Зеленые тени обугленных сосен

Глава первая
Тысячи путей ведут к заблуждению.
К истине – одна.
Ж. Ж.Руссо.
ПРИЗРАКИ СЕМИГОРЬЯ
Как-то в Город, где иногда идут дожди цветов, а обугленные сосны часто дают зеленые тени, к нам с братом Эриком заехал знакомый охотник Лампсоло. Этот коренастый дед с блюдцами янтарных глаз, жиденькой бородкой на удлиненном лице и оттопыренными ушами много рассказывал про свой безмолвный край, куда никто кроме кочевого племени «людей», родственников промысловика, подступов вроде не знает.
Хотя странностей там хватает. Особенно вблизи древних Скал Обетов над долиной реки Мары. На первый взгляд место благодатное. Песцы, куницы, почти ручные лисы, колонии диких гусей и косяки жирных рыб. Добудешь что-нибудь на пропитание, разделывай на месте и потребляй. Только с собой ничего не бери. Ну а возьмешь, долина не даст унести.
Лампсоло вспомнил, как подрядился в проводники к трем изыскателям и на моторной лодке переправил их на другой берег Мары. Несколько суток пришлые люди лазали по кручам и изучали выходы горных пород, что-то нанося на геодезическую карту. По вечерам ставили верши на рыбу, а с наступлением фиолетовых сумерек подолгу сидели у костра, очарованные плоскими, как старые бабушкины сундуки скалистыми вершинами.
Перед отъездом Лампсоло еще раз напомнил гостям, что всю добычу желательно оставить на берегу. Поверье такое. Ни рыбы, ни птицы – даже пера брать отсюда нельзя. Не любит долина этого. С тем и отчалили ясным днем. Однако как только лодка оказалась в центре речной стремнины, небо неожиданно заволокли тучи, а в воздухе появилась густая серая субстанция, напоминавшая то ли плотный туман, то ли кисель.
Со стороны гор налетел шквальный ветер и поднял высокую волну. Следом раздались чудовищные раскаты грома. Засверкали сполохи, а через минуту у лодки заглох двигатель. Спустя мгновение неожиданно сломались сразу оба весла. Суденышко стало неуправляемым и в любое мгновение могло перевернуться. Лица людей перекосил страх.
-Кто-то не все возвратил долине, - предположил Лампсоло.
Стали потрошить рюкзаки – ничего. Тогда принялись выворачивать карманы. Есть! На ладони одного из бородачей переливалась крупная аметистовая щетка с острыми зубчиками вишневого цвета.
-Думал пустяк, - оправдывался геолог, нехотя выбрасывая камень в темные воды. И все стихло. Течение взбесившейся реки замедлилось, а над ее мутным зерцалом сверкнул первый луч солнца.
-Чепуха, - подвел черту морщинистый начальник экспедиции, скидывая мокрую ветровку. – Стечение обстоятельств.
В сердцах он двинул ногой по заглохшему двигателю. Мотор несколько раз чихнул и завелся.
-Похоже, тени гор смилостивились, - иронично произнес кто-то.
-Не следует тревожить духов, - неодобрительно покачал головой охотник. – Могут опять рассердиться.
Обошлось тогда. А следующим летом Лампсоло, которого прихватил радикулит, отправил с геологами юного племянника Кугду. Правда, так случилось, что юноша оказался единственным, кто вернулся в стойбище. Из рассказа насмерть перепуганного парня выходило, будто в один из вечеров к вечернему походному костру подсел тощий Белый Скиталец.
О нем Кугда, как вся молодежь, давно знал со слов шамана. Он предупреждал молодых соплеменников, что незнакомец с неестественно бледным безбородым лицом, белесыми губами, выпуклыми как у рыбы красными глазами без бровей и век иногда появляется у Скал Обетов с Аметистовой горой в центре.
Что за существо и зачем приходит, никто не знает. Только, говорят, верная беда от него местному человеку. Вот и группа тех изыскателей в тот раз пропала. Ушла с Белым Скитальцем и исчезла. Спасатели базы в Старых Перепелках прочесали всю округу, но никого и ничего не нашли. Ни стоянок или хотя бы кострищ.
Самого Кугду спасла предусмотрительность: как только он увидел приближение странного незнакомца, сразу ушел от костра в скалы. Когда возвращался к поляне, отчетливо услышал резкий хлопок. Приблизился к месту, а там даже трава оказалась не примятой. Зато метрах в десяти от стоянки неожиданно обнаружилась широкая глубокая расселина.
