День оборотня

Глава 5

На «уэсбэшной» «Волге» Петина привезли к зданию ГУВД области. Всю дорогу он сидел рядом с мешковатым Лисуном, от которого резко воняло потом, и теперь с наслаждением вдохнул прохладный воздух улицы. Но долго наслаждаться ему не дали.
Вместе с Ворониным и Лисуном он, предъявив удостоверение на входе, поднялся на пятый этаж, где располагалось Управление собственной безопасности.
Петина завели в кабинет и оставили одного, ничего не сказав. Он присел на стул для посетителей и стал оглядываться. В левом углу, почти под самым потолком, он заметил узкую трубку скрытой камеры видеонаблюдения, слегка замаскированную цветком в горшочке, но пялиться на нее не стал. Пускай думают, что он лох.
Прошел час. Сотовый телефон он предусмотрительно оставил в отделе, заперев в сейф. По коридору то и дело проходили люди, слышались приглушенные голоса. Обстановка в ГУВД резко контрастировала с их отделом – никто никуда не бежал, не орал матом, даже телефонные звонки раздавались куда реже и звучали глуше, благодаря добротным дорогим дверям с повышенной шумоизоляцией.
То, что его оставили одного под глазком видеокамеры, Петину было хорошо понятно – он и сам часто проделывал подобное с задержанными, за исключением того, что их нищий отдел не мог позволить себе установку скрытого видеонаблюдения.
Помаринуется человек пару часиков, посидит один в состоянии сенсорного голода, начнет строить предположения, что же с ним собираются делать. Неизвестная угроза всегда страшнее, чем даже самая хреновая, но уже четко известная перспектива. По крайней мере, тогда человек знает, к чему готовиться и как по возможности ее избежать.
Петин усмехнулся. Подобные дешевые методы годились против мелких воришек-непрофессионалов, но никак не против ушлого опера. Вместо того, чтобы по сто раз перетасовывать мысли и строить ненужные предположения, как рассчитывали «уэсбэшники», он откинулся на спинку стула и закрыл глаза, дыша глубоко и спокойно. Спокойное дыхание – спокойная нервная система – так их в учебном центре учил инструктор по специальной подготовке - бывший командир ОМОНа майор Калашников.
Его расчет оправдался – «уэсбэшникам» надоело смотреть на его умиротворенное лицо, и минут через двадцать дверь кабинета открылась. Кто-то пнул его по ноге. А вот это зря. Петин открыл глаза. На него в упор смотрели двое молодых парней с наглыми ухмыляющимися лицами. - Вставай, че, уснул, что ли? – сказал один из них с хорошо различимыми «гоповскими» интонациями.
Петин не шелохнулся, продолжая рассматривать парней.
- Вставай, бля! – тон стал угрожающе-повелительным.
«А ведь они считают меня преступником» - подумал Петин. Парень, выкрикнув еще что-то невразумительно-матерное, снова попытался ударить его по ноге. Не меняя положения, Петин слегка наклонил левую ногу, так что удар подъемом пришелся не в мясистую часть икры, а в голень.
- Ах ты…! – замахнулся было не ожидавший этого «уэсбэшник», но тут Петин использовал свое козырное оружие, не раз выручавшее его в ситуациях «один против толпы» – голос.
- Успокойся! – рявкнул он на хама, вложив в свой голос интонации хозяина, ставящего на место заигравшегося холопа. Чтобы подобное сработало, нужно было действительно поверить в свое право командовать, проникнуть обертонами вглубь сущности и непосредственно обратиться к рабу и трусу, который сидит в каждом человеке, но более всего – в людях наглых и агрессивных, готовому беспрекословно подчиняться более сильному, удачливому, жестокому,.
- Еще раз ударишь, и тебе плохо будет, понял? – медленным замогильным голосом проговорил Петин, не ослабляя давления. И «уэсбэшник» не выдержал, отвел глаза.
- Пойдем, с тобой поговорить хотят, - гораздо более нейтральным тоном сказал второй. Петин встал и его провели в соседний кабинет. Оклемавшийся хам по дороге сбивчиво шептал какие-то угрозы вперемешку с оскорблениями, но Петин не обращал внимания.
- Сюда, – показал второй «уэсбэшник» на дверь кабинета, и Петин, коротко постучав, вошел.
Внутри за объемным столом сидел невысокий толстенький человек лет пятидесяти в форме полковника. Сбоку от стола сидел Воронин в неизменном черном костюме.
- Представьтесь. – высокомерно проговорил полковник.
- Старший оперуполномоченный отделения уголовного розыска капитан милиции Петин, - как положено, доложил Петин, при этом, однако, продолжая стоять по стойке «вольно».
- Как вы можете объяснить пропажу секретных дел из вашего сейфа, капитан? – задал вопрос полковник, и Петин в очередной раз стал нудно излагать свою версию. Сесть ему никто не предложил, и он остался стоять напротив толстенького полковника все два часа, пока длился допрос.
Ничем новым полковник с Ворониным его не удивили, все так же утверждая, что у них имеются доказательства того, что дела взял он, получив взятку от братьев Тугушевых. Аргументы Петина не слушались, более того, его постоянно перебивали.
