За каменным забором

За высоким старинным каменным забором находился старый дом. Он стоял там с давних пор. Сколько я себя помню я проходил мимо и не замечал его. Наверное, за долгие годы люди привыкают к тому, что их окружает. Раньше, когда мне было лет семь-восемь, мы с мальчишками частенько забирались по выступающим камням этого забора наверх. Как-то раз, когда я в очередной раз покорял высоту, представляя, будто лезу на вражескую башню, с внутренней стороны забора послышался лай собаки и какая-то ругань. Со страху я свалился и сильно ободрал локти и ноги. Мать еще долго отчитывала меня за порванную штанину.
В то время в этом доме жила старушка, вполне себе добродушная, она никогда не ругалась за то, что мы лазили по её забору, даже наоборот иногда угощала нас яблоками, правда для этого она сама выходила к нам. А вот в гости не приглашала никогда.
В тот день я действительно испугался, потому что никогда раньше не слышал, чтобы из сада нашей старушки раздавались такие ругательства и лай собаки. Уж кто-кто, а дворняга с аристократической кличкой Граф никогда не лаял, только поскуливал и вилял черным с проседью хвостом.
Я побаивался собак, потому что в то же лето, но неделей раньше моего друга укусил один породистый бойцовский пес, названия породы я правда не помню, но пасть у него была огромная, и слюни капали с острых желтоватых клыков. Врач, который приехал лечить друга сказал, что рана не опасна, но уколов придется сделать очень много. А вот уколов я боюсь еще больше, чем быть покусанным, поэтому я, отряхнув грязные, порванные штаны побежал домой.
Мама ругалась так, что я испугался признаться, что брюки я порвал, упав с забора из-за шума, который доносился из сада старушки, да и я смутно догадывался, что оправдание про забор только добавит масла в огонь.
Через два дня мы с ребятами пришли играть в скалолазов, но приветливая старушка даже не крикнула нам приветственное слово из своего окна, как бывало раньше, когда мы забирались на верхушку забора.
И через неделю и через две её все не было и даже старины Графа не было слышно. Тогда я спросил у мамы, где же добрая бабушка. Мама погрустнела и сказала, что старушки уже нет на этом свете.
Я плакал всю ночь. Мои родители никогда не скрывали от меня такое понятия, как смерть, они не стали лгать, как многие, что она уехала к внукам. Мне было грустно, что больше никогда я не увижу пятнистой морды Графа, не услышу скрипучий голос старушки.
Прошло еще несколько лет, и я перестал ездить на каникулы к моей тетке. И поэтому больше не дачных друзей, не лазанья по заборам в моей жизни не было.
Правда, когда мне исполнилось 17 я вновь приехал, на день рождение двоюродного брата. С ним мы решили обойти все наши старые - добрые места игр.
Забор все так же стоял на законном месте, и тишина была в разросшемся неухоженном саду. Я спросил брата отчего же никто не следит за таким престижным участком. Тот хмыкнул, что некому теперь наследничек-то после тюрьмы так и не объявился. Я был удивлен, что сын нашей старушки бывал в местах не столь отдаленных. Брат только пожал плечами, что ж еще его могло ждать, если он родную мать убил, ради этой развалюхи, после этих слов он плюнул в сторону каменного забора.
Позже я разузнал, что те крики, которые меня напугали, предшествовали убийству. Сын жестоко изрезал старушку-мать. В тот самый день, когда я побоялся признаться отчего изодраны мои штаны.
Сейчас мне под 50, а меня все еще мучает совесть… Мой страх убил старушку… Я чувствую свою вину...