Юноша осторожно приблизился к ней, вслушался и отшатнулся: из глубины недр доносился неразборчивый гул, похожий на человеческие голоса. Или так только казалось. Племянник Лампсоло не стал ломать голову над загадкой. Спустился к берегу, сел в лодку и быстро отбыл.
-Занятная история, - задумчиво произнес тогда мой брат Эрик, привычно теребя указательным пальцем волоски левой надбровной дуги. И сразу же высказал первое предположение:
– Странности в долине как-то связаны с названием реки: у
многих цивилизаций дух Мары до сих пор олицетворяет вселенский ужас. От него нельзя избавиться навсегда. Разве что на время. Так, в начале весны иные народы, например, сжигают чучело Мары и тем самым символически приближают наступление тепла, которое суть жизнь.
-Ты упускаешь одну деталь, - заметил я.
-Какую?
-Племя Лампсоло такого ритуала не знает.
-Но ведь им неизвестно, кто обитал на берегах реки раньше, - парировал Эрик. - Загадочный народ ушел, название осталось, хотя «людям» оно уже ни о чем не говорило. С другой стороны может, геологов что-то особенно привлекло в окрестностях Семигорья. Какие-то аномалии, выходы ценных пород руд, вот группа и отправилась за перевал Скал Обетов. Кстати там действительно есть что-нибудь интересное? – поинтересовался он у нашего седовласого друга.
-Старики рассказывают, что на вершине стены Аметистовой горы есть плита, на которой хорошо проступают древние знаки, - припомнил охотник. - Только не подняться туда. С трех сторон неприступные вертикальные скалы. С альпинистским снаряжением и то нелегко взобраться. Да и незачем. Шаманы говорят, очень плохое там место. Странное.
-То есть? – не выдержал я.
-Неживое оно за перевалом Аметистовой горы. Ржавые болота без конца и края. Черные блюдца озер, в которых не водится рыба. И хмурое небо без птиц над пустынной равниной до горизонта. Людям там делать нечего. Даже непонятно, как по другую сторону Скал Обетов кипит жизнь. Словно кто-то разделил наш край на два разных мира.
-А что старейшины? – настаивал Эрик.
-Они полагают, будто ответы хранит священная пещера на склоне. Однако попасть в нее тоже нельзя. Дух Юмбела не позволяет.
-Это еще кто такой? – спросил братец.
-Пятиметровый языческий идол. Он высечен в полный рост из глыбы бурого известняка перед глубокой каменной нишей в скале. Через правое плечо статуи перекинуто подобие хитона, крупными складками спадающего на толстые ноги. У истукана вытянутая, словно огурец голова с приплюснутыми ушами. Лоб опоясывает широкий обруч. Безбородое лицо с широким плоским носом, сжатыми губами и узким подбородком кажется задумчивым. У божества огромные зеленые глаза, которые ночью излучают тусклый свет, а в нескольких метрах от идола искусно сложен странный спиралевидный Лабиринт из необработанного камня.
Лампсоло также рассказал, что на каменистой плите в стороне от пещеры, которую стережет идол, растет старая как мир корявая лиственница. Ее худосочные ветви украшены медными колокольчиками и цветными ленточками со словами заклинаний. Раз в году эти магические тряпочки там развешивает шаман клана «людей». В дар духу Юмбела. В его честь проводятся и ритуальные жертвоприношения животных: под деревом полно оленьих костей, обглоданных волками.
Вроде ничего особенного, думал я, слушая ответы охотника. Только почему к Юмбелу нельзя приблизиться? Не пускает какая-то сила? Видимо, так. Старейшины даже подозревают, что главная тайна заключена не в самой пещере, а в потрескавшихся от времени кладках каменного Лабиринта со спиралевидными рукавами. Их стены невысокие. Пустяк, сантиметров пятьдесят. Однако выше – невидимая преграда. Сколько угодно петляй среди нижних валунов, выискивая лазейку наверх, все равно не пройдешь. А надо бы. По словам промысловиков за стенами Лабиринта отчетливо просматривается каменистая тропа, обрывающаяся у стоп Юмбела. За ним – пещера, в которой, похоже, никто не бывал.
-Сам-то ты туда хаживал? – как-то безнадежно спросил гостя Эрик.
-Нет, Берест, - покачал головой Лампсоло. – Я в Семигорье другую загадку ищу: таинственное Золотистое озеро. Сколько живу, столько и хожу на его поиски. Может, когда рядом бываю. Или по незнанию иду далеко в сторону от места. Никак не найду. Да и трудно теперь: старый совсем…
-Значит, истукана не видел? - спросил я.
