Самиздат литеретурно-публицистический журнал

Вы не знаете Сару? Вы наверно не из нашего района. Кто такая Сара? Сара это моя жена. В нашем районе, и даже дальше все знают Сару. Вы спросите почему? Так я вам скажу прямо и конкретно. Потому, что моя Сара торгует «шмотками» на базаре, это здесь не далеко. Сара - это «базарное бюро информации». Она знает всё. Кто поссорился, и кто помирился. Кто выходит замуж и кто разводится. Кто уже родился, а кого скоро вынесут вперёд ногами. Кто собираются уехать, а кто уже уехал. Даже куда уехали.

В расхлябанной, хлипкой дали
Зыбится наша жизнь.
Жили, словно гадали-
Кого любили, за что страдали.

Я там пробыла три секунды во сне,
Мне сказали, что это эдем,
Там ангел скакал на черном коне,
А я решила, что яблоко съем.

Пластинка выпала из рук и покатилась.
Распалась на части.
Осколками капли разлетелись и смылись.
Так разбивается счастье.

Он упругий, как ухо молочного поросёнка,
Он хрустит, как новенькая купюра,

В одной далёкой и древней стране жил Мудрец. Был он очень стар и одинок, грустные глаза его всегда были влажны не то от бремени его печали, не то от ветхости его дней.
Много повидал Мудрец на своём веку, оттого стал он спокоен и мудр. Однажды в скудный дом его постучал странник в тёмных одеждах:

Кузнец ковал железо огромным молотом. Он любил колючие искры, злобное шипение избитого вкровь феррума, податливость горячего слоистого металла.

Каждое утро на восходе вставала женщина и молилась, обратившись бледным ликом своим на восток, о том, чтобы послал ей Всевышний дитя.

Но когда с человечком бесстрашным,
Где темнеют корявые ели,
Повстречались ужасные волки,
То сомнения их одолели:
«Как же можно прийти без патронов?
Это, верно, сорока сбрехала,
Не похож человек на придурка,
Что болтается ночью по лесу,
Нарываясь быть съеденным вместе
С бесполезным своим карабином!»

Одно плохо: нет ни Сани, ни Тани,
Не дал Бог детей Ивану и Мане,
Травы пили и парились в бане –
Всё одно: ни Гришки, ни Пашки.

Вечер. Звонит телефон. Поднимаю трубку и через помехи слышу старый, немного скрипучий, но необыкновенно нежный женский голос:
- Здравствуйте. А Серёжу можно?
- Здравствуйте,- говорю, – тут таких нет. Вы ошиблись номером.

Головы рассекают гладь реки,
Как голодные утки в середине мая:
Так же оставляют V-образные штрихи
Пародируя косую крышу гнилого сарая.

После раската солнца,
перед закатом грома
в поле два незнакомца
так и не стали знакомы.

Все мы перечитали Маяковского,
Или недочитали, что тоже грустно.
И непонятно-с ним слишком полно,
А без него слишком пусто.

В троллейбус мы вскочили в последний момент. Ленка замешкалась на ступеньках, и я нежно, подпихнул её коленом под зад. Она пискнула, и полуобернувшись шикнула на меня: «Змей, зараза…»
- А чё ты, заклинила, прям на входе?
- Так народу ж немеряно.
Народу в салоне оказалось действительно много. Ехать нам было минут сорок и мы, лавируя между пассажирами, стали пробираться вглубь. Найдя место, посвободнее, я взялся правой рукой за верхнюю штангу, а левой за дужку соседнего кресла. Ленка ж, покопошившись секунд десять, разглядывая попутчиков, пристроилась в высвободившееся пространство между моих рук.

Я пришёл домой, по обыкновению сильно хлопнув дверью. Родные всё время твердят мне, что рано или поздно я просто вышибу её вместе с косяком. Да ну и пусть, зато точно знаю, что закрыл.
Кинул сумку на пол, тело- на диван.
Действительно, после уборки стало легче дышать, чётче видеть, образней говорить. Занавески волновались из-за сквозняка , сочившегося из окна: как он там, что поделывает, не холодно ли ему изменчивыми московскими ночами?.. А ужин стыл, а я сидел, и мне было глубоко плевать. Ну, насколько глубоко, насколько позволяет плоская тарелка.
В окно постучались. Я бы не удивился, будь я пьян. А так- довольно сильно удивился, даже вспомнил чью-то мать, чёрта и соседскую собаку, которая женского пола от природы. По крайней мере, я так думаю.

Я лежу с больной головой,
Мои слова не ладят со мной.
Мне не страшен завтрашний день-
Я просто забыл, что было вчера.
У меня два порока: страсть и лень.
Мне первый дает дожить до утра.
А лень...я- не я, язык не мой.
Я просто лежу с больной головой.

Уже полчаса завтра-это сегодня,
Уже бесконечность сегодня-это вчера.

Постигая глубинную сущность России,
Начиная с конца позапрошлого века,
Понимаешь: для нас коллективный Мессия –
Это Горькая в чарке и луковка-репка!

Сегодня мне был сон о том,
Что не могу любить…

Солнце светило нам ласково,
Месяц подмигивал в ночь,
Самыми яркими красками
Бог одарил нашу дочь.

Он шел и думал о былом,
Там получилось плохо, низко.
Там он валялся под столом,
Куда его направил «Виски»

Автобиографическое. Сложно сказать, какую имеет литературную ценность. Так что жду жду Ваших комментариев. Спасибо.

Серые дни упираются в серые дни,
Как в зад фуры упираются подержанные жигули.
Когда косой дождь лупит нещадно стекло,
Когда удивляешься, как же далеко тебя занесло,

Две бабы одного идиота-алкоголика,
Которые последнему больше не нужны,
Грызут среднюю линию любовного треугольника-
Несущую конструкцию хрупкой души.

Выкуривая ночью сигарету в подъезде,
Я скучаю по тех, кто в отъезде, в далеком отъезде.
Пускаю дым в грязный до одури потолок
И жалею о том, что сделал, чего сделать не смог.
Слушаю истошные визги сигнализаций машин...
Родная, пойми, у них нет души,нет души,
Нет ничего, кроме заплеванных пепельниц,
Ради чего можно разбивать голову, падая ниц,
Да и чем мы лучше, если каждый немного придурок?..
Я докурил и выбросил в окно окурок.

Ты ни о чем меня не спрашивай,
Давай послушаем покой…

На стрехе, снизу – глянь, пенициллин,
Амбиция несохраненных клубней,