Агорафобия

После трех часов ночи спать вообще не хочется, но, чувствуя надобность сна, я пытаюсь успокоить своё сознание, до полного отключения. Единственный способ заснуть для меня – это перестать создавать мысли и образы в голове. Отключится от сети, и успокоить все возбужденные нейроны. Выключив телевизор, я остаюсь один на один с воспоминаниями и планами на завтра. Предусмотрительность ужасно раздражает. Жизнь с абсолютным отсутствием памяти невозможна, но так ли она мне нужна? Жизнь? Или кто Я? Или где Я? Вы можете ручаться, что Вы это действительно Вы. И что Вы существуете. Или… Вы вообще понимаете, что такое смерть? Конец абсолютный? Или бесконечность непостижима для «конечного» существа? Или когда я перестану смотреть Гришковца и читать «Размышления в домашнем халате» на ночь? В три часа ночи я сошел с ума. То есть не просто там от любви или от боли. Нет. Я действительно сошёл с ума. Без причины кстати.

В маршрутке как всегда душно и тесно. Я сижу на самом заднем сидении возле окна. Чувствовать себя комфортно под взглядами никогда не получится. Кажется, что я как-то неподобающе одет, неправильно сижу, а может меня просто никто не знает и от этого не ждет и не поможет. От дискомфорта тянет на что-то внерамочное. Чтобы вырваться отсюда. Из этой душной маршрутки, которая катает меня по миру, и никогда ещё не останавливалась. Передо мной сидит женщина с ребенком на руках. Она молода. Красива чем-то, что-то привлекает меня в ней. Немного кривоватые передние зубы, милированные волосы, родинка над верхней губой, с правой стороны. Ребенок с настороженностью смотрит мне на руку. Ему около года. Переводит взгляд на мои глаза, затем отводит вовсе в сторону. Его мама с заинтересованностью смотрит в окно. На ней короткая юбка, я смотрю на её ноги.

Почему я еду куда-то, когда, то, что мне надо, находится от меня в полу километре ходьбы. Меня пробирает чувство стыда, за время, которое я выбрасываю под колеса всех проезжающих мимо машин. Я не могу так. Мне стыдно и больно, за каждый шаг в другом направлении. От неё. Все дальше и чаще. Прости меня, пожалуйста. Я знаю что тебе одиноко. Знаю, что ты сейчас сидишь одна и ждешь меня. Каждый мой вздох отсчитывает этап геометрической прогрессии роста пропасти между нами. Я виноват и я не могу так. Этот страх окружающих людей. Фобия всех и всего не даёт мне подойти к тебе. Пробраться сквозь толпу убийц и обнять тебя. Я боюсь. Я делаю громче музыку в плеере. Ещё громче.

По левой ноге девушки ползёт какая-то мошка. Ничего страшного и омерзительного. Она маленькая и безобидная. Но меня разбирает желание прикоснуться к ноге. Сбросить эту мошку, чтобы потом сказать – “Да у вас там просто мошка сидела, извините”. Чтобы она улыбнулась и сказала, что всё в порядке. Хотя на самом деле, она может посмотреть на меня как на выродка, и кинуть на суд других пассажиров. Я боюсь и поэтому не могу сдержаться. Вдруг ребенок резко обращает на себя внимание своей улыбкой. Я невольно тоже улыбаюсь ему в ответ. Мама называет его по имени, гладит его по голове, он искренне этому рад. Он улыбается. Я тоже. Я хочу рыдать. Мне стыдно за всё. За свою жизнь, за твоё одиночество, за этого ребенка. Я люблю его, хотя вижу первый и наверное последний раз в жизни. Я хочу только добра. Не надо зла… Не надо “Я”. Не надо ничего… Пожалуйста. Пусть только этот ребенок выживет.

Я бросаю курить, не покупаю сигареты, но всё равно курю. Беру у друзей и курю. Вдруг начинает болеть сердце. “Господи, Спаси и Сохрани Мя. Господи, Спаси и Сохрани Мя”.
Никогда больше. Лживый к тому же. Тоже стыдно. Очень страшно схватить приступ на глазах других. Продемонстрировать свою слабость всему миру. Выставить себя на посмешный суд. Прости меня. Отпустило всё-таки. Какое облегчение. Держу спину прямо, боюсь сжимать сердце.

Выйдя из машины, сразу же забегаю в магазин, чтобы купить жевательную резинку. Вещь, определяющая личное пространство и создающая чувство занятости и недоступности. Уверенность, заключенная подушечке или сантиметр смелости. Я не так часто их ем. Просто у меня не часто есть на них деньги.

Меня никогда не били. Никто и никогда меня не унижал в физической форме. Поэтому это ещё страшнее. Искренней ненависти нет. Это миф. Её вообще в мире не существует. Запомните, пожалуйста, и говорите об этом всем. Ненависть, это лишь средство защиты и следствие страха. Ведь только трус может ненавидеть. Жалкое существо, которому стыдно за всё в его жизни. Он носит перед собой зеркало ненависти, чтобы видеть, что происходит сзади него. Кто и что говорит, бежит ли кто за ним, достает нож, чтобы пронзить его спину. Но он не видит дороги впереди. Он врезается в стену собственных грехов. Зеркало с шумом разбивается и его лицо омыто осколками ненависти. Она застревает в глазах, и он видит свою душу. Ненавидит. И боится.

Я захожу в какую-то проверенную временем и целым поколением забегаловку. Первый раз в жизни заказываю себе водку. Далеко за прилавком я слышу музыку. Я очень сильно тебя люблю. Я не могу. Мне страшно, холодно. Меня сковывает тело. Оболочка рвется не до конца, и от этого я выгляжу ужасно мерзко. С прилавка и соседнего столика, из окна и выключенного телевизора надо мной, из под стула и с потолка. Я чувствую взгляды. Они вбивают мне гвозди в спину. Я хочу спрятаться. Я хочу рыдать и кричать от немощности. За что мы убиваем? Почему мы так сильно боимся? Не убивайте. Не убивайте. Передайте всем. Я люблю всех. Не надо боли. Прошу… Пожалуйста, сделайте громче музыку! Ещё громче.