Только шрам зазмеился над бровью... Пуля, к счастью, прошла стороной. Вот мы чокнулись.Как "за здоровье", Ну а пьем, ровно "за упокой"... И глаза... Как врата в неизбежность, Темноликой тревоги полны. Не могли мы, пойми, свою нежность Растерять на дорогах войны. Были, были седые туманы, Их под Курском распел соловей. Над войной солнце тоже вставало

День оборотня

| | Категория: Проза
Глава 16

После обеда его вызвал к себе Мордовец. С плохо скрываемым злорадством он сообщил Петину личную команду генерала – отстранить его от оперативной работы.
Конечно, команда такого рода, не подкрепленная, по сути, ничем, кроме голословных обвинений и подозрений, не была законной, но в системе МВД на такие мелочи, как соблюдение законности в отношении сотрудников, никогда не обращали внимания.
- С сегодняшнего дня ты поступаешь в распоряжение Рябова. Будешь исполнять обязанности участкового по рабочему поселку. Иди доложись и приступай.
Петин почувствовал нарастающую злость. Сжав зубы, он развернулся и вышел из кабинета. Да, чем дальше, тем чудесатее и чудесатее – как в книжке Кэролла. Перевести его, старшего опера, исполнявшего обязанности начальника УР, в участковые, да еще в самую жопу – ход неплохой.
«Нужно срочно переводиться. Ебал я все это» - подумал Петин по дороге вниз. Вот только перевестись до окончания разбирательства ему вряд ли кто даст.
Постучавшись в кабинет начальника ОУУМ, он открыл дверь. Рябова он знал давно, еще с тех времен, когда тот работал старшим опером, а он, Петин, был молодым участковым. Как оперативник, Рябов себя никак особо не зарекомендовал, однако был неплохим мужиком.
- Здорово, Саныч. Меня к тебе прислали.
- Заходи, Владимирович, присаживайся. Здорово. Я уже в курсе, шеф мне звонил, - Рябов привстал, здороваясь с ним за руку, и Петин понял, что строить ему козни Рябов не будет, по крайней мере, по собственной инициативе.
- Поставим тебя на центральную зону, Иванов как раз в отпуске. Зону ты знаешь, думаю, проблем не будет. Заодно и моим обормотам поможешь.
Петин хотел было сказать ему, что сейчас он не в том состоянии, чтобы «поднимать зону», но передумал. Глядя ему прямо в глаза, Рябов продолжил:
- Настрой начальства я знаю, и про твои проблемы тоже. Ты не волнуйся, гнобить тебя тут никто не будет. Сейчас иди к Сущику, он тебе часть своих материалов передаст. Документацию за тобой закреплять не будем. О дежурствах там сами договоритесь. Если что, подходи.
Найдя старшего участкового Сущика, что оказалось непростой задачей, даже с учетом мобильной связи, он получил на руки шесть материалов, на которых Сущик криво написал «Петину. Принять решение в порядке ст. 144-145 УПК РФ». Также Сущик обрадовал Петина, что его дежурство будет этой ночью.
Вспомнив, что у него теперь нет своего кабинета, капитан переместился в комнату по разбору, где обычно кучковалась милицейская «низовка» - участковые и ППС. Весть о понижении Петина уже разнеслась по отделу, и он ловил на себе любопытные, насмешливые или нарочито безразличные и надменные взгляды сотрудников. Присев на свободный стул, он стал изучать материалы.
Как он и ожидал, Сущик отписал ему самые геморройные материалы, то, что на милицейском сленге называют «говном». Мало того, что сами материалы были дурацкими, сделано по ним не было ровным счетом почти ничего, так еще и срок по двум из них истекал сегодня. Но плакаться на это Рябову он не стал. Формально Сущик был прав. Как старший участковый, он имел право отписать любой материал подчиненным ему участковым.
Благо дело, оба «срочных» материалов были отказными, возвращенными прокуратурой после проверки, и Петин, и на то, чтобы написать воткнуть в материал соответствующий рапорт и напечатать постановления по обоим материалам, у капитана ушло меньше часа. Гораздо больше времени ушло на то, чтобы найти свободный компьютер. Брать предыдущее постановление Сущика в электронном виде он не стал, так как оно было напечатано столь коряво и неграмотно, что легче было напечатать новое, чем его исправлять.
