Самиздат литеретурно-публицистический журнал

Давай подружимся с Друзями,
чтоб знать ответ на все вопросы?
Или останемся друзьями,
как НАТО и великороссы?

Ты будешь где-нибудь под Прагой,
а я с казачкой в Армавире,
и это будет чистой правдой,
что мы живем с тобою в мире.

В таком огромном мире-тире,
где и враги слывут друзьями...
Давай же просто жить в квартире,
пускай и не дружа с Друзями.

Давай подружимся с Друзями,
чтоб знать ответ на все вопросы?
Или останемся друзьями,
как НАТО и великороссы?

Ты будешь где-нибудь под Прагой,
а я с казачкой в Армавире,
и это будет чистой правдой,
что мы живем с тобою в мире.

В таком огромном мире-тире,
где и враги слывут друзьями...
Давай же просто жить в квартире,
пускай и не дружа с Друзями.

По стеклам автомобиля барабанил дождь. После получасовой поездки мы наконец добрались до места назначения.
- Это он?
Водитель не поворачиваясь, ответил:
- Да.
Я с интересом изучал строение. С лева от дороги тянулся серый трехметровый забор. Верх, которого обрамляла колючая проволока. Через каждые метров двадцать с него молчаливо взирали видеокамеры. Прямо перед забором тянулся ров. Чуть ближе к дороге изредка стояли маленькие ёлочки, будто они боялись сравняться с забором по высоте. Мысли становились все мрачнее, а на сердце тяжелее…
Машина остановилась перед воротами. Двое моих сопровожатых, включая водителя, вышли. Я еще секунду сидел, а потом вышел из машины под дождь. Подняв воротник черного пальто, и невольно поежившись, двинулся к проходной (да, да, зонтик у меня пребывает в трех состояниях: сломан, забыл, и нету). Перед нами, с двух сторон от стеклянного входа, стояли два двухметровых охранника в черной форме. В руках у каждого черным металлом поблескивал Абакан. Справа от входа висела металлическая табличка, золотыми буквами на ней было написано:

«Федеральное исследовательское
бюро РФ «Алантис»»

Вы зверька во мне разбудили,
Темного, совсем незнакомого...
Заставляли краснеть предательски
В плену одинокой комнаты...

Разверзлись громом небеса,
Обрушен гнев на непокорных.
И Бог, являя чудеса,
Уничтожает племя вздорных.

Всех нечистивых, жадных, злых,
Погрязших в хаосе, разврате,
Свой взор он обратил на них
И предъявил счета к оплате.

И поздно выть и голосить,
Рвать волосы и сокрушаться,
И поздно милости просить,
Рыдать, кричать и убиваться.

Пред неизбежностью конца
И в час последний на закате
Глаза открылись у глупцов,
Но поздно думать о возврате.

Они в секунду помудрев,
Соединившись с небесами,
Все ценности свои презрев,
Уйдут с открытыми глазами.

Всё плохо! Хотя всё хорошо -
В доме и тепло и сытно,
А на душе - рубцы, и скрытно
Там всё по-чёрному пошло.

Зачем предательство?! И почему?
Зачем добру так отвечают -
Злом, завистью? И очерняют! -
Свою же душу опуская в тьму?

И больно! И несправедливо!
А мне Господь дарует диво
И творчества, и созиданья,
На зло не обращать вниманья...

Ведь и в рубцах добро красиво,
А зло и в жемчугах - черно,
А сердце в зависти - спесиво,
Слепо и глухо, и темно.

Над злом смеюсь, глотая слёзы,
Врачуя душу шёпотом берёзы
И брызгами шального солнца -
Добро опять в моём оконце!

Да пусть их - пусть живут во злобе,
В чёрной копоти гремучих слов!
Бог по делам поставит пробу,
Очистит душу от оков.

