Монологи с Макаревичем

Монологи с Макаревичем Михаил Мазель Однажды Андрея Макаревича спросили, кто повлиял на него в детстве. Он ответил, что Булат Окуджава и группа «Битлз». Если мне зададут подобный вопрос, я отвечу – Булат Окуджава и группа «Машина Времени». Эта книга – рассказ о моём творческом формировании. С одной стороны – поэтический сборник. С другой – истории из моей жизни с десятилетнего возраста. И стихи и истории, так или иначе, связаны с творчеством Андрея Макаревича. Но эта книга не о нём и не о его группе, а обо мне и о «моём времени». Монологи с Макаревичем Михаил Мазель Андрею Макаревичу и всем, кого люблю © Михаил Мазель, 2015 Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru «Нам уготовано, мальчик мой, Легкое это бремя Двигаться вдоль по одной прямой, Имя которой Время.»     Андрей Макаревич © Михаил Мазель, текст, 1990 – 2014 © Михаил Мазель, иллюстрации, 2014 © Михаил Мазель, оформление, 2014 Приобрести другие книги; Для контактов: http://www.mikhailmazel.ru Петля Мёбиуса Ещё один прохожий у дороги застыл, такой похожий на меня. Он улыбнётся и посмотрит строго, не требуя полцарства за коня. И, теребя тесёмки капюшона, приветствуя его движеньем губ, не предложу полцарства предрешённо, не осознав пока сию игру. Не сомневаюсь в странности момента. Я знаю, что он смотрит в спину мне. Дорога не устанет виться лентой среди шарады устланных камней. Пора бы и понять и примириться с бессмысленностью тщетной той борьбы. Возможно, с ним мне лучше было слиться… Не оттого ль сейчас в душе свербит? Он встретится на новом повороте: такой же молчаливый и чудной, спешащий на работу, иль с работы… (Похоже, мы во многом заодно). Как день и ночь. Как «да» и «нет». Как чёт и нечет… Воспитанники призрачной петли. Да утром будет чуточку полегче… Но силуэт опять возник вдали. И не поняв, что ночь опять пророчит, догадываюсь вновь в преддверии дня, что незнакомец, видящийся точкой, никто иной, как я, вчерашний я. Не потому ль хожу я очень быстро, чтобы не встретить завтрашний свой взгляд?.. Рассвет ворвётся, словно дальний выстрел. Не потому… Не вопреки. Возможно, – для.     23 декабря 2006 года Я уже закончил собирать эту книгу. Я уже закончил её вычитывать, когда понял, вернее, почувствовал, что в ней не хватает двух стихотворений и этой преамбулы. Нескончаемый Мёбиус, льющийся средь пустоты… Нескончаемый Мёбиус?.. Цитирую – сам себя. Нескончаемый Мёбиус… Склеиваю окончание и начало книги, замыкая линию повествования, воспоминаний, строк. Линию? Да, – линию. Моя книжка, в некотором смысле – линия: линия, и точки на ней – остановки поезда. Осторожно, двери закрываются, следующая остановка детство. Осторожно, двери закрываются. Поезд отправляется. Он проследует… Он проследует через стихи и воспоминания, через грусть и радость, потери и находки. Он будет останавливаться, и его остановки будут отмечены точками на линии, и эти точки не будут распределены равномерно, а города-годы по пути его следования будут сверкать, когда окнами, а когда и… осколками этих окон. А что же было там, где поезд не останавливался? Да тоже самое. Жизнь, учёба, работа, поиск, боль, радость, пустота, любовь… Дорога. Нет, не осколки: мозаика. Дорогой читатель, остановки на пути следования нашего поезда «названы» просто годами, но книга эта – не дневник и не мемуары. Как видно из её названия, – это книга монологов и стихотворений, которые, впрочем, те же монологи. Но что же это тогда за линия такая? Время? Музыка? Волна? Дорога? Не знаю… Может быть любовь? Линейная зависимость Эта линия проходит через дом, через город, через годы: от и до. Убегая, ветром прячется в кустах. Оживает тихим шелестом листа. Переходит вязью в девственный узор. Размывается нежданною