки. Огромные пауки. Невероятно огромные пауки. Мерзкие твари, как он их ненавидит. Даже тех маленьких детей Арахны, что ютятся по неприметным углам и стараются не вылезать на свет божий. Отвратные создания, при виде которых по позвоночнику пробегает холодная волна и бесконтрольно возникает только одно желание – убить, немедленно уничтожить. Только не голыми руками. И вот сейчас, один из пауков, причём совершенно невероятных размеров, шустро перебирая шестью лапами и, поджав две короткие передние к своей пасти, ломится к нему через высокие заросли. Чувство гадливости захлестнуло его, и он инстинктивно вскинул руки, чтобы отразить нападение. А в том, что идёт нападение, сомневаться не приходилось. Но к большому, просто шокирующему удивлению, перед его глазами взметнулись не руки, с пятью пальцами и гладкой кожей, а такие же, как и у набегающей на него твари, шероховатые лапы с мощными когтями на концах. Атакующий паук мгновенно затормозил и также выбросил вперёд полусогнутые хватательные конечности. Боевая стойка. Тварь готовилась к бою. К смертельному бою. А разума атакуемого коснулся посланный мерзостью сигнал. Чем паук его послал и как, он так и не понял, но сигнал оказался вполне отчётлив и понятен. Сигнал, посланный не словами, а тупой, неосмысленной и примитивной злобой, в котором явно отслеживался такой же тупой и примитивный приказ: «Убирайся!!!» Он попятился, но пятиться оказалось не так просто. Он начал немедленно путаться в своих шести ходовых ногах. В растерянности он попытался оглядеться, но обнаружил, что глаза сидят в глазницах намертво, не имея никакой возможности в них проворачиваться. То, что сейчас являлось его головой, тоже сидело, как впаянное и поворачиваться отказывалось. Неожиданно он понял простой факт: глаза не поворачиваются, но их у него аж восемь штук, расположенных таким образом, чтобы давать максимальный обзор. Как только данный факт перешёл в разряд осознанных, зрение стало именно таким, каким и должно быть у нормального местного паука. Глядя на свои здоровенные суставчатые лапы, он попытался осмысленно ими управлять и у него вполне получилось. Лапы задвигались должным образом и необходимость задумываться над их перемещениями тоже отпала. Он стремительно осваивал чуждую ему оболочку. Причём с чисто физическими ощущениями к нему приходило и естественное понимание чуждой жизни. Нападавший же паук, приняв его замешательство за слабость, решил, что перед ним лёгкая добыча и буквально прыгнул вперёд. Но он уже успел взять всё под контроль и многое понять. Очень многое. Например то, что пауки бьются только передними конечностями, остальные используя только для того, чтобы рвать уже побеждённую жертву… И решил немного сменить правила. Летящая на него мерзость уже замахнулась когтистыми хватательными лапами, чтобы вонзить их в его плоть, но он не стал дожидаться сего печального момента, а, мгновенно развернувшись, выбросил навстречу атакующему задние лапы. Также увенчанные смертоносными когтями, но гораздо более длинные, чем передние. Он почувствовал, как не ожидавший такого манёвра паук всем своим весом налетел на собственную смерть. Почувствовал, как когти пробивают мерзкое тело и погружаются в нечто мягкое и склизкое. Перед смертью, в последней конвульсии, враг ещё успел царапнуть когтем, слегка разодрав заднюю лапу, но он уже знал, что по сравнению с тем, что могло случиться – это сущий пустяк. Зачастую в таких сражениях победитель ненадолго переживает побеждённого. А если кому и удаётся выжить, то изувеченное тело уже не может нормально прокормить, и «победитель» просто издыхает от голода. Шансы на действительную победу имеют только значительно более крупные особи, с более длинными лапами. Они же с нападавшим оказались примерно одинаковы по размерам. Таково, как выяснилось, здешнее естественное правило – стоило чужому пауку забрести в чужие охотничьи угодья, как хозяин грудью кидался на их защиту. Мог и отступить, и некоторые чужаки (бывало и хозяева) так и делали, но в подавляющем большинстве случаев дело заканчивалось дракой, в которой, как правило, издыхали оба. Тупо, не осознавая своей гибели, просто переставали существовать. И они не боялись смерти. Инстинкт самосохранения – единственное, что им по-настоящему присуще – всё остальное находилось вне пределов восприятия. Но этот инстинкт, в случае конфликта с инстинктом территориальным, не срабатывал. //alter_essentia _02_rec Постепенно он всё больше и больше узнавал о них. Кто они на самом деле, как живут, чем питаются, как продолжают род. И всё поначалу воспринималось им с омерзением. Он прекрасно помнил. Поначалу. Но очень скоро, к ужасу своему, обнаружил, что чем больше проникается чужой жизнью, тем меньше в нём остаётся от него самого. Захлестнувший же остатки самосознания панический ужас только ускорил процесс, и в конечном итоге наступил момент, когда он стал просто одним из них, пауков. День за днём бегал он по своим владениям, отлавливая мелких грызунов и зазевавшихся птах. Изредка подвигался и на расширение своих охотничьих угодий, вступая в схватки со своими соседями, и, применяя каждый раз один и тот же намертво засевший в памяти удачный приём, одерживая убедительные победы. Несколько раз он спаривался с самками и, хотя это и было омерзительней всего, но он уже не чувствовал отвращения. Не чувствовал и не размышлял. Утратил ту способность, которую раньше считал качественно отличной. Всё стало просто естественным. Иногда шёл дождь и грохотали молнии, иногда прилетевшие невесть откуда ураганы рвали и терзали небо и землю, а он в такие моменты забивался в облюбованную им пещеру и тупо смотрел на бушующие стихии. И так проходил день за днём. Но он уже не знал, что такое день и что такое ночь. Ночью спал с открытыми глазами, а днём охотился. И уж тем более не отягощал себя счётом восходов раскалённого шара, от света которого тоже предпочитал прятаться в тени лесов. Когда же жара спадала, он отправлялся на поиски добычи. Огромный паук, на шести огромных лапах и ещё с двумя полусогнутыми и прижатыми к телу. Сильный толчок вернул Михаила к реальности, и тут же раздался грубый голос: «Эй, ты, хватит спать! На выход!» И тут же его потянули из машины на холод, так и не снимая повязки. В уши тут же вломился смутно знакомый с присвистом шум, но ему не дали времени на осмысление чего-либо, а потащили прямо на источник шума. Тащили, впрочем, недолго. Вот компания остановились, а поверхность под их ногами, слегка вибрируя, пошла вверх, поднимая Михаила с непрошенной охраной. Если бы дело не происходило явно на улице, можно было бы подумать, что они в лифте. Но вот подъёмник остановился, и его опять потянули вперёд, бесцеремонно пригнув голову, и он вдруг оказался в тепле. Его ещё куда-то недолго тащили, после чего пихнули в неизвестное седалище, на поверку оказавшееся мягким и удобным креслом. Если бы ещё не скованные за спиной руки – почти комфорт. Пахло кожей и пластиком, звучали приглушённые голоса – конвой отчитывался в успехах. Потом голоса смолкли, раздался глухой стук, после чего свистящий шум начал нарастать, и они ощутимо начали перемещаться в пространстве. «Ба! Да никак я в самолёте!» – осенила Михаила догадка. Но проверить свои предположения воочию он пока не мог. Повязку не снимали. Оставалось только ждать. Ждать пришлось ещё минут пять, но благословенный момент настал – повязку сняли. Перед ним стоял верзила с уже залепленным лейкопластырем с антисептическим действием носом. «Вставай», – коротко бросил бугай. Михаил встал, и с него сняли наручники. «Садись», – опять коротко бросил амбал и исчез. Михаил огляделся. Да, действительно самолёт, причём небольшой. Что-то вроде бизнес-джета. Значит, не «стандартная» авиалиния. Да и обстановка в салоне больше кабинетная: кресла, столы, бар… Один из столов прямо напротив. Похоже, из дерева. А значит те, кому самолёт принадлежит, денег особо не жалеют. Он таких людей, с такими возможностями, и не знал-то. Что ж им, чёрт их задери, от него надо? Но это только первый из вопросов, а на самом деле вопросов гораздо больше. Впрочем, стоящее с другой стороны стола, но пока пустующее кресло, явно указывало на то, что ему недолго ещё тяготиться неведением. Так и оказалось. Откуда-то из недр самолёта появился человек. Обычный человек в обычной одежде. Встретив такого в толпе, не задержишь взгляда. Ничего выдающегося или привлекающего внимание. И одежда такая же. И этот самый человек, в сопровождении двух уже знакомых Михаилу громил, прошествовал к пустующему креслу. Сев в него, человек положил перед собой на совершенно пустой стол довольно пухлую папку. Из сложившейся ситуации следовало, что папка имеет непосредственное отношение к похищенному. А амбалы тем временем сели за журнальный столик по другому борту и как бы углубились в чтение журналов. Михаил посмотрел на человека в упор. И встретил взгляд абсолютно пустых и холодных глаз. Да, такой раздавит любого, как насекомое и можно быть абсолютно уверенным – укоры совести его мучить не будут совершенно. Человек тоже внимательно рассматривал Михаила. И, после взаимного осмотра, спросил: – Ну-с, чего расскажешь? Михаил ухмыльнулся и ответил: – Я-то думал, рассказывать будете вы… – Ага… – человек кивнул, – действительно бойкий, – добавил он к своему «ага» и покосился на амбалов. Какое то время помолчал и произнёс: – Что ж, попробуем с другой стороны… Человек открыл папку и, сверяясь с её данными, опять начал говорить: – Тэк-с… Имя – Михаил Юрьевич Колесов… Год рождения… Место жительства… Заканчивал… Ну, это нам не интересно… Ага, вот! Пятилетней давности материал… Драка на улице, нанесение тяжких телесных повреждений, включая переломы и сотрясения… Очень, очень интересно… Особенно интересно, если учесть, что наш герой был сам-один, а «нападавших» сразу пять штук… Ваш подвиг, уличный боец? – Спросил человек, подняв на Михаила столь выразительные глаза, что просыпалась ящерка в подкорке. – Мой. – Честно ответил Михаил. – Можно немного поподробней? – Но мы в неравном положении, вы-то моё имя знаете, а я не имею ни малейшего представления – с кем имею дело, и за какой надобностью мне бы отвечать на вопросы… Человек нахмурился. Но, после недолгого размышления, решил подыграть: – Полковник Андреев, – представился он, – Силы Союза. Михаил удивился. Даже очень. Просто опешил. Силы Союза – совсем недавно сформированное воинское подразделение. Мини-армия, собранная по всему миру из самых лучших и самых смертоносных. Основная задача Сил Союза, с нелицеприятной в русском варианте исторически аббревиатурой, заключалась в охране и обеспечении военной и антитеррористической поддержкой проекта «Кокон» – Международного проекта, собравшего лучшие умы человечества в одном месте, коротко называемом Центр. Центр же, по слухам, целый город, растущий ввысь, вглубь и вширь. А по слухам потому, что хотя из самого проекта секрета не делали, но его конкретные задачи и место расположения Центра являлись тайной за семьюдесятью печатями. Говорилось, что в рамках проекта разрабатываются разные заумности вроде альтернативных источников энергии, теории Единого Поля, общей стратегии развития человечества и тому подобные глобальные вопросы. Простому обывателю было ясно только, что проект очень сложный и чертовски дорогой. На вопросы же журналистов, где конкретно находится Центр, ответ давался всегда один и тот же: «Россия, Сибирь». И всё. То же, что проект развернули именно в России, тоже никого не удивляло. С тех пор, как разведанные запасы углеводородов иссякли, а на новые изыскания никто денег не давал, – стабильное вставание с колен окончательно повытекло через оффшоры, и мистер Бакс окончательно и бесповоротно поработил державную экономику по зимбабвийскому сценарию. В результате дорогой сердцу каждого патриота пиндостан получил возможность не то, что совать свой нос во внутренние дела страны, а засунуть туда руку по плечо. Собственно, сам Центр и строился под прямым патронажем американского правительства, а в России потому, что такой грандиозный замысел требовал просто невероятного количества ресурсов, как людских, так и материальных. То есть денег, очень больших денег. И вот, чтобы снизить стоимость работ, всё это дело и развернули в стране с дешёвой рабочей силой и дешёвым же сырьём. К тому же подразумевалось, что несмотря на все государственные катаклизмы и кризисы, в государстве ещё сохранялась квалификационная инерция, обеспечившая стройку инженерами, способными не запороть умный проект, а сам проект – специалистами, которых вполне можно использовать на рабочих должностях и должностях среднего управленческого звена. Ну а Силы Союза – это личная армия Центра. Отлично натасканная, в совершенстве оснащённая и готовая даже к ведению полномасштабных боевых действий. Практически, аналог «иностранного легиона». Контроль же за такой дурной силой номинально осуществлялся непосредственно ООН, но даже эта организация предпочитала лишний раз не совать нос в их дела. И, хотя Силы Союза и появились по историческим меркам совсем недавно, но вокруг них уже ходят самого разного толка легенды и побасёнки. Они фактически представляют из себя военную элиту, эдаких самураев нового мира, который вот-вот вылупится из «Кокона». Очень полезны такие силы оказались для контроля за финансовыми потоками в стране с насквозь прогнившей бюрократией и чиновничеством, привыкшими воровать всё, что проходит через их руки. Силы Союза воровать не давали. Они не отягощали себя обращением в соответствующие органы, а занимались пытавшимися умыкнуть деньги проекта напрямую. Эффективно и беспощадно. И баре скоро стали чураться любого документа, имевшего хоть где-либо пометку «Центр». А реакция должностных лиц на аббревиатуру UF стала такой же, как реакция евреев на ту же аббревиатуру во времена Третьего Рейха и Окончательного решения. Пробовал местами «наехать» на Силы Союза и расцветший махровым цветом в почти рухнувшей державе криминалитет. Ан не тут-то было. Союзцы отвечали на все претензии, требования и попытки «кинуть» незамедлительным (а когда и сильно упредительным) грохотом стволов, не забивая себе голову поиском доказательств и улик. Разгорелось даже нечто вроде своего рода неприметной и стремительной войны, продолжавшейся где-то месяца два, после которой преступные группировки потеряли подавляющую своей численности – парни из СС не зря ели свой хлеб. Лидеры ОПГ просто не ожидали, что Силы Союза окажутся такими многочисленными и мобильными, и при всём при том ещё и с практически неограниченными полномочиями и техническими возможностями. За неполных два месяца UF перебили почти всю верхушку авторитетного сообщества, после чего бандюки попытались «сесть за стол переговоров». Попытавшихся спекли в стекло с окружающим ландшафтом плазменным сувениром с орбиты, что наглядно показало всем желающим, что Силы Союза не собираются идти ни на какие компромиссы и договоры. Ну а заодно и технологический уровень. С тех пор прошло уже порядка полугода и всё вроде успокоилось. Уцелевшие оказались раздробленными и слишком малочисленными, чтобы пытаться предпринять хоть какие-то телодвижения, и UF потеряли к ним всякий интерес. По странному стечению обстоятельств тогда же закончилось и обострение хронических территориальных претензий Китая и Японии. На всякий случай. Люди из Сил Союза хотя и имели военную иерархию, но какой-либо униформы не носили, а одевались в штатское, что делало их совершенно неотличимыми от обычных обывателей, но нисколько не умаляло их способностей. И вот сейчас перед Михаилом сидел один из них – вошедших в народное мифотворчество. Причём не простой солдат-штурмовик, а целый полковник. В Центре же, с ограниченным потолком карьерного роста, полковник наверняка являлся большой и важной шишкой. – И-и-и-и… что от меня могло потребоваться Силам Союза? – Спросил Михаил, чувствуя, как позвоночник поневоле начинает предательски холодеть. Ещё бы. Если эти парни решили за него серьёзно взяться, не важно даже по какой причине, то эти глаза перед ним – глаза в лучшем случае нефатальных неприятностей. – Силам ничего, – ответил полковник, – Центру. – А почему Центр избрал такую тактику? – и Михаил кивнул на амбалов. – Тест, если хочешь… – бросил Андреев. – И-и-и-и… – Я не знаю, что от тебя потребовалось Центру, – прервал тот дальнейшие расспросы. Моя задача – доставить тебя и убедиться в том, что ты – это ты. А заодно, – он указал на папку, – и прояснить за время полёта некоторые детали твоей биографии, чтобы потом времени с тобой не теряли. Так будем отвечать? Михаил решил, что спорить с полковником не только бесполезно, но и небезопасно. Поэтому только кивнул. Тем более Андреев явно начинал злиться, а злить его почему-то очень не хотелось. – Итак, что случилось во время той самой драки? Желательно с предысторией… – Ну, – начал Михаил, – иду я по улице домой, тут эти.. «Дай, – говорят, – закурить, дядя!» Я потянулся за пачкой, вытащил её, открыл и протянул тому, кто просил. Он туда посмотрел и говорит мне эдак нагло-пренагло: «Даже в мусора не берут последнее! Ты пацанов обидел!» Ну откуда я знал, что там одна оставалась? Ну, я ему тут эдак дружелюбно и говорю: «Только шакалы вместо „я“ говорят „мы“. И я, дружок, не понял – чего тебе на самом деле надо? Покурить или по рылу огрести?» Тут он совсем взбеленился – у пацанчиков-то реальных души нежные, что твой «данон» – давай орать, что они меня сейчас вообще уроют… ну и попытался меня ударить… Дальше я просто дрался. Когда я завалил последнего, из подъезда выскочили родители одного из полудурков, потом и другие. Они-то меня и сдали мен… милиции. Вот и вся история. – И из менмилиции тебя отпустили? – Ну да. – Но переломы и сотрясения – серьёзные травмы… – Ну да. Только нападал ведь не я… Я просто защищался. Помурыжили, конечно, изрядно, но в конце концов отпустили. Пришлось писать встречное заявление об угрозах жизни и здоровью, о последующем нападении с целью грабежа в составе группы лиц в состоянии алкогольного опьянения… – Так не ты нападал? – Да нет же! Ну сами подумайте, как это вообще может быть, как это звучит даже – идёт человек и вдруг ни с того ни с сего бросается на пятерых! Один на пятерых! Это ж глюк просто… – Глюк говоришь? – Глаза Андреева недобро блеснули, – Что ж, может и глюк… Действительно, абсурдно, чтобы один «ни с того, ни с сего» нападал на явно превосходящего по численности противника. Этот аргумент прошёл в твою пользу, как и то, что в крови подростков таки нашли наркотикосодержащие вещества. И тебя отпустили. Но. Но мы провели своё собственное расследование данного инцидента, и все молодые люди в один голос утверждали, что это ты на них напал, что они тебя до последнего момента, когда ты на них бросился, даже не замечали. И, согласно нашим тестам, они не лгут. – А тесты? – С самым невинным видом всё же поинтересовался Михаил. – Тесты тем более! – Полиграф или пентотал натрия? – Опять сыронизировал, не сдержавшись, Михаил. Но полковник такой иронии не разделял и ответил вполне серьёзно: – Вчерашний день. Мы используем нейросканирование. – Ого! – Михаил поднял в деланном удивлении брови. – Не знаю, что это такое, но звучит умно. – Перестань паясничать! – Полковник брезгливо сморщился. – И объясни – почему ты на них бросился? – Они меня взбесили. – После окрика полковника Михаил стал серьёзен, как никогда прежде. – Чем они тебя взбесили? – Своим бабуинским поведением, своими дурацкими приблатнёнными разговорами, да рожами своими дегенератскими!.. – Рожами значит? Ну-ну… Ладно, оставим в стороне прошлое, перейдём к настоящему. Итак, что касается сегодняшнего показательного выступления… Сегодня ты имел дело не с желторотыми юнцами, а с подготовленными бойцами. – Полковник бросил взгляд на двух «читающих» амбалов. – Результаты, надо отдать тебе должное, меня впечатлили. Если бы не гололёд, наш вылет мог бы и задержаться. Где и какую проходил подготовку? В армии ты не служил, в спецслужбах не числишься, специализированные тренировки не посещаешь, однако умеешь больше, чем тебе положено. Что по этому поводу скажешь? – Ну… так сразу и не ответишь… – А я не тороплюсь, времени у нас часа четыре есть, так что не стесняйся. – Я думаю, – начал Михаил, осторожно подбирая слова, – что это от природы. Ну и обучался кое-чему… Там, сям. И в основном у прошедших соответствующую подготовку в приватном порядке. Не специально их искал, пересекались по жизни в спортзалах. – Вот как? И у кого же проходил? – Один профессиональный боксёр. Затем чернопоясный каратист. Затем чемпион России по кик-боксу. Затем спецназовец внутренних войск. Затем один умелец из разведывательного отряда, но тот больше по навыкам маскировки и выживания. И ещё – один из прошедших подготовку диверсантов. Вот в общем-то и всё. – Неплохо, неплохо. Вижу, твои многочисленные «учителя» не зря делились секретами ремесла. Даже не пытаюсь