Набирая в «шапке» постановления «и.о. УУМ капитан милиции Петин С.В.», он почувствовал холодок на спине. Только недавно он подписывался, как «и.о. начальника ОУР СКМ», и вот, его уже понизили до простого участкового, которым может командовать дуболом Сущик. Да, судьба играет человеком. И чем это все кончится?
Сдав материалы в штаб, он отправился домой. Теперь он участковый, а, значит, должен быть на участке. Его дом расположен в пределах участка, поэтому он ничего не нарушает.
Дома он достал из шифоньера давно не одевавшуюся полевую форму, и перевинтил на нее звездочки. Оба шеврона были на месте, порядок. Бросив фуражку наверх шифоньера, капитан достал пилотку. Новая должность – новая форма одежды. Он не собирается таскать алкашей в кителе.
К шести вечера он подтянулся в отдел. Центральные участковые работали по своему неофициальному графику. Каждый день один из них оставался ответственным в ночное время. Это значило, что, если с 18 ч. 00 мин. до утра будут происшествия на центральной оперативной зоне, то поднимать будут не того участкового, чей это участок, а того, кто стоит по графику ответственным.
Дежурный, майор Синицын, увидев Петина, подозвал его.
- Ты теперь участковый? А почему не отзванивался?
- Я весь день в отделе был. И ты меня видел, - сказал Петин с плохо скрываемой злобой. В который раз он убеждался, что в их отделе стоит споткнуться, как среди желающих тебя затоптать начнется драка.
- Чтобы отзванивался! Понял? Как положено! Это не я придумал! – кричал Синицын – бывший военный, из которых получаются самые дубовые и бестолковые менты. Но Петин его уже не слушал. Развернувшись, он вышел из помещения дежурной части. Теперь все, с кем у него были конфликты, будут пытаться пнуть мертвого льва. Это нормально. Для их отдела – нормально.
Ночью его разбудила мелодия сотового телефона. Звонили из дежурки. Петин нажал клавишу ответа.
- Да.
- Петин? Это помощник дежурного. Ты теперь за участкового? У нас вызов.
- Какой?
- Морозная, 64. Звонила Велехова Авдотья Семеновна, 1934 года рождения. У нее там внук хулиганит. Подойди, разберись.
- Присылайте дежурку.
- Машины нету, она на трупе в Беляшах.
Петин выругался. Морозная – это на другом конце поселка. Бывший начальник отдела, не друживший с головой, ввел правило, по которому на все происшествия выезжала не отдельная машина СОГ, как было всегда, а автомашина дежурной части. Мордовец, то ли от недостаточной самостоятельности, то ли еще от чего, отменять это правило не стал. И теперь на происшествия могла выехать только одна «дежурка», хотя машин было – полон двор. Зато 92-го бензина оставалось больше, и его можно было использовать на личные нужды прокурорских и самого Мордовца.
- Ладно, понял.
Встав, он посмотрел на часы. 01.34. Ночь только началась. Одев под бушлат «полевку», взяв с собой наручники и папку, капитан вышел во двор.
По дороге на Морозную он думал о своем нынешнем положении. Отстанут ли от него в УСБ? Вряд ли. Скоро опять начнут кровь сосать. А там, глядишь, и прокуратура подключится.
До места он дошел за полчаса быстрой ходьбы. Найдя дом с грубо намалеванным числом «64» на стене, он зашел во двор, светя под ноги фонариком. Свет в доме не горел. Капитан постучал в окно. Подождав, он постучал еще.
- Хто-ить? – донеслось из дома, - Хто-ить?
- Милиция! Участковый.
- Хто? – в окне появились очертания старушечьей фигуры.
-Милицию вызывали? Милиция это, - терпеливо повторил Петин.
- А! А он успокоилсь уже. Спит, - старушка общалась все также через окно, не зажигая света.
- Пьяный? – спросил Петин.
- Да! Но уже спит, - бабка, похоже, была изрядно глуховатой, и орала, как на пожаре.
- Вы дом откройте, я посмотрю.
- Ась? – у Петина почему-то возникло чувство, что бабка больше придуряется.
- Дом, говорю, откройте, я посмотрю! – крикнул он, напрягая легкие.
- Не-ет! Дом я никому не открываю! – бабка, похоже, собралась уходить.
- Вы милицию вызывали или нет?