слезой. Распускается под утро снова в нить и пытается концы соединить. Эта линия… сегодня и вчера Рисовала ночи, дни и вечера, замыкала вздохом мыслей грустных круг и рвала его сама потом не вдруг. И опять мечтой тянулась на вокзал, распластавшись стуком в рельсах вновь везла, заплеталась дымом в строчках проводов, телеграммы людям шлющих от и до. А потом, шепча, сулила мне: «Бери!..» — заводя на самом деле в лабиринт, но сама нежданно делалась клубком, выводя опять из тьмы на свет легко. И куда бы снова после я не шёл, эта линия в одежд вплеталась шёлк, проникала быстрым почерком в стихи, лба касалась завитком опять лихим. Эта линия проходит через стол. Эта линия проходит через толк. С ней не только я – извечный новосёл: эта линия проходит через всё. Подними, мой друг, от ног скорей глаза, и шагни вперёд не зная, что там за… Эта линия, похоже, вновь бежит. Потому ли подстаканник дребезжит?     29 июня 2004 года Вместо вступления И легкий ветер по морю гнал мелкую волну Мир состоит из очень простых вещей. Мир состоит из мамы и папы. Дерева во дворе, с которого впервые упал и получил нагоняй за порванные штаны. Из велика и салочек. Из ножичков и вышибал. Из пряток и «войны» (до поры до времени). Из бабушки, приезжающей по будням, дарящей тепло и заботу и спасающей от нелюбимого до слёз детсада. Из других бабушки и дедушки, приезжающих раз в месяц с фундуком в сахаре и марками для пополнения коллекции. Из Черкизовского пруда, где зимой можно кататься на лыжах и санках, а летом ловить бычков. Из папиной коллекции пластинок, целиком состоящей только из классической музыки. Из альбомов с репродукциями живописи. Из немецкой железной дороги. Из поездок на Волгу или Рижское взморье. Из скромного, послушного, осторожного, хотя и непоседливого и не в меру любопытного мальчика, носящего во дворе прозвище «солдат брызгалка». Мальчика, окруженного любовью и заботой и при этом отнюдь не избалованного. Мальчика очень домашнего, впервые за десять лет своей жизни на целый месяц отправленного в Пионерский Лагерь, и там, – в Пионерском Лагере этот испуганный мальчик вдруг слышит песню, с которой у него начинается долгий путь к творчеству и, в конечном итоге, к себе. «Случилось так, что небо было сине и бездонно, И легкий ветер по морю гнал мелкую волну, И был корабль полон и друзьями, и знакомыми, И путь держал в далекую страну.» В год рождения «Машины Времени» …Я бегаю по времени, как футболист по футбольному полю, гоняя мяч воспоминаний, но всё же сохраняю общее направление вперёд… В этой книге собраны стихи и житейские истории, написанные или описанные мной – Михаилом, а лучше коротко, – Мишей Мазелем. Моё творчество, вошедшее в эту книгу, так или иначе связано с творчеством Андрея Макаревича, с творчеством группы «Машина Времени» и с «Оркестром Креольского Танго»… но книга эта не о них, а обо мне. Так получилось, что я иду по жизни, взрослею, творю, люблю, ищу, грущу, отчаиваюсь и надеюсь … с творчеством этих людей в глубине моей души. Оно очень часто поддерживает и спасает в трудные моменты жизни. Конечно, я живу отнюдь не одним их творчеством. Я (хочется верить) разносторонний товарищ. Я слушаю Баха и Вивальди. Бетховена и Шуберта. Брамса и Чайковского. Шостаковича и… И Окуджаву. И Высоцкого. И Галича. И эстраду. И оперу. И оперетту… И всё же… У меня есть цикл стихотворений и эссе «Мои любимые барды». У меня есть цикл стихотворений о классической музыке. Цикл о театре и кино… Эта книга – продолжение ряда. Костяк её собран пять лет назад и выложен на моём сервере в виде веб-проекта, созданного к сорокалетию «Машины» (не удивляйтесь частому упоминанию слова «проект» в тексте). Эту книгу я хочу посвятить сорокапятилетию группы. Эта книга отличается