Почему я всегда в хвосте событий

Почему я всегда в хвосте событий

Историю делают не единицы, её делают массы. Эту истину я прочно уяснил ещё в юности. Уяснил железно и намертво, - и она оказалась спасительной для меня.
Пока другие, энтузиасты вокруг меня, кипятились, рвались куда-то вперёд, что-то доказывали, куда-то звали, срывая нервы и голосовые связки, - я мог оставаться эпически (или не эпически, а усилием воли?) спокоен: самые замечательные идеи не имеют никакого шанса воплотиться в жизнь, пока они не овладеют б о л ь ш и н с т в о м.
А большинство никуда не спешит, оно не торопится прозревать и видеть перспективу, заглядывать вперёд, большинство остаётся на месте, ему и на этом месте вполне терпимо. Его, как якорь, удерживает от движения инерция покоя.
...Когда грянул путч в августе 1991 года, я впал в глубокую депрессию, почти в кому. От меня ждали, что я что-то важное скажу людям, куда-то их направлю или поведу, а я был раздавлен отчаянием. Чёрная туча накрыла для меня нашу страну, на года, на десятилетия, и я судорожно соображал, что можно сделать в этой ситуации, как этому противостоять. Или хотя бы просчитать, как события будут развиваться дальше.

Только в очи мы взглянули без остатка,
Только голос наш до вопля вознесён,
Как на горло нам железная перчатка
Опускается по имени закон...

Меня обходили стороной, меня старались не беспокоить...
И я как-то не обратил внимания, как люди вокруг меня - исчезают, один за одним (дело было в Москве).
И лишь постепенно я узнавал, что вокруг Белого дома, дома правительства России - выстраивается Живое кольцо - всё-таки попытаться защитить наше будущее от страшной, чёрной диктатуры.
Сначала до меня доносились какие-то слухи, обрывки информации... потом я узнал, что хребет путча сломан, что приближается победа... потом, незамеченно для меня, исчезнувшие люди стали возвращаться и рассказывать, что они там были, и объяснять мне, что их туда привело.
Народ ликовал и веселился, а я медленно выходил из своей комы.
Очень медленно. От своего шока и потрясения я отходил не меньше, чем недели три, а на деле - ещё дольше.
При этом очень странно, что никто меня ни в чём не упрекал. Наоборот. Кроме одного мальчика, который знал меня не лично, а по чьим-то рассказам.
Он смотрел на меня волком и в его ненависти читался упрёк, что я совсем не такой, каким меня ему описали.
Только много лет спустя я понял, почему моя реакция на события была совсем другой, чем у всех, чем у подавляющего большинства.
Я вспомнил, что за два месяца до этого я активно агитировал против Ельцина, пытаясь всем, кому возможно, открыть глаза на то, что он совсем не демократ, что его главная цель - власть, а не интересы людей (об этом я уже писал в заметке "Ельцин - роковая ошибка россиян"). Меня никто не слушал, от меня отмахивались и не воспринимали мои речи всерьёз, и потом побежали дружно голосовать за этот "светоч свободы"...
И поэтому и когда произошёл путч, я уже ничего хорошего не ожидал от этих неразумных людей.
Но они полностью опрокинули мои ожидания. ЭТО, по крайней мере, они прекрасно поняли. В том, чем грозит стране диктат ГКЧП, разобрались мгновенно. И мгновенно мобилизовались на отпор.
Вот так я оказался в самом хвосте событий, оказался самым последним, кто смог предугадать действия большинства.
И это лишний раз убедило меня, что быть "с народом" - это не моё.
Кто его знает, когда и в чём народ прозреет и решит, что больше не может терпеть. Кто его знает, когда чаша ЕГО терпения переполнится и он начнёт действовать. О, кто угодно, но только не я! Мне такое увидеть не дано.
Вот и сейчас я уже много лет - только наблюдаю и жду: когда же и ЧТО народ уяснит и поймёт, что должен встать во весь рост и дать отпор.
Свет на это может пролить только тот, кто внутри этого народа, кто чувствует и мыслит в одном такте с ним, на одной волне.
Мне же остаётся только одно: ждать.
Скоро ль истиной народа станет истина моя... -
- как писал Мандельштам в своём стихотворении "Посох".

Что такое путинизм я понял очень быстро, практически сразу. И единственный митинг, на котором я был в своей жизни, был антипутинским, самым первым в истории его правления.
Но я почему-то уверен, что большинство не сможет даже сказать, когда и где он проходил. - Настолько это большинство было далеко тогда от сомнений в "новом лидере", настолько оно далеко тогда было от нас, нескольких тысяч, кто уже тогда понимал, в какую пропасть ведёт страну новый президент.
Так что большую часть жизни мне приходится только ждать. И узнавать, насколько народ проснулся и понял своё реальное положение, - последним.
Планида моя такая.