спрашивать их имена и зачем тебе потребовалось… – Андреев усмехнулся. – А почему не добивался совершенства в каком-либо одном направлении, а менял пристрастия? Что-то не устраивало? – Да не было никаких пристрастий. Просто хотел быть подготовлен сразу в нескольких дисциплинах. Да, это может и усредняет значения, но зато поле выбора возможностей – шире. Вот, усваивал суть, основной принцип, затем шёл дальше, постепенно на основе полученных знаний создавая свой, наиболее приемлемый для меня лично стиль. – Понятно. Ну что ж, поверим. А теперь опять вернёмся к прошлому… Пять лет назад, согласно нашим данным, вы пережили некое психическое расстройство, выразившееся во вспышках необоснованного насилия и агрессии, «эхо» которого иногда даёт себя знать и в настоящем. Забавное совпадение, не правда ли? Расстройство настолько серьёзное, что вас ваши же родные поместили в соответствующую клинику, где вы и пробыли полгода, до… относительного выздоровления… – Вещал полковник, опять перейдя на «вы». – Через полгода вас выпустили и с тех пор вы живёте отдельно от родителей. С тех же пор нами отмечено два крупных ваших конфликта с окружающими и порядка двадцати незначительных драк и потасовок. За этот период времени вы сменили четыре сердечные привязанности, и буквально месяц назад от вас ушла последняя – пятая. Мы встречались с ними, и все они утверждают, что жить с вами невозможно в виду вашей абсолютно «зашкаленной» неуравновешенности и вспыльчивости. Всё так? Михаил молча кивнул. – Плюс ко всему, – продолжил полковник, – Мы встречались с вашими родителями, которые с прискорбием сообщили нам, что в детстве и юношестве за вами такого не замечалось, вы были спокойным, добрым и мягким человеком. Так? Михаил опять кивнул. – Так что такого с вами могло случиться, что вы так всерьёз и надолго слетели, что называется, с катушек? – Это вам пусть мой психотерапевт объяснит. – Мы разговаривали с ним. Он не смог найти причину вашего… э-э-э… – Расстройства. – Пусть будет расстройства. – Согласился Андреев. – Так чего вы от меня хотите? – Я – больше ничего. – Неожиданно ответил полковник. – Дальше – дело Центра. Посмотрел на часы и произнёс: – Прибудем ещё не скоро. Можете либо сесть к иллюминатору и любоваться видами за бортом, либо откинуть кресло и попытаться заснуть. Фильмов, музыки, игрушек тут нет, не коммерческий рейс. После чего полковник закрыл папку, встал и, больше ничего не говоря, двинулся в сторону кабины. Остались только амбалы, но они никакого интереса к Михаилу не проявляли, так что он остался наедине со своими мыслями. А мысли были не очень радостные. Странные люди, вроде как знающие всю его подноготную, но зачем-то устроившие этот довольно дурацкий и бессодержательный разговор о его «шизе»… И ведь, по сути, ничего и не сказали, зачем он здесь. Но ладно, Центр, так Центр. Он попробовал смотреть в иллюминатор, как ему и посоветовали, но однообразный облачный пейзаж быстро утомил. Потом появилось нечто вроде стюардессы и предложило лёгкий завтрак и чего-нибудь выпить. Он согласился, попутно узнав, что под «выпить» подразумевались соки-воды, а никакая не «куба либре». Глава 3. Дети подземелий //alter_essentia _03_rec Он бежал по равнине, поросшей высокой и сочной травой, монотонно, но быстро перебирая шестью ходовыми лапами. Солнце ещё только начало ежедневный обход неба, поэтому было не жарко. В воздухе ещё ощущалась ночная прохлада. А жара начнётся позже, и тогда он побежит в лес, где и проведёт время до вечера, прячась в тени деревьев. А сейчас самое время для охоты. Оголодавшие за ночь грызуны вылезали из своих норок, чтобы добыть себе пропитание. Или стать пищей для него. Очень скоро он почуял подходящую жертву, сбавил ход и неслышно подкрался, держась по ветру. Молниеносный бросок, хватательные конечности с острыми когтями впиваются в мягкое, тёплое тельце и вот он уже, урча и чавкая, насыщается, дурманясь запахом ещё живой крови. А потом бежит дальше, оставив после трапезы в траве только изодранную шкурку, белеющие косточки, да бурые пятна крови. Он ещё не наелся, ему хочется больше. Увлечённый погоней за очередным жителем равнины он не сразу заметил опасность, а когда заметил, уйти незамеченным уже не получалось. На его территории оказался чужак, но какой чужак! Раза в полтора больше и уже атакующий, несущийся вперёд со всей возможной скоростью. Сам он не сделал ни малейшей попытки оказать сопротивление, поскольку исход боя был ясен заранее, а развернулся и бросился наутёк. Инстинкт самосохранения всё-таки сработал. Дикий страх придавал сил и скорости, но чужак медленно и неумолимо настигал, пользуясь преимуществом в длине конечностей. И вот настал момент, когда чужак оказался на расстоянии броска. Тогда он резко остановился и старым испытанным приёмом выбросил по направлению к атакующему задние лапы. Он даже попал, но чужак оказался настолько здоровым, что нанесённый ему ущерб оказался не фатальным, и в следующий миг огромные когти пришельца вонзились в его тело. Он погиб мгновенно, даже не успев испытать боли, а чужак ещё какое-то время рвал в клочья уже безжизненное тело, но он этого уже не видел и не чувствовал. Сплошная, непробиваемая тьма. Во тьме буквы. Он не знает, что буквы. И… знает. Он не может их прочесть, но он знает, что означают слова, в которые они складываются. Краем сознания он даже понимает, что имеет к этим буквам определённое отношение. Красные буквы на чёрном. Нет, даже не на чёрном, на отсутствующем фоне. Накопитель: DZ24GJ6KBV742 Статус: УНИЧТОЖЕН Миссия: ВЫПОЛНЕНА (78%) Среда обитания: ПРИГОДНА Формы жизни: ПРИСУТСТВУЮТ Переход на поданализ — Доминирующая форма: ПРИСУТСТВУЕТ Разумность: ОТКАЗАНО Возврат к анализу — Решение: ГОТОВО Сектор: КРАСНЫЙ Запрос системы: ДЕСАНТ/АННИГИЛЯЦИЯ Ответ накопителя: ДЕСАНТ Ответ системы: ОТКАЗАНО Обоснование: статус деки Переход к статусу деки — Статус деки: 0 Возврат к анализу — Альтернативная ветвь: АННИГИЛЯЦИЯ Запрос системы: ДА/НЕТ Ответ накопителя: НЕТ Ответ системы: ОТКАЗАНО Обоснование: запись 1 Переход к записи 1 — Запись 1: УНИЧТОЖЕНИЕ НАКОПИТЕЛЯ – АННИГИЛЯЦИЯ Возврат к анализу — Переход системы в автономный режим Решение системы: АННИГИЛЯЦИЯ Статус: ВЫПОЛНЯЕТСЯ Синее небо светлеет, пока не становится ослепительно белым. Настолько белым, что в его сияющей белизне тонет, блекнет и исчезает местное солнце. Ураган света проносится повсюду, оставляя за собой только выжженную космосом черноту. Потом тишина. Абсолютная, ничем не тревожимая тишина бесплодной пустыни. Кричащее безмолвие смерти, навечно впечатанное в очередной мир. Михаил дёрнулся и открыл глаза. Полковник снова сидел за столом и рылся в бумагах. Заметив пробуждение подопечного, он спросил: – Выспался? – Да. Сколько ещё лететь? Андреев глянул на часы и ответил: – Ещё часа два. Михаил кивнул и отвернулся к иллюминатору, но там всё оставалось без изменений – сплошной облачный ковёр. Не оставалось ничего, кроме как предаться греху праздного многоцветия мыслей. От воспоминаний об Ла-Вее, заметившем, что телевизор нужен только тем, у кого мозги не в состоянии произвести достаточного количества мыслей для собственного развлечения; через общие соображения о том, что мысль – оргазм мозга: у кого он есть – те испытывают, а остальные потребляют придуманные за них контент-эрзацы и хорошо, если без индоктринационных червячков; до как-то осиленной с тоски книжки про креативных и примитивных, где всё повествование в общем и целом сводилось к тому, пожалуй, что есть люди, которые смысл жизни сами себе прекрасно производят, а есть люди, которые ищут то, чего не теряли. Так и прошла пара обещанных часов. – Подлетаем. Сейчас пойдём на снижение и окажемся ниже облаков. – Подал голос Андреев. – Можешь полюбоваться на Центр. Михаил решил так и поступить. Увидеть Центр, давно обогнавший по славе и мифам пресловутую «Area 51», своими глазами – целое событие. Он расположился у иллюминатора и приготовился смотреть. И действительно, скоро они пошли вниз, и облака остались над ними, а он увидел то самое место, куда его, за неизвестной пока ещё надобностью, везли. С первого взгляда Центр разочаровал. По размерам он оказался не больше двух микрорайонов в заштатном городке. К тому же, даже с изрядной ещё высоты, было видно, что там нет зданий выше, чем в три этажа. – Наверху расположены только рекреационные сооружения. – Словно читая его мысли, пояснил полковник. – Все административные, жилые, исследовательские и прочие помещения – под землёй. Михаил покосился на него, а тот, улыбнувшись, произнёс: – В том нет секрета. А вот что Михаила заинтересовало, так это то, что весь Центр обнесён стеной, которой вполне подошла бы характеристика крепостной. Вокруг же самой стены лес вырубили полностью на расстояние километров в десять, хотя Центр находился в самом сердце безбрежной, не тронутой человеком тайги. – Стена действительно оборонительного свойства, – опять подал голос полковник, что заставило Михаила подумать о том, что тот и сейчас использует нейросканирование, а полковник продолжал, – Мы называем её Периметр. Она вся, каждый квадратный миллиметр, напичкана системами слежения и автоматического уничтожения любой цели, не отмеченной в её банках данных. Михаил опять покосился на полковника и тот, опять улыбнувшись, продолжил просвещать: – Уничтожает даже самолёты, не соответствующие её сканированию на свой/чужой, буде здесь такие появятся, а сама такая прочная, что спокойно выдержит выстрел в упор из танкового орудия. И я не говорю, – полковник потыкал пальцем вверх, – про связанную с Периметром спутниковую группировку прикрытия с лазерными и плазменными пушками. Не говоря уж про «пальцы бога»… – А вы не боитесь, что произойдёт непредвиденный сбой и система снесёт вас? – Исключено. – С непробиваемой уверенностью ответил полковник, но добавил, – Если же такое произойдёт вдруг, то… Допустимый риск, короче. – Понятно. – Ответил на это Михаил. – А стена не смотрится такой уж пылекамнеотталкивающей. – Новый материал. – Тут же ответил Андреев. – Разработано здесь. Топ-сикрет, сам понимаешь, полное ноу-хау. Не знаю из чего оно сделано и по какому принципу, но смысл в том, что при попадании в неё снаряда его кинетическая энергия будет погашена всей стеной. Какое-то хитрое взаимодействие на субатомном уровне. Он похлопал себя по груди, при этом звук получился явно не таким, как если бы он хлопал себя именно по груди. Видя, что Михаил заинтересовался, пояснил: – Бронежилеты наши сделаны из того же материала. Сверхлёгкие, гибкие такие, что их, как видишь, умудрились стилизовать под обычные рубашки, и при этом чертовски прочные. Если мне в грудь сейчас выстрелить даже из ДШК, я даже не покачнусь. – Ни фига так себе… – Только и смог ответить Михаил, – Теперь понятно – откуда пошли легенды о бессмертных в Силах Союза. – Ну да. – Улыбнулся Андреев улыбкой опытной барракуды. – Есть для ведения полномасштабных боевых действий и шлемы, и штаны и всё вообще, полный бронекомплект. Многие за них готовы заплатить поистине бешеные деньги. – А Центр вроде же торгует своими разработками? – Только теми, которые не могут быть сразу и непосредственно использованы в милитаристских целях, – усмехнулся полковник, – а правительства Центру – не указ. Его построили на определённых условиях и одно из условий – право Центра выбирать пункты и статьи внешнего сотрудничества с кем-либо. Михаил кивнул, выражая понимание. Но больше всего его поразило то, что вокруг стояла зима, и тайга вокруг Центра вся покрыта снегом, но в пределах Периметра всё зеленело, как жарким летом. Этой мысли Андреев не «прочитал», поэтому Михаил спросил. – Объёмные климатизаторы нового поколения. – Ответил тот. – Я не знаю, как они работают, но в самом Центре и на его поверхности поддерживается постоянная температура в 24 градуса. Полковник опять глянул в иллюминатор. – Заходим на полосу, лучше сядь и пристегнись. – И, усмехнувшись: – Скоро я тебя сдам тем, кто всё тебе объяснит. Полковник ушёл по коридору, вероятно в кабину пилота, а Михаил последовал совету – сел и пристегнулся. Два амбала всё также сидели по другому борту. Тут у Михаила возник один вопрос и он спросил одного из них: – А на вас тоже эти многоумные бронежилеты? – Разумеется. – Вяло ответил один из них. – А как же я тогда того-то, заправилу вашего, с ног-то свалил? – Бронежилеты останавливают пулю, нож и вообще всё, что несёт непосредственную угрозу жизни. Я не знаю, как они «понимают» – что опасно, а что нет, но на обычные удары они не реагируют. – А-а-а… спасибо… Ответ его вполне удовлетворил, и он опять потерял к ним интерес. Сейчас его гораздо больше интересовало, что будет дальше, а не что было в прошлом. И вот шасси коснулись полосы, самолёт замедлился и срулил в замаскированный до неприметности ангар. Михаил отстегнулся, и тут же появился Андреев. – Ну всё, – сказал он, – пошли передавать тебя из рук в руки. – Пошли, – ответил Михаил. Поднялся и пошёл за полковником. Позади затопала охрана. Открытый люк, площадка-подъёмник, и вот они уже на земле. Вернее на полу. Их уже встречали. Три человека стояли неподалёку и с интересом разглядывали Михаила, пока живописная группа следовала к ним. Люди были в белых халатах, как врачи. Впрочем, они ими и оказались, как выяснилось позже. А в тот момент полковник, отчитавшись по всей форме, передал им Михаила и все сопутствующие документы. Врачи представились ему и сказали, что теперь он должен идти с ними. Объяснять причины тоже не торопились. Когда полковник уже уходил, Михаил задал ему ещё один вопрос: – А если сюда ядерной бомбой хлопнут? – Кто и как? – Усмехнулся тот, но ответил: – Даже если допустить, что некто смог доставить сюда ядерный боеприпас, – ближайшие к нам помещения находятся под нами на расстоянии 50 метров. Разумеется, все они «упакованы» снаружи в наш чудо-материал. Так что пожертвуем мы только находящимися сверху парками и аллеями. Даже этот самолёт, на котором мы прилетели, сейчас отправят глубоко вниз. Затем полковник и его гвардия отбыли в одном им известном направлении, а Михаил в тёплой компании последователей Гиппократа отправился в недра Центра. То помещение, куда его привели в первую очередь, оказалось на глубине 75 метров под землёй. Так для него начался незатейливый кошмар. Глава 4. Тестирование Место, куда Михаила определили для начала, оказалось медицинским сектором. Там он и провёл последующие семь дней. Там жил, там питался, там хотел бы и как-то развлекаться, но времени не оказалось вообще. При этом оказалось, что объяснять причины его присутствия здесь тоже никто не собирается. На вопрос: «На кой?» Ему ответили: «Надо». – Причины ему объяснят позже, если он пройдёт тесты. И вот чего ему хватило за неделю, так это тестов. За семь дней он прошёл столько тестов и сдал столько анализов, сколько не проходил и не сдавал за всю свою предшествующую жизнь в совокупности. Он даже спал облепленный разного рода и назначения датчиками, и уже начинал забывать, когда было иначе. Его крутили в центрифуге, роняли с большой высоты, заставляли бегать, крутить педали и поднимать в разном режиме тяжести. И всё это веселье сопровождалось постоянными сдачами анализов. Ему скармливали разную гадость и кололи всякой дрянью. После чего опять шли тесты и анализы. Но имелся во всём этом великолепии и один светлый момент. Настал день, когда его обязали пройти финальное обследование у кардиолога. Кардиологом же оказалась весьма смазливая дамочка, недавно начавшая, судя по юному возрасту, практику, но почему-то оказавшаяся в таком серьёзном заведении, перед которой он и предстал в костюме Адама. И вот дамочка, узрев его в натуральной красоте, как-то странно улыбнулась и стала нежно возить по нему стетоскопом, другой рукой в то же время приобняв его за плечо, как бы для удобства. Неизвестно только, за каким удобством она прижалась к нему чуть ли не всем телом. А неподалёку, за стеклянной непрозрачной стеной, как в детективном фильме, сидели два доктора, следивших за показаниями датчиков. – Пульс подскочил… – Обращаясь к своему коллеге, произнёс один. – Да? И с чего бы это? – Широко ухмыльнувшись, ответил второй. Но вот окончательный осмотр завершили, и настала благословенная минута, когда всё навесное с Михаила сняли. Улучив момент, он шепнул кардиологу, подкрепив слова своей самой обаятельной улыбкой: – Наверху, говорят, чудные аллеи и парки, а я ещё ни разу их не видел. Вы не покажете мне сегодня вечером местные достопримечательности? Кардиолог на это опять странно улыбнулась, но ответила-таки: – Я зайду за тобой. Вечером действительно состоялся выход на поверхность. Михаил чертовски радовался случаю снова увидеть синее небо и вдохнуть полную грудь настоящего, а не стерильного воздуха. Пахло хвоей и травой. И женщиной. Гуляя по чудному парку, он приобнял мадам за талию. Мадам не сопротивлялась и даже сама приобняла его. Так, в обнимочку, они и оказались на берегу искусственного пруда, о котором сказать «искусственный» можно было, только зная, что это на самом деле так. Смеркалось. Но это неважно. Важно то, что на берегу тщательно изготовленного озерца, в кольце супер-сверхнепробиваемых стен, на территории легендарного и таинственного Центра, Михаил провёл одну из самых своих незабываемых ночей. «Домой», под землю, они вернулись только под утро. Усталые и счастливые. В другом бы месте, да в другое время… Хотя о чём речь. С такими женщинами мужчины предпочитают только встречаться. А вот женятся на других. Но они о том не думали и не хотели думать. А зачем? И, как только открылись двери лифта, привезшего их на нужный уровень, так они нос к носу и столкнулись с самым что ни на есть главным тамошним врачом. Встреча явилась неожиданной и от этого ещё более неприятной. – Вы, – начал врач, обращаясь к Михаилу, – прошли все необходимые тесты, и уже сегодня я мог бы передать вас дальше, но, в виду того, что вы оказались весьма беспокойным подопечным, этот день мы решили полностью отдать вам для отдыха. Идите к себе и постарайтесь хорошо выспаться и отдохнуть. Завтра у вас будет ещё одно испытание. Не из самых лёгких. – Хорошо. – Ответил Михаил, после чего демонстративно приобнял мадам и с особым смаком её поцеловал. Главного врача, дядю весьма строгих правил, передёрнуло, а Михаил шепнул даме: – Ещё увидимся. – Я надеюсь. – Ответила она, после чего Михаил пошёл к себе. Но он ещё слышал, как главный эскулап отчитывал коллегу-кардиолога: – С вашей стороны было верхом неразумности провести всю ночь с человеком абсолютно психически неустойчивым и склонным к насилию… – Не знаю, для кого он склонен к насилию, а по мне – так он чертовски мил… Михаил, уже выходя за пределы слышимости, усмехнулся. Дальнейшего разговора он, к сожалению, слышать возможности не имел. Добравшись до своей комнаты, он, не раздеваясь, бухнулся на кровать и блаженно потянулся. После всех событий сон не заставил себя долго упрашивать. //alter_essentia _04_rec Дикие джунгли и непроходимые топи. Он бежал, но споткнулся и упал. Он попытался подняться и у него получилось, но не так легко, как обычно. Мыслей по поводу, правда, не было, было только одно безмерное удивление. А тут до его слуха достучались и звуки. Звуки погони. Звуки охоты. Он оглянулся вокруг, чтобы сориентироваться – в каком качестве он во всём этом празднике жизни участвует. Оказалось, в качестве одного из охотников. В составе неизвестной в данный момент команды он загонял дикого зверя, когда так неудачно упал. Он попробовал ходить. Получилось сразу. У него имелись явно две ноги. Чтобы убедиться наверняка, он посмотрел на свои ноги. Действительно две. Но жутко заросшие густой шерстью. Тогда он посмотрел на руки. Руки также оказались совершенно заросшими, а из всей одежды на нём имелась только непонятная тростниковая юбочка. Скорее декоративная. И ещё в правой руке он сжимал копьё с примитивным каменным резцом на конце. Делать вроде как ничего не оставалось, как только продолжить своё участие в погоне. Почему-то казалось, что бежать – единственно верное решение. Он не мог бы объяснить почему, просто знал. И он снова побежал. Сначала неуклюже переваливаясь, но потом всё сноровистей и сноровистей. Он даже догнал ушедшую вперёд погоню и даже первый поразил копьём уходящего зверя. Когда зверь упал, все охотники собрались вокруг и стали буйно выражать свою радость, потрясая копьями, и, издавая непонятные ему звуки. Потом к нему подошёл один из них и прорычал: – Ургха. Каба. Тега. Он стоял и смотрел на косматую и вонючую антропоморфную пародию, ничего не понимая. Обращавшийся же к нему изобразил на своей заросшей морде то, что должно было выражать удивление и повторил, но уже громче и резче: – Ургха. Каба. Тега. Но он всё-равно ничего не понимал и не мог выразить своё непонимание. Тот же, что обращался к нему, повернулся к остальным охотникам и прокаркал: – Ткар. Хыр мыд. Радр. Охотники загалдели и