Приятная жертва Глава V. Мне трудно поверить, что всё это время я ничего не видела

Прошел месяц. Мне тяжело, но я борюсь, я знаю, что у меня есть цель. Еще я не могу забыть Стэнли, не проходит ни одного дня, чтобы я его не вспомнила, меня почему-то очень тянет к нему, но я совсем ничего не знаю о нем: где он сейчас, помнит ли он меня...
Клиника, в которой я лечилась была мне знакома – там проходила обследование моя Эми. Ей тогда было 16 лет, у нее болела грудь, но в больнице ей сказали что все в порядке, что это просто какое-то воспаление, в подробности я не вникала, а надо было. Я часто вспоминала Эми, здесь, в клинике, мне так захотелось ее увидеть, здесь все напоминало о ней, я помню как мы вместе с ней сюда приходили. Однажды, когда я шла по коридору, меня кто-то дернул за руку и прошептал:
- Эми? Эми Стинли?
Я обернулась и увидела человека в белом халате, я узнала этого человека – это был врач, который обследовал Эми. Я ответила:
- Нет! Вы ошиблись, - твердо и сухо сказала я.
- Простите, но вы просто очень похожи на одну девушку.
- Эми больше нету…она умерла, умерла от, как вы там сказали «просто от какого-то воспаления», да, так, кажется?
- Извините, вы ее сестра, просто вы очень похожи на нее?
- Да, я ее сестра, а вам-то что? У Эми оказался рак груди, а не просто воспаление.
- Вы можете уделить мне время, я хочу поговорить с вами о вашей сестре, я просто вижу, что вы почти ничего не знаете.
Я согласилась и мы пошли к доктору в его кабинет, и я не могла понять, что доктор хотел сказать тем, что я «почти ничего не знаю», неужели мне главное неизвестно о смерти Эми. Мы вошли в кабинет и сели за столом, первым начал разговор доктор:
- Позвольте представиться – меня зовут доктор Кларк Джефф, а вы я так понимаю, та длинноволосая сестричка Эми, которая вместе с ней приходила, как вас зовут?
- Меня зовут Жаклин, Жаклин Рамона Стинли, можно просто Жаки. Вы правы, я действительно та длинноволосая девочка, я действительно сестра Эми. Я люблю Эми, доктор, вы знаете, как я люблю Эми? Она же для меня была всем, ради чего я жила.
- Жаки, когда умерла Эми?
- Уже год и пять месяцев.
- На сколько я понял, вы ничего не знали о диагнозе Эми, не так ли?
- Я знала только что у Эми, как вы говорили, просто воспаление, но потом, после смерти, я узнала, что у нее был рак груди. Это вы ей поставили неправильный диагноз?
- Я диагноз поставил ей верный. Когда Эми пришла ко мне впервые на обследование, я обнаружил у нее рак груди…но это была только первая стадия рака, которую можна было еще вылечить. Я это сообщил вашим родителям, Эми об этом я не говорил, но я понял, что она обо всем догадывается, Эми была умная девочка и красивая…как вы…Эми можно было спасти, но для этого требовалось много денег, где-то около 50000 долларов. Сказав это вашим родителям, я надеялся что они задумаются где можно взять деньги. Я знаю, что дом, в котором вы живете – это наследство вашей матери от ее бабушки, и если бы они продали его, то этих денег хватило бы, но ваша мама сказала, что об этом не может быть и речи, и что дом этот ценная реликвия, которую продавать нельзя. Еще она сказала, что Эми не единственный ребенок в семье. Поэтому о чем-то конкретном я с ними не договорился.
После слов, которые произнес доктор, слезы пробежали по моему лицу. Я ненавидела маму, но после услышанного я поняла, что я ее ненавидела но не так сильно, но теперь я… я ее проклинаю, теперь я действительно хочу ее убить, убить за убийство моей сестры, нет, я не просто хотела ее убить, я хотела сделать очень больно ей, сделать что-то такое, от которого она чувствовала то что и я…
- А отец, что сказал отец? – сквозь расплывчатую стену слез я доктора уже не видела.
