Болгарское Лечо

Лечо по-болгарски, прекрасная, горячая жгуче-ароматная еда! Не жалейте красного перца, пармезана, запивайте красным сухим, будь то Буджакское по рублю за литр или калифорнийское Пино Нуар. Кулинария входит в моду, солидные офтальмологи, молодые нью-йоркские и московские спекулянты лично возятся у конфорок со сковородками -- ну так вот вам рецепт!

1. Если есть машина времени, открутите примерно в 1965 г., плюхнитесь на юго-западной окраине СССР. Возьмите трех недорослей, Абрамчика, Эдик и Толяна... Стоп, стоп! Вы может быть решили, что я склоняю к людоедству. Ничуть. Взять в другом смысле. Оболтусы с грехом пополам и почти без хвостов сдали летнюю сессию в своем провинциальном университете, отвертелись от стройотряда, получили от родителей по сотне и собираются на Юг, скажем, в Керчь. В Керчи у Эдика дядя проректор в институте, то ли кораблестроительном, то ли педагогическом, на вкусе лечо не отразиться. "Возьмите" здесь значит "пусть туда едут, в жестком вагоне всю ночь".

2. Если рецепт, то при чем тут три оболтуса? Дело в том, что надо учесть не только приготовление блюда, но и качества и свойства едоков. Кулинария палка о двух концах, иногда лучший салат из омаров застревает в глотке. Да что там омары! Даже водка может отдавать нафталином и выхлопом неисправного городского автобуса. Бывает и наоборот, завтрак в вокзальном буфете -- как нектар и амброзия. Пусть едут, значит...

3. Толян, Эдик и Абрамчик провели ночь в духоте жесткого вагона, пытаясь то спать в неудобных креслах, то играть в преферанс на интерес. Денег-то у студентов негусто, невзирая на ученых и начальственных папаш.
Прибыли утром. После душной ночи, а до этого суматохи экзаменационной сессии, вокзальная площадь большого южного города на рассвете! Это те не тангенс половины угла и разложение в ряд Тейлора: даже на асфальте площади духоты нет, свет ослепительный, все сразу бросается в глаза и студиозусы жаждут всего сразу -- пальм, мороженного и чебуреков, такси и особенно прекраснейших в мире девушек, которых невозможно не заметить на площади. Да, а какие замечательные белые брюки на вон том плечистом и небритом брюнете. А черноморская растительность! Чуть ли не пальмы, ну прям Флорида и Багамы! Цветы, бело-желтые каллы и привокзальные кусты роз, то что в столицах по рублю штучка, здесь под забором растет как лопухи.

Съевши по горячему чебуреку с минимальным содержанием мяса, втиснулись в троллейбус и покатили на окраину города, в новую квартиру в новом районе вновь назначенного проректором дяди Эдика.

3а. Дядя же, вместе с семьей, был в отъезде, оставив Эдику ключи от квартиры и мотоцикла ИЖ-Планета (дядя Эдика -- достойнейший человек, об этом отдельно в следующий раз). Три оболтуса по плану должны были присоединиться к таковым же местным студиозусам и всей компанией, с палатками, ластами и приемником Селга двинуть километров за 30 от города на дикие пляжи. Как всегда, вышла легкая неувязка, и Эдику с приятелями пришлось провести пару дней в полупустой и душной профессорской квартире (большой, в многоэтажке, местные Черемушки). Толян проводил время за чтением 23-го тома собрания сочинений, Абрамчик с Эдиком играли в шахматы, о которых не имели не малейшего понятия. На второй день было решено изготовить горячую пищу, болгарское лечо.

5. Лук нашелся, сыр Российский и яйца тоже, оставлены заботливым дядей в холодильнике Минск. Абрамчик доставил помидоры из ближайшего овощного, заодно и суррогатный портвейн, других напитков в продаже не было.

Кастрюлю на синее пламя газовой горелки! На троих шесть среднего размера луковиц, записывайте. Эдик очистил и порезал толстыми кольцами. Абрамчик плеснул подсолнечное масло (Олія соняшна нерафінована) в видавшую виды вместительную алюминиевую кастрюлю с невысокими бортами. Жарим лук, пока не порозовеет.

6,7. Пока он жарится, Абрамчик кромсает крупные херсонские помидоры (9 штук) кольцами, а Эдик чистит болгарские зеленые жесткие перцы ( 7 штук, сорт "ротонда" не годится). Или наоборот, Эдик трет сыр, а Абрамчик перцы... Неважно. Толян в это время рассказывает о похождениях своего приятеля, некого Тришки Камаренко, обалдуя почище этих трех. Возвращаясь с Первомайской демонстрации, Тришка заметил на подоконнике первого этажа поставленный остывать холодец. Он уже остыл как следует, во всяком случае Тришка его стащил и царственным жестом послал одного из своих спутников за водкой, вынув трешку и сказав лишь "Беги!". Не думаю, чтобы Тришка голодал, его папа был директором крупного номерного завода, п/я Г-1731, вы должны знать, а если нет, обратитесь в ЦРУ, там подскажут, что именно Тришкин папа клепал в шестидесятые.

9. Готово, лук золотистый, Толян свою долю выпил и больше не давать! Кидаем в раскаленную кастрюлю с подсолнечным маслом и золотистом луком перцы. Ух, как зашипело! Говорят, любую мысль можно выразить литературным языком и мат только сбивает с толку. Но не скажи! Если б ты слышал, как оно зашипело, ты б и сам не удержался.
Ладно, практическую лингвистику оставим. Перцы кладутся раньше помидоров, ведь они тверже и должны больше жариться. А, соль совсем забыли... Я так и не понял, солят ли еду в начале или перед готовностью. Не будем вдаваться в крайности, солим сейчас. Попробовали перцы, стали мягче, появилась сладость -- добавляем гору резаных помидоров, не расплескавши вытекший сок. Херсонские помидоры, прекрасные. Взгляните, каков вид, каков цвет -- вулкан, извергающий амброзию. Но только не через край кастрюли. Сейчас покипит, сок испарится, закроем крышкой, пусть доходит до готовности.

11. Финиш близок. Все имеющиеся в холодильнике яйца разбиваются и буйный Толян взбивает их в литровой банке. Эдик трет на терке весь сыр, что есть. Открываем крышку -- неземное благоухание хорошо потушившихся помидоров. Решительным жестом выливаем взбитые яйца, слегка мешаем, не давая подгореть. Напоследок посыпаем тертым сыром. Затея удалась!