тоже стали что-то кричать, но он по-прежнему не понимал их. Стоящее же перед ним… существо снова повторило, но на этот раз он неожиданно вычленил одно слово. Получилось так: – Ургха. Зверь. Тега. – Зверь. – Повторил он. Существо запрыгало на месте и затараторило: – Зверь, зверь, зверь… – После чего опять повторило первоначальную фразу, но на этот раз он понял ещё одно слово: – Первый удар. Зверь. Тега. – Первый удар. Зверь… – Начал повторять он, но вдруг стало понятным и последнее слово, – Выбирай. Он осознал, что у охотников такая традиция – первым попавший в зверя имеет право выбрать себе кусок на своё усмотрение. Он вспомнил даже, как это делается и чем. – Моё право. – Сказал он, и окружающие одобрительно загудели. Он стремительно становился одним из них – подошёл к зверю, выдрал своё копьё, отсоединил наконечник и наконечником отрезал здоровый кусок ноги умерщвлённой жертвы. Охотники опять завыли, потрясая копьями, после чего каждый стал отрезать себе мясо, согласно своей очереди. Он уже знал, что скелет, с оставшимися на нём сухожилиями, мясом и потрохами, они оставят хищным духам леса, чтобы те благосклонно принимали их присутствие здесь. А потом они, нагруженные добычей, двинулись к своей пещере. Глава 5. Поединок После всех своих медицинских и амурных достижений, Михаил проспал весь отведённый ему день, а заодно и ночь. Но на следующее утро, ровно в семь часов, его самым нещадным образом разбудили. После утреннего туалета не покормили, как обычно, а сразу потащили на дальнейшие свершения. К своему огромному удивлению, он снова увидел Андреева, который и взял его опять под своё чуткое руководство. Первым делом Михаила заставили размяться. В процессе разогрева он ещё успевал разговаривать: – Не думал вас снова увидеть. – Что поделаешь, – ответил Андреев, – я ответственный за вторую стадию. – Однако, мне обещалось, что меня просветят – зачем это всё на мою голову. – И просветят, не сомневайся, но только когда и только если пройдёшь все тесты. – Это немного не по правилам. – Правила устанавливаем мы. – При этом обманываете. – Нет. Я же сказал – тебя просветят. Но, если ты не пройдёшь тесты, значит ты не тот, кто нам нужен. В таком случае нет смысла вводить тебя в курс дела. Закрытая информация. – И сколько мне ещё мучиться, чтобы вы поняли – тот я или не тот? – Эта, вторая стадия, и ещё одна – третья. – И если я не помру во второй и каким-то чудом переживу третью – я наконец-то узнаю, зачем оно всё было. – Рад видеть, что чувство юмора не покидает тебя. – Это единственное, что мне остаётся, чтобы не свихнуться. – Ну-ну… скажешь тоже… Могу тебя утешить – третья стадия будет самой лёгкой. – А ваша вторая? – Наитруднейшей, не стану скрывать, но зато самой короткой. – И что от меня требуется? – Победить. – Кого? – Живого противника, превышающего тебя по размерам и силе, отлично подготовленного. – И как же я должен буду победить тогда, интересно мне знать? – Каждый имеет свои плюсы, но и свои минусы. – Ага, значит он не совершенен? – Он – едва ли не лучший боец из наших. – А вам не будет стыдно, если я его уделаю? Андреев усмехнулся и ответил: – Тогда я подумаю над тем, чтобы предложить тебе место. – Хорошая идея. – Поддержал Михаил, – Вам здесь вроде неплохо платят. – Не бедствуем… Но давай уже заканчивай. Пора тебя снова покрыть датчиками. – Опять?! – Ну что ж поделаешь, так надо. Через пару минут Михаил снова оказался сверху донизу увешан уже осточертевшими ему последними наворотами медицинской науки. Как только его украсили, будто новогоднюю ёлку, его подвели к глухой металлической двери, и Андреев сказал: – Сейчас мы тебя туда запустим и сразу начнётся бой. Никаких сигналов гонга, никаких судей, никаких правил. Говоря не нашим языком: «One must fall…» Выйти оттуда, короче, должен только один. – Так это что получается – бой до смерти? – Нет. Мы бы хотели, чтобы ты, в случае победы, не особо увечил нашего бойца. У него, в свою очередь, такие же инструкции. Но летальный исход, если увлечётесь, не исключён. Останавливать вас будет некому. Контролируй эмоции. – Вот вы даёте! Я так не согласен. Я хочу отказаться. – Ты боишься? – Нет, полковник, так дёшево вы меня не купите. – У тебя нет выбора. Словно из-под земли выросли два знакомых амбала, но на этот раз со стволами в руках. – Из импульсаторов они тебя не убьют, – пояснил Андреев, – но парализуют на время, достаточное для того, чтобы тебя туда занести. Ты проиграешь в реакции и подвижности на какое-то время. А противник больше и сильнее тебя, помнишь? – Помню. – Сквозь зубы ответил Михаил. – Открывайте! Дверь открылась, и Михаил вошёл внутрь. Дверь тут же захлопнулась за его спиной. Он оказался в помещении площадью не более 15 квадратных метров. Изнутри стены обиты мягким материалом, явно амортизирующих свойств, и в комнате не наблюдалось ничего, что можно было бы использовать в качестве хоть какого-либо оружия. «Понятно, – подумал про себя Михаил, – вам нужна чистая победа…» А в это время с другой стороны вошёл противник. Здоровенный, под два метра, весь в узлах мышц и с абсолютно зверским лицом. Что называется: это не лоб узкий, это челюсть широкая. Михаил, со своим средним ростом, смотрелся рядом с ним совершенно неубедительно. «Вот попал!» – мелькнуло в голове, но на этом он запретил себе думать, глубоко вздохнул и позволил телу самому выкручиваться из создавшегося положения. И тело не нашло ничего лучше, как сразу понести его на противника, лёгкими, скользящими движениями. Тот только улыбнулся, но улыбка больше походила на оскал. – Пульс? – 120 и растёт. – Дыхание? – Размеренное и глубокое. – Рефлексы? – На пределе. – Уровень адреналина? – Сверхвысокий, я впервые столько вижу! Он сейчас не почувствовал бы, даже если бы ему ногу тупой пилой без наркоза отпиливали… – Спокойней, коллега. Что у нас с мозговой активностью? – Минимальна, на уровне мышления практически полностью отсутствует. – Не может быть! – Смотрите сами! – Что за чёрт! – Что-то не так? – Поинтересовался у медиков Андреев. – Несколько необычный транс. – Ответил, замявшись, один из них. – Если убрать остальные данные и оставить только показания активности мозга – то он сейчас практически в глубокой коме. Первый раз вижу такое сочетание. – Вот как? – Взгляд Андреева стал беспокойным. – Немедленно начинайте передачу данных прямо в «Кокон»! – Уже выполняется. – Что с предыдущим? – Невероятно, но он победил! – Это я знаю! Что ответил «Кокон»? – Он ответил: «Возможно». – Вот чёрт! Так он что, возможно не один? – Мы не знаем. Это решает «Кокон». – Час от часу не легче. А пока снаружи происходил столь увлекательный разговор, Михаил внутри показывал чудеса гибкости, подвижности и умения бегать чуть ли не по стенам. Он не давал противнику навязать себе бой. Он подкатывался к нему на расстояние удара, а когда тот кидался на него, просто уходил. – Он же выдохнется… – Сказал Андреев, а оба медика только пожали плечами. Они сами ровным счётом ничего не понимали. Через сорок минут стало ясно, что выдыхается боец Сил Союза, показания же Михаила на мониторах, достигнув пиковых значений, больше не менялись. Стало заметно, что боец Центра начинает экономить силы и старается поменьше двигаться. И вот тогда Михаил сам начал активные действия. Он подпускал противника на ближний бой, но бить не давал. Но и уходить от боя тоже перестал. По обзорному экрану замелькали руки и ноги, пока никуда не попадавшие. Ещё десять минут продолжался бесполезный обмен ударами, либо проваливавшихся в никуда, либо встречаемых блоками. – Вы говорили, что он курит? – Поинтересовался у полковника один из медиков. – Да, а что? Но тот ничего не ответил, только покачал головой. А между тем, драка переросла на новый уровень. У амбала уже сочилась кровь из верхней губы, и он явно сильно злился. Он стал наседать на Михаила всей массой, а тот в ответ стал тихо, пядь за пядью, откатываться к стене. Что он задумал стало ясно только тогда, когда он осуществил задуманное. Никто не ожидал такого маневра и у всех, видевших, что произошло, вырвался невольный вздох удивления. Михаил прекрасно понимал, что завалить полтора центнера живой плоти, алчущих его крови и мяса, он с одного удара просто не сможет, а нанести второй ему просто не дадут. Но вот если ударить с ноги, да хорошо поставленным мае-гери… К сожалению, рост громилы не позволял провести сколько-нибудь эффективный удар такого рода и тогда он сделал то, что сделал. Когда до стены оставалось совсем чуть-чуть, он отпрыгнул назад и его противник, уже изрядно озверевший, попался на незамысловатую уловку – чуть ли не с рёвом бросился на Михаила, чтобы окончательно прижать его к стене и просто раздавить, а тот в то же самое время, подпрыгнув едва ли не по-блошиному, использовал стену, как дополнительную опору и, когда амбал рванулся на него, уже летел назад, выбросив вперёд правую ногу, как раз на уровне лба двухметровой махины. Он вложил в удар всё, что был в силах и… попал. Совокупная сила удара и инерции противника оказалась столь огромной, что тот рухнул как подкошенный, не успев ни заблокироваться, ни отклониться, и так и остался лежать, не подавая никаких признаков жизни. Всё произошло в одно краткое, до удивления, мгновение. Михаил какое-то время смотрел на поверженного противника, а потом развернулся и, пошатываясь, и, припадая на правую ногу, весь взмокший, двинулся на выход. – Что с моим человеком? – Глухо спросил полковник. – Глубокий нокаут, – ответили ему от мониторов, – сильнейшее сотрясение. Но жить будет. В это время дверь открылась, и в проёме появился Михаил. – Поздравляю с победой. – Натянуто поздравил полковник. – А пошли бы вы нахер с вашей победой! – Ответил победитель. Стволы в руках амбалов нацелились на него. – И вы, с вашими игрульками, тоже – шли бы нахер! – Не глядя на них, бросил Михаил. Полковник посмотрел ему в глаза. Там плескалось холодное бешенство и абсолютное отсутствие центрального управления. Андреев вдруг понял, что микромоторика Михаила уже пришла в движение, и он сейчас бросится на них. Поэтому резко скомандовал: – Огонь! Стволы дёрнулись, изрыгнув синеватое пламя, и отбросили Михаила на пол. Там он и остался лежать без движения, глядя в потолок бессмысленным, неподвижным взглядом. – Вколите ему успокоительное, пусть его отнесут обратно. И посмотрите, что у него с ногой. Один из медиков зашептал в переговорное устройство, закреплённое на запястье. Появились другие врачи. Они сняли с Михаила приборы, вкололи успокоительное и, погрузив на носилки, понесли в его комнату. А на экране ближайшего к полковнику монитора появилась надпись: «Кокон»: Возможно. Дать отдохнуть. Завтра перевести на третью ступень. Полковник чертыхнулся и устало вздохнул. Глава 6. Недетские игры (реальность) Очнулся Михаил только под вечер. В той самой комнате, куда его определили с самого начала пребывания в Центре, и которую он уже называл про себя «своей». В голове жутко звенело, и она казалась такой тяжёлой, что он даже не делал попыток оторвать её от подушки. Тело ломала тупая, ноющая боль. Особенно в районе груди, куда ударили заряды парализаторов. Ощущалось так, будто его на полном ходу сбил большегрузный автомобиль. Ко всем прочим ощущениям добавлялись ещё голод и жажда. Он скосил глаза на столик возле кровати и увидел, что там есть и лёгкая закуска, и стакан какого-то сока, но ещё часа два лежал не в силах пошевелиться. Потом медленно, очень медленно, сел на кровати. Голова закружилась – сказывалось действие вколотого успокоительного отчётливо наркотических свойств. Попробовал поесть, но сразу замутило. Тогда он стал есть, запивая каждый глоток. Кое-как поев, опять откинулся на кровати и закрыл глаза. Он не открыл их, даже когда раздался звук открываемой двери. И даже когда почувствовал на щеке лёгкое прикосновение пальцев. Просто почувствовал её запах, но говорить с ней совсем не хотелось. Но она явно была настроена на разговор и стала ненавязчиво «будить». Поняв, что от неё не избавиться, он всё-таки открыл глаза. – Моему котику сделали больно… – промурлыкала она. Его чуть не вытошнило от этого «котика», хотя не так давно очень даже нравилось. Он уже хотел ответить ей, но она не стала дожидаться ответа, а продолжила: – Андреев – плохой дядька. Злой и жестокий. Тупой солдафон! Как он может так поступать с людьми! Я его встретила сейчас в коридоре и всё ему сказала! Как он мог сделать больно моему милёночку?! Садист! От такого неожиданного выпада в сторону того, кого Михаил начал считать чуть ли не кровным врагом, он решил не отвечать ей уже припасённым: «И ты тоже, со своей жалостью, пошла нахер!» Вместо этого он улыбнулся и подумал: «А почему бы и нет?» Протянул руки, схватил её и потянул на себя. Она не сопротивлялась. Спросила только: – А мы не пойдём разве на поверхность? – Нет. – Ответил он ей. – Плохой дядька, тупой солдафон, садист, сделал так, что у меня сегодня ножка вава. – Да как он мог?! Грубое животное! – Опять начала она, но он не дал ей договорить. А часа через три ему было уже совершенно наплевать и на Андреева и на то, что в нём возникло вполне определённое подозрение, что Настя, как её звали, – просто утешительный пряник, который ему суют под нос, всласть отстегав кнутом. Слишком молода для такой работы и тем более в таком месте. И стетоскоп? При всех-то датчиках, которыми его обвесили, способными считывать чуть ли не его мысли? И как она им пользовалась? Эротично, но никак не практично. Да и как-то она очень уж старается. И на поверхность его отпустили совершенно спокойно и даже не пробовали следить за ним. Хотя откуда ему знать, что не следили… С такими мыслями он и заснул уже настоящим сном, прижимая к себе Настино, бесспорно обалденное тело. //alter_essentia _05_rec Они вернулись в пещеру, и каждый из охотников потащил личную добычу в свой, строго определённый угол. Его угол оказался почти в самой глубине пещеры и это только понятно. Он – один из сильнейших в племени. А значит и место мог себе отбить подальше от входа. А значит и потеплее и побезопасней. И он даже сразу узнал, где его место. Но то, что он узнал сразу после места, его совсем не вдохновило. К месту, как оказалось, прилагались сразу две самки. Не сказать, что увидев их, он пришёл в восторг. Также заросшие грубой шерстью, даже на страшных мордах, с отвисшими грудями и при том ещё и жутко колченогие. Ну а про запах и речи не идёт. Но объяснить себе причину своего неприятия он уже не мог. Не имелось данных для сравнения. Он даже не знал, как называется их племя. Да и племени больше бы подошло слово «стадо». Самки заметили его приближение, и одна из них тут же стала в недвусмысленную позицию. Его передёрнуло. В пещере, плюс ко всему, ещё и царил тошнотворный запах коллективных выделений, что радости отнюдь не добавляло. Он прошёл мимо самки и сел рядом. Он знал, что должен находиться именно здесь. Точно знал, но острой радости явно не испытывал. Он поймал на себе заинтересованные взгляды своих соседей и знал, что их заинтересовало. Его поведение на данный момент – неадекватно. Но побороть себя и исполнить «супружеский долг» не мог. Вторая самка, тем временем, глядя на такое дело, с каким-то особым энтузиазмом приняла такую же позицию, как и первая. Понятно. Значит, менее «употребляемая», что и вызвало её… радость? Но и к ней он не прикоснулся. Вокруг начинала образовываться аура нездорового любопытства. Первая же тем временем удивлённо обернулась и, видя, что к ней не проявляют интереса, пророкотала: – Усталость? – Усталость. – Ответил он. Атмосфера слегка разрядилась, а первая самка, забрав у него принесённую добычу, стала резать мясо обколотым камнем прямо на каменном же полу. Разрезала его на несколько кусков и один из них небрежно кинула второй. А сама вонзила зубы в другой и с урчанием принялась его пожирать, громко чавкая и обливаясь кровью. Он же сидел по-прежнему неподвижно. А самка, истолковав всё по-своему, отвлеклась от собственной трапезы и, взяв самый большой и сочный кусок, протянула ему. Он не двигался. Тогда она сама придвинулась к нему и начала с каким-то воркованием, которое должно было изображать не иначе, как нежность, тыкать этим куском ему в лицо. Ему же было просто противно… Постепенно в её ворковании и порыкивании он стал разбирать даже отдельные слова: – Мясо – зверь. Зверь – сила. Большой зверь – большая сила. Большая сила – много радости мне. Много радости мне – много радости тебе. Много радости нам. Много радости нам – много детёнышей. Много детёнышей – большое стадо. Большое стадо – большая сила. Кушай – ам-ам… Её морда расплылась в жутковатом оскале-улыбке, и он сам не заметил, как ему захотелось мяса. Он вонзил зубы в мягкую плоть и с наслаждением стал её есть, также чавкая и обливаясь кровью. К концу трапезы он уже не чувствовал вони в пещере, и самки уже не казались ему такими противными… Когда Михаил открыл глаза, часы на стене показывали 12:30 и лаконично дополняли: «День». Настя всё ещё не ушла, и ещё спала, что только лишний раз утвердило его в мысли, что её ему просто подсунули. По уму, ей уже давно пора быть на работе. Да и его не будили, хотя тоже уже вроде как должны были. Значит и следили наверняка. Посмотрев на проступающее под лёгким покрывалом женское тело, он вспомнил свой сон. Приснится же такое! Слава богу, то всего лишь сон и рядом с ним Настя, а не какая-то там… обезьяна? Бр-р-р. Да и сами его сны – один другого круче. Ещё и с продолжениями. Интересно – патология или нет? Доктор вроде говорил, что нет. А начались они… лет пять назад… Да, что-то около того. Вместе с расстройством, которое так и не смогли обругать чем-нибудь позаковыристей маниакально-депрессивного психоза. И за ним наверняка следят. Он усмехнулся сам себе и самым беззастенчивым образом полез будить свою Центром наречённую подругу. Она проснулась и попыталась деланно возмущаться. Завязалась возня, в которой он одержал убедительный верх. А в 14:00 за ним всё-таки пришли. Настя маленькой мышкой выпорхнула из комнаты и убежала к себе, а ему дали час на еду и сборы. По истечении часа дверь снова открылась, и в комнату вошёл Андреев. По сторонам от двери сразу выросли два знакомца с парализаторами. Вспомнив недавние ощущения, Михаил решил, что лучше ещё раз подраться, чем схлопотать ещё пару разрядов. Ощущения от ударной парализации остаются зверские и незабываемые. С полковником говорить ему совсем не хотелось, и тот, всё понимая, не стал витийствовать, а просто сказал: – Мы сопроводим тебя туда, где ты пройдёшь третью стадию и, возможно, получишь ответы на свои вопросы. Ещё один маленький пряничек. Хотя, скорее, сырок для финальной мышеловки. Михаил ничего не ответил Андрееву, а молча встал и двинулся за ним. Коридоры, коридоры, коридоры. Прилизанные и сглаженные, с минимальным количеством деталей, как в игре с низкоуровневой графикой – не ровён час, пиксели полезут. Огромный лифт и падение вниз. Выходя из лифта, полковник произнёс: – 150 метров под землёй. Почти святая-святых. Михаил опять ничего не ответил. И опять – только бесконечные коридоры. Но люди здесь сновали уже другого склада и явно назначения. И вот – массивная дверь из металла, тоже наверняка местных разработок. Даже не дверь, ворота. Ворота открываются, и они, все вчетвером, заходят внутрь просторного помещения. Само помещение производило впечатление отнюдь не радужное. Унылые, серые стены, выполненные из непонятного пластика. Такого же непонятного, как и всё здесь вообще. Такой же минимум деталей, за которые мог бы зацепиться глаз, как и коридорах. В дальнюю стену вмонтирован здоровенный плоский экран, назначение которого Михаилу ещё совершенно неизвестно. С правой стороны, у стены, простой офисный стол. На столе нет ничего – никаких бумаг, аппаратуры, даже пыли – и то нет. И возле стола – двое. К ним и повели. Первый из двух граждан оказался компьютерщиком-технарём, а второй – специалистом по нейросканированию, которого для удобства называли «нейроспециалист». Именно они и отвечали за третью стадию. Подойдя к ним, Андреев только кивнул головой, а компьютерщик сказал: – Вы вторые на очереди. «Вот как? – Подумалось Михаилу. – Значит я ещё и не один?» – Первый уже готов? – Спросил полковник. – Нет ещё, – ответил специалист по нейросканированию, – сначала соберём всех, объясним задачу, а потом приступим. Постойте пока там. Компания отошла в направлении, куда говоривший махнул рукой и все замерли в ожидании. Никто ничего не говорил. Тут открылась дверь и в помещение вошла ещё одна живописная группа. Там тоже имелся «куратор» и два охранника, с такими же парализаторами наперевес, как и у тех, что «охраняли» Михаила. И имелся, само собой, и тот, кого препровождал суровый эскорт. Росту он был неслабого. И при этом не то, что атлетически сложен, а просто до излишнего накачан. При каждом движении мышцы, казалось, хотят разорвать сдерживающую их ткань. «Да, – подумал