- Отец ничего сделать не мог, ведь по закону дом ему абсолютно не принадлежал. Тэдди только спрашивал о здоровье Эми, он спрашивал сколько ей осталось, и не будет ли сильно мучить болезнь саму Эми, он переживал и за тебя, Жаклин…
- Спасибо, что рассказали мне правду.
- Извини, если эта правда очень жестокая, но я считаю, что ты должна знать, а что ты здесь делаешь?
- Это уже не важно, доктор, это уже не важно. До свиданья.
- До свиданья.
Выйдя из кабинета доктора, я пошла к себе в палату. В то время меня разрывала такая боль и обида за Эми, за мою Эми - она ведь так мучилась от боли, а все из-за этой твари. Я ее ненавижу!!! Я ей обязательно отомщу, во что бы мне это не обошлось. Слезы умыли мое лицо, сквозь их поток я увидела что-то неприятное – это пробирались сквозь окно лучи солнца, этого солнца. В тот момент я вспомнила об отце, я вспомнила его слезы, которые блистали бриллиантами на этом солнце. В тот момент я поняла, я поняла, что я ошибалась. Я ошибалась по поводу слез отца: они текли каждый вечер не от его душевного беспокойств, а текли они от того, что он знал, что Эми скоро в муках будет покидать этот мир. Он плакал от беспомощности, он винил себя за то, что он ничем не может помочь Эми, а также он знал, что потом ничем не сможет помочь и мне, когда Эми покинет меня. Он винил себя…Нет, нет я не могу здесь оставаться, мне нужно к отцу, он там остался совсем один, и хоть я еще зависима от наркотиков, но мне надо, я боюсь, я боюсь за тебя…папочка…нет, я еще хочу слушать как ты играешь…как ты играешь на скрипке…только не бросай…не уходи, неужели Эми и тебя к себе забрала? Нет!!!
Это была тяжелая ночь. В голове у меня кружились только два лица – лицо Эми и папы, в тот момент я поняла, что рядом с Эми я еще очень любила и отца, но почему-то в этом я всегда, как будто, боялась признаться себе. И странно, в эту ночь я о Эми думала меньше, все мысли у меня были об отце. Я вспоминала его, я вспомнила, как он нежно играл на скрипке, мой отец был уставшим, он хотел покоя, которого в нашей семье не было. У меня были плохие предчувствия, и, наверное, первый раз в жизни мне было так страшно, не тоскливо, не грустно, не обидно, а именно страшно, страшно за папу, я очень боялась потерять отца.
Вот я уже вышла на улицу. Дорогу домой я помнила наизусть. Мне не нравилось жить в том доме, но сейчас меня тянуло домой, я почему-то вспомнила лазурный берег моря, открытое окно в комнате сестры, которое показывало прямо перед собой море, мое любимое море. Я шла по дороге и вспоминала о своем детстве, и я не знаю почему эти воспоминания нашли на меня, я не знаю почему сейчас, когда я переживала за отца, я просто вспоминала о своем детстве, я не вспоминала о своей сестре, я не вспоминала о нашей семье вообще…я вспоминала о своем детстве, о родном доме, который я вынуждена, несмотря на тайную любовь к нему, теперь ненавидеть, еще я вспоминала наш огромный сад, за котором я в детстве любила ухаживать, я очень любила цветы…да и сейчас люблю. У меня в комнате всегда стояли букеты цветов, их было настолько много, что моя комната напоминала комнату, в которой жила какая-то актриса, которую задарили цветами после ее концерта. Хотя впрочем, может быть я тоже актриса? Да, я актриса, только иного жанра, я – актриса жизни, и, за исполнение жизненных ролей не награждена цветами, а наоборот, черными лентами.
Дорога домой была длинная и я в этом пути была вся в воспоминаниях. На душе у себя я чувствовала такую пустоту. Пустоту, которую, не смотря ни на что, я каждый день боготворила, которую каждый день вынашивала в себе и к которой я так привыкла, как и к Эми. Мои мысли оборвались, их оборвало изображение дома, который раньше для меня назывался «домом».