деревенские мужики

Не видел я в деревне толстяков,
любой мог ногу-на ногу закинуть
и не порвать застиранных трусов
из синего бумажного сатина.

Курили люди горький беломор,
вприглядку пили жидкий чай из блюдца,
им доводилось Родине в укор
зубных врачей менять на плоскогубцы.

Какая медицина в деревнях?
Сушеная трава, молитва, баня,
да вечная забота в головах,
как вечное за что-то наказанье.

Они прошли окопы, лагеря,
их жизнями платили за Победу,
но, вот, Отчизне было невподляк
считать алтын за медную монету.

Считать людей, как мелкие гроши,
кидать в прилавок:"Бабы нарожают!",
и боль не прорезАла ей морщин,
спина нагайку часто обожает...

Они фланель мотали в сапоги,
и их нога ломалась по кирзухе,
на их руках синели партаки
а папиросы прятались за ухо.

Оптимистический экзистенциализм
был им присущ, и нам, отчасти, близок,
и самогонка помогали им
принять законность жизненных коллизий.

Нет ничего плохого в чистоте,
укора нет к улыбке белозубой,
но вынужденность траура ногтей
ведет частенько к траурности судеб.

Понятна этой жизни несуразь -
топить в вине несоразмерность буден
и вечное непопаданье в масть
мы, русские, не сомневаясь, будем.

А вдруг теперь спасительность богатств
и вседозволенность свобод даны нам свыше?
Но только наш вестибюлярный аппарат
сигналов космоса по-прежнему не слышит.

По-чесноку: и я порос жирком,
порос циничностью со всей своей страною,
я дорогим не стал золотником,
и, как и раньше, многого не стою.