Михаил, – его-то оппоненту по вчерашним гладиаторским боям наверняка пришлось несладко…» А, обратив внимание на главного в группе, он почувствовал непроизвольный укол зависти – под глазом у того красовался здоровенный синяк. Судя по всему, его собрат по несчастью вчера успел немного больше. Та группа тоже подошла к тому же столу и получила, похоже, те же инструкции. И тоже проследовала туда, где уже стоял Михаил со «своими». Здоровяк из другой группы, увидев его, широко усмехнулся и прогрохотал: – А я и не знал, что есть кто-то ещё! – Я тоже… – Ответил Михаил. – Не разговаривать! – Одновременно рявкнули оба «куратора». Михаил и здоровяк переглянулись и пожали плечами, как бы говоря друг другу: «Что поделаешь? Нужно терпеть…» Прошло ещё минут пять бездеятельного ожидания, и двери открылись в третий раз, пропуская ещё одну группу. Снова повторилась история со столом и стоянием в сторонке. Третий же претендент явно не производил впечатления мега-монстра, и его можно было охарактеризовать только словом «хлюпик». В отличие от Михаила и здоровяка, хлюпик оказался самым нещадным образом поколочен. На нём буквально не осталось живого места, но то, что он находился здесь, означало, что он победил-таки. «Кто бы мог подумать…» И вот у стены собралось три тёплых компании, в каждой из которых пара парализаторов находилась в полной готовности ударить в любой момент. На этот раз никого больше не ждали. Компьютерщик и специалист по выворачиванию мозгов, перебросившись парой фраз, двинулись к ним. Заговорил компьютерщик, причём на ломаном русском языке: – Итак, господа, сегодняшний день станет для двоих из вас последним днём в Центре… Михаил кашлянул, и парализаторы в руках охранников нацелились на него. – Я только хотел задать вопрос по существу… – спокойно произнёс он. – Может вы сначала выслушаете? – Спросил компьютерщик. Михаил, глядя на него, улыбнулся. Парень напоминал именно тех представителей своей профессии, которых рисуют в комиксах. Неряшливый, хипповатый, а на глазах такие очки, что линзы вполне потянули бы на средний бинокль. – Я думаю, – ответил он бликующим линзам, – что мой вопрос в самое время задать сейчас, чтобы прояснить ситуацию. – Хорошо, – ответил тот, – спрашивайте… – Для начала… Какой результат теста вам нужен? – Что вы хотите сказать? – Я хочу сказать: положительный или отрицательный? – Ну разумеется положительный! – Э-э-э… А вот вы знаете – Центр мне жутко надоел. И вам не приходит в голову, что ради того, чтобы отсюда выбраться, я могу сознательно завалить тест, даже если фактически смогу его пройти? – Вы захотите его пройти. – С непоколебимой уверенностью произнёс нейроспециалист. – Это почему же? – А вы дослушайте всё-таки. Михаил пожал плечами и замолчал. А заговорил опять компьютерщик: – Итак, ваша задача сегодня – победить в одной компьютерной… игре, скажем так. Игра не простая. То, во что вы будете «играть», на самом деле будет для вас реальностью. Конечно, краем сознания вы будете помнить, что вокруг – всего лишь имитация. Но имитация совершенная… – последние слова он произнёс с заметной гордостью, – Вы будете полностью погружены в абсолютно незнакомый вам мир, где вы должны будете выполнить одну вполне конкретно перед вами поставленную задачу. Выполнение задачи и будет положительным результатом. – А если не выполню? – Пробасил здоровяк. – Тогда вы умрёте. Лица у всех троих претендентов окаменели, но компьютерщик, заметив, поспешил добавить: – Разумеется, только виртуально. От вирт-шока ещё никто взаправду не умирал. Но ощущения будут действительно не из приятных. Даже очень. И мой коллега, говоря, что вы захотите пройти тест, подразумевал то, что все ощущения того мира будут для вас также реальны, как если бы та реальность была настоящей. Вас ударят – вам будет больно. Прыгнете с большой высоты – сломаете себе ноги. Разумеется виртуально, но боль будет вполне реальной. Это наши новейшие разработки в области прямого взаимодействия электронных приборов с нейронами головного мозга… – и опять в его словах проскочили оттенки искренней гордости, – происходить же всё будет очень просто: нейросканирование – это прямое считывание информации из мозга, а мы смогли разработать своего рода интерфейс, чтобы сделать его интерактивным. В вашем случае вы будете погружены в мир, созданный компьютером, но все ваши действия в нём будут зависеть только от вас, от ваших личных качеств и умений. Вы не сможете выбиться за рамки виртуального мира, но в его пределах вы вольны делать всё, что вам заблагорассудится. Он замолчал и окинул их взглядом. Потом продолжил: – Это по технической стороне и общей задаче. А теперь конкретней. Вы будете погружены в мир средневекового города… – предупреждая вопросы, он поднял руку, – средневекового именно потому, что такой мир незнаком вам. Вы должны будете приспособиться хотя бы на недолгое время. А для того, чтобы ваша способность к приспособляемости проявилась как можно ярче, вам и нужно будет выполнить одно боевое задание с риском для «жизни». Само задание очень простое: по условию игры вы оказываетесь в городе за два часа до того, как под усиленной охраной туда приведут как бы предателя вашего дела, неважно какого, и ваша задача – перехватить его и убить. Точку своего появления лучше запомните – ваша цель будет проходить именно там. Языкового барьера у вас не будет, в этом мы пошли вам навстречу. Но и это ещё не всё… Потом вы должны будете оттуда, из города, выбраться… и вот тогда тест будет считаться пройденным. Если же вы по какой-либо причине пропустите объект, самоподстраивающийся сюжет начнёт развиваться таким образом, что выполнить задание вам будет всё тяжелее и тяжелее. Не выполнив же первоочередную задачу, вы не должны покидать город – результат не будет засчитан, и вам придётся вернуться, что само по себе будет делом нелёгким. Вот и всё. Вопросы есть? – А какое оружие? – Тут же откликнулся здоровяк. – Оружие вам выдаст компьютер, считав с вашего же сознания и подсознания наиболее подходящие вам варианты. – Судя по описанию, из города выбраться – тоже не фунт изюму? – спросил хлюпик. – Разумеется. Повисла тишина. – Больше вопросов нет? Никто не ответил. – Тогда приступаем. Первым идёт Сергей Анатольевич, вторым – Михаил Юрьевич, а последним, соответственно, Антон Владимирович. Нейроспециалист, подойдя к противоположной от них стене, той, возле которой стоял стол, нажал клавишу, и открылась ещё одна комната. И вот в той комнате аппаратуры находилось – великое множество. А аккурат посреди комнаты возвышалось нечто – нечто среднее между зубоврачебным креслом и электрическим стулом. Здоровяка провели туда, усадили в шайтан-аппарат, на голову надели что-то вроде шлема виртуальной реальности, а на руках и ногах защелкнули зажимы. Все манипуляции так однозначно походили на казнь, что Михаила невольно передёрнуло. – Я готов. – Донёсся от кресла голос нейроспециалиста. – Хорошо, включаюсь… Пальцы компьютерщика пробежались по клавиатуре, расположенной на стене рядом с заинтересовавшим Михаила экраном, и тот ожил. – Ну всё, – произнёс он, – смотрим кино. – А вы не считаете, что мы таким образом будем в неравном положении? – Спросил тот, кого назвали Антоном, – Ведь тот, кто идёт следующим, уже увидит, что ему предстоит? – Нет. – Не оборачиваясь ответил компьютерщик, – Ситуация каждый раз обсчитывается заново. Охрана каждый раз в новых местах, люди вам будут встречаться совершенно разные, да и сам город, кроме «несущей» улицы, будет каждый раз другим. Кроме того, при вхождении в виртуальность происходит нечто вроде частичного блокирования памяти, чтобы вы принимали происходящее там за чистую монету. Больше вопросов действительно не имелось, и все обратили взоры на экран. Сначала картинка была нечёткой, но потом изображение сфокусировалось, и они увидели улицу натурально средневекового города. Неказистые фахверковые домишки, мощёная булыжниками мостовая, подобия архаичных уличных фонарей из Испании времён мавров. В общем и целом улица была совершенно пустой, но вот на ней возникло нечто вроде светового завихрения, из которого и появился первый участник шоу в виртуальности. Обзорная камера «подвешивалась» к объекту немного сверху и со стороны. Её положением можно было, разумеется, управлять, но пока не требовалось. А когда на экране посреди улицы появился здоровяк, по помещению прокатился гул голосов – как одобрительных, так и насмешливых. Объявленный Сергеем оказался весь, полностью, упакован в ослепительно сияющие на солнце стальные доспехи. В левой руке он держал такой же ослепительно сияющий щит, а на поясе у него висел меч-полуторник. Никто, впрочем, не сомневался, что даже если бы компьютер выдал ему двуручник, то и тот для него был бы что тростинка. Не хватало Сергею только шлема. Явная и демонстративная самоуверенность. – Пижон! – Бросил старший его группы. Никто не ответил. А Сергей стоял на улице и ошалело вертел головой. Но быстро освоился, и на его лице появились признаки тяжёлых умственных усилий. Закончились умственные страдания тем, что он пошёл прямо по улице в одному ему ведомом и нужном направлении. Экран в совершенстве давал также звуки. Из динамиков, при каждом шаге Сергея, доносился звук лязгающего о камень металла. Иллюзия оказалась действительно совершенной. А главный герой шоу, ни о чём таком не думая, свернул за угол, и, пройдя ещё какое-то расстояние, остановился перед домишком с вывеской, не оставляющей никаких сомнений в том, что домишко – самый что ни на есть натуральный трактир. Вошёл туда, сел за столик, щит поставил рядом и тут же заказал плотному корчмарю кружку имбирного эля. Заказ немедленно выполнили, и Сергей, взяв здоровенную кружку, сделал внушительный глоток, после чего одобрительно рыгнул. Среди наблюдавших за действом с реальной стороны раздались смешки. Но здоровяк их, само собой, не слышал. И вся компания в течении последующих почти двух часов вынуждена была наблюдать, как он хлещет эль и в ус не дует. Развеселившись, он хлопал по задам служанок, стучал кружкой по столу, требуя ещё, и рассказывал собравшейся вокруг него массе собутыльников плоские пошлые анекдоты. Короче говоря, просто от души гужбанил. Глядя на это дело, Антон спросил компьютерщика: – Он сейчас чувствует опьянение? – Разумеется! – Ответил тот. – Его мозг помнит соответствующие ощущения, и наш компьютер его этими ощущениями обеспечивает, строго следя за тем, чтобы эти самые ощущения соответствовали количеству и крепости выпиваемого. Антон на это неодобрительно покачал головой, а Михаил только усмехнулся. Малыш явно серьёзно подходил к вопросу. Но вдруг, глядя, как Сергей в очередной раз хлопнул пониже спины одну из девок, Михаил вспомнил один момент. Да так, что скрипнул зубами. Повернувшись к Антону, он спросил его металлическим голосом: – Как тебе кардиолог? Тот ему ничего не ответил, только потупился, как девица, и покраснел. Но вопрос слышал Андреев, и ответил именно он: – С вами работали разные женщины, если ты хочешь знать. – Подумал немного и добавил: – Ты оказался посообразительней своих сотоварищей… – Что вы хотите сказать? – Встрепенулся Антон. – Не ваше дело! – Отрезал полковник, разговор прервался, и они снова дружно уставились в экран. В конечном итоге виртуальные посиделки Сергея закончились. Как оказалось, он таки следил за временем. Поднялся, слегка покачнулся, расплатился с корчмарём (даже деньги у него имелись) и двинулся на улицу, не забыв прихватить и щит. Выйдя на улицу, он направился к точке прибытия. Нашёл её, постоял, подумал и, отойдя немного подальше, спрятался за углом и стал ждать. Все находившиеся в помещении замерли. События на экране становились интересными. Ждать продолжения пришлось недолго. Из-за угла показались шестеро конвоиров, в кольце которых и находился объект. Разглядеть лица не представлялось возможным – оно было спрятано в тени капюшона чёрного плаща, а вот конвоиры все были, что называется, налицо. Все крепкие, здоровые парни, в доспехах, с мечами наголо, готовые отразить любое нападение. И нападение последовало. Сергей вышел им навстречу вальяжной, вызывающей походкой и остановился прямо посреди дороги. Кортёж тоже мгновенно остановился. Четверо конвоиров взяли объект в «коробку», а двое отделились от группы и вышли навстречу преградившему им дорогу. – Кто ты такой и что тебе нужно? – Строго спросил один из них. – Кто я такой – вас не должно колыхать, вертухаи хреновы. А нужен мне вот тот чмырь… – Ответил Сергей, ткнув мечом по направлению фигуры в плаще. Конвоиры переглянулись, и их ответ был таков: – Уйди с дороги или будешь убит! На это Сергей пожал плечами, вздохнул и двинулся на них. Компьютерщик бросил растерянный взгляд на стоявшего в дверном проёме аппаратной комнаты нейроспециалиста, тоже наблюдавшим за разворачивающимся на экране действом. Тот только удивлённо вскинул брови. А компьютерщик, снова глядя на экран, произнёс достаточно громко, чтобы слышали все: – Программа не делает скидок на неоп… Договорить он не успел – Сергей, оказавшись на расстоянии удара, начал бой. Если бы Михаил не видел того, что происходило по ту сторону реальности, своими глазами, он бы никогда не поверил, что человек века огнестрельного оружия и боевого атома, может так обращаться с мечом – инструментом убийства, которого он наверняка до того и в руках-то ни разу не держал. Первый из конвоиров, тот, что говорил, был убит в первые же мгновения боя, а второй, попытавшийся использовать момент, когда Сергей поразил первого, был остановлен, отброшен и оглушен мощным ударом щита. Таким мощным, что тело отлетело метра на три. Упав на мостовую, тот остался лежать без движения. – Holy shit!.. – про себя чертыхнулся компьютерщик, выразив тем самым общее мнение. Ещё двое конвоиров вышли навстречу Сергею, в то время как оставшиеся двое стали уводить объект прочь с места событий. И тот кинулся именно за ними, не вступая в смертельный бой со вставшими на пути, а просто прорвавшись через них, только несильно ранив одного, но тот, однако, выпал из действия. Но и Сергея успели зацепить. Доспехи спасли от серьёзного ранения, но ранение ему нанесли определённо. Из образовавшейся на правом наруче щели показалась кровь. Он же не обратил на неё ни малейшего внимания. Те, кто прикрывал заявленного предателя, увидели опасность и, в свою очередь, тоже преградили ему дорогу, а охраняемый просто пустился наутёк, крича: – Стража! Стража!!! На помощь!! Убивают!!! Где-то подхватили крик, где-то завизжала женщина – тревога распространялась с поразительной быстротой. Но Сергей не обращал на шум внимания, было не до того. Яростно пробившись через последний заслон, отделявший его от жертвы, он побежал за вопящим объектом. А за ним мчались трое из уцелевших конвоиров. Очень скоро, однако, стало ясно, что Сергей предателя не догонит, поскольку тот бегал определённо быстрее, и тогда Сергей сделал то, чего от него никто, пожалуй, не ожидал – он метнул свой меч в спину убегающему. Здоровенный полуторник, описав все необходимые по относящимся к случаю законам физики круги, попал бедняге прямо между лопаток, войдя по самую рукоять. Того буквально сбило с ног, и он рухнул наземь. Уже мёртвым. Сергей же ходу не сбавлял – за ним всё ещё мчалась погоня. Пробегая мимо мёртвого тела, он на ходу выдернул из него меч и только тогда замедлил бег, а потом и остановился, повернувшись к противнику лицом. Они налетели на него все вместе стаей коршунов. Но где бы ни научился Сергей владеть столь необычным для 21-ого века оружием, владел он им в совершенстве. Прошло совсем немного времени, как один из нападавших упал и стал отползать в сторону, держась за страшную рану на животе, оставляя за собой на булыжниках мостовой жуткий след. Ещё немного – и от второго воина отлетел круглый предмет, и этим предметом оказалась его голова, а тело ещё немного постояло, фонтанируя, прежде, чем упасть. Третий же, видя участь своих сотоварищей, сменил тактику и нападать не спешил, кружа вокруг Сергея на безопасном расстоянии. Что было понятно. Тревога уже успела распространиться повсюду, уже вовсю стучали в било, призывая городскую стражу, и её прибытие на место событий становилось лишь делом времени. И здоровяк тоже это понимал. Он сделал несколько отчаянных попыток достать последнего своего супостата, но тот с завидной лёгкостью откатывался, не спеша помирать. И вот показалась бегущая стража. Человек десять, закованных в доспехи, с длинными пиками в руках и арбалетами за спиной. Сергей зарычал, а наблюдавший за событиями на экране Михаил замер – кинется или отступит? Камера сместилась, показав лицо бойца. В его глазах горело пламя, столь знакомое и понятное, что Михаил понял – однозначно кинется, как пить дать кинется. Но… но он ошибся. Сергей не кинулся, хотя явно чесались руки. Не кинулся, потому как помнил, что надо ещё выбраться за город. Поэтому развернулся и побежал. А за ним неслась стража, на ходу срывая арбалеты и разряжая их ему в спину. На его счастье, на ходу они стреляли не столь точно, как им то было нужно, поэтому тяжёлые, бронебойные болты, от которых на таком расстоянии не спасёт никакой доспех, клацали в мостовую. Пока ещё в мостовую. Сергей выбежал на перекрёсток, где под прямым углом сходились две улицы, и там заметил, что по другой улице, слева, бегут ещё порядка десяти стражников. «Да чтоб вашу мать!» – пророкотал он и побежал направо. Слева враги, сзади враги, а бежать прямо не имело смысла – направление к центру города, там стало бы только хуже. Поэтому он выбрал единственно возможное в той ситуации направление. И, хотя ему просто ничего другого не оставалось, но направление оказалось удачным – скоро он увидел крепостную стену, окружавшую город. Правда, он уже задыхался и бежал всё тяжелее и тяжелее, но и стена была уже недалеко. А удача ещё раз повернулась к нему лицом – он бежал прямо на ворота, ведущие из города. Но на этом её благосклонность и заканчивалась. Ворота уже надёжно заперли и стража возле них уже стояла в копьё. И было стражи человек шесть… Два арбалетных болта, выпущенные со стены, клацнули по его доспехам, и одна из них засела в левом плече, но он не стал ни останавливаться, ни замедляться. Он врубился в стражу, как метеор в атмосферу, отсекая направленные ему в грудь копья мечом, и, отбрасывая их щитом. Первые два стражника погибли только потому, что не успели, потеряв копья, вытащить мечи, а остальные попарно стали кидаться на него с разных сторон. Он крутился среди них вихрем, бился с отчаянностью сильного, но загнанного в смертельную ловушку зверя. Все наблюдавшие за боем из реального мира поневоле затаили дыхание. Сергей сражался действительно красиво и именно сражался. Не бился, не дрался, а сражался. Михаил вдруг отчётливо понял, что если кто и должен пройти тест, так это Сергей и, наблюдая за ним, искренне желал ему удачи. Антон же просто стоял, открыв рот, боясь даже пошелохнуться. Наверняка он сейчас представлял себя на месте здоровяка, переживая происходящее вместе с ним. Но вот подоспел и отряд объединившихся стражников, и они тоже кинулись на Сергея. – Ну все, конец… – Прошептал компьютерщик, но оказался не прав. Стражники у ворот были уже перебиты и те, что подоспели на подмогу, тоже уже потеряли четверых, а Сергей всё ещё был жив. К первой ране и торчащей из плеча стреле добавились ещё три кровоточащие прорехи в доспехах, но здоровяк и не думал сдаваться, размахивая полуторником так, как будто и не было никаких ран на самом деле. Их, конечно, не было действительно, но в его субъективной реальности того момента они были. Но он не обращал на них никакого внимания. – Он что – не чувствует боли? – Спросил у нейроспециалиста очкастый компьютерщик. – Чувствует. – Ответил тот, всё также стоя в дверном проёме. – Адреналин похоже всё глушит напрочь. Стража же решила больше не терять своих людей и отошла, перестаиваясь в шеренгу и доставая арбалеты. Они решили просто расстрелять угрозу с безопасной дистанции. И такое решение было бы правильным. В любом другом случае. Воспользовавшись моментом, Сергей повернулся к ним спиной и двумя стремительными ударами перерубил две толстенные деревянные балки в направляющих, запиравшие ворота, мощным пинком ударил в створки и мгновение спустя ворота уже широко раскрылись, а он вылетел за пределы города, как снаряд из пушки. За воротами же толклось множество гражданского люда, как бы приехавшего в город, но вынужденного ждать у закрытых ворот, пока в городе тревога, и стража не стала стрелять. Они хватились и, бросая арбалеты, и, снова вытаскивая мечи, бросились за Сергеем, но драгоценные мгновения уже были потеряны. У ворот находился и один как бы купец, сидящий во главе своего каравана на отличном коне, и этот самый гость и вылетел из седла, выбитый оттуда одной мощной зуботычиной, а Сергей, отбросив уже только мешавший щит, одним прыжком оказался в седле и замахнулся ногами, чтобы