- Ась? – сказала бабка и задернула занавеску.
Петин постоял немного, потом вышел из калитки и набрал номер дежурной части.
- Милиция, помощник дежурного.
- Это Петин. Вы это сообщение зарегистрировали?
- Да, рапортом зарегистрировано.
Петин выругался. С этими прокурорскими проверками теперь регистрируют всякую хрень. Небось, написали «в отношении гражданки такой-то совершены противоправные действия».
- Дежурка не подошла еще?
- Нет.
- Ладно, сейчас подойду, – сказал Петин и бросил трубку.
Еще час ушел у него на то, чтобы дойти до отдела и написать рапорт. Домой он попал в четвертом часу. Раздевшись, Петин лег в кровать. Завтра это говнецо сто процентов отпишут ему.
«Дожили» - подумал он. – «Раньше убийства раскрывал, а теперь с аликами работать буду».
Сон не шел, капитан мучительно ворочался с боку на бок, и поэтому следующий телефонный звонок его не разбудил.
- Да.
- Алло, Сергей, у тебя попытка поджога на Советской 14, гражданка Колокольцева Мария Сергеевна. – Это был уже сам дежурный.
- Пожарка выехала? Группу собрали? – матюкаясь про себя, спросил капитан.
- В пожарку не звонили еще. Ты там дойди, посмотри, а если что, мы группу поднимем. - Это был стандартный ход дежурки, формально противоречащий приказу, предписывающему на все происшествия с признаками преступления отправлять полностью сформированную и экипированную следственно-оперативную группу. Тем не менее, в их отделе испокон веков было заведено на любое происшествие, будь то кража или групповая драка, отправлять участкового, чтобы он с места, «разобравшись», уже вызывал опергруппу. Естественно, это мало способствовало быстроте реагирования и полноте сбора материала.
- Ладно.- Петин нажал «отбой».
Советская, 14 было гораздо ближе, чем предыдущий вызов, и он стал одеваться. Посмотрел на часы – с момента, как он лег в кровать, прошло чуть больше сорока минут.
Через 20 минут он быстрым шагом подходил к указанному дому, еще издалека заметив неладное. В одном из окон фронтальной стены дома было разбито оба стекла, одно – вдребезги, а во втором зияло приличных размеров отверстие с растрескавшимися краями. Подойдя к входной двери, капитан постучал. Практически сразу ему открыла дверь невысокая женщина в годах.
- Ой, заходите, тут у нас ужас, что случилось, поджигают, куда милиция смотрит! – затараторила она, тряся руками. Капитан молча прошел внутрь. Женщина повела его в зал. По дороге он увидел парня с крысиными глазками и мужика типично алкашной внешности, высунувшихся из кухни.
Зайдя в зал, он сразу все понял. На полу валялись две разбитых бутылки от водки, к горлышкам которых были примотаны куски грязных тряпок с обугленными краями. Ковер на полу вокруг бутылок был пропитан темной, почти черной масляной жидкостью, с резким запахом горючего. На полу перед разбитым окном и на подоконнике лежали осколки стекла и комья земли из разбитого горшка с цветком, валявшегося рядом. На серванте без стекла, стоящем у противоположной окну стены, была побита посуда на второй полке, испачканной той же маслянистой жидкостью.
- Ничего не трогали? – спросил больше для порядка Петин. Женщина замотала головой. Причитать она закончила, и теперь стояла рядом с капитаном, растерянно смотря на ковер. Капитан набрал номер дежурной части.
Те, кто хотел поджечь дом, почти все сделали правильно. Смешали отработку с солярой или бензином – это еще предстоит выяснить экспертам, выбрали ночное время, когда все спят, бросили две бутылки, чтобы пожар был сильнее. Они ошиблись в одном – тряпки следовало пропитать той же жидкостью, чтобы они не затухли в воздухе. Но преступники (или преступник, но интуиция подсказывала капитану, что их было минимум двое), видимо, не захотели пачкать руки, приготовив все заранее, и это дало хозяевам дом счастливый шанс.
