Мэри

За границей дачного общества – лесок. Там в детстве мы жгли костры, копали землянки и строили шалаши. Видимо нынешним мальчишкам всё это до лампочки. Ни одной тропки, ноги проваливаются в гниль мёртвой древесины. Всё заросшее, замусоренное, неухоженное. Осиновые прутья норовят хлестнуть посильней, к лицу липнет паутина. Давно здесь не был. Ничего, терплю, продираюсь в центр, где когда-то было наше костровище. Вернее всего - это тут, меж двух старых берёз. Аккуратно кладу пакет и снова думаю – какая она лёгкая, моя кошка. Она и при жизни была всегда какая-то воздушная. Покрепче хватаюсь за черенок лопаты и вскрываю дёрн.

Тёплый, безветренный вечер, седьмой час. Мгла – пятьдесят на тридцать, полтора штыка вглубь. С треском рублю узлы корней, мотаю головой, стряхивая пот. Готово. Укладываю мягкий свёрток на дно. Прощаюсь. Слова деревянные, угловатые, чужие. Не те слова, но других нет. Закопать – минутное дело. Вот и всё. Закуриваю. Потом надо будет сходить к реке, принести камень побольше. Сейчас – просто укладываю две сухих берёзовых ветки крестом.

До ближайшего поезда ещё два часа. На даче ложусь на диван. Падая сквозь оконные занавески, взгляд погружается в немое совершенство спелых облаков, плывущих по августовой синеве.  Мыслей нет и всё, что я чувствую – это тяжкая усталость. Цокает старенький будильник, минута за минутой медленно отплывают в прошлое. В лесной тиши под землёй покоится кошка.

По дороге домой погружаюсь в чтение истрёпанной книжки, найденной на даче. Мураками, «Охота на овец». Вместо закладки – блёклый билет на электричку двухлетней давности. В окошках вагона, над полоской леса, чудным огнём горит медный закат. Следуя взглядом за строчками, листая страницы, я не замечаю, как приходит тьма. Вот уже и город. На центральных, ярких от электричества улицах, множество праздной молодёжи. Громкая речь, цветастая одежда, запахи выхлопных газов, кофе, фаст-фуда, духов и ароматических вейпов. Всё это кажется неестественным и нереальным.

Пустота квартиры настолько стопроцентна, что хочется затаить дыхание. Навстречу, ясно дело – никто не бежит. Я вздыхаю. Понимаю, что уже несколько часов, как этим занимаюсь – вздыхаю и вздыхаю, видимо не хватает воздуха. Открыв настежь окно, иду в душ. Потом собираю на стол: режу помидоры, хлеб, колбасу. В пятидесятиграммовую рюмку лью водку , с горкой. Она вплёскивается будто не в меня, а в некую чёрную дыру – я ничего не чувствую. Принявшись за еду, не могу остановиться, пока не обнаруживаю, что съедено всё. Остаётся помыть посуду и лечь.

В прохладном мраке представляется, как кошка прыгает на кровать. Она подбирается к моему лицу и тычется мокрым носом, как всегда. «Мэри!» - недовольно бурчу я и собираюсь опустить её ниже, но опускать-то некого. Снова вздыхается и приходят воспоминания.

Когда Мэри была котёнком, у нас была такая игра. Я бросал на пол бумажку, а она кидалась за ней и приносила в зубах, как собачка. Можно было кидать снова и снова. Пока у неё хватало сил носиться туда-сюда, игра не надоедала. Душа у маленькой коши была доверчивой и в доверчивости своей – смелой, да ласковой ко всему миру, исключая только пылесос. В коммуналке на шесть комнат, где мы жили тогда, в противоположном конце коридора люди держали пса. Однажды, открывая дверь, я не успел ухватить стремительно несущийся серый клубок. Мэри радостно, на всех парах летела к обалдевшему Буле и тот, струхнув, шарахнулся за дверь. Потом подоспела помощь в моём лице и унесла разочарованного котёнка домой.

Спустя годы, какой-то дрянной человечишка научил её вздрагивать при прикосновении и беспрерывно дёргать хвостом. Всё как с детьми. Взрослые расстались, ребёнок остался с одним из родителей, а у этого родителя - своя личная жизнь… Как-то раз мне позвонили и попросили забрать кошку себе. Не вписалась в новую жизнь «крёстной мамы», бывает. Приехал, забрал. Период был неудачным и в плане заработков и в плане жилья – я всё время переезжал и с трудом наскребал деньги даже на корм. Мэри стала странницей. Со временем она пообвыклась к такой жизни и адаптировалась на каждом новом месте в течение суток. Потом, слава Богу, у нас надолго всё стало ладно...

Не спится. Сквозь дрёму память крутит предо мной киноленты. Мэри -неугомонный котёнок. Мэри - молодая кошка, бешеная и нежная. То носится, с рычанием по квартире и её заносит на поворотах. А то свернётся на груди и урчит по-своему, по-особенному – словно голубь воркует. Вот уже Мэри – взрослая, спокойная, красивая. Стоит пройти мимо подоконника, а она уже там. Встанет на задние лапы, передние вверх тянет – обними меня!.. В этом году кошке исполнилось бы пятнадцать. Она стала немножко ворчливой и бо́льшую часть времени предпочитала спать. Однако в целом характер у неё остался всё тот же лёгкий, необидчивый и ласковый.

Да, похоже не уснуть. Иду на кухню, курю в открытое окно. Не корить себя - никак не получается. Собираясь уехать из города, оставил её с мамой на даче. Всего на пару недель. Мэри подгадала момент, когда осталась без пригляда и сбежала. Искали, расклеивали объявления, выкладывали в интернет – безрезультатно. Через семь дней позвонили соседи – нашлась.

Сразу после работы я рванул на дачу. Бессильная кошатина лежала на правом боку, а из ранок на левом выползали и заползали обратно белёсые червячки – тошнотворная картина. Выбрав одну из круглосуточных ветклиник, повёз туда.

Молодой уставший хирург провёл обследование и заключил, что без стационара не обойтись – обезвоживание, измождённость и пожираемое паразитами поражение на боку. От названной врачом суммы мне не стало легче. Напророченные пять-семь суток стационара, плюс медикаменты и анализы, грозили не только оставить меня без копейки, но и заставить влезть в приличные долги. «Подумайте, стоит ли оно того»? – спросил ветеринар, прочитав всё на моём лице. «Давайте делать» - ответил я. Если честно, то никакого выбора у меня не было. Иначе – как потом жить?

Два следующих дня кошка находилась под капельницей, обложенная грелками. Ей ставили уколы, удаляли червяков, принудительно кормили. Когда на второй день я пришёл её навестить, Мэри спала. Тихонько погладил, что-то пошептал. Не проснулась. Следующим утром, в 6-19 зазвонил телефон. У кошки Мэри остановилось сердце.

Что происходит с кошкиными душами после смерти? Снова ложусь и вновь ощущаю её присутствие. Душа у Мэри всегда была добрая. Не припомню, чтобы она что-то делала на зло. Она была равнодушной к еде – всегда ела по чуть-чуть, возможно берегла свою изящную фигурку. Все её хотячки кота были недолгими и маловыраженными. Кроме любви – ничего другого она не просила, а сама дарила её безоглядно. Вспоминаю, как приходя с работы, делал зарядку, а Мэри ложилась неподалёку и мурчала – просто на радостях от встречи. Так что же происходит с кошкиными душами после смерти? Почему и теперь, засыпая, я чувствую, что она где-то здесь?