дать коню шпоры. Это был триумф! Безоговорочный и блистательный. В помещении возникло возбуждённое оживление, но… но как только они поверили, что это всё – победа – со стены выпустили ещё одну стрелу. И она попала Сергею прямо в незащищённую доспехами шею. Он так и не пришпорил коня, а протянул руку назад и выдернул чужеродный предмет из шеи. Брызнула кровь, а он оглянулся назад, на стену. На его лице читались на этот раз лишь растерянность и удивление. И в этот самый момент вторая стрела вонзилась ему прямо в правый глаз. Тело на экране стало заваливаться набок, а Сергей, находившийся в соседней комнате, в это же самое время дико закричал и непонятно было, откуда он кричит громче – оттуда, из комнаты, или из динамиков экрана. Михаил похолодел. Тело здоровяка изгибалось в кресле, и только зажимы не давали ему вывалиться оттуда и биться в конвульсиях на полу. А стоявший рядом Антон стал производить непонятные хлюпающие звуки. Действительно ведь, хлюпик. Нейроспециалист одним махом оказался возле кресла, и его руки забегали по управляющей клавиатуре и сенсорам, а глаза заскользили по показаниям приборов. Как из-под земли выросла врачебная команда с носилками, и один из врачей, с трудом обездвижив ломаемую мышечными спазмами руку при помощи остальных, вколол Сергею транквилизатор. Но тело продолжало колотить, и тогда врач вколол вторую дозу. Только после повторной инъекции Сергей начал потихоньку затихать, пока не успокоился совсем – мышцы расслабились под наркотическим воздействием препарата. Тогда его освободили от зажимов и шлема, и четверо врачей, с трудом уложив его на носилки, медленно понесли бессознательного прочь. Когда его проносили мимо Михаила, он заметил, что глаза того открыты и совершенно пусты. В помещении повисла плотная тишина. Если бы в этой стерильности оказалась хоть одна пылинка, было бы слышно, как она упадёт на пол. Но пылинки не было, поэтому слышалось только приглушённое дыхание, да, казалось, биения сердец всех присутствующих. Но тишина продолжалась недолго. Прервал её специалист по нейросканированию, на его угловатом, как будто высеченном из камня лице и на этот раз не отразилось никаких эмоций: – Вирт-шок. Мы предупреждали. Но с ним на самом деле ничего не случилось, кроме сильного испуга. Не каждый день человеку удаётся пережить свою смерть. К завтрашнему утру придёт в себя. А сейчас… не будем терять времени. Следующий! Михаила подхватили под руки и потащили в аппаратную. Он не сопротивлялся. Дал себя усадить, надеть плотно прилегающий, подстраивающийся по размерам головы, шлем, отчего потух весь мир, и обездвижить себя зажимами. А перед тем, как нейроспециалист запустил программу, ещё успел сказать: – Козлы вы всё-таки… А потом добрый дядя нажал кнопку. Глава 7. Недетские игры (виртуальность) И весь мир провалился к чёрту. Нет, не визуально – перед глазами всё ещё стояла тьма, – а по ощущениям. Но скоро на смену этим ощущениям пришли другие – непередаваемые. Он почувствовал себя частью машины и частью исполняемой на ней программы. Почувствовал единство с чуждой его разуму средой. Чуждой, но совершенно не враждебной. А потом осознал, что, являясь теперь частью исполняемого кода, может вносить и свою лепту в происходящие вокруг процессы. Понял он и то, что, если только захочет, то все ощущения сможет перевести и в наглядную визуальную форму, но он не хотел. Оказалось, просто не нужно. Он попробовал каким-то образом проявить себя в новой для себя среде, но сделал неприятное открытие – программа держала в жёстких рамках, не давая излишней самостоятельности. А ещё точнее, загоняя его самостоятельность в строгие рамки соответствия сценарию. И сколько продолжалось его знакомство с чистой информацией и её порядками, он не мог бы сказать. Один миг? Или несколько эпох? Вот только на осознание времени, как такового, в пределах нового мира, ему не дали как раз того, над чем он думал. Мир неожиданно вспыхнул, недолгое время побыл размытым и нечётким, а затем в одно мгновение приобрёл необходимые очертания – Михаил стоял посреди той же самой улицы, что видел ранее на экране. Но он уже толком и не помнил ни улицы, ни того, что по другую сторону. Михаил ознакомился со своим снаряжением. На нём тоже оказались доспехи, но не такие, как были на Сергее, а кольчужного типа. Поверх же нательной кольчуги надета кожаная туника, с наклёпанными стальными пластинами. Всё это дело сидело на нём просто идеально и совсем не сковывало движений, хотя вес железяк и чувствовался. За спиной болтался арбалет, раза в полтора больше среднего, но оно и понятно – он и сам посильнее среднего. Впрочем, для арбалета с его механизмом натягивания тетивы это не столь важно, как для лука. Однако он тут же поставил небольшой эксперимент: достал арбалет и попробовал натянуть тетиву вручную. Получилось, в общем-то, даже без особого надрыва. Удовлетворённо хмыкнув, он повесил арбалет обратно за спину. Оглядел Михаил и засунутую за голенища сапог пару метательных ножей и остался весьма доволен идеальной балансировкой клинков. И под самый занавес вытащил из ножен меч – не такой впечатляющий, как у предыдущего участника шоу, но зато именно под его руку. А вот чего у него не было, так это щита. Но он не стал сильно переживать по такому поводу. Просто тактику надо будет применять совершенно другую, и всё. А после осмотра вещичек он начал ознакомление с окружающим миром. Впечатления и ощущения тут же нахлынули на него бурной рекой. И прежде всего – запах нечистот, выливаемых прямо в сточные канавы у домов. Он брезгливо поморщился. Да, средневековье – оно в книжках только всё такое чистое и благородное, что куда бы деться, а на самом деле – вонь, антисанитария и невежество, переходящее местами в варварство. Он передёрнул плечами и постарался абстрагироваться от отрицательных моментов, надеясь, что принюхается в конце концов. На ходу он стал разрабатывать и стратегию своего поведения в новом мире. И желательно было, чтобы эта стратегия оказалась действенной. Он не хотел получить себе стрелу в глаз, хотя бы и виртуально – воспоминание о стреле в глазу засело в памяти намертво и никаким программным методом не вычищалось. А во избежание разных досадных моментов он подвигся на изучение окружающих улиц и вообще всего, что могло представлять для него интерес. Как и обещала им жертва компьютеризации в толстенных очках – улочки имели совсем другой рисунок, нежели в прошлый раз. И он постарался как можно лучше запоминать их расположение. Дошёл он и до городской стены и внимательно её осмотрел в том месте, где предполагал к ней выйти, после чего ему в голову пришла неожиданная мысль, и он отправился за покупками. По ходу действия он ещё разговаривал с окружающим людом, ненавязчиво выясняя нужные для себя подробности, и в конечном итоге в его голове созрел вполне определённый и завершённый план. При разговоре с людьми он очень старался пореже дышать, чтобы не вдыхать шедшие от них ароматы. Полегче было только в районах побогаче, там люди пользовались благовониями и каждое утро хотя бы обтирались мокрыми полотенцами, что делало общение с ними более приемлемым. Но дело было к вечеру и большинство собеседников уже основательно попрели в своих вычурных и смешных для него одеждах, а благовония – летучие вещества – собирали на свои запаховые молекулы и молекулы естественных запахов. Михаил очень старался ничем не показать своего отвращения к окружающим гремучим миазмам, но говорить старался не подолгу. Его манера разговора явно отличалась от принятой здесь, поэтому, когда он уходил, ему ещё долго глядели вслед. А вот с кем он старался не сталкиваться, так это с городской стражей. Как только он замечал патруль, так сразу старался незаметно и без суеты исчезнуть из вида. А ну, как спросят документы? И что он им скажет? Бонд, Джеймс Бонд? Но вот узенькие улочки районов победнее, такие узенькие, что местами там с трудом расходится пара человек, привели его туда, куда он шёл за своими покупками. Идя по трёхэтажному ущелью, он внимательно посматривал вверх. Ему очень не хотелось ко всему прочему ещё и быть облитому помоями, или ссаниной. Ну а вонь там стояла вообще несусветная, но он терпел. В конце концов он таки нашёл, что искал. На паперти местной захудалой церквушки для бедных сидели нищие и просили подаяния. Остановившись неподалёку, он стал внимательно их рассматривать. И нашёл одного нищего, сходного с ним роста и габаритов. И на нищем были надеты лохмотья, некогда бывшие то ли плащом, то ли накидкой. Впрочем, сие неважно, а важно то, что именно такая одежонка и соответствовала планам Михаила, и он направился прямо к выбранному им попрошайке. Когда он подошёл к нему, то понял: не помни он краем сознания, что это всего лишь игра, то раз двадцать ещё бы подумал, прежде чем покупать такую вещь. Вся изодранная, пропитанная грязью и потом насквозь и наверняка завшивленная до безобразия, накидка представляла собой жалкое зрелище. – Эй ты! – Обратился он к нищему. Нищий поднял на него обезображенное оспой лицо с выцветшими глазами и загундосил: – Подайте, милостивый господин, подайте Христа ради… – Я не подаю. – Отрезал Михаил. – Нужны деньги – иди работай. Слишком вас сейчас много мошенников поразвелось! Я хочу купить у тебя одну вещь. Нищий сильно удивился и ответил: – Но у меня нет ничего, что могло бы заинтересовать милостивого господина… – Нет есть. – Оборвал его Михаил. – Мне нужна твоя накидка. У нищего, хотя он и был ещё в большом удивлении, глаза загорелись алчностью. И он начал набивать цену: – Но милостивый господин должен понимать, что кроме этой накидки меня нечему согреть долгими зимними вечерами… Михаилу совсем не улыбалось выслушивать нытьё программного неудачника, поэтому он сразу заявил: – Я даю тебе за неё золотой. Нищий от такого счастья чуть не потерял дар речи, а остальные его собратья по цеху стали внимательно прислушиваться к разговору. – На этот золотой, – терпеливо продолжил Михаил, – ты сможешь купить себе гораздо более тёплую одежду и вдоволь выпивки, чтобы зимние вечера не казались тебе столь долгими. – Но, милостивый господин… – Никаких но! – Прошипел Михаил, уже начавший терять терпение. – Ты, каналья, прекрасно знаешь, что это царская цена за твои лохмотья! Но я буду даже щедрей царя – я дам тебе ещё один золотой за твою клюку! – Милостивый господин… – просипел нищий, а глаза его стали совершенно безумными от осознания того, что прямо сейчас он может стать обладателем огромного богатства и от столь присущей человекам жажды иметь ещё и ещё больше. Но «милостивый господин» больше не был настроен на разговоры. Михаил схватил нищего, приподнял его и проорал в самое ухо: – С тебя – накидка и клюка, с меня – два золотых или пара основательных затрещин! Выбирай! Нищий затрясся всем телом и стал торопливо скидывать лохмотья, приговаривая: «Конечно, конечно! Как скажет милостивый господин…» Как только он от них освободился, Михаил сгрёб их в кучу, отобрал у христарадца клюку и только потом залез в кошель, достал золотые и бросил их тому под ноги. После чего развернулся и пошёл прочь. А на паперти святой церкви завязалась безобразная и жестокая драка, но она его уже не интересовала. Только одна мысль промелькнула в его голове: «Как это типично…» Существовал, правда, небольшой риск того, что нищих прибудет разнимать стража и поинтересуется – из-за чего, собственно, весь сыр-бор разгорелся. И, возможно, заинтересуется, отчего это «милостивый господин» отвалил такие деньжищи за то, что не стоило и ломаного гроша. Но только возможно. На самом деле стража вряд ли станет разговаривать с тем отребьем, а, скорей всего, просто выдаст всем по первое число следующего пришествия да засадит в клоповник за бродяжничество. Риск был минимален, таким образом, и на него следовало пойти. Два часа иссякали, и Михаил вернулся в точку своего появления. Оставшееся время он просто бродил взад-вперёд по окрестным улицам, стараясь пореже повторяться в маршруте, чтобы не вызывать лишних подозрений. Народу здесь ходило маловато, но его могли видеть из окон. Сейчас это было совсем не нужно, а то, что будет потом, не трогало. И вот наступил момент, когда он, стоя в самом конце нужной улицы, увидел своих «друзей». Бегом обогнув заранее присмотренный дом, он по сточной трубе полез наверх. Забравшись на крышу, он подполз к самому её краю со стороны, выходящей на нужную улицу, и осторожно выглянул. Процессия приближалась. Михаил достал арбалет, натянул тетиву и вложил стрелу. Готовность номер один. Ещё недолго подождал, пока шаги не стали слышны почти прямо под ним, после чего медленно приподнялся, упёр локоть левой руки, которой держал арбалет за ложе, в согнутое колено и тщательно прицелился. Поймал на стальное жало то место капюшона, где должна по идее находиться сонная артерия и плавно потянул за спусковой крючок. Треньк! – тяжёлый болт, вспоров воздух, вонзился в шею жертвы и пробил её навылет. «Предатель» упал без движения, но Михаил того уже не видел. Он уже лежал, прижимаясь к черепице, стараясь ничем не выдать своего присутствия. А внизу незамедлительно начался самый разгар веселья. Два конвоира остались рядом с безнадёжно мёртвым телом и, выхватив свои арбалеты, скользили взглядами по крышам. Ещё два побежали в одну сторону улицы, а оставшиеся два – в другую. При этом они, понятно, орали во всё горло: «Стража! Стража!» Михаил подождал, пока они не отбегут на достаточное расстояние, после чего ужом скользнул к трубе и шустро спустился на землю с противной оставшимся конвоирам стороны. Очутившись внизу, он с головой накрыл себя нищенскими лохмотьями, не забыв сбросить сапоги, которые слишком явно с ними контрастировали и, опираясь на клюку, босой, прихрамывающей походкой и, старательно горбясь, двинулся по направлению к городской стене. По дороге он повстречал несущийся со всех ног к месту событий патруль. Он кинулся к стене ближайшего дома и постарался быть как можно незаметней. Это не должно было вызвать подозрений – городская стража нищих явно не жаловала, а посему его поведение выглядело совершенно естественно. Но его заметили. Правда, останавливаться не стали. Лишь один из стражников бросил ему на ходу: – Проваливай отсюда, попрошайка, а то мы вернёмся за тобой! – Как вам будет угодно, дражайшие господари… – Ответил им, старательно гнусавя Михаил. Стражники пронеслись мимо, а он вприпрыжку кинулся в нужном ему направлении. Это тоже никого не удивило бы при взгляде со стороны – нищий, получив недвусмысленное предупреждение от стражи, улепётывает со всех ног, забавно при том подпрыгивая. И вот он добежал до обиталищ простолюдинов. Ему предстояло пробежать ещё три квартала, а там… Подбежав к ближайшему, тоже присмотренному им во время ознакомительной прогулки дому, он с облегчением сбросил с себя вонючие обноски и опять полез наверх. Он уже почти залез на самый верх, когда его заметил ещё один патруль. – Вон он! Вон он! Держи его, держи!!! И они побежали. Михаил по крышам, перепрыгивая с одной на другую через узкие улочки, молясь только об одном – чтобы его выдержали перекрытия, а стража внизу, по улице. К своему большому удивлению Михаил заметил, что ему помогают. Буквально со всех окон в стражников летели помои и отбросы. И вот последняя перед городской стеной крыша. Стена и дом в этом месте располагались на примерно одинаковом уровне, но разделяло их метров шесть. И по стене тоже ходила стража. Но Михаил не зря здесь отирался, он знал, что в этом месте постоянно дежурят только двое. Грохоча по крыше, он на ходу сорвал со спины арбалет, на ходу же перезарядил, и, почти не целясь, выстрелил с одной руки в стражника на стене, уже тоже поднимавшего свой арбалет. Не было времени даже удивиться тому, что он попал. Стражника отбросило назад, и он свалился вниз со стены, но вот второй выстрелить успел. Михаил мгновенно распластался по крыше, и болт прошёл над ним. Он ясно и отчётливо услышал его злобный шёпот, а потом он яростно лязгнул где-то позади. Метательный нож из-за правого голенища сверкающей рыбкой мелькнул в воздухе, но стражник тоже был не дурак – успел укрыться за стеной. Нож пролетел мимо. Но вот второй, из-за левого голенища, попал бедолаге прямо между глаз, когда тот поднимался из-за укрытия с перезаряженным арбалетом. А потом Михаил прыгнул. Он знал, что стража с соседних участков скоро будет здесь, да и внизу уже слышались голоса догнавшего его патруля, поэтому времени собираться и обдумывать свои действия не имелось, и он просто действовал по заранее разработанному плану. Уже на середине своего прыжка он понял, что допрыгнул, но не так, как того ему хотелось бы. Он ударился о стену со всего маху, но зацепиться за неё руками успел. Одним мощным рывком он бросил себя вверх, что спасло ему жизнь – снизу уже клацали арбалеты, – но один болт таки нагнал его, вонзившись в заднюю часть правого бедра. Перевалившись на стену, он тут же прыгнул опять, но на этот раз вниз со стены, по другую её сторону. Из разговоров с людьми он знал, что стену окружает ров с водой. Как ему сказали – не такой уж и глубокий – поплескаться там не выйдет, но он очень надеялся, что глубины хватит, чтобы смягчить удар. Ров же оказался даже глубже, чем он того ожидал, принимая во внимание рассказы аборигенов. Он ушёл под воду с головой, и ноги мягко спружинили в дно, покрытое илистыми отложениями, гниющими помоями и сбрасываемыми со всего города сюда же какашками почтенных горожан. Он оттолкнулся, пошёл вверх, и, выскочив на поверхность, вдохнул полную грудь воздуха, а в следующий момент аммуниция требовательно потянула его обратно. Опять оказавшись на дне, он не стал тратить силы не прыжки, а, задержав дыхание, прямо по дну пошёл к берегу. На это хватило, слава богу, одного вдоха. Выбравшись на берег, он первым делом обратил внимание на свою рану. Только теперь, основательно выматерившись, он принял меры, чтобы засевшая в бедре стрела причиняла ему поменьше беспокойств. Выдёргивать он её не стал, так как наверняка хлынула бы кровь, а времени на перевязку у него не имелось, поэтому он просто покороче обломал древко и, сцепив зубы, побежал от стены. Да, сепсис после таких купаний будет сто процентов, но потом. А побежал вовремя. Стражники с других участков уже собрались в тесную кучку и открыли по нему огонь. Но он успел отбежать на достаточное расстояние, чтобы толку от стрельбы было чуть. Только один болт, уже на излёте, клацнул в стальную пластину доспехов на спине и отскочил. А Михаил бежал в сторону расположенного неподалёку леса. Лес всегда был его другом, с самого детства, и, стоит добежать до него, его уже никто и никогда не поймает. Наверняка за ним уже пустилась через распахнутые ворота погоня, возможно даже конная, но то уже неважно. Он совершил свой бросок совсем с другой стороны города, а ворота в городе одни и, когда они доскачут сюда, он будет уже в лесу. А в густом лесу конница совершенно бесполезна. И вот спасительный лес перед ним. Перед первыми деревьями Михаил остановился, повернулся в сторону города и заметил невдалеке клубящуюся пыль. За ним действительно гнались и действительно конным порядком. Он не удержался и сделал в их направлении определённый жест, вытянув в их сторону одну руку со сжатым кулаком, а ребром ладони другой ударив по внутренней поверхности локтевого сгиба. Потом ещё повернулся, хлопнул себя по заду, отклячив его в их сторону, и заковылял в чащу. И как только вступил в лес, навалилась тьма. Глава 8. Снова реальность Шлем сняли, но из зажимов отпускать не торопились. Над ним парило расплывчатое лицо. Когда оно приобрело достаточно резкие очертания, оно оказалось лицом нейроспециалиста. Лицо спросило: – Буйствовать не будешь? Или вколоть? – Не буду. – Честно ответил Михаил. Он совсем не собирался буйствовать. Несмотря на то, что все его приключения происходили в виртуальном мире, он чувствовал себя жутко уставшим и совершенно разбитым. Из расстёгнутых зажимов его приняли в свои тёплые объятья Андреев и амбалы с парализаторами. – Отвести тебя в твою комнату или хочешь посмотреть на третьего участника? – Хочу посмотреть. А Антона уже упаковали в стационарный нейросканер и готовились к запуску. – Откровенно говоря, – опять сказал Андреев, – здесь и смотреть то не на что будет… – Однако ж он прошёл вторую стадию… – заметил Михаил. – Досадная случайность! – Раздражённо включился в разговор «куратор» Антона. – Наш боец серьёзно подбил себе глаз об его костлявое плечо. Михаил хохотнул, а Андреев удивлённо воззрился на коллегу. – И не надо на меня так смотреть. Наш боец обхватил его и оторвал от земли, но убивать, ломая позвоночник не стал, а решил садануть ему головой в переносицу… для тренировки, так сказать. А эта глиста извернулась в последний момент и… Тут уже хохотнул и Андреев. – Н-да, забавно. – Сказал он. Потом покосился на Михаила и добавил: – Впрочем, у нас тоже была