Дожидаясь приезда опергруппы, Петин стал расспрашивать хозяйку дома, пока устно, не доставая бланка объяснения. Очень скоро он выяснил следующее. В доме проживала сама хозяйка, ее двадцатидвухлетний нигде не работающий и не учащийся сын-оболтус и алконавт-сожитель. Сожитель отпадал сразу – вряд ли безобидный алкаш мог настолько навлечь на себя чей-то гнев. Хозяйка была под сомнением – по ее внешности и манере разговора Петин сделал вывод, что стерва она еще та. Но больше всего сомнений у него вызвал сынок. Бегающие крысиные глазки, взгляд, не поднимающийся выше уровня груди, интонации речи, но главное – слишком яростная защита со стороны матери – все это было достаточным для его интуиции, чтобы определить для себя причину конфликта.
Но со слов опрошенных он узнал только то, что минут сорок назад хозяйка дома проснулась от звона стекла и удара. Зайдя в зал, она обнаружила там то, что и застал Петин. Кто мог совершить это, она не знает, все подозрения сводятся к банальным и фантастическим наговорам.
Окончив устный опрос, Петин приступил к отбору объяснений. Он успел опросить и мать и сына, когда услышал знакомый визг тормозов дежурного «уазика-буханки». Хлопнули двери, и в дом постучали. Услышав шаги, Петин дописал до точки, и поднял глаза. В дом зашли девушка-следователь, заспанный помятый эксперт (похоже, опять вчера вечером нажрался), опер Рыбин и Воробьев. Вот те на! Сам начальник КМ решил выехать на происшествие!
В принципе, в этом не было ничего фантастического. Раскрываемость по тяжким в последний квартал упала на 9 процентов по сравнению с прошлым годом и на 7 – по сравнению со среднеобластным показателем. Воробьев усиленно делал карьеру, и это ему было совсем не в кон. Ему ничего не оставалось, как использовать старый принцип – не можешь организовать работу, работай сам. Но и в качестве простого опера Петин оценивал его способности весьма скептически. Воробьев был для него нулем. Полным, абсолютным. Нет, даже хуже. Отрицательной величиной. Ибо тормозил работу подразделения.
«Ничего, пускай теперь поебутся» - ехидно подумал капитан. У Воробьева не осталось ни одного опытного сотрудника, а сам он научить чему-либо не мог. Если нет опыта, его нельзя передать. Петин еще как-то держал позиции после «ухода» Николаева, а теперь вся КМ была подобна «Титанику», уже получившему критическое повреждение.
Воробьев грозно осмотрелся. Чего-чего, а вид он создавать умел. Даже в ГУВД его почти полгода не могли раскусить – высокий, статный, седой подполковник с представительным лицом просто не мог быть пустышкой. Кроме того, Воробьев достаточно нахватался заголовков, чтобы двигать умные речи на общие темы. В их отделе это называлось «Шире, выше, глубже». Впрочем, это было особенностью их страны еще с коммунистических времен.
Вопрос был в другом – как Мордовец, который знал Воробьева, как облупленного, мог поставить на должность своего первого зама такого мудака. Впрочем, и ответ был очевиден. В ином случае начальника КМ бы прислало ГУВД, в отделе больше кандидатур не было, и Мордовцу совсем не улыбалось работать с новым человеком. А как он отнесется к его «делишкам»? А вдруг сдаст? Подсидит? Очко ни у кого не железное, и Мордовец выбрал меньшее из двух зол для себя. Работать с бездарем и дураком, который никогда не подсидит и не расскажет про его «делишки» (на первое ума не хватит, а на второе – смелости) лучше, чем поднять отдел, но иметь риск в будущем погореть. Лучше для конкретного начальника милиции. Но не для отдела.
Дав указания (общие и бестолковые, а как же еще) следователю, оперу и эксперту, Воробьев обратил свой взор на Петина.
- Что тут у тебя? – и, не дождавшись ответа, с высокомерной укоризной:
- Не успели тебя поставить, как сразу косяки пошли. – Как будто это Петин лично был виноват в поджоге.
Неприязненно взглянув на своего бывшего непосредственного начальника, капитан стал докладывать. Не дослушав до конца, Воробьев вдруг подошел к одной из разбитой бутылок, и, оттеснив эксперта, принялся ее осматривать, усевшись на корточки. Хорошо знавший Воробьева Петин понял, что у того мелькнула искра шизоидного «озарения», как бывало уже не раз.
Начальник КМ брезгливо поднял за край отбитую нижнюю часть бутылки, в которой еще было довольно много маслянистой жидкости, и, обращаясь к хозяйке дома, уверенно сказал:
- Да вас просто напугать хотели! Это не горит, это ж просто вода грязная!