Ржавчиной злоба
Душу разъедает,
Сушит и калечит,
И во мрак ввергает.
Ненависть повсюду
Липкими объятьями
Душит, убивает,
Будто на распятьи.
Тело приколочено
И венок терновый
На голове всклокоченной
И на кресте дубовом.
Голгофа бесконечная,
Повсюду мрак и пламень,
И мука это вечная,
А в сердце лед и камень.

Собирались долго, почти целый год. Готовились тщательно. Как всегда. Не суетились. Братва самых пальцераскоряченных стран посылала паханов. Побазарить в натуре, поботать по фене.

Их было восемь. Последних избранников братвы, надежда и опора. Чтобы никто не наезжал, забрались далеко. В горы. Охраны выставили не счесть. Пацаны паханохранители суетились как заводные. Все оцепили

Я хотел бы с тобой просыпаться,
И, конечно, с тобой засыпать.
Бесконечно с тобой целоваться
И цветами тебя осыпать.

Пусть не нова дворянская Татьяна,
Пусть теперь иные времена,
Но надо ли искать в словах изъяна:
"Я не Вам - другому отдана!"
Да, отдана. Я отдана другому.
Как нам решить извечный этот спор:
Любовь иль долг? Как выбрать - по какому
Идти пути? Читать в глазах укор -
Или в любимых, недоступно нежных,
Иль в детских, не понявших до конца
Невзгоды утаённой жизни прежней,
И оттолкнувших нового отца?!

Пусть не нова дворянская Татьяна,
Пусть теперь другие времена -
Так уж случилось. Даже как-то странно:
Я не Вам - другому отдана!

Как же хочется мне выпить!
И по-пьяному поплакать:
Пьяным море по колен!
И с души слетает накипь -
Ждёшь с надеждой перемен!
А с утра - меня по отчеству
Снова кличет одиночество,
Снова хочется напиться,
Уколоться и забыться
И как будто возродиться.

Но пока ещё есть разум
Да и маслом хлеб намазан,
Чтобы чувствам волю дать.
Я сыграю образ счастья -
Пусть завидуют ненастья!
Пусть все думают - удача!
И живу легко, не плача!
Но так хочется напиться,
Уколоться и забыться,
Чтоб сгоряча не удавиться!

Оживились воробьи после зимней стужи
И щебечут шалуны, прыгая по лужам.

Днем на солнце тает снег и звенят капели
Верба в марте зацветет, а нарцисс в апреле.

На коричневом ковре прошлогодних листьев
Распушится сон-трава в голубые кисти.

Изумрудным станет луг, желто-бело-синим
С незабудковой каймой по краям в низине.

И прикрывши наготу, лес принарядится
В атлас, шелк и кисею, бархаты и ситцы.

Соловьиная пора, торжество природы!
Оживает все вокруг в это время года.

В мае зацветут сады, нежно-белым цветом
и закончится весна, повстречавшись с летом.

Мне бы птицею родиться,
В небо взмыть и улететь
Не учиться, не жениться,
А летать и песни петь.

Не ходить бы на работу,
И налоги не платить,
Всю неделю ждать субботу,
А свободной просто быть.

Соловьем бы мне родиться,
Если повезет, орлом!
Не родиться б только птицей
Мне в курятнике каком!

Да уж, курица не птица!
Жизнь в сарае провести?
Не хочу родиться птицей,
Может ведь не повезти!

Этою приземленной
голубизною дня,
этой травой зеленой -
ты утоли меня.

Будут дожди в ночи,
я отыщу огня,
ты обо мне молчи -
ты утоляй меня.

Долог пустынный снег,
но впереди - лыжня,
ты повторяй мой след -
ты утоляй меня.

Зной бесконечный тих,
травы к земле клоня,
пей из горстей моих -
ты утоляй меня.

Немного хорошей литературы ещё никому не повредило.
(Перефразируя разговор двух алкоголиков)
Читайте да обрящете.

Все чаще всматриваюсь в лица,
желая в душу заглянуть...