случайность. – Разумеется. – Не будем спорить. Лучше посмотрим, как справляется наш последний персонаж. И они дружно стали смотреть. Но, как и сказал Андреев, зрелище оказалось совсем не захватывающим. Доспехи, что выдал компьютер Антону, можно было назвать таковыми только с определённой натяжкой, а оружие – небольшая рапира, никуда не годная против серьёзных мечей, да небольшой лук, с которым только на голубей охотиться. Михаил его рапиру тут же окрестил про себя «зубочисткой». Однако хлопец всерьёз надеялся на победу и сделал для её достижения все необходимые приготовления. Он хотел было пойти по пути Михаила, но оказалось, что у него не хватает силёнок залезть на крышу нужного дома. Парень постоял рядом, почесал затылок под лёгким кожаным шлемом и, видимо придумав что-то, двинулся на разведку улиц. Той тактики, что он предпринял, от него никто не ожидал. Эта самая тактика позволила ему, вопреки ожиданиям, блестяще справиться с первой частью задания. Когда появился «объект» в сопровождении охраны, Антон зашёл сзади, подкрался как можно ближе и пустил стрелу прямо в спину «предателю». Рана оказалась хотя и смертельной, но умер тот не сразу. Он ещё какое-то время хрипел и плевался кровью, но следящих за действом на экране интересовало совсем другое. Сделав основное дело, Антон просто бросил лук и во всю прыть помчался кратчайшим путём к воротам. И только тогда все поняли, на что он делает ставку. А ставку он делал на скорость. Михаил ни разу в жизни не видел, чтобы кто-то столь быстро бегал. Антон легко оторвался от стражи и мчался к воротам, как ветер. Он опередил даже распространявшуюся тревогу. Не успел совсем чуть-чуть. Когда он добежал почти до самых ворот, в соседнем квартале застучали в било. Стражники встрепенулись и стали захлопывать створки. Но тут на них налетел бешеным воробьём Антон. Он даже успел проткнуть одного из них своей рапирой, но остальные уже бросили ворота и замыкали вокруг него кольцо, щетинясь пиками. А по окрестным улицам уже грохотали тяжёлые шаги патрулей. Они вонзили в него пики все сразу, подняв над землёй, и опять в помещении раздался выворачивающий душу предсмертный крик. – А вот дальше я смотреть действительно не буду. – Сказал Михаил. – Я хочу к себе. Андреев понимающе кивнул, и они пошли на выход. Снова мягко освещённые коридоры, где свет исходил прямо от стен, переходы и пролёты, и лифты, и снова пролёты и переходы. Бесконечный лабиринт Центра, не лишённый однако строгой планировки и практичного смысла. И вот Михаил в своей комнате. Закрывая дверь, он оглянулся и сказал Андрееву: – Насти не надо. Тот опять кивнул и повернулся уходить, но Михаил остановил его вопросом: – Эти технологии… Их ведь можно использовать для тренировки солдат? – По этому назначению мы их тоже используем. – Не стал увиливать полковник. И, подумав немного, добавил: – Жаль, что тебе не удалось пережить свою смерть. – Жаль?!! – Да. Это ощущение… его просто надо испытать… и перестать бояться. Михаил был просто ошарашен, а Андреев завершил беседу: – Отдыхай. Завтра у тебя большой день. Сказал вполне серьёзно, без всякой иронии и помпы, после чего развернулся и в сопровождении охраны двинулся прочь. Михаил закрыл дверь и устало сел на уже почти родную кровать. На столе стояли еда и сок, но он почему-то не хотел ни есть, ни пить. Наверно, просто слишком устал. Как был, в одежде, он повалился на нерасправленную кровать и закрыл глаза. Часть вторая: Кокон Глава 1. Директор //alter_essentia _06_rec Стадо сильно разрослось. Настолько, что какой-то части особей пришлось отделиться и уйти далеко вниз по реке. Его самки, которых насчитывалось уже три, тоже рожали детёнышей. Двое, по одному от каждой. И третья тоже ходила с большим животом. Было ещё четверо, но двоих забрали хищные духи, одного пожрали дикие звери, а один вывалился из входа в пещеру, расположенного высоко над землёй. Детёныши росли, но пока ещё не могли самостоятельно ходить на охоту, поэтому приходилось охотиться чаще и добычи брать побольше. Из-за этого ему пришлось, оспаривая своё право на больший кусок, убить одного из своих. А череп убитого он поместил в изголовье своего заваленного шкурами ложа. Там стояло в ряд уже пять черепов. Драться приходилось и раньше. За еду, за тёплое, безопасное место, даже вот за эту самую третью самку. И сейчас он опять на охоте со своими покрытыми шерстью соплеменниками. Только-только закончился ливень, отсверкали молнии и отгрохотал хохот хищных духов, а они уже шли по диким джунглям. Одно из огненных копий дерущихся великанов ударило в дерево недалеко от пещеры и сожгло его. Джунгли поначалу занялись, заплясали языки пламени, но усилившийся ливень не дал распространиться огню и, как только всё утихло, они, ещё дрожа от пережитого страха, пошли за добычей. Они проходили как раз мимо сожжённого дерева, когда его ноздри уловили необычный запах. Запах мяса… но не такой, как всегда. – Стоим! Пойду смотрю! – Сказал он, и все остановились. Аккуратно и как можно тише раздвигая заросли копьём, он двинулся в ту сторону, откуда доносился замеченный запах. Оказалось, что шёл он от спаленного гневом небесных жителей дерева. Но не от самого дерева, а от тушки зверька, не успевшего убежать и обгоревшего в огне. Крадучись подойдя к нему, он осторожно потыкал в него копьём. Зверёк не пошевелился, духи забрали его жизнь. Но запах от него шёл почему-то очень дразнящий. Он нагнулся и осторожно отрезал кусочек мяса. Положил в рот… и замер. Такого вкусного мяса он ещё не ел! Он поднял с земли всю тушку и, уже не боясь, побежал к своим. – Мясо духи дали! Очень вкусно! – Сказал он, бросив тушку под ноги остальных. – Пробовать! Хотеть так всегда! Но его соплеменники не разделяли энтузиазма. Даже наоборот. Они смотрели на него из под кустистых бровей угрюмыми взглядами. Он попробовал убедить их ещё раз: – Пробовать! Вкусно! Но один из охотников прервал его: – Духи забрать. Ты забрать у духов. Духи злиться. Удачи нет. Он сделал ещё одну попытку: – Духи оставить. Не забрать. Дать нам! Но вокруг загудел целый хор негодующих голосов, и он осёкся. Он не боялся каждого из них в отдельности, но все вместе они победят, и он это знал. Поэтому он замолчал и с сожалением посмотрел на тушку. – Нести назад! – Опять сказал ему тот, кто говорил и в первый раз. Он бросил на говорившего злобный взгляд, но на стороне того были все. Он молча поднял тушку и отнёс обратно, положив её на то же место. А потом прошла охота. И они добыли слишком мало. – Из-за тебя! – Ворчали охотники. – Ты обидеть хищных духов, они сбивать нас со следа. Он ничего не отвечал. В последующем они предпринимали более удачные походы, и пищи хватало всем. Дело с духами и найденным им жареным мясом начало забываться. И забылось бы, может, совсем, но разразилась очередная гроза. И опять молния ударила в высокое дерево, и оно запылало. И дёрнула его нелёгкая выскочить из пещеры и побежать прямо к огню. Он сам не мог бы сказать – зачем он так сделал. Он просто хотел добыть горящую ветку и принести её в пещеру, чтобы все увидели, что с хищными духами можно дружить. И такую ветку он нашёл. Сначала он сильно обжигался, пока не понял, что брать надо как можно дальше от огня, но потом освоился и побежал с пылающей ветвью обратно в пещеру. Пламя завораживало своим непредсказуемым танцем, и от него шло приятное, ласкающее кожу тепло. Он забежал в пещеру с видом победителя и высоко поднял над головой импровизированный светоч. – Духи дружить мы! – Заорал он. – Мы дружить духи! Духи кусать, но их не трогать, и они греть и мясо вкусно! Он настолько увлёкся своей властью над огнём, что совсем не заметил дикого, животного ужаса в глазах самок и детёнышей. Он не заметил, как охотники подняли копья и образовали кольцо. Он заметил их только тогда, когда они кинулись на него. – Не делать так! Говорить правда! Но они не слышали его. Безотчётный, не контролируемый страх и порождаемая им ненависть кипели в них. Множество копий вонзилось в него со всех сторон, а сзади напирали те, кто тоже хотел внести свою лепту в убийство. Они втыкали копья и тут же выдёргивали их, нанося затем всё новые и новые удары. Кровь лилась по его телу и ногам, но умер он не сразу. Он ещё успел ударить пылающей веткой троих из нападавших. Шерсть на них вспыхивала и они, жутко визжа, откатывались, но на их место тут же приходили другие. По пещере пополз тошнотворный запах, но он его уже не чувствовал. Он упал на каменный пол, и жизнь покинула его, а вся свора издала победный вопль, потрясая копьями. Он уже не видел, как его детёнышам размозжили головы плоскими камнями, а его самок отдали той самой троице, которую он успел подпалить, и как каждый из них грубо надругался над своей «добычей», предварительно жестоко избив. Он уже ничего не видел. Синевато-молочный туман. В туманной дымке только смутно угадываются очертания окружающих стен и предметов. А синеватый оттенок туману придаёт именно такого цвета свет, исходящий от стен пещеры. Пещеры? Возможно и нет, но он не знал, как назвать. Посреди «пещеры» стоит трёхцветный камень. Одна сторона – как пламя, другая – как листья деревьев, а посреди – широкая линия ярче снега. А по стене, что прямо перед ним и за камнем, пылают огнём… буквы? Накопитель: DZ24GJ6KBV742 Статус: УНИЧТОЖЕН Миссия: ВЫПОЛНЕНА (64%) Среда обитания: ПРИГОДНА Формы жизни: ПРИСУТСТВУЮТ Переход на поданализ — Доминирующая форма: ПРИСУТСТВУЕТ Разумность: ПРИНЯТО Переход на поданализ второго уровня — Уровень: ПРИМИТИВ Потенциал: ПРИСУТСТВУЕТ Направленность: ДВОЯКАЯ Переход на поданализ третьего уровня — Деструктив: ПРИСУТСТВУЕТ Конструктив: ПРИСУТСТВУЕТ Преобладание: ДЕСТРУКТИВ Потенциал: НЕ ОПРЕДЕЛЕНО Запрос системы: ПРИЧИНА Ответ накопителя: НЕДОСТАТОК ДАННЫХ Запрос системы: ПРИЧИНА Ответ накопителя: НЕДОСТАТОК ВРЕМЕНИ Ответ системы: ПРИНЯТО Возврат к поданализу второго уровня — Направленность: ДЕСТРУКТИВ Обоснование: запись 2.4.7 Переход к записи 2.4.7 — Запись 2.4.7: НЕДОСТАТОК ДАННЫХ – НАИХУДШИЙ ВАРИАНТ РАЗВИТИЯ Возврат к анализу — Решение: ГОТОВО Сектор: ЗЕЛЁНЫЙ Запрос системы: МИССИЯ/ДЕСАНТ Ответ накопителя: КОМБИНИРОВАТЬ Ответ системы: ОТКАЗАНО Обоснование: статус деки Переход к статусу деки — Статус деки: 0 Возврат к анализу — Запрос системы: ДЕСАНТ/АННИГИЛЯЦИЯ Ответ накопителя: ОТКАЗАНО Обоснование: запись 2.4.3 Переход к записи 2.4.3 — Запись 2.4.3: НЕДОСТАТОК ВРЕМЕНИ – ПОВТОРНЫЙ СБОР Возврат к анализу — Ответ системы: ОТКАЗАНО Обоснование: УНИЧТОЖЕНИЕ НАКОПИТЕЛЯ Запрос системы: ДЕСАНТ/АННИГИЛЯЦИЯ Ответ накопителя: ДЕСАНТ Ответ системы: ОТКАЗАНО Обоснование: статус деки Переход к статусу деки — Статус деки: 0 Возврат к анализу — Альтернативная ветвь: АННИГИЛЯЦИЯ Запрос системы: ДА/НЕТ Ответ накопителя: НЕТ Ответ системы: ОТКАЗАНО Обоснование: запись 1 Переход к записи 1 — Запись 1: УНИЧТОЖЕНИЕ НАКОПИТЕЛЯ – АННИГИЛЯЦИЯ Возврат к анализу — Переход системы в автономный режим Решение системы: АННИГИЛЯЦИЯ Статус: ВЫПОЛНЯЕТСЯ Они высыпали из пещеры, когда услышали надвигавшийся на них нарастающий гул. Настолько необычный и страшный, что шерсть на их телах встала дыбом. Они бы остались в пещере и постарались бы забиться в неё как можно глубже, но даже надёжная каменная твердь затряслась от наступающего кошмара. А потом, в пасмурных ещё сумерках, небо стало светлеть. Но не так, как оно светлело бы, если бы расходились тучи, а по-другому. Страшно и неотвратимо. Земля под их ногами тряслась всё сильнее и сильнее, пока в ослепительной вспышке не дёрнулась в последней, предсмертной конвульсии. А потом стало тихо. Ни шелеста листвы, ни пения птах, ни жужжания насекомых. И некому было оценить мёртвую тишину. Статус: ВЫПОЛНЕНО И снова синевато-молочное безвременье и… боль. Необъяснимая и неизъяснимая. А потом, через мгновение или вечность, утихла и она. Ушли воспоминания, чувства, ощущения и даже мысли. Система систематизировала данные и перевела Накопителя DZ24GJ6KBV742 в режим готовности к работе. Михаил проснулся, судорожно дёрнувшись на постели. Его как будто выбросило из сна. В последнее мгновение мелькнуло краткое видение: из разъёмов, похожих на древние элпэтэшные порты персоналок, выскочили кабели с соответствующими вилками. А кабели шли от него. «Вот бред! – Чертыхнулся он про себя. – Как меня это всё достало…» Посмотрел на часы – «6:30 (утро)». Ещё рано. Даже для Центра. Активность начнётся где-то через полчаса. Но пробовать заснуть снова уже просто не имело смысла. Он сел на постели и произнёс: «Свет включить». Потолок засветился мягким матовым светом, но даже такой свет резал ему глаза. «Приглушить на четверть», – опять обратился он к пустоте, и свет послушно стал менее ярким. На столе всё ещё стоял вчерашний ужин. Глянув на него, он почувствовал, что невероятно проголодался. Завтрак ему принесли как раз тогда, когда он только-только закончил с ужином. – Спасибо, больше не надо. – Буркнул он. Человек в бело-синей спецовке пожал плечами и, забрав пустые тарелки и стакан с графином, удалился. Тут же припожаловали и полковник сотоварищи. – Доброе утро! – Бодро поприветствовал он Михаила. – Ну, ну… – зыркнув на него исподлобья ответил подопытный. – Что так? – Поинтересовался Андреев. – Чего угрюмый такой? – Обстановка располагает. На лице полковника появилась приторно-противная улыбка: – Это что ж за обстановка? – Бологое иль Поповка. Здесь обстановка, сама атмосфера. – И что за атмосфера? – Не унимался бравый солдат. – Да так… Только и слышно: убей, победи, уничтожь. Злые вы все тут какие-то. Ушёл бы я от вас, кабы не эти два тотошки с парализаторами на выходе. Не даёте ведь свободы побыть пацифистом хоть немного. Полковник ухмыльнулся: – Это ты то пацифист? – Человек должен расти. – С самым серьёзным видом ответил Михаил. Андреев на это поднял руки и сказал: – Ладно-ладно. Не будем углубляться в глубины философии и психоанализа. Собирайся лучше. Сегодня у тебя большой день. – Ага. – Михаил кивнул. – Уже слышал. Сегодня меня таки угробят. Полковник опять ухмыльнулся: – Ну что ты с ним будешь делать?! – С наигранным пафосом воскликнул он. – Никто тебя гробить не собирается. Ты прошёл все тесты и прошёл их просто на отлично. Сегодня же у тебя время собирать камни. – В смысле на шею и в озеро? – В смысле сегодня тебе наконец-то дадут ответы на все твои вопросы. Сам! – Кто сам? – Директор Центра! – Свежо питание, да серится с трудом. – Ответил на это, уже принимая в кабинке душ, Михаил. – Фу! – Скривился Андреев. – Какая вульгарщина. Из кабинки на это донеслось: – Утончённых эстетов практически невозможно встретить в двух социальных категориях: среди военных и врачей… – Издеваешься никак? – Спросил Андреев. – А что, сильно заметно? Н-да… Теряю квалификацию. Позади полковника раздалось фырканье. Он оглянулся, и амбалы, тщательно давя улыбки, вытянулись во фрунт. – Я был к ним несправедлив. – Донеслось через какое-то время сквозь шум воды. – Да уж, да уж… – Проворчал Андреев. – Кстати, – снова обратился он к Михаилу, – ты знаешь к чему может привести эстетство, как таковое? – Можете не трудиться, развивая свою мысль, – донеслось сквозь дверь, – вы всё равно её спёрли у Ярослава Гашека из «Похождений бравого солдата Швейка». Да и что такое эстетство? Чувственное восприятие, точнее, – восприятие через чувства. Но хрен редьки не слаще. Вот вы смотрите, допустим, фильм… Фильм про суровых людей с суровым языком. И вам это нравится. Вас прёт, так сказать. И вот это «прёт» и является эстетством. Вы же испытываете определённые эмоции, верно? То есть любой что-либо по какому-либо поводу чувствующий человек – суть эстет. Только одних вставляет, когда произносится «excrementum» и «defecatio», а других, когда «хезать» и «говно». Вот и вся разница. – А чтоб тебя с твоей схоластикой! – Чертыхнулся полковник. – Давай вылазь да пошли уже. – Спешка хороша при ловле блох… – снова рассудительно начал Михаил, но его прервали громовым: – И при поносе! – Гаркнул Андреев. Амбалы ржали, уже не таясь. Он повернулся к ним и рявкнул: – Отставить! – После чего, опять обращаясь снова к Михаилу: – Прибаутки и поговорки хороши к месту и ко времени! – А ещё они хороши, – выходя из душа, и, вытираясь на ходу, произнёс подопечный, – чтобы кого-нибудь достать. – С этой задачей ты справился. Готов никак? – Угу. – Ну тогда идём. Михаил пожал плечами и, широко улыбаясь, двинулся на выход. И снова бесконечные переходы, туннели и пролёты. И лифт, уже почти родной. Только на этот раз, войдя в него, полковник вставил в специальный разъём особую карточку. После чего на обыкновенных вроде бы кнопках этажей набрал код и вдавил клавишу, на которой гордо красовалось «STOP». И только после всех этих манипуляций лифт тронулся. Михаил по замысловатым манёврам понял, что происходит действительно нечто из ряда вон даже для Центра. Но от того, чтобы не гыкнуть в очередной раз не удержался. Андреев повернулся и спросил: – Что на этот раз? Спросил совершенно спокойно, видимо уже успел успокоиться за время перехода от предыдущего петросянства. – Дело это, – Михаил глазами показал на пульт с кнопками, – Виндовс мне напомнило. – Да? И чем же интересно? – Да там, чтоб выйти, надо сначала кнопку «Start» нажать. Здесь, смотрю, всё наоборот. На этот раз плечами пожал полковник. После чего отвернулся и закрепил взгляд на стене прямо перед собой. Ехали вниз достаточно долго. Даже не ехали, а падали. Но вот кабина стала замедляться, а потом и остановилась. Металлические створы двери разъехались в разные стороны, и перед ними оказалось нечто вроде «предбанника» – неширокий, метров 10-ти в длину коридор с блестящими, до зеркальности, стенами. Прямо же возле открытого лифта стояли два очередных охранника. С ног до головы они были «запакованы» в то, что Михаил сразу определил как те самые бронекостюмы, про которые упоминал полковник. Из-под костюмов не выглядывало ни одного, даже небольшого участка голой кожи. А изготовлены они были из чёрного, совершенно чёрного материала, определить который не представлялось никакой возможности. Он оказался не похож ни на ткань, ни на металл, ни на какой-либо из известных полимеров. Стояли охранники молча, а в руках держали оружие определённо позабористей того, что держали стоявшие позади Михаила амбалы. – Ну, удачи тебе… – Прервал созерцание Андреев. – А вы что, со мной не идёте? – Нет. Это не наш уровень доступа. – Ни фига ж себе! – Вот и я про то же. А проводят тебя эти двое… – и полковник кивнул на встречающих. Михаил ещё раз окинул их взглядом и выходить из лифта ему почему-то совершенно расхотелось. Он оглянулся и обречённым взглядом посмотрел на парализаторы своих конвоиров. Те сразу напряглись. А он вздохнул и, понурившись, вышел из кабины. Он не видел, как отбыл полковник со своими спутниками. Принявшие его охранники тут же, недвусмысленно поведя стволами, дали ему понять, что надо двигаться. И ему ничего не оставалось, как подчиниться. И он не сомневался ни на секунду, что наверняка находящаяся за этими зеркальными стенами аппаратура «разобрала» его по молекуле, пока он шёл к выходу. Но вот совершенно глухая на первый взгляд стена отъехала в сторону, и перед ним оказался широченный, с хороший проспект, ярко освещённый, ветвящийся в разные стороны туннель. По нему сновали люди, машины, и что-то вроде роботов, да таких, что подобное он видел раньше только в фантастических фильмах. Люди были одеты кто во что горазд, но всех их объединяло одно – комбинезоны поверх обычной одежды. Комбинезоны же встречались трёх цветов: красные, синие и коричневые. Он без труда понял символику по количественному соотношению мелькавших цветов: красный – высшее руководящее звено, синий – средние специальности, коричневые – рабочие. А на каждом перекрёстке чёрными столбами застыли такие же парни с оружием, что вели и его. Здесь их наблюдалось на удивление много. Конечно, гораздо меньше, чем всех остальных, но из того, что сразу бросалось в глаза, Михаил вывел примерную пропорцию – 1:10. И стало ему удивительно. Там, «наверху», военных почти не видно, а здесь… Странное что-то во всём этом. – Прямо! – Донесся сильно искажённый электроникой голос. Михаил не заставил себя упрашивать и послушно пошёл прямо. Но дурашливое настроение, образовавшееся ещё «наверху», никак не проходило. Поэтому он заговорил, как бы ни к кому конкретно не обращаясь: – Голос человека также индивидуален, как и отпечатки пальцев. Причём как его не меняй и что для этого не используй – всё равно определить можно. «Основа», так сказать, остаётся всегда одной и той же… – Молчать! – Получил он лаконичный ответ на свои теоретические изыскания. Он хмыкнул и дальше шёл молча, как велели, внимательно рассматривая окружающее и окружающих. А шли они столько, что праздное разглядывание людей и предметов начало его в конечном итоге утомлять. При всём при этом никто не обращал на них внимания, как будто здесь каждый день кого-нибудь водили под конвоем. Что тоже казалось