от веб-проекта и порядком произведений, и оформлением моих воспоминаний, и тем, что я добавил в неё много новых стихотворений и воспоминаний и ремарок к ним. (Книга писалась 5 лет 2009—14 гг.) Повторюсь. Вы не найдете в этой книге материалов из жизни Андрея Макаревича: она – обо мне и моём поколении. О поколении, чьё детство выпало на семидесятые и чей путь совпал во времени с путём «Машины Времени» Именно из песен «Машины Времени» в моё детское сознание впервые вошли такие понятия как разум, вера, время, надежда, дорога, дом, ответственность, одиночество и любовь. Просто я услышал их в нужное время, взял с собой в дорогу и не расстаюсь. Они говорят со мной, а я с ними. Эта книга носит название «Монологи» (не «диалоги»). Конечно, «разговор» в ней присутствует, и всё же эта книга называется «Монологи с Макаревичем». Имеет смысл читать эту книгу подряд, поскольку эта книга – дорога. В добрый час, друзья! Там где Я путь держал в далёкую страну, названия которой нет на карте. Стараясь не глядеть себе в корму, я уверял, что дело не в азарте, и продолжая верить праотцам, я нагло рушил веры постулаты (при этом ничего не порицал, как и не проявлял любви к театру). Но в том и состоялся парадокс, что не найдя страны, – нашёл я многое. Как перекрёсток распустился флокс, когда я слился с новою дорогою. Я плакал, если мир опять мельчал: случалось и такое очень часто. Но если уменьшался вновь причал, — я снова верил в призрачное счастье, и в то, что где-то люди сеют свет и где-то есть ещё… которым надо. Наш мир театр? Парадоксов нет? Я снова там, где звёзды, как гирлянды.     11 декабря 2013 года Правильное одиночество Удивительное дело. Я об этом подумал совсем недавно. Именно подумал, а не вспомнил. Тогда, в далёком 1977-м, когда я впервые услышал «Машину Времени», я сразу решил, что поют они для меня. Ну или, что я один из немногих, кто по-настоящему понимает и любит их творчество. Не могу сказать, что я считал это моё отношение к «Команде» эксклюзивом. Нет: собственнического акцента в этом детском увлечении (влечении) не было, но ревность к тому, что кому-то они тоже нравятся, – была. Хотя много лет я никого не спрашивал об отношении к Андрею Макаревичу и другим музыкантам группы, которых в те годы и по именам-то ещё и не знал. Вне всякого сомнения, я спрашивал у папы. Папа был настоящим меломаном, даже – филофонистом. У него была коллекция классики на виниле и бобинах – много тысяч пластинок и сотня катушек. Я знал от взрослых: от мамы и друзей нашей семьи, что мой папа (талантливый физик, инженер разработчик полупроводниковой техники) – глубокий знаток серьёзной музыки. Видимо, «Машина Времени» не относилась к таковой. Папа про неё не знал. Обычно я всегда прислушивался к папиному мнению. Он, безусловно, был для меня авторитетом. А как могло было быть иначе? Папа знал ответы на все (без исключения) вопросы. Но в ситуации с «Машиной», я, впервые, внутренне был не согласен с тем, что папа про неё не слышал. Его незнание не стало для меня поводом не думать об услышанных в пионерлагере песнях. Два года я «единолично владел» секретом о «Машине Времени», пока на дне рождения товарища (его папа – в прошлом студент – дипломник, а потом и друг моего) в ответ на мой рассказ об «эксклюзивной любви», не сообщил с некоей гордостью, что у него есть упомянутые записи. (Этой истории я посвятил отдельную главу). Я хочу подчеркнуть моё недавнее открытие. Открытие того, что «Машина времени» в десятилетнем возрасте была моей сокровенной тайной, а если и не тайной, то чем-то иным, но однозначно сокровенным. Короли и капитаны, корабли, воздушные замки и дом. Дом… Дом и дорога. Может отсюда корни моего романтизма? Романтизма и … одиночества. «Правильного