Тебя искал я очень долго,
Пожалуй, сотню тысяч лет.
Теперь порой бывает больно,
Когда тебя со мною нет...

В час,когда ты счастья постигал
старую великую премудрость,
женщина гадала - по стихам,
для чего-то наскоро припудрясь.

Выпадало: в хрупкости овала -
на двоих разлитое вино,-
выпадало,что давно упало,
раскололось вдребезги давно.

Кто бы ей - безумец - погадал
поцелуем в линию ладони
и дарил бы ей не по годам
сочиненье жизни молодое?

Ни души. Снежком уютных слов
засыпало черное во взгляде,
засыпала женщина в наряде -
лучшем,предназначенном для снов.

Что-то не хватает,милый друг,
счастья,не разбитого на части...
Когда книжка выпадет из рук,
может быть,и выпадет ей счастье.

Шумный день за окнами стихал,
бабье лето копошилось гадами,
женщина гадала по стихам,
обманувшись прозою негаданной.

На арене клоун
с улыбкой нарисованной,
Штаны не по размеру,
сюртук большой не в меру.
Он бегает, кривляется,
всех рассмешить старается.
И кажется из зала,
какой прикольный малый!
Хорошая работа-
дурачься беззаботно!
Смеется зал над клоуном
с улыбкой нарисованной.
И невдомек всем зрителям,
шута жизнь унизительна.
Под добродушной маской
скрывается гримасса
Отчаяния, боли,
от ненавистной роли.
.....
Мы все немного клоуны
под маской нарисованной.
И пусть не на арене,
а в жизни, как на сцене
Кривляемся для публики
за доллары и рублики!

По лабиринту жизни, по темени плутаю.
Найти дорогу к выходу напрасно я пытаюсь.
Без нити Ариадны, не справиться с задачей,
Могу лишь уповать я на случай и удачу.

Как сосны головой качали
В небесной чёрной вышине!
Они друг друга обнимали
И словно жаловались мне:

Зачем их ветер так ломает,
Зачем живые ветви гнёт?
А туча в небе нагоняет
Зловещих молний хоровод.

Раскаты грома ближе, ближе,
Беременная туча - ниже:
Вот хлынет вниз поток дождя,
Нас всех в движенье приводя.

А ветер в небе хулиганил,
Макушки сосен в злобе гнул,
Кусты сирени оболванил,
Плащи прохожим распахнул...

...Как в сумраке, перед грозою,
Стонали сосны надо мной!
Их стон созвучен был с душою
Моей. Я тихо шла домой...

P.S. Скоро будет первый весенний гром, и всё у всех будет хорошо!

Как сосны головой качали
В небесной чёрной вышине!
Они друг друга обнимали
И словно жаловались мне:

Зачем их ветер так ломает,
Зачем живые ветви гнёт?
А туча в небе нагоняет
Зловещих молний хоровод.

Раскаты грома ближе, ближе,
Беременная туча - ниже:
Вот хлынет вниз поток дождя,
Нас всех в движенье приводя.

А ветер в небе хулиганил,
Макушки сосен в злобе гнул,
Кусты сирени оболванил,
Плащи прохожим распахнул...

...Как в сумраке, перед грозою,
Стонали сосны надо мной!
Их стон созвучен был с душою
Моей. Я тихо шла домой...

P.S. Скоро будет первый весенний гром, и всё у всех будет хорошо!

Как сосны головой качали
В небесной чёрной вышине!
Они друг друга обнимали
И словно жаловались мне:

Зачем их ветер так ломает,
Зачем живые ветви гнёт?
А туча в небе нагоняет
Зловещих молний хоровод.

Раскаты грома ближе, ближе,
Беременная туча - ниже:
Вот хлынет вниз поток дождя,
Нас всех в движенье приводя.

А ветер в небе хулиганил,
Макушки сосен в злобе гнул,
Кусты сирени оболванил,
Плащи прохожим распахнул...