-Ни разу. Ни идола, ни загадочной спирали на пути не встречал. Зато слышал о неудачниках, пытавшихся приблизиться к статуе. Случалось молодые охотники из племени «людей», которым что бесов будить, что ангелов тревожить – все едино даже складывали сейды по верхним границам Лабиринта с целью перебраться через невидимую стену и осмотреть таинственную пещеру. Тщетно. Всякий раз упругая на ощупь незримая преграда – чистая как горный воздух - сталкивала смельчаков вниз. Если же искатели приключений обращались за помощью к шаману, он испуганно махал руками и советовал не гневить духов.
Эрик высказал предположение, что священное место может быть накрыто защитным психоэнергетическим полем. Почему нет? Теоретически возможно. Только на практике пока не всегда неосуществимо. Тем более племенем, ведущим образ жизни у черта на куличках.
Хотя, кто знает. «Люди» хранят предание, будто великана когда-то изваяли чужие боги, живущие под другим солнцем. Как напоминание о себе. Или зачем-то еще. Ну а чтобы никто не тревожил Юмбела, подступы к нему чужаки огородили невидимым колпаком.
А что, подумалось мне. В глуши лесов, по берегам рек, очерченных хребтами гор и шапками сопок, многие народы по-прежнему живут в мире легенд. Искренне верят в путешествия в страну умерших, целебные свойства родниковой воды, заговорную силу слова, способность знахарей летать к звездам и магию духов. Красивые поверья. Однако почему-то они всегда оказываются не более чем плодами народного вымысла.
Помнится, пару-тройку лет назад мы с Эриком отправились за разгадкой тайны Мертвого озера в низовья Голубой реки. Брат где-то вычитал, что очень опасное там место. По рассказам старожилов в одних людей на подступах к водоему вселяется непреодолимый страх, и они поворачивают обратно. Те же, кому удается побороть необъяснимый ужас, и остаются на ночь, как правило, погибают во сне.
Это интриговало. Вдобавок третий член нашей команды, увлекавшийся оккультизмом, всю дорогу нес какую-то фантасмагорию об аномальной зоне, перекрестке параллельных миров и калитке в иные измерения, через которую иногда проходят восточные знахари. Неисправимый романтик Эрик слушал, раскрыв рот, и нисколько не сомневался: на этот раз судьба наверняка сведет его с чем-то по-настоящему необычным.
Что сказать. По мере приближения к таинственному месту на самом деле ощущаешь тревогу. Она усиливается с каждым шагом. И все же явлению нашлось вполне научное, а не сказочное объяснение. Мертвое озеро оказалось пока не разведанным месторождением ртути, ядовитые испарения которой способны не просто вызывать подспудный страх, но и губить. К тому же каменистое плато в окрестностях Голубой реки испещрено трещинами. Время от времени из них вырываются смертельные сероводородные газы. Поставишь на ночь палатку неподалеку, наутро вряд ли поднимешься. Вот и вся загадка. Надо было видеть потухшие глаза мистика и моего несчастного брата, когда притягательная легенда на глазах лопнула как мыльный пузырь.
Впрочем, та история Эрика ничему не научила. Он продолжал охотиться за призраками. Занятие настолько захватило его, что к тридцати двум годам брат окончательно оставил физическую лабораторию, где занимал какую-то важную должность, всерьез увлекся историей древнейших цивилизаций и стал зарабатывать на жизнь черной археологии.
Вот и повествование охотника братец сразу принял за чистую монету. Гигантские каменные идолы в восточных краях в отличие от плит южных дольменов или столбов менгиров чрезвычайная редкость, рассуждал Эрик. Истуканов обычно низкорослых и грубо отесанных язычники устанавливают на продуваемых ветрами степях, лесных опушках, по берегам священных рек, ручьев, родников или на вершинах перевалов.
Воздвигают как ориентиры и культовые места поклонения. Лишь в окрестностях Скал Обетов Семигорья неподалеку от испещренной непонятными знаками плиты Аметистовой горы подступы к идолу снабдили охранной системой в виде незримого колпака. Будто черный зев пещеры позади истукана вел туда, куда дорога заказана.
-Даже если это так, говорил Эрик, - пришлым ваятелям не стоило оригинальничать. Достаточно было просто завалить проем в скале тяжелой каменной плитой, и дело с концом.
Опять же Белый Скиталец, неожиданно возникающий в окрестностях Скал Обетов. С какой целью незнакомец выходит к людям? И вообще, что за существо такое? Страж Аметистовой горы с таинственными знаками? Но ведь их наверняка кто-то выбил не ради красоты рисунка, а для прочтения.