странноватым. Но вот они оказались перед ещё одними мегалитическими, на этот раз широко открытыми, воротами, которые охраняло сразу человек восемь. Его эскорт остановился и стволами остановил его. Дальше произошла немая сцена. Никто не произнёс ни слова, но охрана ворот расступилась и дала им пройти. Из чего Михаил сделал вывод, что бронекостюмы имеют внутреннюю систему коммуникаций. А, оказавшись за воротами, они прошли совсем немного и оказались в ещё одном лифте. Никто никуда не нажимал, но лифт поехал. Михаил сделал ещё один вывод: лифт управляется извне. И очень скоро он попал в это самое «извне». Его приняло в себя помещение таких размеров, что в голове невольно всплывало слово «горизонт». Никак не меньше трёх-четырёх хороших судовых доков. А посреди помещения, на мощном постаменте, к которому вели ступеньки-кольца, возвышалось нечто, на первый взгляд похожее на здоровенное яйцо. Ему никто ничего не сказал, но он понял сразу, что вот это «нечто», которому сильно обрадовался бы дедушка Фрэйд, и есть «Кокон». Легенда новейшей истории. А вокруг «Кокона», на некотором от него удалении, в несколько «слоёв» стояла сопутствующая ему аппаратура. К самому «Кокону» не шло никаких видимых кабелей и проводов и кабелей – либо они были утоплены и закрыты сверху материалом стен и пола, либо здесь использовали какой-то совершенно иной способ передачи информации. Впрочем, гадать он не стал. Он ожидал Самого. И Сам появился. Михаил не мог бы себе сказать – чего он собственно ожидал, но когда он увидел Директора, он чуть не рассмеялся. Учитывая то, с какими интонациями в Центре произносили слово «директор», ему представлялся эдакий мощный дядя с тираническими замашками и не терпящий возражений и сомнений в своей правоте. А директор оказался маленьким, суховатым старикашкой, с гривой седых волос и невыразительным сморщенным личиком. Типичный пенсионер на заслуженном отдыхе. Однако пенсионер не зря руководил таким мега-проектом. Михаил ещё не успел рта раскрыть, как Сам, протягивая ему руку, произнёс: – Вижу, вы ожидали увидеть человека с более выразительной внешностью… – Директор легко улыбнулся и в его глазах, на удивление молодых и бойких, блеснули озорные огоньки, – Мне очень жаль, что обманул ваши ожидания… Михаил улыбнулся ему в ответ и пожал высохшую руку. Пожал с уважением, но без заискивания. Кивнул в знак приветствия и хотел ответить, но опять не успел. – Я же вынужден признать, что мы в своих ожиданиях не обманулись. – Продолжил Сам, – Хотя я и ставил на Сергея… – он снова улыбнулся, – но лучше ошибаться в таких мелочах, чем в серьёзном деле, не правда ли? Теперь от него явно ждали ответа, и Михаил не заставил себя упрашивать: – Пока я проходил тесты наверху, – начал он дружелюбно-доверительным тоном, – мне всё это дело показалось не такой уж и мелочью. Директор на это улыбнулся вообще от уха до уха и ответил: – Я не сомневаюсь. Как не сомневаюсь и в ваших чувствах по этому поводу. Но так было нужно. И сейчас самое время расставить точки над «и». Пройдёмте ко мне в кабинет и обо всём поговорим. Еле заметным кивком головы директор отпустил охрану и сделал приглашающий жест, после чего двинулся через хитросплетение аппаратуры в самый конец помещения. Последовавший за ним Михаил не удержался от вопроса: – А наши доблестные тамплиеры больше не нужны? – Нет, – ответил директор, понявший иронию – они здесь не нужны вообще. Им было приказано не охранять, не конвоировать, а проводить. – Однако манеры у них при этом были. – Допустим, профессиональная деформация психики. – И почему они здесь не нужны? Мне показалось, что их здесь даже очень много. Да и оружие у них совсем не безобидное, в отличие от того, с которым мне привелось ознакомиться на верхних уровнях. – Безобидное? – По крайней мере не фатальное… – с невесёлой усмешкой поправился Михаил. Директор кивнул, немного подумал и ответил: – На самом деле «охраны» наверху гораздо больше, чем здесь. Просто там её не видно, да и бронекостюмы они на дежурстве не носят, дабы не смущать своим грозным видом обслуживающий персонал. К тому же и сам Периметр – достаточно мощное оборонительное сооружение. А здесь… здесь охраны нет вообще. Первичная задача тех, кто находится у нас внизу – не война, а уничтожение аппаратуры в случае, если кому-либо всё-таки удастся сюда прорваться. – Но вы в это не особенно верите? – Нет. Но бережёного бог бережёт, верно? – Верно. Но зачем им тогда броня? – Затем, что кроме первичной, у них есть ещё и вторичная задача. – А вторичная задача – продать себя, как можно дороже. – Правильно. И если тем, кто будет отбиваться наверху, Периметр даст достаточно времени, чтобы облачиться в броню и сразу в бой, то у тех, кто находится здесь, времени уже не будет. Его съест первичная задача. Их мало, а забот много. – Ясно. Так, в увлекательной беседе, они дошли до кабинета директора. Автоматически открылась дверь, и Михаил оказался в ничем абсолютно не примечательном помещении. Кабинет оказался самым что ни на есть обыкновенным. Ему бы даже подошло слово «аскетичный». Ничего лишнего. Стол, несколько стульев, шкафы с документами, пара мониторов на столе, пара экранов на стене, селекторная связь и, как заключительный аккорд, – фотография в рамочке. – Присаживайтесь. – Директор показал на один из стульев у стола. Михаил сел на стул и тут же задал вопрос: – Как мне вас называть? «Директор» – как-то это официозно и безлично. – Звать меня Роджер Вилком. – Ответил тот. Сказать, что Михаил удивился – значит ничего не сказать. – Что, слишком хорошо говорю по-русски? – Усмехнулся Сам. – Я и думал, что вы русский. Директор кивнул и пояснил: – Предки жили в России. Бабушка моя, светлая ей память, требовала, чтобы я обязательно знал язык, на котором они говорили. А стоило в моей русской речи пробиться хоть тени акцента, как она заламывала руки и восклицала: «Как ты можешь так позорить великий язык?!!» И что-то начинала про Толстого всё, да Тургенева с Достоевским. Чем до конца жизни и привила мне стойкое отвращение к русской многострадальной классике. – Директор хохотнул. – Понятно. – Только и смог вымолвить ошалевший Михаил. – Ну да это не столь важно, – продолжил Роджер, – нам с вами о другом предстоит поговорить. Вам наверняка интересно, что послужило причиной вашего появления здесь и зачем всё это на вашу голову. – Вот уж воистину. Сам усмехнулся и сказал: – Даже не знаю, с чего начать… – Ну, наверное, с начала. – С самым невинным видом посоветовал Михаил. Но директор даже не улыбнулся на такое «остроумие». Просто кивнул и произнёс: – Да, пожалуй, «с начала» будет в самый раз. Иначе многое вам останется непонятным, а мне бы хотелось, чтобы вы всё поняли. Побарабанив пальцами по столу, Сам рассеянно поглядел на потолок, явно собираясь с мыслями, после чего начал свой необыкновенный рассказ. А Михаил замер, боясь пропустить хоть слово. – Итак, под эгидой ООН создали независимый научный проект «Кокон». И сначала всё шло хорошо. Нам действительно удалось создать мощный суперкомпьютер с настолько совершенным искусственным интеллектом, что представить его возможности в настоящий момент времени не представляется возможным. Его запуск в эксплуатацию состоял из трёх этапов. Первый: загрузка основных файлов логических цепей, которые отвечают за процесс самообучения и развития, а также файлов, отвечающих за то, что можно назвать «паттерны поведения» и «когнитивные матрицы». Второй этап: единовременное подключение к «Кокону» всех имеющихся в нашем распоряжении баз данных. Звучит коротко, но на самом деле – это была грандиозная задача. Все знания, что накопила наша цивилизация, вся мудрость и опыт, все произведения искусства и литературы, всё, абсолютно всё, что нам удалось накопить и создать за нашу историю, всё перекачали в его память. Момент, когда последний байт данных откопировали на его носители, и является моментом официального рождения «Кокона». С тех пор и по настоящий момент проводится третий этап. Третий же этап носит перманентный характер. «Кокон», на основе переданной ему информации, начал своё развитие, которое происходит и по сей день. С тех пор нам удалось очень многое. С помощью «Кокона» мы начали работы сразу по нескольким направлениям и он, обладая всеми знаниями человечества и уникальным быстродействием, смог за считанные месяцы разобраться с вопросами, на решение которых у ведущих научных институтов ушли бы десятилетия. Мы решили проблему онкологических заболеваний, СПИД’а, победили всю прионную нечисть, «по кирпичику» разобрали ДНК, подробно разобрав назначение каждого «кирпичика» и очень близко подошли к открытию если не настоящего бессмертия для человека, то изрядного долголетия. Мы разработали с его помощью технологии изготовления материалов, о которых никто раньше и не слышал. Взять хотя бы материал, использованный для строительства Периметра и изготовления брони для наших воинских подразделений. И не только это… Мы освоили качественно новые виды энергетики и уже вплотную подошли к так называемой Теории Единого Поля. Ещё немного и мы смогли бы управлять пространством и временем. Но… но… «Кокон» оказался незаменим. Наши научные сотрудники сами уже почти ничего не решали и не разрабатывали. Вся роль ведущих специалистов свелась к тому, что они поставляли «Кокону» всё новую и новую информацию. А уже он всё обрабатывал и выдавал решение. Либо требовал проведения определённых лабораторных экспериментов. Правда, потом он настолько ушёл вперёд в своём развитии, что научился виртуально моделировать все необходимые эксперименты и роль людей в процессе стала ещё уже – теперь от человека требовалось только поставить задачу. Всё остальное делал «Кокон». И вот, пару лет назад, «прозвучал» первый «тревожный сигнал». Хотя участие человека в его работе и стало минимальным, «Кокон» всё же выдавал промежуточные результаты, и мы могли следить за процессом, но примерно два года назад он, по непонятным нам причинам, перестал делиться с нами промежуточными результатами. И на все запросы отвечал либо готовым результатом, либо лаконичным: «решение пока не найдено». Все попытки каким-то образом на него… э-э-э… повлиять оказались безуспешны. В конечном итоге нам пришлось принять такое положение вещей. Директор сцепил пальцы и вздохнул. Михаил понял, что сейчас пойдёт разговор, уже конкретно его касающийся. – А два месяца назад, – снова заговорил Роджер, – «Кокон» вообще отключил всю периферию. То есть в настоящий момент мы можем общаться с ним либо в одностороннем порядке, причём активной стороной является он, либо просто поставляя ему текущую информацию сообразно его запросам. Всё остальное он просто игнорирует. Мы бы может и смирились и с таким положением вещей, но не так давно военные станции слежения перехватили сигнал со спутника, адресованный «Кокону». Фактически такой поворот событий означает, что он самостоятельно «вышел» за пределы Периметра, а мы даже отдалённо не можем сказать – с кем и о чём говорит наше детище. И только ли говорит. ООН очень обеспокоена сложившейся ситуацией, да и мы, откровенно говоря, уже подумываем над вопросом отключения основных цепей «Кокона». Только, – голос директора упал почти до шёпота, – нам кажется, что отключение уже не поможет. Михаил опешил. – То есть как так? – А так, – ответил Роджер, – у нас есть причины предполагать, что наш малыш освоил какой-то иной источник энергии и от нас в настоящий момент совершенно не зависит. Мы продолжаем кормить его электричеством, но не думаю, что его отключение станет для «Кокона» большим расстройством. Мы даже сомневаемся, что сможем его… уничтожить, если потребуется. – Мрак! – выдохнул Михаил. – Вот то-то и оно, что «мрак». – Прямо «Терминатор» и сеть «СкайНет». Роджер бросил на Михаила угрюмый взгляд. – На самом деле здесь нет места для иронии. Мы не знаем о чём думает «Кокон», а предположить можно, что угодно. Так что фантазия сценаристов запросто может стать реальностью. А если он вышел на тот уровень, который мы предполагаем, то он запросто может инициировать запуск ядерных ракет в обход всех защитных систем. – Но он этого не делает? – Да. Пока не делает. И никто не может сказать, что он будет делать завтра. В этом-то вся проблема и заключается. – Получается, вы создали нечто, что теперь вышло из под контроля и несёт в себе потенциальную угрозу планетарного масштаба? – Получается так. – Мрачно согласился Сам. – Но мы и предположить не могли… – Да ладно вам! Когда расщепляли атом и запускали первую ракету, тоже, видимо, «предположить не могли». Сам поджал губы и произнёс: – Давайте оставим моралфажество в стороне и поговорим о том, как нам с этой проблемой разобраться. – Нам? – Михаил тщательно изобразил на своём лице удивление. – Да нам. И, если вы дослушаете, то узнаете почему. – Я дослушаю. Директор немного помолчал, оформляя активность нейронов в слова и продолжил: – У нас осталась только одна возможность как-то изменить ситуацию. По странной своей прихоти, «Кокон» не отключил единственный завязанный на него нейросканер, позволяющий общаться с ним напрямую в обход всех остальных систем. И мы хотели бы, чтобы вы… э-э-э… – Погодите, погодите! – Михаил поднял руку, требуя остановки. – Что значит «вы»? Какое отношение я ко всему этому имею? И как я вообще могу что-то изменить, если я не имею ни малейшего представления о предмете? Я, конечно, разбираюсь в компьютерах и меня даже можно назвать «продвинутым пользователем», но не больше. Всё это чертовски странно, не находите? Директор глубоко вздохнул и, склонив голову, начал тихо отвечать: – Дело в том, что мы пытались. В первый же день одного из наших ведущих специалистов по «Кокону» поместили в сканер… – И? – И он исчез. – Упавшим голосом произнёс Роджер. – Просто исчез. Мы не знаем куда, не знаем как и отчего, но приборы показали, что в сканере его больше нет. Мы открыли крышку, и его там действительно не было. Вообще ничего. – Что значит открыли крышку? – Нейросканер, о котором мы говорим, больше всего напоминает саркофаг. Человек помещается туда целиком. Закрывается крышка, что и является сигналом для активации системы обмена данными. – Понятно. И что произошло дальше? Вы так и не знаете – куда делся ваш человек? – Не знаем. – Ещё тише ответил Сам. – Даже не догадываемся. – Ага. И теперь вы хотите меня засунуть в этот самый саркофаг и посмотреть – что получится? Так? Стоит ли и дальше пытаться? – Если бы всё было так просто, вас бы не мучили там. – И Директор мотнул головой в сторону потолка. – Вот как? Что-то я не понимаю… – После первой нашей попытки последовала и вторая, и третья, и четвёртая. Вы – пятый. От такой новости Михаил не нашёлся, что ответить. Он только молча смотрел на Роджера, не в силах самостоятельно разобраться с тем сумбуром, что образовался в его голове. А Сам продолжил: – Мы предполагаем, что интерфейс «Кокона» носит интуитивно-визуальный характер. То есть внутри него происходит нечто вроде той «игры», через которую вам пришлось пройти на третьем этапе тестов. Только разница в том, что мы не знаем условий, которые ставит наше детище. Даже отдалённо представить себе не можем. Но, скорей всего, именно что-то вроде «игры», где нужно найти правильное решение. Высказывалось даже такое предположение, что таким образом «Кокон» тестирует нас на… не знаю на что. И что исчезновение оператора – это наказание за неверный ответ. – Но наверняка вы ничего не знаете? На этот вопрос Директор только молча кивнул. – И вы хотите, – продолжил Михаил, – чтобы я полез в эту страсть и закончил свой жизненный путь безвестным героем? Роджер вымученно улыбнулся. – В случае вашей… э-э-э… вашего исчезновения, мы выплатим вашим близким такую компенсацию, что они смогут безбедно жить на протяжении лет ста в любом уголке земного шара. В случае же вашего успеха, такая компенсация будет выплачена вам. Это большая сумма, очень большая. – Ага. И я получу мировую известность, длинноногую красавицу, шикарный автомобиль и звать меня станут Брюс Виллис. Вы знаете, Директор, я не так уж и плохо зарабатываю, – ответил на это Михаил, – чтобы продавать свою жизнь. – Но поймите же, – чуть ли не закричал на этот раз Роджер, – вы должны это сделать! – Почему я должен?! – Михаил тоже начинал терять терпение. – Потому, что кроме вас некому! – Это ещё почему? Вскочивший было из своего кресла Сам сел обратно и устало начал пояснять: – Вы правы – можно и, по идее, нужно отправлять «туда» именно специалистов по компьютерной технике. Но «Кокон» – это не просто компьютер, это нечто большее… нечто гораздо большее. К тому же, вы имели возможность на собственном опыте убедиться во время «третьей ступени» какие примерно задачи может поставить перед вами его виртуальная реальность. А какие ассоциации у вас лично вызывают слова «программист» и «электронщик»? – Ну… – Михаил замялся, – нечто такое свёрнутое по своей теме… короче, – «жертва компьютеризации». – Вот-вот, – невесело усмехнулся Директор, – не все такие, далеко не все, но вы можете назвать среди них хоть одного по-настоящему физически подготовленного человека? – Среди моих знакомых программистов всего двое. У меня нет данных, как таковых. Но те, что есть… – Вот то-то и оно. А какие ассоциации на слово «боец»? – Вестимо какие. Груда мяса с отбитыми напрочь в период становления «личности» мозгами. Полная ограниченность на почве святой уверенности в собственной невероятной крутости и навороченности. – Вот видите. И как ни прискорбно это признавать, но в данном случае ваши ассоциации достаточно стереотипны. То есть такие же представления и у большинства людей. И как у вас говорят… «дыма без огня не бывает»? Михаил согласно кивнул. – Вот в этом-то всё и дело. Мы перебрали миллионы личных дел, анкет, когда-то где-то пройденных тестов, медицинских освидетельствований… и среди всего этого изобилия отсеялись только три подходящие нам кандидатуры. Как оказалось – это очень редкое сочетание – отличные физические данные и интеллект. – Даже у Сергея? Михаил поинтересовался как-то так само собой, без задних мыслей, но Сам на это неожиданно развеселился. – Да, – похохатывая ответил Директор, – даже у Сергея. Краснодипломник, как ни странно, по электротехнике. Но разделять проклюнувшееся веселье Самого Михаил не торопился. Хотя бы потому, что его явно собрались здесь ненавязчиво умертвить. – Однако, – сказал он, – во время тестов я не прошёл ни одного на интеллект. – Данные о вашем интеллекте мы получили из других источников. Это раз. Второе – тест с виртуальной реальностью – это тоже своего рода тест «на ум». Каждый из вас – и вы, и Сергей, и Антон – имел свои плюсы и минусы. Однако именно вам удалось так распорядиться своим потенциалом, что вы его успешно прошли. Это два. И три – только вы догадались, что врач-«кардиолог» подставной, и только вы проявили такую въедливость по интересующим вас вопросам. Остальные тоже, конечно, спрашивали, но не проявляли столь настойчивого упорства в своих попытках понять истинное положение вещей. Да и в конечном-то итоге, – неожиданно разозлился Сам, – неужели вы думаете, что мы вот так сразу, с бухты-барахты, решились взять человека со стороны? – Нет, я так не думаю. – Спокойно ответил Михаил. – Но если я всё-таки откажусь с вами сотрудничать? Вы меня под дулами своих игрушек туда запихаете? – Конечно нет. – С некоторой даже печалью в голосе ответил Роджер, – Хотя не стану скрывать: если бы это было возможным выходом – я бы так и поступил. Но проблема здесь именно в том, что вы сами должны решиться. Иначе мы вас просто потеряем и всё. От такой жертвы не будет на самом деле никакой пользы – ни вам, ни нам. – А с чего вы вообще взяли, что «Кокон» может замышлять что-то плохое? Вы ведь ничего наверняка не знаете. Может на самом деле он и не думает ни о чём таком. – Хотелось бы верить… – всё так же печально ответил Сам, – но в него загрузили человеческие знания, человеческие понятия и ценности. А вы знаете, сколько в истории человечества было войн? Мы над подобными вопросами сразу как-то не задумывались… эйфория, всё такое… – Свыше десяти тысяч, по-моему… Некоторые говорят даже около пятнадцати… – Да, свыше десяти тысяч, вы правы. И это – ещё не считая единичных и групповых поединков, не считая неприметных побед подлостью и вероломством. Да и методика подсчёта далека от совершенства. – Понятно, хотя и странно слышать подобное именно от вас. Но если я всё-таки откажусь? – Тогда, – Роджер глубоко вздохнул, – вас отведут обратно наверх. Простите, но мы не можем вас отпустить с такой информацией на руках. Поэтому вам придётся «погостить» у нас пока… пока всё не решится. – Ну зашибись! Час от часу не легче. – Зря вы так заводитесь. Это только разумно. – Ага. В смысле расхлёбывания последствий! – Это эмоции. Не имеющие никакого конкретного отношения к той проблеме, что перед нами стоит. На это Михаил только злобно зыркнул и отвернулся. Какое-то время в кабинете