✎ Числа – это отличный роман в этой книге, он повлиял на мою жизнь и в очередной раз дал повод восхититься творчеством Виктора Олеговича.
✎ Книга очень интересная, умная, захватывает. Однако исключительно из-за ее мрачноватой атмосферы оценку хочется занизить. В книге есть психология, немного философии и эзотерики, немного гламура.. Но нет в ней миров, в которые хочется погружаться. Читаешь ее как интересную историю.
✎ У Пелевина мне еще не доводилось встречать плохих книг, но эта все-же немного уступает его Чапаеву и пустоте, или Поколению П.... Эта книга менее «философская» чем остальные, но все еще интересна, она про тюрьму которую мы строим сами, и несмотря на то что она всего-лишь у нас в голове, реальней нее нет ничего на свете... Тюрьма может быть любая, в этой книге это любимое число главного героя которому он подчиняет всю жизнь.
✎ Акико и особенно Фокус-группа (может считаться своего рода сиквелом Чисел, поскольку там есть ослиные уши: кто читал, тот знает) – достойные дополнения к главному произведению «цикла», по праву объединенные в один раздел, Мощь Великого, и даже Один Вог, невзирая на краткость, также весьма замечательная вещь. Однако Македонская критика французской мысли тематически намного больше подходит для второго раздела, Жизнь замечательных людей, хотя, возможно, не была включена из-за настроения, которое здесь ироническое, а не мрачное, как у последних двух «рассказов». Вообще, цикл замечательный и глубокий, недаром 4 года Пелевин затратил на его создание.
✎ Типичный пелевинский текст, легко читаемый, в меру смешной, в меру пустотный. С новорусскими мистиками, крутящимися суфиями-террористами, хитроумными пиарщиками, всемогущими фээсбэшниками и покемонами. Естественно, с фирменной буддистской подложкой и бесконечными скрытыми-открытыми цитатами – от «Лолиты» до «Звездных войн». Третья энциклопедия русской жизни после «Чапаева» и «Generation „П“». Несмотря на то, что «Диалектика переходного периода» обозначена сборником, произведение здесь одно. В первой части роман «Числа» переходит в повесть «Македонская критика французской мысли», далее несколько рассказов дополняют картину русской жизни опять же традиционным для Пелевина Интернетом и сведенным до двух страниц «Американским психопатом». В двух рассказах, составляющих вторую часть, значительно менее динамичных, однако более лиричных и «серьезных», Пелевин прощается с читателем и отправляется домой во Внутреннюю Монголию. Там он погружается в созерцание смерти и пустоты, и остается только надеяться, что до превращения в радугу ему осталось недолго.