одиночества». «Правильное одиночество»? Именно так – моё второе открытие, сделанное буквально вчера (прим. Июль 2014). Вчера я переслушивал «Хрустальный город» – песню, напугавшую меня в детстве и полюбившуюся в юности до затирания пленки до дыр. Надо ли всё раскладывать по полочкам? Не знаю. Чувство на то и чувство, что оно относится к аналоговым категориям и… дискретизировать его занятие престранное. Но с другой стороны, причинно-следственные связи побуждают к анализу, а анализ стимулирует мыслительные рефлексы, которые, в свою очередь, пробуждают чувства. Одиночество бывает разным. Бывает страшное одиночество, когда рядом нет ни родных, ни друзей, ни даже малознакомых людей – людей, с которыми можно просто обмолвиться парой слов. О таком одиночестве просто задумываться – невмоготу. Есть одиночество в кругу… Такое одиночество ещё страшнее. Но случается и правильное одиночество. Я не стану его определять. Я лишь слега обрисую его. Правильное одиночество – выбор дороги, на которой принимать решения, любить и страдать приходится только тебе, но при этом выбор твой – осознан, и только вечные друзья-враги (соратники-соперники) «Знаю» и «Верю» подгоняют тебя на этом пути. Свободен – значит одинок, не парадокс банальный выбор… Эти мои строки из посвящения барду Евгению Клячкину удачно ложатся в мой сегодняшний монолог. «Знаю» и «Верю». А между ними дорога правильного одиночества, ведущего к мудрости, и, хочется в это верить, – любви. Страх отступил. Осталась улыбка. Улыбка и желание искать. «Когда я просто улыбался, То улыбался мне весь город, И если я кивал кому-то, То все кивали мне в ответ.» Кто знает, возможно, именно эти строки подсказали мне мои: Я говорю о многом, улыбаясь, скрывая нерешительность и грусть, скрывая, что всё также сомневаюсь… Кажусь Вам несерьезным?.. Ну и пусть. И потому я, плача улыбаюсь. Смеюсь – порой с грустинкою хмельной. Я многого, увы, не понимаю. Но поиск – путь. Я вас зову со мной. Вы вправе спросить, неужели не услышь я в детстве песни Андрея Макаревича, я не стал бы лирическим поэтом, романтиком, правильным одиночкой? А я вам отвечу как на духу – не стал бы. Окуджава? Очень повлиял. Городницкий? Повлиял. Пушкин и Лермонтов (так между делом) – для общего развития и понимания того, что есть настоящая литература и того, в чём тайно-явное величие русского языка. Но «желание писать» пришло именно с песнями и из песен «Машины Времени». Именно они стали путевыми вехами. Да и само слово «путь» однозначно ассоциируется с Андреем Макаревичем и ни с кем иным. Путь от двери до двери. Путь меж «знаю» и «верю». «И своё формируя сознанье, С каждым днем, от момента рожденья, Мы бредем по дороге познанья, А с познаньем приходит сомненье» Не сгоряча Смотреть на мир ушами скрипача и вслушиваться зреньем живописца. Как хорошо страдать не сгоряча, и понимая, что не повторится… счастливым быть, а значит печатлеть и не упрятывать за скрепами печатей. И если не сгореть, – упрямо тлеть… Надеяться не веря в непочатье. Вдохнув парфюм асфальта с сургучом, храня любовь в дорожной перфоленте, придя задуматься и дверь открыть ключом. Спасибо, что я не индифферентен. Ах ключ… Ах дверь… Ах детские мечты. Прощания – начала возвращений. Нам меж объятий девственной четы, (меж «Зна» и «Ве») не мыслить о прощеньи. Возможности простых пожатий плеч, куда обширнее тоски с её изыском. Ведь обращённого не может не припечь. А для сравнения нужна лишь тень на риске. Мы так слабы, но не про то печаль: (пусть не во времени) приходит всё к началу игры… Не сгоряча сорвав печать, смотря и слушая мы держим путь к причалу.     