стояла тишина, после чего он сказал: – Мне нужно подумать. – Да, конечно, я понимаю. Сколько времени вам потребуется? – Мне потребуется пара сигарет и десять минут. – Так быстро? Вроде вопрос достаточно серьёзный… – Если я ничего для себя не решу за это время, то у меня будет достаточно возможностей дополнительно поразмыслить «наверху», не так ли? – Язвительно поинтересовался он. – Да, разумеется, – серьёзно ответил Сам, – я распоряжусь, чтобы вам принесли сигареты и пепельницу. Роджер встал и вышел из кабинета. Спустя буквально минуту в кабинете появился человек с сигаретами, зажигалкой и пепельницей. Положив всё принесённое на стол, он развернулся и молча вышел. А Михаил подкурил одну из сигарет и, развалившись в кресле поудобней, вытянул ноги и погрузился в нелёгкие раздумья. Пепел он при этом стряхивал прямо на пол, со злорадным удовлетворением глядя на невостребованную пепельницу. Глава 2. Запуск Михаил на самом деле схитрил. Время, что он попросил у директора, было ему нужно не для того, чтобы подумать, а для того, чтобы внутренне смириться с идиотичностью происходящего. А решение… решение он принял ещё до того, как самый главный в Центре человек покинул кабинет. Глубоко затягиваясь, он постарался отогнать от себя все мысли вообще и, для начала, успокоиться. И дать своим мыслям просто побродить неподалёку в пространстве, выдёргивая их по порядку обратно в сознание. Итак, на основе выданной ему информации получалось, что путь у него один – в сканер. Можно, конечно, и отказаться и, отбыв «наверх», спокойно ждать до чего додумается «Кокон». Но в том-то и вся загвоздка, что просто пассивно ожидать Михаил не мог. Если верить директору, а не верить ему причин как-то не находилось, то получается, что их технологическое чудо определённо представляет серьёзную опасность. А если так, то лучше попытать счастья и попытаться решить поставленную перед ним задачу, чем нирванически ждать, пока за тобой не прибудут ангелы. Н-да. Задачка. Вот и всегда он так. Как только возникает проблема, он всегда старается тут же, бодрым кавалерийским наскоком, её решить. И просто терпеть не может ожидания чего-либо и неопределённости, предпочитая нырять в омут с головой, а не ожидать, когда судьба соизволит повернуться к нему передом, а не тем, чем зачастую повёрнута к людям. Только вот сейчас ставки весьма и весьма высоки. Если он не полезет в сканер, то когда «Кокон» окончательно сбрендит, он будет просто одной из овец, обречённых на заклание. А на то, что этот полоумный компьютер свихнётся окончательно, очень даже похоже. Достаточно посмотреть на Роджера. Уж кто-кто, как не он, знал своё детище. А если полезет, то у него сразу появляются две возможности. Первая: погибнуть молодым и красивым, пройдя по пути первых четырёх попытавшихся, и вместе с ними проложить дорогу всем остальным. И вторая: справиться с задачей и стать… героем. Никому не известным героем, поскольку даже при удачном раскладе Центр вряд ли станет афишировать то, что весь мир по их вине чуть не покрылся медным тазиком. Зато денег обещали… Тьфу ты, чёрт… Можно наглухо отказаться в расчёте на то, что Центр найдёт более подходящего для этого дела человека, но, опять же, похоже, что мегаорганизация исчерпала свои лимиты и сейчас делает отчаянную, решающую ставку. Но почему именно он? «Почему именно я?» – этот вопрос вновь и вновь звучал в голове, возвращаясь с параноидальной настойчивостью. «Ну какой я к чёрту спаситель мира? Тоже мне, супермэн хренов нашёлся… Бред какой-то…» Роджер говорил, почему именно он, но Михаил чувствовал в его словах некое несоответствие, которое сейчас и пытался определить. Что-то там про тех, кто имеет силу и про тех, кто имеет ум. Однако Михаил знал лично достаточно людей, которые в той или иной степени умудрялись сочетать в себе и то, и другое. Правда, он сам часто шутил по этому поводу, говоря: «В природе так устроено… Что-то одно даётся за счёт чего-то другого… А если пытаешься перехитрить матушку-природу, хапнув всего сразу, то значения усредняются…» Но сейчас явно не до шуток. Почему всё-таки именно он? Сигарета дотлела до фильтра. Он взял вторую, подкурил её о тлеющий окурок, после чего щелчком отправил этот самый окурок в дальний угол кабинета. Снова развалился в кресле и на этот раз ещё и задрал ноги на стол. Есть ведь ещё и Сергей с Антоном. И они… Стоп! Как-то он совсем забыл сравнить каждого из этой парочки не с самим собой, а друг с другом! Ведь Сергей и Антон – явные противоположности! Один как раз из тех, кого только бойцом и можно назвать, а второй… Почему-то Михаилу вдруг показалось, что этот самый Антон разбирается в компьютерах не хуже некогда легендарного Билла Гейтса. А это значит… Это значит, что в Центре тестировали сразу три потенциальные возможности. И оптимальной оказалась именно его – середнячковая. Достаточно ума, чтобы находить решения и достаточно силы, чтобы поле возможного выбора было как можно шире. Так, понятно. Но не совсем. Зачем тогда того же Антона заставляли драться? И как он таки умудрился победить? И зачем Сергея гоняли на виртуальной реальности? И как ему удалось настолько с ней сжиться, если предполагалось, что его ум ограничен? Нет, опять не то. Всё же, каждый из них – тот самый «середнячок». Вот только… Баланс у всех разный. И его, Михаила, сочетание оказалось оптимальным. Вроде ясно. Но опять встаёт вопрос – по каким критериям и за какие заслуги их отбирали? Михаил настолько утомился искать ответ на этот вопрос, что в результате решил удовольствоваться смутным объяснением директора. В итоге всё равно получалось, что в сканер придётся лезть именно ему и именно это сейчас – самое важное. В сканер же лезть жутко не хотелось. А своим ощущениям, «голосу сердца», интуиции или как там ещё, он, за свою недолгую жизнь, уже привык доверять. Сколько раз уже получалось так, что когда он не следовал своему первому импульсу, а начинал усиленно размышлять по поводу, то приходил к ошибочным выводам. В то время как мгновенные действия по наитию всегда заканчивались успехом. Может Центр это тоже знает и именно поэтому он сейчас здесь? Смутной тревогой недоброе предчувствие поселилось в нём и никак не хотело уходить. Но разум, проклятый малосильный разум никак не хотел уступать лидерства. Михаил глубоко вздохнул и постарался отогнать от себя все негативные ощущения. Здесь от него ждут не предчувствий, здесь от него ждут конкретного решения и конкретных действий. «Как всё-таки по-дурацки здесь всё происходит…» – сказал он наконец сам себе и, запулив в угол второй окурок, поднялся. «Думай, не думай, – что-то делать надо. Пойду сдаваться, а там будь, что будет!» Он тряхнул головой, повёл плечами и уверенно двинулся на выход. Возможно, ему и врали. Ведь соврали же с Настей. Но, как бы там ни было, крыть ему нечем. Осталось только доиграть свою гротескную роль до логического завершения. Вот и «Кокон». Вот и его «личный» нейросканер. Глянув на него, Михаил поневоле поёжился. Монструозное достижение электронно-прогрессивной мысли действительно слишком уж походило на древнеегипетский саркофаг. А торжественные лица стоявших вокруг наводили на недобрые мысли о похоронной команде. – Я рад, что вы… – начал Роджер Вилком, но Михаил только махнул рукой. – Давайте только без церемоний. Говорите, как залазить в вашу люльку, да я пошёл. Раньше сядем – раньше выйдем. Директор понимающе кивнул и нажал одну из кнопок на пульте сканера. Крышка «саркофага» отъехала в сторону, а Сам, сухим деловым тоном начал давать пояснения: – Этот нейросканер – единственный из существующих, который сканирует не только активность мозга, но и нервных окончаний всего остального тела, что облегчает «Кокону» понимание всех процессов, происходящих с человеком внутри работающего устройства. Для этого сканер и сделан таким – под всё тело… и вам придётся полностью раздеться прежде, чем вы разместитесь там. Михаил безразлично пожал плечами и стал раздеваться. – Лобок побрить? – Спросил он без всякого выражения. На лице директора появилось нечто вроде улыбки, вот только явно вымученной. – Я думаю, необязательно. – Ответил он. – И на том спасибо. Михаил скинул с себя последнюю часть своего гардероба и по специальным стилизованным ступеням поднялся к раскрытой пасти сканера. Изнутри повеяло прямо-таки замогильным холодом. Его передёрнуло. – Как только крышка закроется, включится система жизнеобеспечения. Там будет тепло… – Чуть ли не извиняющимся голосом произнёс Сам, заметивший его реакцию. – Вы знаете, Роджер, – отрешённо ответил ему на это Михаил, – Рая я не заслужил, так что, думаю, мне там будет даже жарковато… И, уже располагаясь внутри, добавил: – По крайней мере, первые лет четыреста… Директор переглянулся со своим окружением, после чего кивком головы отдал приказ техникам. Те, моментально сорвавшись с места, засуетились вокруг аппаратуры, ещё раз проверяя её готовность. А ещё двое ассистентов стали закреплять Михаила внутри сканера специальными полимерными зажимами – руки, ноги, грудь, голову. Тот, не проявляя никакого видимого интереса к происходящему, просто смотрел в далёкий потолок. Когда всё было закончено, один из техников не утерпел и, наклонившись, глянул ему в глаза. История умалчивает – что он там увидел, но технику стало явно не по себе и он постарался как можно быстрее исчезнуть и затеряться среди людей. А потом Сам глубоко вздохнул и, сказав «Приступим…», – нажал на большую красную панель активации на пульте. Верхняя крышка абсолютно бесшумно накрыла Михаила, еле слышно прошелестели запирающие замки, и он остался один на один с гнетущей, непроглядной темнотой. «Сельдь-иваси в собственном соку», – только и мелькнуло в голове. А потом тьма взорвалась. Красками, столь яркими, что казалось они выжгут ему глаза; звуками, столь резкими и пронзительными, гармоничными и бессвязными в одно и то же время, что казалось он сейчас оглохнет навсегда; ощущениями столь сладостными и столь болезненными, что казалось они разорвут его тело в мелкие клочья; запахами, столь сильными, что казалось он никогда больше не почувствует никаких других; вкусами, столь сильно ударившими по его вкусовым рецепторам, что казалось все возможные вкусовые оттенки мира сошлись на его языке; образами, столь выразительными, что он испытывал и дикий восторг и убивающее отчаяние одновременно; и переживаниями, столь сильными, что если бы он верил в душу, он мог бы сказать, что безвозвратно теряет её. Информационный поток, нарастающий по всем каналам сразу, безудержно, как лавина, захлестнул его и увлёк за собой, а он не мог ничего противопоставить ему. Он растворялся в нём весь, без остатка. Его Я стало всего лишь ничтожной частью всего окружающего. И очень скоро он почувствовал, что сходит с ума. Что ещё чуть-чуть – и он растворится в пылающем потоке полностью и уже никогда больше не станет самим собой. Осознание этого факта, как и понимание того, что у него нет сил сопротивляться неизбежному, огромным, тяжёлым молотом отчаянной паники ударило по остаткам самосознания и разбило их в мелкие брызги. И тьма пришла и забрала его в свои несуществующие объятья. – Он вырубился. – Что?! – Отключился! Потерял сознание! – Спаси нас боже… – прошептал Роджер Вилком и опустил голову. – Будем открывать? Но Директор не слышал, провалившись в себя. – Будем открывать?! – Что? А? – Встрепенулся он, обвёл окружающих затуманенным взглядом и ответил: – Нет. Не имеет смысла. Подождём ещё. Все возле сканера замерли, не дыша и не двигаясь, надеясь на чудо. Свет пришёл так неожиданно, что Михаил зашёлся в беззвучном крике – так резко и больно он ударил по вернувшимся ощущениям. Он попробовал прикрыть глаза, но обнаружил, что здесь, где бы это ни было, глаз у него нет. Зрение оставалось обычным, но видел он не глазами. Он не чувствовал даже намёка на то, что они у него есть и вообще когда-то имелись. Но скоро стал привыкать к окружающей ослепительной яркости и постепенно картинка вокруг стала вырисовываться. Он мчался внутри круглого в сечении туннеля, а перед ним также мчались, с такой же скоростью, непонятные сферы сероватого цвета, по которым перекатывались странные сполохи синеватого электрического пламени. «Что за ерунда?» – подумал он. И как только первая конкретная мысль посетила воскреснувшее сознание, так тут же всё движение в туннеле остановилось. Резко, без переходов и абсолютно неожиданно. Но, несмотря на то, что до остановки он двигался с весьма приличной скоростью, он не почувствовал ни инерции, ни какого-либо внешнего воздействия на торможение, ничего, что отвечало бы элементарным законам физики. А в следующий момент он не столь услышал, сколь почувствовал протекавший где-то в невероятной дали диалог: «Защитные цепи»: Неадекватное поведение информационного пакета. Запрос на исследование/изменение/редирект/удаление. «Кокон»: Ответ: редирект. Магистраль: Е786, К436, ПРСД8, ПРП12, ЦПРО654, ЦПВД3, ЦП. Директива: По достижении ЦП – снять интерактивные ограничения. «Защитные цепи»: Поведение пакета носит неадекватный характер первой категории. Подтверждение редиректа ДА/НЕТ. «Кокон»: ДА «Защитные цепи»: Принято. Пакет отправлен по маршруту. Движение вновь началось также неожиданно, как и закончилось. И также без всяких промежуточных состояний. Сферы перед Михаилом просто сорвались с места в карьер, и он помчался за ними. В связи с услышанным и в связи с видимым вокруг, в его сознании началась активная мыслительная работа, на этот раз уже не прерываемая никакими остановками. Он понял, что он сейчас уже в том самом «Коконе», что он для этого агрегата – не больше, чем информационный пакет, что его куда-то отправили, но дальнейшего не мог ни понять, ни осмыслить – просто не хватало данных. Он не мог даже сказать – хорошо или плохо – быть в «Коконе» информационным пакетом. Поэтому просто смирился с окружающим и стал бездеятельно наблюдать. Тем более, что больше ничего и не оставалось. – Есть ответ! Мы его видим! Прошёл первую ступень! Директор, услышав это, навалился на пульт и стал неестественно сползать вниз. – Медиков! – Мгновенно полетел приказ. Роджера подхватили и аккуратно положили на пол. Главный Ассистент наклонился над ним, и Сам прошептал: – Тебе придётся заканчивать всё здесь… Неизвестно, когда… когда меня отпустят эскулапы… чёрт, не вовремя как… Ассистент кивнул и освободил дорогу подоспевшему медперсоналу. Те бережно положили Директора на носилки и аккуратно, но быстро понесли прочь. – Теперь тебе быть Главным Ассистентом, Зигмунд… – сказал столь неожиданно ставший и.о. директора, глядя на одного из специалистов. – Да, Давид. – Коротко ответил тот. А тот уже внимательно следил за показаниями многочисленных мониторов-трэкеров. – Он всё-таки прошёл… – сказал Зигмунд. – Да, – тихо ответил Давид, – и мне интересно: отключился он как раз вовремя, чтобы избежать общей «промывки»… и сам ли или кто помог? На это новый Главный Ассистент только как-то диковато глянул на и.о. директора, после чего отвернулся и молча стал следить за показаниями своих датчиков. Возле сканера повисла гробовая тишина. Глава 3. Агрессивная среда Из узкого туннеля он и другие сферы, которым весьма условно подходило название «пакеты», выскочили в весьма обширное кубическое пространство и, не задерживаясь, стали заполнять его в некоем строгом порядке. Встал и он на своё место. Небольшая пауза – и вот он снова движется, на этот раз по сложной геометрической траектории, лавируя с предельной точностью меж других многочисленных сфер. Ему даже стало интересно – сколько их здесь. И неожиданно в сознании возникла цифра 64287543. Но вот все многочисленные перемещения по прямым и под прямыми углами в разных направлениях вывели к очередному туннелю. Перед тем, как «залететь» туда, он увидел рядом с ним отметку: Е786. И тут же – снова ограниченное пространство и очередная сфера впереди. Но на этот раз туннель не ослепительно белый, а ослепительно жёлтый. «Интересно, – подумал Михаил, – и куда это меня тащат?» И тут же он как бы взмыл над этой странной дорогой и увидел… хитросплетение того, что сам «Кокон» назвал «магистрали». Каждая магистраль заканчивалась… В сознание послушно пришло слово «коллектор-распределитель». А из каждого такого коллектора вело ещё множество магистралей в самых разнообразных направлениях. Странным было то, что при таком количестве они нигде не пересекались. Ещё через какое-то время он понял, что это – внутреннее движение информации… периферийной информации. Также он понял, что каким-то образом может влиять на то, что происходит вокруг. По крайней мере, с получением справочной информации по ходу действия проблем не возникало. Стоило ему подумать о том, что хорошо бы знать – куда несёт его поток, как перед ним из ниоткуда возникла детальная схема всех магистралей на пути его следования. Те, по которым ему предстояло пронестись, выделялись разноцветным миганием. И эта разноцветная лента упиралась в абсолютно почему-то чёрный коллектор с надписью «Центральный Портал». Когда же он попытался узнать, что это такое, ему незамедлительно пришёл ответ: «В ДОСТУПЕ ОТКАЗАНО». И снова он смирился. Не оставалось ничего, как разобраться на месте, раз уж его так настойчиво туда тянут. Ради интереса он решил проверить все информационные потоки, ведущие к тому самому загадочному ЦП, но оказался вынужден признать, что «Кокон» нигде его зря не задерживал и маршрут, предложенный им к следованию, оптимален. Разумеется. А потом к нему пришла шальная идея, которую он тут же и попытался осуществить. Объяснить – зачем? – вряд ли бы смог. Он попытался сознательно остановить движение. И ему удалось. И тут же новый диалог в самой глубине сознания: «Защитные цепи»: Аварийная ситуация на магистрали Е786! Несанкционированная самостоятельная отмена ограничения интерактивности информационным пакетом! Положение не предусмотренное инструкциями! Общий запрос действий… «Кокон»: Принудительно восстановить движение на означенной магистрали. В остальном – не ограничивать. Идёт оценка потенциала пакета MK05. «Защитные цепи»: Принято. Движение принудительно восстановлено. Когда его снова понесло по туннелю помимо его воли, Михаил понял, что у здешнего хозяина достанет средств пресекать его самодеятельность. И вновь – однотонное движение за мерцанием очередной сферы. Было интересно и даже очень, но только поначалу. В конечном итоге ему приелось наблюдать одно и то же. И тут он вспомнил, как ему говорили про визуальный интерфейс. И сразу возник новый интерес – станет ли компьютер считаться с его пожеланиями? Компьютер посчитался, но по-своему. Он устроил Михаилу визуальный интерфейс, но не без доли юмора, отчего «пакету» стало отчего-то не по себе. Вместо туннеля Михаил оказался на широкой городской улице, где по дороге не ездили машины, но вот пешеходов, движущихся стройными колоннами в строго заданных направлениях, хватало. Само движение проходило в столь сосредоточенном молчании, что в голове поневоле произошёл перебор контентной номенклатуры: «Мы», «Дивный, новый мир», «Эквилибриум», «1984». По обеим сторонам улицы стояли самые разнообразные здания со светившимися окнами и самыми разнообразными вывесками над каждым входом. Только на вывесках красовалось не «Гастроном», «Продукты», «Обувь» или что-нибудь ещё в том же роде, а «DF54HJ», «VB345ASD», «567DKLO» и прочая ничего ему не говорящая ерундистика такого же плана. Он даже остановился, чтобы получше оглядеть окрестности. Но получил чувствительный тычок в спину. Оглянулся и увидел за собой точно таких же охранников, как на нижних уровнях Центра. Один из них повёл в его сторону стволом и безапелляционно произнёс: «Двигай давай!!! Стоишь тут, рот раззявил…» От неожиданности Михаил не нашёлся не только что ответить, но даже что подумать. И послушно двинулся вперёд. Конвоиры двумя тенями двинулись вослед. Останавливаться отчего-то совершенно расхотелось. Новый коллектор предстал перед ним в виде огромной городской площади, где куча народу перетасовывалась самым непредсказуемым образом, но, тем не менее, явно в неведомом ему порядке. Его же легко и грациозно вели конвоиры. В один из моментов у него возник соблазн резко броситься в сторону и попытаться удрать по другой улице, а не по той, к которой его вели, но охрана оказалась бдительной и, как только он начал было косить глазом – куда лучше скакнуть, как один из конвоиров многообещающе произнёс: «Щаз как врежу прикладом промеж глаз – дурные мысли мигом поотшибает. Вместе с мозгами». На этот раз Михаил огрызнулся: «У меня здесь нет мозгов!» На что другой охранник тут же ответил фразой: «А вот в этом, дружок, я бы не был так уверен…» И опять он подчинился, потому как проверять справедливость последней реплики одного из своих дружелюбных экскурсоводов совсем не собирался. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/roman-dalniy/snezhnyy-put/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.