Головоломка настолько увлекла брата, что он стал спешно собираться в дорогу и к середине июня вместе с Лампсоло отправился в Семигорье в надежде найти то, чего никто до него не находил. А надо сказать, что в скитаниях по свету Эрику часто сопутствовала удача. Так в курганном захоронении степняков на заболоченных берегах какой-то реки он нашел золотой колчан и тяжелый меч племенного вождя. Любопытно, что на серебряную рукоять старинного оружия древний мастер нанес искусное изображение крылатой фригийской богини и повелительницы всего животного мира Кимры, держащей за передние лапы двух свирепых, но усмиренных львов.
Вообще-то летающая дамочка, одно время слывшая супругой самого бога смерти Ямы, была существом не менее кровожадным. От тех, кто поклонялся ей, она требовала абсолютного подчинения. Во имя жестокой красоты Кимры и безумного вожделения мужчины, не задумываясь, оскопляли себя, наносили телу смертельные раны, а затем с вымученной улыбкой на окровавленных устах отправлялись к праотцам. И ничего. Считалось в порядке вещей. Одно непонятно: какое отношение имели степняки к чужой богине? Она ведь из чуждого им мира.
Не без трофея вернулся Эрик и из путешествия по Бесконечной Пустыне. Среди развалин древнего становища на одном из перекрестков караванного пути он провалился сквозь едва различимый лаз в мрачное подземелье, кишевшее ядовитыми тварями.
Оказалось дело того стоило. Братец выбрался из подземелья с инкрустированной рубинами и ляпис-лазурью нагрудной золотой пластиной величиной с плитку натурального шоколада: царским символом бывших правителей исчезнувшей династии.
Однажды брат притащил какие-то доисторические предметы, которые ведущие электрики нашего института сразу же назвали чем-то очень похожим на прообразы аккумуляторов. После небольшого «колдовства» специалистов над древними приборами лабораторию неожиданно озарил тусклый свет. Словом, было от чего потерять голову, если помнить, что на стенах большинства царских усыпальниц исследователи к своему изумлению никогда не находили даже намеков на следы копоти.
Наконец совсем непонятная находка. Под одним из курганных холмов в окрестностях горы Безымянной, куда вывела старинная карта бугровщиков, Эрик однажды откопал прозрачную маску прекрасного женского лица. Оно было искусно выполнено из цельного камня, похожего на горный хрусталь. Да и внешне находка выглядела как уникальные изделия, какие в свое время археологи обнаруживали в заброшенных городах за десятки тысяч верст отсюда. Причем известно, что ни ремесленники Нового Света Старой Планеты, ни другие рудознатцы далеких эпох не обрабатывали хрустальные поделки металлическими инструментами. За неимением оных. Скорее всего, они использовали абразивную пасту, состав которой ныне утрачен.
Правда, позднее наш общий приятель Стас Фант, а по-простому Фантик специалист в области кристаллографии точно установил, что на шлифовку и полировку таким методом «хрустальной маски Береста» потребовалось бы не менее 500 лет…
-Это же какую надо иметь цель, - вопрошал вечно взъерошенный Стас, - чтобы пять столетий подряд изо дня в день, а то и сутками старательно обрабатывать один и тот же камень. Зачем, собственно?
И тут нам помог Шельма – умнейший в мире компьютер Стасика. Он довольно быстро разобрался в существе дела: маска, вызвавшая столько недоумений, оказывается, была искусно выточена вовсе не из горного хрусталя, а из самого натурального пластика.
Понятное дело, мы озадачились: какой может быть синтетический пластик во времена пещерных племен? Тут ведь и технологии нужны, и электричество, и сырье, и оборудование, и, разумеется, подлинные мастера, так умело изобразившие, вероятно лик одной первых красавиц на свете.
-А на что этот предмет в те времена вообще мог сгодиться?- спросил я разнервничавшегося Фанта, указывая на маску.
Ответ был очень убедительным:
-Ни не что.
-Может кто-то проходил мимо, выронил, а дикари изловчились использовать находку как увеличительное стекло для костра. С той поры, возможно, пластик стал священной реликвией племени, - нажимал я.
-В общем, так: идея производства полимеров в доисторические времена отпадает, - резюмировал Фантик. – Тебе ни остается ничего другого, как обратиться к нашему доброму знакомцу-старьевщику. Меня не покидает ощущение, что это хромоногий торговец знает больше, чем говорит.
И я, обуреваемый противоречивыми чувствами, пошел по известному адресу на центральной улице Серебристых Тюльпанов.