...Как в сумраке, перед грозою,
Стонали сосны надо мной!
Их стон созвучен был с душою
Моей. Я тихо шла домой...

P.S. Скоро будет первый весенний гром, и всё у всех будет хорошо!

Сидит как-то Шурик дома. Пьет чай. И смотрит новости. Разные. А телеведущие на самых разных телеканалах с энтузиазмом сообщают: Мол наступил День Победы.

Больше, чем есть в крови,
сладкого и не надо:
женщина без любви -
плитка без шоколада.
Стайка лихих девчат
пляшет и дела нету,
что каблучки стучат
по твоему паркету.
Столь неприступный VIP,
что и сама не рада -
женщина без любви,
плитка без шоколада.

Сломался горб обмякли мои плечи.
сломил меня вселенский столб
Ая стою Я нарасвете .Сматрю зарю небесный бури

свет.
Уже не больно но назад минуту ия бы заорал о нет
Но лучь зеркальный что летит как ветер
слегка задел , мою измученную плоть
теплом его прагрелось моё тело
Я горда встал мне было так легко ......................

ЕСТЬ БОГ.ЕСТЬ ТЬМА.
НО НЕТ МЕНЯ.
Я УМЕР РАНО-ВОТ БЕДА.ПОРОЙ НАСТИГШАЯ МЕНЯ.
ЛЕЖУ.Я ШЕВЕЛЬНУТЬСЯ НЕ МОГУ.
Я ТИШЕ ВСЯКОЙ ТИШИНЫ.Я УМОЛКАЮ.ВСЁ В ГЛУШИ.
Я ОТДЕЛЯЮСЬ ОТ ДУШИ.
ВСЁ ТЕЛО РВЁТСЯ ЛЁГКИМ ШВОМ.ДУША РОДИЛАСЬ – ВСЁ ПУТЁМ.
ВЕСЬ МИР ИСЧЕЗ ИЗ ГЛАЗА ВОН.Я УМЕР СЕЙЧАС .

Измученною жизнью,
По жизни я иду.
Товарища зеленого,
Всегда с собой беру.
Не важно время года,
Не важен день и ночь,
Всегда со мною рядом
Находится листок.
Идем по белу свету,
Таращим с ним глаза,
От этого прекрасно,
Становится всегда.
В материи находится
Не долго он со мной,
Как только гаснет спичка,
Уходит на покой.
Взлетая теплым дымом,
Рассевает грусть,
И оставляет в теле
Покой, тепло, уют.
Становится прекрасно,
Весь мир у наших ног,
И я взлетаю мыслью,
В пространстве небосвод,
Где мир, это реальность.
Реальность там смешна.
Я расслабляю тело,
Взлетаю в небеса.
Проходит мое время,
И я опять внизу.
По жизни одиноко
Иду, иду, иду.
Где жизнь предубежденье,
Цепляется в меня,
Заставляя думать
Про всех, и про себя.

Сегодня я на RAWE иду.
Сегодня клево отдохну.
Вот тычет флайер мне чувак,
Приду бесплатно, вот нештяк!
Вот я уже внутри танцпола, полной суеты.
Горят огни, мерцает свет,
Вот это круто, слова нет!
Диджей заводит свой винил,
Микшируя из полных сил.
Музыка промчась рекой,
Весь зал наполнила собой.
И под мерцанье стобоскопов,
Я закрутился, и затопал.
Все мысли улетели прочь,
Так отдохнул я в эту ночь!

Сверкают дни, мерцают взгляды,
Проходит временной поток.
Уносит в судорожные дали
Барьера долгий жизни срок.
Как мне стерпеть печали этой
Ведь жить так хочется друзья.
И мне обидно, что все это,
Теперь уже не для меня.
Одно скажу я вам ребята:
Не жгите дни в пустую зря.
А я последние окурки
Прожгу, пожалуй для себя.
И уходя из жизни этой
В другой, скажу: ну вот он я.