Уже на второй минуте разговора полковник начал ему «тыкать», еще через некоторое время стал рассказывать, что недавно его опера, раскалывая начальника КМ Калядинского района, обвиняемого в организации убийства двух водителей «КамАЗов», отбили ему все почки, а под конец стал открыто угрожать лично спилить зубы напильником. Воронин периодически подтявкивал полковнику, который, как понял Петин, и был начальником УСБ Дурновым.
Петин старался держаться ровно и с достоинством, но когда допрос перешел в стадию параноидального бреда, сказал, что отказывается разговаривать, если с ним будут вести беседу в таком тоне.
- 51-ю берешь? – издевательски, но явно обрадовано спросил Дурнов.
«Ага, сейчас, разбежался» - подумал Петин. На человека, взявшего, а точнее, решившего воспользоваться правом не свидетельствовать против себя и своих близких родственников, закрепленным в ст. 51 Конституции, по сложившейся практике можно было валить все, что угодно - раз отказался свидетельствовать против себя – значит, виновен.
- Нет, я желаю давать показания - это слово неприятно кольнуло Петина – показания – как будто уже и дело завели, - но только, если со мной будут обращаться, как с офицером милиции, а не как с бандитом.
- Хе-хе-хе, капитан, у нас тут все – сначала офицеры милиции, а потом – бандиты. – развеселился полковник. - Так что не надо мозги ебать, ты говорить будешь или нет?
- Я уже устал повторять – я дела не брал, кто их украл, я не знаю, ищите.
Дурнов поднял трубку и набрал на телефоне короткий номер внутренней связи.
- Заберите его!
Через несколько секунд в кабинет, постучав, зашел один из молодых «уэсбэшников», который отвел Петина в уже знакомый ему кабинет. Петин посмотрел на часы. Время было уже 17.37, «гувэдэшные» крысы допоздна на работе не сидят, значит, скоро конец рабочего дня. Когда его собираются проверять на «полиграфе»?
В кабинет зашел Воронин.
- Сейчас вас отвезут в управление розыска, там с вами тоже побеседовать хотят.
- Когда они успеют? Я что, здесь ночевать останусь?
- Надо будет, и останешься. – Воронин почему-то прятал глаза.
- А где же ваш «полиграф»?
- «Полиграф» будет завтра, сегодня эксперт занят, таких как ты, знаешь сколько? – «уэсбэшник» вышел, Петин пошел за ним. Мало того, что за сегодняшний день он ничего не ел, так еще и неизвестно когда все это закончится. По дороге он зашел в туалет, где напился из раковины противной городской воды, отдающей хлором.
Внизу их ждали Лисун и водитель «Волги».
- Отвезешь его в УУР и сразу сюда, - скомандовал Воронин Лисуну.
В управлении розыска Лисун проводил его на четвертый этаж, и передал лысоватому капитану с бегающими глазами. Тот отвел Петина прямо к кабинету начальника управления – полковника Григорьева.
- Заходи, - кивнул ему капитан.
Постучав, Петин открыл дверь.
- Разрешите!
- Да. – сидевший за столом полковник Григорьев презрительно посмотрел на Петина.
- Здравия желаю, - Петин понял, что и здесь его не ждет ничего хорошего. В принципе, хорошего от начальства он никогда особо и не ждал.
Следующий час Григорьев размеренным презрительным тоном обрабатывал стоящего перед ним Петина. Чувствовалось, что Григорьев не обделен талантом оперативника, но абсолютно обделен понятиями о тактичном обращении с подчиненными.
Беседа с начальником УСБ оказалось цветочками по сравнению с приемом, оказанным Петину его высшим начальством. Несколько раз назвав Петина «гнидой», Григорьев прямо обвинял его в краже дел, и требовал написать явку с повинной, а потом катиться из милиции на все четыре стороны.
Не добившись от капитана желаемого, Григорьев вызвал какого-то майора и велел ему «определить» Петина до утра. Майор провел его в захламленный кабинет, в котором то ли планировали делать ремонт, то ли использовали в качестве свалки.
- Располагайся, - неопределенным жестом указал на кабинет майор. – Туалет знаешь где? Получив утвердительный кивок, он вышел.
Петин посмотрел на часы. 19.25. Рабочий день давно уже кончился. Он огляделся. Все предметы в кабинете были покрыты слоем известковой пыли. Три письменных стола разной степени поломанности стояли вдоль стены. В углу вперемешку валялись части сломанных стульев, рядом кто-то оставил тазик с давно засохшим раствором и два мастерка. На дальней от входа стене криво висел большой портрет Дзержинского, из открытого полуразваленного шифоньера, забитого плакатами, смотрел гипсовый бюст Ленина.
Ничего съестного ни в столах, ни в шифоньере Петин не обнаружил, но зато здесь не было и видеокамер. Он выбрал из столов самый прочный на вид, и стал очищать его от пыли с помощью найденной в шифоньере заскорузлой половой тряпки. Ему уже было ясно, что он проведет здесь ночь. Стульев в кабинете не наблюдалось, поэтому он решил спать на столе.
Через окна с облезлыми давно не крашенными рамами ощутимо тянуло сквозняком. Присмотревшись, Петин увидел, что в рамы вставлено только по одному стеклу. Он плотно прикрыл обитую черным дерматином дверь, чтобы уменьшить сквозняк. В желудке забурчало. Идти вниз в дежурную часть и клянчить еду ему не хотелось – неизвестно, какие им дали указания насчет него. Придется спать голодным.