18 июня 2014 года Спасибо, что я не индифферентен. Спасибо, что услышал слово «путь» в начале пути, спасибо, что задумался, спасибо, что бреду дорогой правильного одиночества не сгоряча. Спасибо за песни. Спасибо за сомненье. Уфф. Поблагодарил. Самое время вернуться на станцию «1977-й год» и продолжить монолог оттуда, когда всё начиналось, когда я считал «Машину» своим эксклюзивом и ревновал к плохим длинноволосым парням, с «Весной» на плече и не любил эту песню именно потому, что её слушали «плохие» парни. Не смейтесь – я был маленький и наивный. Я счастлив, что помню это, помню, как всё начиналось (для меня). Я счастлив, что могу поделиться этим с вами. Что-то ещё? Самая малость. Не могу не отметить, что у моей «истории» два начала. Начало «любви» и начало «монологов», и я не могу не рассказать о втором. Совсем немного. Всего несколько страниц затянувшегося, но необходимого вступления, и тогда уже ничто не задержит отправление поезда. О снах и о волнах «Ночью нам дарован покой, А днем, на беду, не спится»     Андрей Макаревич Лунный свет по земле расплескался и в волшебном таинственном сне на обрывках бумаги остался снегом, выпавшим вдруг по весне. Все проходит: обиды и дружба, даже ночи безумной любви. Как немного для счастья нам нужно — только тихо его позови. Мы, как дети, наивно моргаем в приближении нового дня. А волна на волну набегая, в океан убегает маня. Так в копилку пути собирает, удивляясь что каждый тернист, и о Гамлета роли мечтает бессловесный с подносом статист. Под усеянный звёздами купол нитью тянется каждая роль из волшебной коробки для кукол: рядом там и поэт, и король. Там навстречу идущий прохожий и гудки безобидных машин слились в день на вчерашний похожий… Как во сне, мы куда-то спешим. А потом после праведной спячки, как броню равнодушье храня, мы своих настроений не прячем, бога с чёртом в чём-то виня. Где же суть? Я не знал и не знаю — строчки песни порой не ясны… Только каждую ночь призываю до обидного чистые сны. В них друзья за столом веселятся, в них любимые преданы нам… Но – судьбы беспокойной скитальцы — мы на волю отдались волнам.     Сентябрь-октябрь,1990 Засияет месяц в облаках Прошло без малого 25 лет (на июль 2014 года), а я помню, как именно и при каких обстоятельствах сочинял это стихотворение. Я практически, (если прикрыть глаза) могу вспомнить мои ощущения, звуки и запахи. Речь, конечно же, не об одном дне – о неделях и даже месяцах. Мне немного горько их вспоминать. Одного из тех друзей, кто был рядом со мной тогда, полгода как нет на этом свете. Но даже через эту боль и грусть я помню гордость за эти строки. Я нумерую свои стихи. Не для издания, а для себя. По началу, когда стихов было всего ничего, эта нумерация помогала мне ориентироваться. Спустя десять лет, – выбирать стихотворения для моих первых арт-проектов на интернете. Потом это была уже инерция. В сборниках, которые я издаю, – её нет. Я совершенно точно помню, что начал нумеровать стихи, имея за душой не более дюжины, собезьянничав… с издания стихотворений Осипа Мандельштама. Не знаю, нумеровал ли их он сам, или это сделал издатель книги (одной из первых книг погибших поэтов, изданных в перестройку). Это моё девятнадцатое, согласно хронологии, стихотворение. Но из предыдущих восемнадцати я допустил к печати только два. И фактически, это моё третье стихотворение. Я очень и очень бережно вынашивал его. Очень долго и осторожно подбирался к нему. И, решая о чём я хочу писать, однозначно выбрал посвящение Андрею Макаревичу. По большому счёту я сам придумал для себя тест на «вшивость». Если бы я его не прошёл, то пожалуйста поверьте, я бы не писал сейчас этих строк. Я бы никогда не состоялся как поэт и творческая личность. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/mihail-mazel/monologi-s-makarevichem/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.