Хозяйка ошалело смотрела на Воробьева, не зная, что ответить этому идиоту. А подполковника уже понесло.
- Вот, я вам сейчас докажу! Пойдемте на улицу! Все, все, и других тоже позовите!
Когда хозяйка позвала сына и сожителя с кухни, где они сидели, в веранду, Воробьев, в присутствии следователя, которую он тоже позвал, для того, чтобы она «записала в протоколе осмотра, что жидкость не горит при попытке ее поджечь», вылил больше половины на пол веранды, после чего поднес к черной лужице огонек зажигалки.
В одном Воробьев оказался прав – жидкость не горела. Вспышка была больше похожа на взрыв, чем на горение. Версия насчет солярки отпадала – это был либо высокооктановый бензин, либо ацетон, либо что-то похожее.
Отшатнувшийся Воробьев чуть не сбил с ног запричитавшую хозяйку дома, молодая следовательша взвизгнула, Рыбин растерянно заметался, а сын с сожителем кинулись на кухню за водой. Опомнившийся Воробьев принялся топтать огонь правой ногой, и пламя тут же охватило ногу до щиколотки. Подполковник принялся орать, прыгая, как умалишенный, что только раздувало пламя. Шерстяная ткань его брюк хорошо впитала брызги горючей жидкости, и теперь прекрасно горела.
Петин с радостью бы понаблюдал, как горит его бывший начальник, но деревянный пол пристройки, щедро облитый Воробьевым «коктейлем Молотова», уже начал разгораться. Капитан метнулся мимо прыгающего начальника КМ к дежурной машине, открыл водительскую дверь и взял у водилы огнетушитель. Вернувшись в дом, он сначала затушил пол (далеко не сразу), а потом направил остатки струи на ногу Воробьева.
- Штаны снимите! – крикнул он обезумевшему подполковнику. Это пришлось повторить еще два раза, пока до Воробьева дошло, что это единственно верный способ спастись от огня. Он лихорадочно расстегнул ремень и сдернул брюки вместе с трико, обнажив слишком тощие для его телосложения ляжки. В это время с кухни прибежали сожитель и сын, принеся полное ведро воды, которое, не разбираясь, сразу же бухнули на тлеющие брюки Воробьева.
«Да, цирк отдыхает» - подумал Петин. Неужели этот придурок правда думал, что жидкость не загорится? На что надеялся? На холод? На то, что все уже испарилось, и осталось голое масло? На счастливый случай?
Все вернулись в зал. Воробьеву хозяйка принесла старые трико сожителя, оказавшиеся ему слишком короткими и тесными, и теперь он сидел на стуле, как настоящий клоун. Петин услышал, как он наклонился к эксперту и следователю и сказал: «Упаковывайте все, как положено, а ты оставь пустое место в протоколе. Потом в отделе сделаем, как надо».
Капитан не переставал удивляться идиотизму Воробьева. После того, как он чуть не сжег дом терпилам, он еще хочет подменить жидкость в бутылке, и отослать на экспертизу что-нибудь негорючее! Подполковник метался в своей обычной манере. Если он решил мухлевать с экспертизой, нужно было делать это сразу, не устраивая этот цирк с поджиганием, и не афишируя свою задумку всем членам опергруппы. Даже укрыть преступление не могут, как следует!
Это проблемы Воробьева. Пускай выкручивается, как хочет. Петин ему не помощник.

Своё Спасибо, еще не выражали.
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем.
    • 100
     (голосов: 1)
  •  Просмотров: 638 | Напечатать | Комментарии: 1
       
12 апреля 2011 22:22 АСИ
avatar
Группа: Авторы
Регистрация: 31.01.2011
Публикаций: 35
Комментариев: 912
Отблагодарили:8
Есть же дебилы ! Смех и грех!
А Петину отступать некуда, позади...
Да, плетью обуха не перешибешь!
Информация
alert
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии в данной новости.
Наш литературный журнал Лучшее место для размещения своих произведений молодыми авторами, поэтами; для реализации своих творческих идей и для того, чтобы ваши произведения стали популярными и читаемыми. Если вы, неизвестный современный поэт или заинтересованный читатель - Вас ждёт наш литературный журнал.